— Да она никому не нужна.
Алтани согласно кивнул.
— Это верно. Значит, ее не будет, как и активного российского вмешательства во внутренние дела Афганистана. Страна окажется в руках талибов.
— Следом взорвутся Таджикистан, Узбекистан, Туркмения и Киргизия, так?
Алтани отмахнулся:
— Мне, Алим, нет никакого дела до того, какую политику поведут талибы в отношении России и других стран бывшего Союза. Не важно и то, что предпримет Москва после ухода натовцев. Меня интересует другое, друг мой. Расширение нашего с тобой бизнеса. Вот в этом смысле нынешнее сотрудничество с талибами по Коу и Фрачи весьма выгодно для нас даже на перспективу.
— Тебе видней, — проговорил Шукур. — Ты умный, академию все же окончил. Это не моя девятимесячная учебка.
— Знания обретаются не только в вузах, Алим, жизнь учит гораздо эффективней. Ладно, еще чаю?
— Можно.
Алтани трижды хлопнул в ладони. В проеме низкой двери показалась женщина, закутанная во все черно е.
— Слушаю, господин.
— Принеси еще чаю, Малала!
— Слушаюсь!
Женщина вышла.
Алтани проговорил:
— Пора ее менять.
— Почему? Она молода, красива, стройна.
— Надоела.
— Перевези сюда Гути из Бекунди.
— Это тебя не касается.
Малала принесла поднос с чайником и чистыми пиалами, забрала использованную посуду.
Алтани приказал:
— Закончишь дела по дому, жди меня у себя в комнате.
— Слушаюсь.
— Надеюсь, сегодня ты будешь более активна, чем вчера.
— Вы знаете, что вчера у меня умер брат. Мы росли вместе.
Алтани повысил голос:
— А мне плевать на это, женщина. Ты должна во всем угождать мне, своему господину.
— Да, мой господин, я забуду о печали и буду весела.
— Вот так-то лучше. Ступай!
Женщина неслышно удалилась.
— Слыхал? — Алтани посмотрел на Шукура. — Она еще вякает.
— У нее горе.
— А мне до этого какое дело? Они тут сотнями ежедневно подыхают. Из-за этого я должен лишать себя удовольствия?
— Не горячись, Ахмад, Малала ведь сказала, что забудет о печали и будет весела.
— Куда она денется? Ей из этого дома дорога одна. В ущелье, на корм шакалам. После того как с ней позабавится охрана. А нашим аборигенам только дай, порвут жертву на куски. Они большие мастера на такие дела.
— Думаю, до этого не дойдет.
Шукур разлил по пиалам чай.
— Ты мне вот что скажи, Ахмад. Если талибы так вцепились в Коу, то почему они не трогают Фрачи? Албанец ведь тоже далеко не бедный человек.
— Подожди, как говорят у нас, и его обдерут как липку.
Шукур усмехнулся.
— Где это у нас?
— Я имел в виду Россию.
— Ты все еще считаешь ее своею?
— Я оговорился. Не надо ловить меня на словах.
— Извини.
— Проехали. Пьем чай и расходимся.
— А за окном дождь. Если зарядит на всю ночь, то двойника Коу завтра могут и не довезти до кишлака.
— Когда привезут, тогда и привезут. Это не столь важно. Главное, чтобы о двойнике не знала ни одна душа кроме нас с тобой и Фрачи, который, естественно, заметит подмену.
— А Замир в курсе, что Коу готовят двойника?
— В курсе.
— Он спокойно отнесся к этому?
— Да, потому что и ему обещали то же самое.
Шукур рассмеялся.
— Талибы хитры. Но албанец тоже не дилетант. Не думаю, что он поверил обещаниям.
— Фрачи себе на уме. Поэтому я не посылаю его второй раз с товаром в Россию. Если он отправился бы туда, то мы больше никогда не увидели бы ни товара, ни Фрачи, ни его сопровождения. Я уверен в этом.
— Считаешь, он кинул бы всех?
— Легко. Он не Коу. Вообще, если бы не Коу, то Фрачи спокойно укрылся бы у себя на родине, в Албании. Его не выдали бы. А с Коу пришлось бежать сюда, в Афганистан. В Албании Коу места нет.
— Тебе не показался подозрительным дополнительный заказ Гриканова?
