Гера Фотич, Санкт - Петербург : Вопросов задавать не буду, и так все понятно. Хочу пожелать удачи! Не знаю насколько уж там объективные судьи… давно живу в этой стране. Хочется надеяться на лучшее…
Ульяна:
Встречаетесь ли вы с читателями? Что больше всего интересует сейчас читающую аудиторию? Какой самый необычный вопрос вам задали за последнее время?
Владимир Орлов:
После «Альтиста» в обязательном порядке мы должны были встречаться с читателями, но на самом деле встречи были интересные. В Доме композиторов даже держали конную милицию для поддержания порядка. Причем встречи были со знаменитыми на весь мир музыкантами, среди них альтист Михаил Толпыго. Встречи сопровождались исполнением произведений, которые упоминались в романе. Иногда мне приходилось на ночь останавливаться в научных городках, и тогда разговоры о романе, о литературе, об обществе продолжались ночами. Сейчас встречи происходят только в магазине, когда подписываешь книги, но это дело утомительное, потому что обычно жарко в этих магазинах и вопросы успевают задать только простенькие. Когда вышел «Камергерский», в Интернете появились разухабистые отклики. Например, одна дама упрекнула меня в старомодности и высказала претензию, что слово солянка у меня написано с маленькой буквы, когда это название ночного клуба. Она и не подозревала, что было такое блюдо. Вот такой необычный вопрос: почему солянка с маленькой буквы?Сергей Яковлев, Подмосковье :
Существует ли идеальный герой? Есть ли приемы в литературе, которые стопроцентно работают на читателя или каждый раз приходится изобретать что-то новое?
Владимир Орлов:
Насчет приемов в литературе – это надо обращаться к профессиональным ремесленникам. Они могут назвать приемы, как подействовать на человека, чтобы вызвать слезу или другую реакцию. Я знал журналиста, который на вольных хлебах работал для разных изданий, для каждого из них писал разным стилем, который требуется в той или иной газете или журнале. К сожалению, в последнее время у нас герой хотя бы порядочный не в почете. В Каннах фестиваль был – там все какие-то полуублюдки, грубо говоря. Они маргиналы и поступки совершают такие, которых стыдиться приходится нормальному человеку. Я знаю, что, например, эротику можно написать, как Нагибин, не то что без мата, а без единого термина. У нас все объясняется депрессивным состоянием человечества, чтобы поплакаться и показать людей, как скотин. Это не мое. Я рос с другими понятиями о человеческих ценностях, поэтому старался написать о людях, которые не теряют достоинства ни при каких обстоятельствах. Так было и в «Альтисте», и в «Шеврикуке», и в «Бубновом валете». Насчет идеального героя – думаю, таких нет. Даже попытки создать в советское время таких персонажей, как Маресьев – оказались неудачными. Это общипанный герой, в жизни он таким не был.Завершающее слово Владимира Орлова: Я хочу вас всех поблагодарить, не ожидал, что будет такое количество вопросов, некоторые из них серьезные и в точку .
13–15 июля 2009 года
Вокруг Орлова
Юрий Рост Презентация классика в рюмочной [10]
«Рюмочную» надо бы написать в кавычках, потому что так называется это душевное заведение, где Владимир Викторович Орлов производил представление (по-нашему презентацию) своего нового романа «Камергерский переулок». И откуда, выпив стопку и сказав слова приязни (сто страниц с интересом мной прочитаны), я прибыл в редакцию писать этот текст.
Орлова люблю давно, что давало мне основание первое время не особенно читать его книги. И без того знал, что он хороший писатель. В капустниках старой «Комсомолки», где Володя, работая очеркистом, начинал свой литературный путь (Как сказано! Похоже, что я тоже писатель), мы с другим классиком, Ярославом Головановым, распивали (Господи! Да что же со мной? Похоже, Фрейд блудит), распевали, конечно же, частушки: «Был осенен Некрасов мечтой неброской:/ Белинского с базара нести в авоське./Восприняли мы глубже поэта слово:/На сданные бутылки несем Орлова».
