— Занятия у Мора закончились пятнадцать минут назад, где ты шлялась, мне неизвестно и не особо интересно, — Владлен Азаэрович поднялся. — Пошли давай.
И мы пошли в коридор. Напряженный и злой декан чертового факультета впереди, взмыленная, потная, с синяком на бедрах там, где был камень, я, ну и метла следом.
Вышли — остановились.
— Ну? — хмуро спросил черт. — Довольна уборкой?
Что тут можно было сказать — они подмели, да. И остатки сгнившей еды соскребли с потолка, это тоже да. Грязный, вонючий, некогда бывший красным ковер остался. Пятна жуткого происхождения на стенах тоже остались.
— Все, я дальше не иду, — заявила декану.
Владлен Азаэрович не ругался — он просто зарычал.
— Не пойду, — упрямо повторила я. — Тут воняет, а я еще не завтракала и меня тошнит.
Рычать черт перестал. Тяжело вздохнул и рявкнул:
— Герак!
Сначала затряслись стены, потом пол, после из-за поворота показался тот самый огромный черт, у которого, я точно помню, был самогонный аппарат. И вот эта махина, пользуясь тем, что декан на меня смотрел, а его не видел, взял и демонстративно провел себе большим пальцем поперек шеи. Показательно так и угрожающе. То есть меня банально запугать попытались.
— Метла! — скомандовала я.
Верное летательное средство мгновенно оказалось в моей руке, а дальше был шаг к угрожателю — и полет метлы сверху до башки чертяки. Потому что нефиг ведьму злить!
— Григорьева! — взревел декан чертового факультета.
— Извините, Владлен Азаэрович, не удержалась, — я улыбнулась с самым невинным видом.
А громила продолжал рычать.
— Хватит, — прикрикнул на него декан, а затем, заложив руки за спину, отошел к окну и, глядя вдаль через грязные стекла, начал говорить: — Герак, староста вашего общежития студентка Григорьева считает, что убрано плохо.
И так как стоял Владлен Азаэрович к нам спиной, он не мог увидеть, как этот самый Герак одними губами, но очень отчетливо выговорил «Урою», а я тоже одними губами ему «Урод». Черт после моей пантомимы впечатлился и выдал пантомиму на тему «Порву на части». Продемонстрировала фигу. Герак хмыкнул, осмотрел с ног до головы и изобразил некий акт… Метла вскинулась сама.
Бах!
— Вы меня слушаете?! — декан стремительно развернулся.
Мы с чертом разом заулыбались, просто сама невинность в двух лицах.
— Так вот, — Владлен Азаэрович вновь отвернулся к окну, — проблему нужно решить сегодня.
Герак кивнул и одной рукой «обнял» мою шею. Метла совершила подлый удар по чертовому достоинству, отчего громила беззвучно согнулся пополам. И теперь уже я нежненько «обняла» его шею. Шея была могучая, обхватывалась плохо, но я все равно сдавила, как могла, и потрясла, метла радостно подпрыгивала рядом.
— Григорьева, четко напиши требования к уборке, — продолжал декан.
— Да-да, — радостно согласилась я, награждая черта ударом колена в корпус.
— Герак, чтобы все исполнили!
— Как прикажете, — просипел черт, умудряясь перехватить меня поперек живота и оторвать от пола.
Метла перестала подпрыгивать и нанесла удар по подколенным впадинам, черт не удержался и мягко, беззвучно повалился на пол, я сверху, в процессе падения вновь захватывая в нежнейшие объятия могучую шею, так что удара головой о грязный пол морда хвостатая не избежала, но застонал он зря.
— Григорьева! — рев декана заставил прекратить благое дело по избавлению мира от одного конкретного черта.
Мы так и застыли — растянувшийся на полу Герак, порывающийся стащить меня с себя, метла, выкарабкивающаяся из-под волосатой туши, и я, оседлавшая черта и активно пытающаяся его придушить.
— Это что такое? — взревел Владлен Азаэрович.
— Эм, — мне даже совестно стало сидеть на черте, — мы это… эм…
— Обсуждаем требования к уборке, — нашелся Герак.
— Да-да, — подтвердила я.
Но декан у нас был не из тех, кто глазам не верил, и потому далее последовал мрачный приказ:
— Прекратить драку немедленно.
Пришлось вставать с черта, делая вид, что это вовсе даже и не драка, он тоже поднялся с самым миролюбивым видом. Все дело испортила метла, мстительно ткнув Герака в бок. Взгляд декана чертового факультета потемнел от ярости.
И сразу стушевался громадный Герак, опустил голову и промямлил:
— Понял, больше не повторится.
А вот я вообще не поняла, с чего этот громила так перепугался, но и метла перепугалась тоже, вмиг спрятавшись за меня, а я… Я смотрела на Владлена Азаэровича большими непонимающими глазами.