— Нет. Туревич все объяснил. Его слова подтвердили и мои ожидания. Наша наркота для элиты весьма привлекательна. Отсутствие на начальном, довольно длительном этапе синдрома зависимости вызвало спрос на таблетки. Поэтому я ждал дополнительного заказа, и он поступил.
— А почему бы тебе не работать напрямую с депутатом? Все же посредник, хоть и доверенный, является лишним звеном в цепи опасного бизнеса.
— Потому что Гриканов выставил покупателем Туревича. Он поступает разумно. Зачем самому светиться, если есть человек, которого можно подставить вместо себя? Тебя, Алим, это не касается, не волнуйся.
— А я и не волнуюсь. Хотя мне не нравится ситуация с Коу и Фрачи. Большие и заманчивые перспективы на будущее — это, конечно, хорошо, но я бы предпочел работать по старинке. Тихо, спокойно, получая стабильный доход, меняя женщин и обстановку, оставаясь независимым.
— Вот сейчас заметно, что ты в свое время окончил девятимесячные курсы прапоров, а не военную академию. Нет у тебя стратегического мышления. Ты думаешь только о выживании, Алим. Зачем? Иди и бери все, что можешь взять, не стесняясь в средствах, ибо в этом мире правит сильнейший.
— Ладно, на этом и закончим. Пойду я к себе!
— Давай! Завтра нам встречать двойника Коу, определяться с курьерами, готовить товар к отправке, чистить маршрут. Дел много. Надо хорошенько отдохнуть.
— Если решишь избавиться от Малалы, отдай ее мне.
— Договорились.
Алтани-Балтанаров проводил своего подельника и старого товарища только до дверей. Под дождь он выходить не стал, покурил и поднялся в комнату Малалы.
Женщина учла предупреждение и постаралась доставить удовольствие своему жестокому хозяину. Алтани остался доволен. Он уснул под мерный стук по окну мелких капель дождя.
Рано утром наркоторговца разбудила стрельба за кишлаком.
Алтани выхватил из-под подушки пистолет, вскочил и крикнул:
— Охрана!
В комнату тут же вбежал афганец.
— Я, господин.
— Что за стрельба?
— Не знаю, господин.
— А что ты вообще знаешь? Начальника личной охраны ко мне!
— Слушаюсь.
Алтани быстро оделся. Малала проснулась, села, накрылась одеялом и испуганно глядела на хозяина.
— Ну что уставилась? — крикнул на нее наркоторговец. — Одевайся и сиди как мышь.
Женщина схватила одежду и прошмыгнула в соседнюю комнату.
Появился Осман Малид, начальник охраны Алтани.
— Что случилось, Осман?
— Ничего страшного, хозяин. Раб из недавней партии пытался бежать. Он убил человека Шарани и хотел подняться на перевал. Люди из охраны кишлака организовали преследование.
— Где Шарани?
— Возглавляет группу.
— Кто этот беглец?
— Поляк, которого мы взяли в Кабуле.
— Журналист?
— Д а, господин.
— Как же ему удалось выбраться из подвала?
— Этого не знаю. Моя задача охранять ваш покой.
— Ладно, идем.
В большой комнате Алтани встретил Шукура.
— У нас ЧП, да, Ахмад?
— По-моему, ты и без меня все знаешь.
— Доложил твой телохранитель.
Во дворе раздался шум.
В комнату вошел Шарани, начальник охраны базы, и доложил:
— Господин, мы поймали беглеца.
— Это хорошо, Али, но ты мне скажи, как он смог выбраться из подвала?
— Хитростью взял. Имитировал боли в животе. Корчился на полу, кричал. Охранник открыл люк, посмотреть, что с поляком. Тот накинулся на него, удавил, забрал автомат, вышел во двор и бросился к перевалу. Его заметил часовой с крыши дома и выстрелил по беглецу, тем самым подняв шум. Разобравшись, в чем дело, я взял с со бой троих бойцов и пошел за беглецом. Поляк не успел далеко уйти, мы подстрелили его у террасы. Он выбросил автомат и спустился по тросу вниз, где мы и взяли его.
— Где он сейчас?
— Там же, во дворе.
— Ранен тяжело?
— Перебита нога.
— Беглец в сознании?
— Да! Пришлось связать его.
— Почему?
— Так он даже раненный не успокоился, метался по земле, бился головой о камни, ругался. Пришлось вязать.