Мы пели, а Вова тем временем писал. «Соленый арбуз», «После дождика в четверг», «Происшествие в Никольском»… Печатался в «Юности» (в то время это – ого!), книги издавал и законно стал членом Союза писателей. На зависть всем коллегам, которые полагали, что журналист – это вроде полковника, а уж писатель – тот в штанах с лампасами! (Не много ли я ставлю восклицательных знаков?! Может, там была не одна стопка?)
Орлов между тем не загордился и продолжал попивать пиво в разнообразных пивных сначала в Останкино, а потом и в центре города, куда переехал на улицу Огарева, где в квартире, угрожающей жизням обвалом потолка (по сей день!), вместе с чудесной женой Лилей, тоже заразившейся писательством, собирал друзей, которые до десяти вечера выпивали и витийствовали с Орловым, а после уж как-то сами.
Он ушел из редакции, перебивался за счет трудившейся жены и работал. А потом ошарашил читающую публику «Альтистом Даниловым». Сильно умные критики пытались найти и объяснить, на что это похоже. А ни на что. На Орлова. Он продолжил свою русскую литературу, создав мир в рамках Москвы – которую знает и чувствует как никто другой – и за ее пределами. «Аптекарь», «Шеврикука», «Бубновый валет»…
Успеху «Альтиста», безусловно, способствовало то, что в прообразы одного жизнерадостного плута (такая объективная самооценка невозможна после двух рюмок. Что с памятью-то?!) Юрия Михайловича Ростовцева он довольно бесцеремонно взял вашего покорного слугу, посадил его на лошадь и с попугаем на плече (тут вранье: в реальности не было попугая!) заставил ездить по Тверской. «С лицом кормленого ребенка». (Каково!)
В «Камергерском переулке» меня нет, но, видимо, чтобы усилить успех книги, на обложку поместили фрагмент полотна нашей любимой подруги Натальи Нестеровой, где Володя, доктор Мысловатый и я (справа налево) идем по московскому переулку. А на соседней картине Наташи неизвестный в шляпе читает Орлова. Вот так мы живем.
Теперь совет. Если вы хотите прочитать новый роман Орлова, а заодно и предыдущие, ступайте в книжный магазин «Москва» на Тверской (там директором мой друг Марина Каменева), скажете: от меня, и вам книги продадут. Достанут из-под прилавка и продадут.
Будем здоровы!
2008
Леонид Репин Где в столице выпить пива? [11]
Вместе со своим старинным другом, известным писателем Владимиром Орловым , наш обозреватель Леонид Репин отправился на днях в поход по любимым пивнушкам своей юности. Оказалось, иных уж нет, а в тех, которые остались, все теперь совсем иначе…
Что скажешь о пиве? О нем надо петь. Один мой друг заметал: «Леня, не можешь петь, не пей». А я не пить пиво не могу, а вот на ухо медведь наступил. Так как же мне быть? Не надо доказывать: пиво пьют все и везде. Даже пингвины в Антарктиде. Сам видел, как один клювом долбал пивную банку: выпил, судя по всему, и еще захотел. Совсем как мы. Подход такой же.
Первый заход. Пивной бар «Повеса». Улица Королева, дом 3.
Когда останкинское грозовое небо дрогнуло в оглушительном грохоте весенней грозы, а молниеносный разряд воткнулся в железобетон долговязой башни, я понял, что вот-вот должно произойти нечто необычайное…
Я сидел один в уютненькой пивнушечке и неторопливо потягивал свежее бочковое пивцо «Афанасий» из Твери. Однако когда я, оторвавшись от кружки, поднял голову, рядом со мной оказался гражданин в отутюженном фраке и крахмальной сорочке. Тонкая, аккуратно подстриженная бородка обрамляла его удлиненное лицо.