Он на меня.
Я на него.
Он сжал зубы так, что они едва не заскрипели.
Я от удивления распахнула ресницы шире.
Он нахмурился.
Я почему-то улыбнулась.
Декан чертового факультета неожиданно едва заметно улыбнулся в ответ, но тут же вновь стал серьезным, махнул на меня рукой и приказал:
— Лети на занятия, Григорьева, после пятой пары повторно осмотришь общежитие. Герак, после второй пары зайдешь к Григорьевой, возьмешь список указаний по приведению общежития в жилое состояние. Все, свободны оба.
Мы с чертом обменялись многообещающими взглядами. Весьма многообещающими, после чего он ушел по направлению к лестнице, а я развернулась и потопала в кабинет коменданта, чтобы вылететь.
Вошла себе, забралась на метлу и вдруг услышала:
— Григорьева, ты вечером что делаешь?
Вздрогнула, с метлой между ногами развернулась, потрясенно посмотрела на Владлена Азаэровича, стоящего в дверях. И глаза у декана чертового факультета были зеленые-презеленые…
Вспомнился вчерашний вечер в его кабинете, холодок грядущих неприятностей пробежался по спине, жутковато сразу стало… И фей Мор вспомнился, а пуще всего бордели закрытые…
Гулко сглотнув, так что черт это явно услышал, просипела:
— З-з-занята я.
— Чем это? — наигранно удивился декан.
«Делами», — подумала я.
А вслух выдохнула:
— Принцем.
— Каким? — вот теперь Владлен Азаэрович действительно удивился.
У меня же закрытые бордели из головы не шли, я и выдала:
— Двумя, темным и светлым!
Черт нахмурился, после брезгливо поморщился и пробормотал:
— Как и всегда…
— Что? — не поняла я.
— Тут всегда так, — холодно пояснил черт. — Хорошие девочки попадают к плохим мальчикам и пускаются во все тяжкие, дабы на себе испытать, правду ли в городах Единой империи говорят о Преисподней и ее обитателях. А в итоге наши молодые люди скатываются до таких извращений, которые им в родных анклавах и не снились. Жаль, Григорьева.
Стою пунцовая.
А декан продолжил:
— Что ж, развлекайся, имеешь право. Зелье от залетов возьмешь у целителей, его выдают даже без росписи. Но завтра, — хмурый взгляд на меня, — постарайся освободить вечер.
— З-зачем? — повторяюсь, ага.
Дернув плечом, декан с нехорошей усмешкой пояснил:
— Собираюсь тебя старостой и в общежитие кикимор назначить.
Метла грохнулась на пол. Точнее ладно — я уронила. От удивления.
— Ну, чего смотришь? — вопросил Владлен Азаэрович.
— Н-н-ничего, — промямлила я.
— Лети, — скомандовал он.
— Я про принцев пошутила, — почему-то сказала ему.
— Да? — черт опять выгнул бровь. — Странно, с двумя сразу — сейчас модная тенденция у девушек. А солгала зачем?
«Солгала», а не «пошутила», вот умеет же зрить в корень.
— Испугалась, — честно призналась я.
— Чего? — кажется, Владлен Азаэрович был действительно удивлен.
— Ну так… бордели же закрыли, — ответила я, поднимая метлу и снова принимая исходную позицию.
А после, не дожидаясь реакции декана чертового факультета, скомандовала:
— И полетели.
Метла не шелохнулась.
А позади раздалось:
— Я не понял, при чем тут бордели?
Не реагируя на вопрос, повторно скомандовала:
— И полетели!
Нет движения.
А позади продолжают удивляться:
— Какая взаимосвязь между моим вопросом по поводу вечерней занятости и закрытием борделей?
— И полетели!!! — заорала я на метлу.
— Стоп! — прозвучало позади. — Григорьева, я не понял, это вы себе сейчас комплимент сделали или мне намекнули на…
— Я тебя на лучины пущу, по веточке жечь буду, зараза! — заорала я на метлу.
Поганка стартовала в тот же момент и на вопль «Григорьева» не среагировала, я же просто сильнее к метле прижалась и вообще помчалась так, что в ушах засвистело.
Вот и поговорили! И на кой дух я ему про бордели ляпнула?! Оно мне надо было? Вроде только отношения начали налаживаться и всякое такое…
С другой стороны, я вдруг поняла, что Владлен Азаэрович ведь вовсе и не злой совсем, так только, покричит и все…
* * *Через полчаса, сидя на второй парте в уютном кабинете с плесенью по стенам и зеленоватой паутиной вместо занавесок, я обозревала синюшную физиономию вошедшего друида и стремительно меняла мнение о декане чертового факультета. Потому что это был один из тех друидов, что встретились нам вчера, а следовательно, он же написал докладную ректору, и это с ним черт пообещал разобраться…
Разобрался, похоже.
