– Да, сэр.
– Очень хорошо. Продолжайте.
– Катер некоторое время оставался на месте. Второй человек вроде бы ловил рыбу. У него в руках была длинная бамбуковая удочка с леской.
– Что было дальше?
– Через некоторое время я заметил, как у него прогнулась удочка, будто бы очень крупная рыба заглотила крючок.
– А затем?
– Я увидел в воде около катера что-то темное и большое.
– Что было потом?
– Один из мужчин перегнулся через борт, вроде бы разговаривал… Так мне показалось.
– Нас не интересует, что вам показалось. Что он сделал?
– Перегнулся через борт.
– Что потом?
– Потом я видел, как он несколько раз поднял и быстро опустил правую руку. В руке у него был нож, который он вонзил в темный предмет в воде.
– Что было потом?
– Потом они оба начали возиться в воде. Один из них достал со дна лодки что-то тяжелое и привязал это к темному предмету, находящемуся в воде.
– Дальше?
– Они завели мотор и медленно потащили то, что находилось у них за бортом. Ну а я побежал скорее к своей машине и вернулся на причал.
– Что было дальше?
– Часа через два человек, бравший у меня лодку, доставил ее обратно.
– Был ли с ним кто-нибудь еще?
– Нет, сэр, он был один.
– Разговаривали вы с ним о происшедшем?
– Я спросил его, не сажал ли он кого-нибудь в лодку, и он…
– Я возражаю против пересказывания всяких разговоров, которые велись в отсутствие моего подзащитного, – напомнил Мейсон.
– Хорошо, я снимаю свой вопрос, – согласился Бергер. – Скажите, мистер Джили, узнали ли вы второго человека, который находился в лодке?
– В то время нет. Я никогда не видел его раньше.
– Видели ли вы его позднее?
– Да, сэр.
– Кто был этот человек?
– Обвиняемый.
– Вы имеете в виду Джона Джефферсона, который в настоящий момент сидит в зале суда на скамье подсудимых?
– Да, сэр.
– Вы уверены, что узнали его?
– Возражаю, – вмешался Мейсон. – Обвинитель пытается подвергнуть перекрестному допросу своего собственного свидетеля.
– Возражение не принимается, отвечайте на вопрос, свидетель, – распорядился судья.
– Да, сэр, я уверен.
– Вы наблюдали за происходящим в бинокль?
– Да, сэр.
– Какое он дает увеличение?
– Семикратное.
– Бинокль в хорошем состоянии?
– Да, сэр.
– Хранится в футляре?
– Да, сэр.
– После того как вам возвратили лодку, заметили ли вы на ней какие-нибудь пятна?
– Да, сэр.
– Какие?
– Пятна крови.
– Нет, нет, – замотал головой Бергер. – Просто опишите, как они выглядели. Вы не знаете наверняка, были ли это пятна крови.
– Я знаю, что они выглядели как кровь.
– Опишите пятна, пожалуйста, – настаивал Гамильтон Бергер, стараясь казаться беспристрастным и совершенно объективным.
– Это были темно-красные пятна.
– Где они были?
– Снаружи на борту лодки, под планширом и внутри в виде брызг.
– Когда вы впервые заметили эти пятна?
– Сразу же после того, как мне вернули лодку.
– Они были в то время свежими?
– Протестую! – вмешался Мейсон. – Вопрос вынуждает свидетеля сделать собственное заключение, не подтвержденное фактами.
– Протест принят, – сказал судья.
– Какими же они вам показались?
– Возражаю по тем же причинам, – опять вмешался Мейсон.
– Послушайте, – бодро заговорил окружной прокурор, – вы давно занимаетесь сдачей лодок напрокат для рыбной ловли, не так ли?
– Да, сэр.
– За это время вы, наверное, часто видели кровь на ваших лодках?
– Да, сэр.
– Умеете ли вы определять свежесть крови по цвету?
– Да, сэр.
– Свидетеля спрашивают о рыбьей крови? – осведомился Мейсон.
– Ну… да, – согласился Бергер.
– Я хочу спросить обвинителя, считает ли он, что пятна, которые так его интересуют, были пятнами рыбьей крови?
– Это была человеческая кровь! – рявкнул прокурор.
– Я думаю, что свидетеля нельзя признать специалистом по человеческой крови на том основании, что он часто имел дело с рыбьей кровью.
– Принцип один и тот же, – завелся Бергер. – Рыбья кровь, как и человеческая, при высыхании меняет оттенок.
– Должен ли я считать, что обвинитель сейчас выступает в качестве эксперта? – с невинным видом спросил Мейсон.
Судья Хартли улыбнулся:
– Полагаю необходимым согласиться с защитой, господин прокурор. Если вы всерьез пытаетесь квалифицировать этого человека как эксперта, вы должны в первую очередь доказать, что между рыбьей и человеческой кровью существует подобие.