Я невольно зажмурился: быть такого не может здесь! А когда открыл глаза – и правда, тот же самый гражданин уже обретался в джинсах и клетчатой рубахе с засученными рукавами, и борода его испарилась куда-то. Теперь я узнал его: Владимир Алексеич Данилов, альтист из романа Владимира Орлова. А может, это и сам Орлов, по собственной прихоти материализовавшись в Данилова.
«Ну что, мыкаешься? – спросил Данилов, он же Орлов. – Пришел в нашу старую поилку-автомат, а нет его?». Я удрученно вздохнул: «Давно уж нет…».
«Такое место проворонили… Теперь и пойти-то некуда… Разве найдешь теперь такую пивную?» «Да, – соглашаюсь я, – душевная стоячка была… Но и эта тоже вообще ничего…».
«Ну, да, – хмыкнул мой собеседник, – фешенебельно очень. Одна молодежь тусуется. Словом перекинуться не с кем. И бильярд этот еще… Громыхают шарами… А сколько пиво стоит?».
«Двенадцать рэ за ноль четыре».
«Вот видишь, – злорадно усмехнулся Орлов-Данилов. – Нет теперь в Москве народных пивных. Закрыли все. Я, правда, слышал, будто на Крестьянской заставе сохранилась одна из старых».
«Легенда, быть такого не может».
«Не знаю, надо бы съездить проверить, да некогда все…».
«Легенда, быть такого не может».
«Не знаю, надо бы съездить проверить, да некогда все…».
Здешнее пиво ему понравилось.Второй заход. Пивной бар на Сущевском валу, возле Марьинского универмага.
В новом месте нас против воли совсем охватили ностальгические воспоминания. «А Яму-то помнишь на углу Столешникова?» – «Да как же не помнить? Бойкое было место. А теперь и близко не подойти: испанский дорогой ресторан… И дух прежний весь выветрился. Никто там и не вспомнит о нас…» – «А что нас помнить? Главное, чтобы мы не забыли».
Что и говорить, злачное, колоритное было местечко! Притягивал отчего-то этот низкий мрачноватый подвал. И пиво в автоматах было хорошее. То, что запах туалета привольно гулял, вроде бы и ничего, старались не замечать. Зато нравы – обнажались, как голая грудь из-под рубахи расстегнутой. Закуска была, однако, дороговатая, и каждый старался со своей приходить. И бутылку водки или портвейна с собой приносили. Из-за пустой такой бутылки, помню, две бабы остервенело подрались: кружками били по голове, чаше, правда, промахивались, а разнять их даже и не пытались.
«Тебя там знали все… – завистливо я говорю. – Всегда пускали без очереди». «А то… – усмехнулся Орлов, он же Данилов. – А «Жигули» на углу Нового Арбата? Дорого, конечно, зато все остальное…».
«Да, первый пивной ресторан в Москве. Часами в любую погоду стояли – хоть в дождь проливной, хоть в мороз, лишь бы попасть. А недавно я заглянул – сидят человек пять или шесть, поперек себя шире, с затылками бритыми, и у всех под мышкой слева что-то топорщится. А цены…».
Да, нет теперь и «Жигулей». Хоть слезы лей. Да только прошлое, сколько ни плачь о нем, сколько ни поминай, все одно – не вернуть. Да и надо ли? Пусть проживает в воспоминаниях.
«А пиво, однако, и здесь ничего, – замечает Данилов, опуская кружку на покрытый скатертью стол. Читает на картонной подставке: – «Степан Разин». Из Петербурга».Третий заход. Пивной бар в кафе «Выставочное» на ВДНХ.
За стойкой, как дрессировщица на манеже, грациозно движется молодая особа с белокурой, роскошной гривой. Я давно за ее выступлениями наблюдаю. Ее зовут Люда, и мужички к ней часто подходят просто так, чтобы получше ее разглядеть. Всякие другие попытки завоевать ее внимание, увы, бесполезны: проверено.