У профессора Заратустрина вся правая сторона лица представляла собой синяк, судя по зеленым прожилкам, испытавший на себе попытку излечения у целителей, и попытка эта не была особо успешной. Так что, войдя в класс, друид печально осмотрел нас одним нормальным и одним заплывшим глазом, после чего произнес:
— Увидите Владлена Азаэровича…
— Немедленно принимаем меры по спасению! — заученно и хором ответили все ведьмочки.
К слову, было их тут всего шестеро.
Кларисса Немирова — темноволосая, смуглая, стройная темноглазая стервозина с браслетом в виде змеи, который она столь нежно гладила, что становилось ясно — змейка самая что ни на есть настоящая.
Агата Зельман — тоже темноволосая, но кожа у нее была алебастровая, белая настолько, что фиолетовая форма экспериментального факультета диверсий придавала ей синеватый оттенок. Черные глаза, очень женственная фигурка, отмороженное выражение лица. Из таких, знаете, когда вроде и ничего, красивая, но лицо такое, словно ей пыльным мешочком из-за уголочка треснули, и вот после этого его выражение такое отрешенно-возмущенное… Агата была единственной, кто никак не отреагировал на мое появление, остальные кто улыбнулся, кто выдал «зло пожаловать», а кто и «отвратненько познакомиться».
Светлана Сан — единственная блондинка помимо меня, но глазищи — зеленые, огромные, по-кошачьи зауженные, да и движения плавные, тягучие, в общем, оторвать взгляд от Светки было сложно.
Ханна Кинжал — роскошная рыжеволосая, но на удивление смуглая девушка с черными глазами и шрамом на щеке. Этот шрам, глубокий, пересекающий всю щеку, мог оставить только высший демон, из элиты Преисподней. Просто все остальное можно было залечить, а оставленные ими отметины нет… Впрочем, удивлял в Ханне не только шрам — девушка, казалось, вся состоит из мышц, ни грамма жира, одни мускулы. Даже шея мускулистая.
Райса Злобнер — вот уж Злобнер так Злобнер! Полноватая, темноволосая, с презрительным прищуром и умеющая расположить к себе собеседника одной емкой фразой: «Тупо у нас новенькая».
Я, как вежливая девочка, сразу сказала:
— Меня зовут Станислава…
На этом мое представление закончилось, потому что Райса выдала:
— Забейся уже! Нам всем прям так интересно твое погонялово, прям жить без него не можем, ага!
А у меня с собой была метла…
В итоге профессор Заратустрин мог не стесняться своего вида — помимо него в кабинете еще у меня и у Райсы по синяку красовалось, у Райсы ко всему прочему клок волос отсутствовал. И сейчас мы с этой ведьмой сидели злые, а наши метлы рычали друг на друга в конце кабинета, скованные в пазах для метл. Да, сама удивилась, что такие есть, но там с одной стороны была вешалка для мантий, а с другой ввинченные в стену пазы для метл, чтобы те не улетали во время лекции.
Поэтому ничего удивительного, что на самой лекции меня не интересовало ничего, кроме Райсы и продолжения батла. Я вообще с утра была вся такая воинственная, даже странно. Но это мелочи, главное — дождаться перемены. И вот тогда я подлечу к этой Злобнер, злобну ее разочек мордой об стол, а потом сверху чем-нибудь ка-а-ак…
«Зла-а-а-а-а» — раздался низкий гудящий бас.
Оказалось, именно это и был звонок, свидетельствующий об окончании лекции, потому что все ведьмочки сразу встали, а печальный, с отшлифованный мордой профессор Заратустрин, заунывно прочитавший демон весть что (ибо у него и зуба не было, потому толком никто ничего не понял), закрыл свой фолиант, напомнил еще раз про необходимость бояться декана чертового факультета и ушагал.
В следующий миг Райса Злобнер вскочила, вызывающим уважение движением отломала ножку у стула и, чуть пригнувшись, двинулась на меня. Дабы не отставать, я взяла весь стул (ножку отломать силенок не хватило) и, держа оный наперевес, двинулась к Райсе. Та, осознав, что я превосхожу в вооружении, отшвырнула отломанную ножку от стула, огляделась и хватанула стол!
Теперь превосходство было на ее стороне, а я со своим жалким стуликом вообще не котировалась.
И тут на пороге класса показался черт! Огромный, волосатый, могучий и самое главное — мой!
— Герак, вы левитацию изучали? — крикнула я, подныривая под стол приступившей к бою Райсы.
— Э-э-э-э… да… — потрясенно ответил черт.