– Хорошо, – сказал прокурор, – я сумею доказать это при помощи другого свидетеля. Вы не сомневаетесь, что правильно его опознали, мистер Джили?
– Нет, сэр.
– Он находился в лодке в тот момент, когда по темному предмету в воде было нанесено несколько ударов ножом?
– Да, сэр.
– Имелись ли упомянутые вами пятна на лодке, когда вы сдавали ее?
– Нет, сэр.
– Но они появились на ней, когда лодку вернули?
– Да.
– Где сейчас находится эта лодка?
– В полиции.
– Когда ее забрала полиция?
– Примерно через десять дней.
– То есть шестнадцатого июня?
– По-моему, пятнадцатого.
– Нашли ли вы что-нибудь еще в этой лодке, мистер Джили?
– Да, сэр.
– Что?
– Кинжал в ножнах с именем «Джон», выгравированным на рукоятке с одной стороны, и инициалами «М.М.» – с другой.
– Где этот кинжал?
– Его тоже забрала полиция.
– Когда?
– Тогда же, когда и лодку.
– Вы смогли бы его узнать?
– Да.
Гамильтон Бергер развернул мягкую бумагу и вынул из нее нож. Протянув его свидетелю, он спросил:
– Видели ли вы когда-нибудь этот нож?
– Да. Это тот самый, который я нашел в лодке.
– И он выглядит точно так же, как и тогда, когда вы его нашли?
– Не совсем, сэр. Тогда на нем были следы крови. Я хочу сказать, тогда на нем были красные липкие пятна.
– Ваша честь, высокий суд, пятна были удалены с ножа в лаборатории для проведения анализа. Свидетель в вашем распоряжении, мэтр.
Мейсон улыбнулся Джили:
– Вы были когда-нибудь осуждены, мистер Джили?
Физиономия адвоката была сама доброжелательность.
Гамильтон Бергер вскочил с места, явно готовый выразить протест, но тут же медленно опустился в кресло.
Джили отвел свои водянистые глаза от лица Мейсона и уставился в пол.
– Да, сэр.
– Сколько раз?
– Дважды, сэр.
– За что?
– Один раз за воровство.
– А за что второй раз?
– За лжесвидетельство.
Улыбка Мейсона стала еще шире.
– На каком расстоянии вы находились от лодки, когда наблюдали за ней в бинокль?
– Я бы сказал, примерно… да, так оно и было – в двух кабельтовых от нее.
– Было светло?
– Солнце уже взошло.
– Тумана не было?
– Только дымка.
– Чем вы протирали стекла своего бинокля, если вы вообще их протирали?
– По-моему, я их вообще не протирал.
– И вы видели, как один из находившихся в лодке людей ловил рыбу?
– Да, сэр. Обвиняемый держал в руках удочку.
– Очевидно, он что-то поймал?
– Да, было похоже, что попалось что-то крупное.
– Вы когда-нибудь видели, как ловят крупную рыбу?
– Да, сэр.
– А если попадается акула, рыбаки часто либо отрезают леску, либо, если это не удается, всаживают в акулу нож и убивают до того, как освободят удочку?
– Это была не акула.
– Я задал вам вопрос: видели вы такое?
– Да.
– Хорошо. Скажите, то, что попалось на удочку, показалось над водой?
– Нет, сэр. Оно было полностью скрыто под водой.
– Вы никогда раньше не встречали того человека, который пришел взять лодку напрокат?
– Нет, сэр.
– Вы точно знаете, что этого кинжала не было в лодке, когда вы сдали ее клиенту?
– Точно, сэр.
– Когда вы его впервые увидели?
– Днем шестого.
– Где?
– В своей лодке.
– Прежде вы его там не видели?
– Нет.
– Вы заглядывали в лодку?
– Да.
– Скажите, с того момента, как лодку вернули, и до того, как обнаружили в ней кинжал, мог ли кто-нибудь незаметно подбросить его?
– Ну, конечно…
– Какую сумму вы получили от этого человека за пользование лодкой?
– Возражаю! – закричал Бергер. – Этот вопрос не имеет никакого отношения к делу.
– Хорошо, – улыбнулся Мейсон, – я это выясню другим путем. Скажите, мистер Джили, имеется ли у вас определенная такса за прокат лодок?
– Да, сэр.
– Какая же?
– Доллар за час.
– Заплатил ли вам этот человек по таксе за пользование лодкой?
– У нас была специальная договоренность.
– Иными словами, вы получили больше, чем по обычной таксе?
– Да, сэр.
– На сколько больше?
– Возражаю против данного вопроса как несущественного и касающегося недоказанных фактов, – вмешался Бергер.
– Возражение не принимается, – произнес судья Хартли.
– Так сколько вы получили? – повторил вопрос Мейсон.