Любимое занятие Люды – решать кроссворды. Глядя на меня внимательно, возможно, даже и испытующе, спрашивает: «Любовная связь супругов на стороне?». Я выдерживаю этот тонизирующий взгляд и с вызовом ей отвечаю: «Адюльтер». Она подсчитывает карандашом клетки в строчке кроссворда и объявляет многозначительно: «Подходит». Но это только слова: Люда 17 лет замужем и ни разу мужу не изменяла. И даже не собирается. А пиво из ее рук трезвенно охлаждает и кажется особенно вкусным. Люда наливает в кружку всегда под рисочку.
Публика – одна молодежь. В основном бритоголовая. И очень шумная. Хотя, бывает, забредет и семейка приезжая перекусить, гости столицы. Пельмени здесь готовят вкуснейшие.
Все хорошо бы, да музыка уж очень гремит. Нормальному человеку долго не выдержать. Этим, кстати, грешат и многие другие места московского общепита: люди приходят общнуться, а им по ушам мешалкой…
А пиво, меж тем, как напиток коварный, незаметно вершило подрывное, тайное дело. Кто не знает: пьешь-пьешь в свое удовольствие, а потом как взовьешься! И никакая сила не удержит на месте! А после – ничего, опять жизнь в радость. Вот и меня, и даже Данилова в туалет потянуло. А там – праздник! Причем в самой непосредственной близости от мужских и женских кабинок… То ли день рождения у туалетной работницы, то ли получка. По три рубля от всякого сюда входящего туалетная нимфа принимала левой рукой, а в правой держала вилку с нанизанной копченой колбаской. Когда левая освобождалась, она брала двумя перстами тонконогую рюмочку.
Компания была небольшая, но шумная, а туалет – препоганый: кабинки даже без дверей.
Данилова, видно, вконец прижало, и он стремглав проскочил мимо кордона, пообещав заплатить на обратном пути. В ответ ему милостиво кивнули.Четвертый заход. Пивная «Волга» на Малой Якиманке, дом 24/8. У входа – тяжелый якорь с массивной цепью. Говорят, на нее особо буйных временами сажают. Внутри – уютная теснота. Всего четыре стола на шесть мест каждый. За стойкой в это время священнодействует Олечка. Я ее про себя Золушкой называю, потому что как только наступает половина девятого, она срывается с места и исчезает.
«Ну-ка, ну-ка… – потянул Данилов меня за рукав. – Чую запах какой-то… Постой… Спецслужбой пахнет. Присядем и оглядимся».
«Ну ты, брат, даешь! – удивился я. – Эта пивнушка – любимейшее место офицеров ФСБ и налоговой полиции! Еще и артисты любят сюда захаживать. И как только ты угадал…».
«Погоди. Вот этот, – он указал взглядом на крепко сбитого мужчину со скромным лицом Джеймса Бонда и мгновенно обезоруживающей улыбкой молодого Никулина, – вот этот только что вернулся с опасного боевого задания».
«Нет, – говорю я уверенно. – Он прямо из бани сюда».
«А ты откуда знаешь?» – теперь удивился Данилов.
«А мы вместе в баню ходим. По четвергам».
Оля-фея поманила меня хитренько пальчиком и многозначительно отворила дверь стойки.
«Пойдем-ка, я чего тебе покажу», – позвал я Данилова. И мы оба проскользнули за стойку.
На двери секретного, только для своих работников и пользующегося особым доверием туалета табличка: «Зав. отделом кадров. Прием по личным вопросам с 16–18». Рядом – другая дверь: «Партком». Сбоку пришит кнопками портрет вождя всех народов в белоснежном парадном мундире. Тут же развернуто алое знамя СССР с гербами всех союзных республик. Подлинное.
«Стой!! – вдруг закричал кто-то страшнейше у нас за спиной. – Кто такие?!» Данилов мгновенно исчез, а я вздрогнул, пробитый шрапнелью мороза по коже.
«А, это ты…» – сказал умиротворенно бородатый детина с хищным разбойничьим взглядом. Мой знакомый, актер Олег. Тот самый, что в фильме «Белое солнце пустыни» в сцене захвата баркаса кричит: «Абдулла, таможня дает добро!».