— Взлетай и зависни! — подбежав к нему, скомандовала я.
Герак взлетел и завис в метре от пола!
Схватив черта поперек туловища, я развернулась к Злобнер, и теперь превосходство в оружии было на моей стороне, потому что чертяка всяко больше стола.
— Э-э… Стаська, ты чего делать собралась? — ошарашенно спросил Герак.
— Драться, — двигаясь к оторопевшей Райсе, ответила я.
— Чем драться? — просипел черт.
— Да тобой, чем же еще! Все, не мешай! — потребовала я, и…
И все.
Герак из моего захвата вырвался, слевитировал на пол, перехватил стол Райсы, поставил на место, после чего хватанул обозленную ведьму и сказал:
— Ты это, Стаську не трогать, ясно?
Изумленно и в то же время благодарно-восторженно смотрю на Герака, а он:
— Я ее первый убью, а ты это, в очередь.
Злобнер нахмурилась, сложила руки под внушительным бюстом и прошипела:
— А почему у чертей сразу приоритет, а?
— Ну, — Герак почесал затылок, — я это, ну… больше.
На что Райса топнула ногой и как заорет:
— Слышишь, ты, я и так после нашего спора пуд веса набрала! Пуд, скотиняка копытистая!
Кто-то что-то понял?!
— Ну, — Герак демонстративно оглядел ведьму с ног до головы, после чего выдал: — Давай еще пудик, и так и быть, согласен на бой.
— Урод, — меланхолично выдала Агата Зельман.
После чего вновь утратила интерес к происходящему, но вот все остальные ведьмочки с неприкрытым осуждением смотрели на черта.
— Девчонки, а в чем дело? — спросила я.
Все как-то разом отвели глаза, словно вообще не в курсе. Выдала опять Агата:
— Магическая дуэль с чертом, первый зачет по расоведению. Мы все сдали, а этот, — кивок на Герака, — отказался драться с Райсой, мол, «зашибу ненароком былиночку». У Райсы «незачет», а хвостатый…
— Эй, без оскорблений! — рыкнул Герак.
Проигнорировав требование, все так же уныло Агата продолжила:
— Хвостатый продолжает уходить в отказ, у Райсы летит вся сессия, ну и от постоянного переедания характер вконец испортился.
Смотрю на Злобнер, та от злости едва не плачет. Медленно обошла черта, подошла к ведьмочке, приобняла за плечи и сказала:
— А сегодня сдать можно?
Райса глянула на меня, вздохнула и тихо ответила:
— Можно, но этот же не согласится…
— Согласится, — мрачно пообещала я, пристально глядя на Герака.
Тот нервно дернул хвостом и осторожно спросил:
— Может, договоримся?
— А без проблем, — решила я и, вернувшись к своему столу, села, вырвала лист бумаги из тетради и сделала умное лицо, собираясь приступить к издевательству над чертом.
И тут кто-то спросил шепотом:
— Она что, тоже расистка?
— Кажется… да, — неуверенно пробормотала Райса.
— Стопудово — да! — подтвердила я.
— Черт! — выругался собственно черт.
На его замечание никто не ответил, а я вдруг оказалась в окружении всей группы, то есть пяти заинтересованных ведьмочек, которые, затаив дыхание, читали по мере написания:
«Требования к уборке чертового общежития».
— Оу, — выдохнула Райса, — ты чего там теперь староста, что ли?
— Ага, — не поднимая головы и выводя «пункт первый», ответила я.
И стало тихо. Не обращая внимания, я начала писать, но тут Райса прошептала:
— Стась, понимаешь, я там тоже была… старостой.
— Угу, — продолжаю сосредоточенно писать.
Тишина, так что никто не помешал мне написать:
«Пункт первый: должна выполняться протирка пыли со всех поверхностей вплоть до люстр и карнизов ежедневно».
— Так вот, — продолжила Райса, — я тоже была… расисткой.
— Была? — невозмутимо интересуюсь, выводя «пункт второй».
— Теперь просто ненавижу! — прошипела она.
— Значит, теперь ты не расистка, а расоненавистница, — резюмировала я, продолжая писать.
«Пункт второй: ежедневно должен производиться вынос мусора из всех помещений».
— Так вот, — продолжила Райса, — я сдалась на третьей паре туфель…
Чего-чего? Я оторвалась от листка и удивленно посмотрела на ведьмочку. Та нехотя продемонстрировала туфельки — черные, замшевые, с серебряной пряжечкой, на удобном каблучке…
— И что с туфлями? — спросила я, понимая, что за такие можно и убить, если честно.
— Они мне предложили туфли в обмен на… подпись, — выдала Райса.
— Равноценный обмен, — выдохнула Светлана, с завистью глядя на оные.