– Я не могу сразу припомнить. Думаю, что долларов пятьдесят.
– Я не могу сразу припомнить. Думаю, что долларов пятьдесят.
Глаза Джили упорно избегали смотреть на адвоката.
– Вы запросили эту сумму или вам ее предложили?
– Я запросил.
– Вы уверены, что это было пятьдесят долларов?
– Я не могу ручаться за точность. Он дал мне больше, но сколько – я не помню.
– Больше пятидесяти долларов?
– Возможно. Я не считал деньги. Взял купюры, которые он мне протянул, и, не проверяя, положил в шкатулку, в которой держу деньги.
– Вы храните деньги наличными?
– Частично.
– Вы так и не пересчитали, сколько заработали в тот раз?
– Не помню, чтобы я это делал.
– Там могло быть более пятидесяти долларов?
– Думаю, что да, но не знаю точно.
– Могла ли там быть, скажем, тысяча долларов?
– Но это же абсурдно! – воскликнул прокурор.
Судья жестом показал, чтобы тот не мешал допросу.
– Да или нет? – повторил вопрос Мейсон.
– Не знаю, – ответил Джили.
– Внесли ли вы эту сумму в приходную книгу?
– Я не веду никаких книг.
– Значит, вы не знаете, сколько денег в вашей шкатулке?
– Точно не знаю.
– Ну а в десятках?
– Не знаю.
– В сотенных бумажках?
– Не знаю.
– В данное время у вас наличными более пятидесяти долларов?
– Я не знаю.
– Или более пяти тысяч?
– Не могу сказать.
– Но это возможно?
– Да.
– Скажите, когда вас осудили за лжесвидетельство? Меня интересует, было ли это вашей первой судимостью или второй?
– Второй.
Мейсон улыбнулся:
– Это все, благодарю, мистер Джили.
Судья Хартли взглянул на часы:
– Объявляется перерыв до двух часов. Напоминаю, что присяжные не должны обмениваться мнениями и обсуждать данное дело. Им надлежит спокойно дожидаться завершения его рассмотрения. Обвиняемый останется под стражей. В два часа заседание будет продолжено.
Пол Дрейк и Делла Стрит, занимавшие места в первых рядах зала, начали проталкиваться к Мейсону.
Увидев это, адвокат жестом велел им подождать, а сам повернулся к своему клиенту.
– Кстати, где вы находились в ночь с пятого на шестое?
– Спал у себя в номере.
– И можете это доказать?
Джефферсон надменно ответил:
– Вы говорите абсурдные вещи, мистер Мейсон. Я холост, сплю один, у меня не было необходимости доказывать, где я нахожусь в это время. И не будет. Кто отнесется всерьез к словам какого-то мошенника и лжесвидетеля, который впервые в жизни увидел меня здесь, в зале? Все его обвинения не стоят и полпенни.
– Я бы сам так же расценивал показания Джили, – заметил Мейсон, – если бы не спокойствие и уверенность окружного прокурора. Я много раз сталкивался с этим человеком и знаю, как и когда он себя ведет. Поэтому мне крайне важно знать, где вы находились ночью пятого и утром шестого?
– Ну-у, – неохотно заговорил Джефферсон, – вечером пятого числа я был… Впрочем, не вижу необходимости углубляться в эти подробности. Ну а с полуночи и до половины пятого утра я находился в своей квартире и к девяти часам утра шестого был уже в конторе. Я смог бы доказать, где я был примерно с семи часов утра шестого.
– При помощи кого?
– Мой коллега, Вальтер Ирвинг, завтракал вместе со мной у меня в комнате, после чего мы отправились в контору.
– Что вы скажете про этот кинжал? – спросил Мейсон.
– Кинжал мой. Его украли из моего чемодана в комнате.
– Где вы его взяли?
– Мне его подарили.
– Кто?
– Это не имеет никакого отношения к делу, мистер Мейсон.
– И все же, кто вам его подарил?
– Это вас не касается.
– Я обязан знать, кто вам его дал, Джефферсон.
– Личными делами я занимаюсь сам, без чьей-либо помощи.
– Но вашим делом сейчас занимаюсь я.
– Продолжайте, я вам не мешаю. Не задавайте мне вопросов, касающихся женщин, только и всего. Я не привык ни с кем обсуждать своих приятельниц.
– Вы чего-нибудь стыдитесь в связи с этой девушкой?
– Конечно нет.
– Тогда скажите, кто дал вам этот нож?
– Мистер Мейсон, я не буду впутывать в это дело своих знакомых девушек.
Мейсон внимательно посмотрел на него:
– Послушайте, очень часто бывает, что слабое дело со стороны обвинения усиливается лишь потому, что обвиняемый пасует во время перекрестного допроса. Я надеюсь, что нам не придется защищаться, но если я буду вынужден это делать, я должен быть уверен, что вы мне не лжете.