Данилов, успокоившись, рядом возник. «Пойдем, гусей покормим», – говорю я ему. «Кого?!» – поперхнулся Данилов, отпивая пиво из кружки, Олегом предложенной. «И кроликов».
На тайном, закрытом дворике, видимо, для отдохновения работников спецслужб содержится небольшой зоопарк. Чтобы они могли непосредственно пообщаться с живой природой. Животные, однако, погладить себя не дали, а гуси изготовились явно к атаке, и мы поспешили ретироваться. «Куда вы?» – успела Оля спросить, но мы уже позорно бежали, сопровождаемые победным гусиным гоготом.Пятый заход. Пивная-закусочная в Камергерском переулке.
Сидим мы с альтистом Даниловым, воплотившимся в реального своего создателя Владимира Викторовича Орлова, в уголочке, за двухместным столиком, и никто нам говорить не мешает. Орлов каждый день, уже который год, заходит сюда. И всегда в определенное время. Поработает, попишет чего ему замышляется и сюда, пропустить пару кружек.
Здесь подают «Афанасий»: всегда свежее вкусное пиво.
О чем говорили? О старых друзьях – о тех, кого нет уже, и о тех, с кем просто долго не виделись. Наши сведения дополняли друг друга. Спросил его, как возник замысел написать совершенно необычный роман «Альтист Данилов». Случайно, вроде бы. В лесу, кажется. А может, и в городе. Словно волна какая нашла. Сел и рассказ написал «Что-то зазвенело». И шестна-дцать лет не мог его напечатать. И вообще его лет семь не печатали и за границу не выпускали: какая-то сволочь, видно, стукнула.
«А что сейчас?» – спросил я его. Недавно в «Юности» вышел его новый роман «Шеврикука», а сейчас он пишет роман «57-я солонка». «А почему – 57-я?». «А я и сам не знаю. Там ты есть», – хитровато он улыбнулся. Ну, думаю, не ждать ничего хорошего. Наверняка каким-нибудь домовым выведет.
Мы вдоволь попили пива, а потом попрощались, и он двинул домой. Немного ссутулившись, пошел быстрыми, мелкими шажками прострачивать родной Газетный переулок.1998
Владимир Добкин Фантазии Орлова на фоне пивной [12]
Однажды в жизни мне повезло. Подобно одному из чеховских героев, а также некоему О. Бендеру, разыскиваемому безутешной вдовой, я попал на страницы.
И не в скупые строки газетной хроники, а на страницы большого художественного полотна, романа и – что теперь скромничать – может, вместе с ним и в историю отечественной литературы.
Если не лень, откройте роман Владимира Орлова «Альтист Данилов», и в конце сорок второй страницы обнаружите, что музыкант в земной жизни и демон в девяти слоях (правда, не совсем настоящий, а на договоре) срочно ищет семьсот рублей, чтобы вернуть их Добкиным. В свое время Данилов якобы одалживал эту сумму на приобретение альта знаменитого мастера Альбани.
Суть, разумеется, не в том, что ни на земле, а точнее, в пивном автомате на Королева, 5, где, кстати, сам Данилов бывал не по нужде, а разве что из любопытства, ни тем более в одном из тех космических слоев, где демон парил в свободное от музыки время, денег я ему не одалживал, а если и случалось – то не такую сумму: таких денег не водилось, выверни карманы хоть у всех обитателей автомата одновременно. Просто Орлову было лень тратить свою фантазию на придумывание фамилий своим героям или подобно большинству писателей брать их из телефонной книги. А потому и хлебосольные Муравлевы, и Кудасов со своим фантастическим чутьем на даровое угощение, и румяный злодей Ростовцев, и хитрый домовой Валентин Сергеевич, и еще полтора-два десятка героев, важных и пятистепенных вроде меня, носили в рукописи свои подлинные имена, фамилии, а кое-кто даже и адреса, по которым проживали согласно прописке или так, по причине семейных сложностей.