Джефферсон холодно взглянул на адвоката.
– Я никогда никому не лгу, – отрезал он, повернулся и махнул рукой полицейскому офицеру, показывая, что готов вернуться назад в камеру.
Как только Перри Мейсон отошел от скамьи подсудимых, к нему приблизились Пол Дрейк и Делла Стрит.
– Какое у вас впечатление? – спросил он.
– Во всей истории чувствуется какая-то фальшь, – ответил детектив. – Знаешь, Перри, от нее разит сфабрикованным делом. Но не может же Гамильтон Бергер быть в сговоре с Джефферсоном?
– Нам очень многое нужно выяснить, – сказал Мейсон. – Мне не нравится, как разворачиваются события… Есть новости?
– Вернулся Вальтер Ирвинг.
– Черт бы его побрал. Где он был?
– Неизвестно. Появился примерно в десять сегодня утром. Он был в суде.
– Где?
– Сидел в последнем ряду и все записывал.
Мейсон вздохнул:
– В этой истории есть нечто противоречивое и непонятное.
– Обвинение явно приберегает козыри, – озабоченно сказал Дрейк. – Они готовят тебе, Перри, потрясающий сюрприз. Мне никак не удается разнюхать, что именно. Не поэтому ли Гамильтон Бергер остается совершенно невозмутимым, хотя пока его свидетели производят не слишком благоприятное впечатление?
– Именно это меня и тревожит, – признался Мейсон. – Если судить по реакции Бергера, это всего лишь предварительная стадия. Главное будет впереди. Его не интересует ни то, что показывают его свидетели, ни мои нападки на их показания, ни их собственная надежность.
– Ну а что с Ирвингом? Ты хочешь с ним встретиться?
– Мы с ним отнюдь не в приятельских отношениях. Последний раз, когда он приходил ко мне в контору, он весь кипел от ярости. Дал телеграмму своей компании, уговаривал их отказаться от моих услуг. Скажи, тебе ничего не удалось узнать о Марлен Шомо и ее брате?
– Пока не удалось выяснить, где они находятся, но похоже, я скоро буду знать, каким образом им удалось от меня ускользнуть. Точнее, я уже догадался.
– Интересно знать, как же?
– Все это настолько просто, что я никак не могу себе простить, что не догадался раньше.
– Давай выкладывай.
– Марлен Шомо попросила носильщика сдать ее багаж в камеру хранения или, вернее, в автоматические камеры. Носильщик, естественно, принял их за прибывших пассажиров. Сама же она отвела брата на специальное маршрутное такси, которое развозит пассажиров по городу, а потом вручила другому носильщику номерки от багажа. Все в наилучшем виде. Теперь они устроились в каком-нибудь отеле и посмеиваются над нами.
– Верно, это было просто.
– Как я полагаю, и багаж-то она получала не сразу весь, а по частям. Скажем, взяла сначала два места, а за двумя остальными приехала позднее.
– Нам нужно отыскать ее, Пол.
– Я постараюсь, Перри.
– Ты можешь проверить регистрационные книги в отелях?
– Чудак, я проверил всех, кто прибыл примерно в это время. Проверил агентства по сдаче в аренду домов и квартир. Проверил на телефонной станции, кто делал в этот период заявки на включение аппаратов. Мои девушки облазили все многоквартирные дома, узнавая, не сняла ли квартиру молодая особа с больным братом. Проверил и отели. Одним словом, сделал все, что только мог придумать.
Мейсон задумался.
– А агентства по аренде машин?
– Что ты имеешь в виду?
– Бюро проката, где можно взять на определенный срок машину.
На лице Дрейка отразились самые противоречивые чувства.
– Она не рискнула бы… Черт побери, я не подумал! Послушай, Перри, а вдруг я и вправду упустил такой шанс?
– Понимаешь, ей было бы проще всего взять такую машину, погрузить на нее свое имущество, включая братца, отвезти в ближайший город, а потом вернуть машину обратно.
– Я бы сказал, что это один шанс из тысячи, но все равно я его проверю… потому что нам больше не за что ухватиться.
– Хорошо, Пол, действуй. Сейчас нам важна любая зацепка.
Глава 15
Суд возобновил работу ровно в два часа, и судья Хартли предложил обвинителю продолжить вызов свидетелей.
После некоторого колебания окружной прокурор сказал:
– Прошу вызвать свидетельницу Мэй Молдис Иордан.
Мэй Иордан, спокойная, серьезная, медленно и сосредоточенно прошла к свидетельскому месту, как будто исполняя ту обязанность, о которой она уже давно думала с предельным неудовольствием и даже с отвращением. Она принесла присягу, сообщила свое имя и адрес и села в кресло.
Голос прокурора стал сладким как мед.
– Вы знакомы с обвиняемым Джоном Джефферсоном? – спросил он.