— Кто охранял рабов?
— Хамид.
— Ты не проинструктировал его, как надо нести службу?
— Хамид не в первый раз заступал на пост у подвала.
— Ты не ответил на вопрос, Али.
— Конечно, я перед каждым нарядом инструктировал всех, в том числе и Хамида.
— Так почему, черт побери, э тот придурок полез в бункер?
Шарани опустил голову.
— Не знаю, хозяин.
— А кто будет знать? Я, Шукур или Малид?
— Виноват, господин.
Алтани вплотную подошел к начальнику охраны базы.
— Виноват? Ты представляешь, что произошло бы, если бы этот поляк добрался до Кабула? Для этого ему не нужно было идти семьдесят километров по ущелью. Затаился бы у дороги на плато, по которой проходят машины мобильных патрулей натовцев, вышел бы к ним да рассказал, что в Асабаде держат рабов.
Шарани проговорил:
Шарани проговорил:
— У него не было шансов дойти до дороги. Американцы подстрелили бы его раньше, чем он поднял бы руки. Вдали от своих баз янки не останавливают колонны, открывают огонь по всему подозрительному.
— Ты умный, да, я дурак, не так ли?
— Что вы, хозяин!..
— Ты не знаешь, какое наказание заслужил?
— Простите, хозяин. Больше ничего подобного не повторится.
— Конечно, не повторится. Вот отдам приказ казнить тебя перед всеми бойцами и работниками, новый начальник быстро усвоит урок и не допустит небрежности.
— Но я же поймал беглеца!
Алтани успокоился и заявил:
— Потому до сих пор жив. На этот раз я прощаю тебя, Али, но если ты допустишь хоть малейшее нарушение установленных правил, то я лично перед всеми отрежу тебе голову, а жену и дочерей отдам твоим же подчиненным. Ты понял меня?
— Понял, хозяин.
— Ладно. Всю охрану, работников, жильцов кишлака, рабов — к мечети!
— Слушаюсь! — Шарани бросился исполнять приказ разгневавшегося босса.
Алтани кивнул Шукуру.
— Пойдем-ка посмотрим на этого смельчака.
— Чего на него смотреть, Ахмад? Он же явно спятил, раз бился головой о камни.
— Его счастье, если так, — проговорил главарь банды. — Все же я хочу перед публичной казнью посмотреть на него.
— Пойдем.
Алтани и Шукур в сопровождении личной охраны прошли во двор. Связанный поляк лежал в луже.
Главарь банды подошел к нему и заявил по-польски:
— Набегался, пес?
Пленник отвернулся.
Алтани крикнул:
— На меня смотреть, дерьмо! Ты, навозный червь, убил моего человека и пытался бежать, зная, что за это тебя ждет смерть. Ну и как, сбежал? Глотнул воздуха свободы?
Поляк повернулся и впился взглядом в лицо Алтани.
— Ты говоришь, что я полное дерьмо и навозный червь, но тогда кто ты, сволочь? Я скажу. Ты последняя тварь. Мерзкий ублюдок, губящий людей ради каких-то паршивых долларов. Ты продал дьяволу все, что мог. И душу, и совесть. В тебе нет ничего человеческого. Ты подлый предатель, кровавый убийца. Твои недоноски похитили меня, чтобы ставить опыты. Но этого не будет. Лучше умереть от пули, чем сдохнуть от твоих проклятых наркотиков. Я готов умереть, а ты? Или думаешь, что кара небесная минует тебя? Ты даже не представляешь, насколько близка твоя смерть. Ненавижу тебя и весь твой поганый род. А теперь убей меня.
Алтани рассмеялся.
— Легкой смерти захотел, раб, ничтожное существо? Кто же даст тебе умереть от пули? Это было бы большой роскошью для тебя. Нет, раб, ты сдохнешь страшной смертью. А я посмотрю, как это будет происходить.
— Тварь! — крикнул поляк.
Алтани повернулся к Шукуру.
— Заткни ему пасть, Алим.
Подельник главаря ударил поляка ботинком в лицо, разбил рот, вышиб зубы.
К Алтани подбежал Шарани и доложил:
— Хозяин, все собраны у мечети.
— Точно все?
— Точно, я лично обошел бараки и дома. Мои люди вывели на площадь даже немощных стариков и женщин с грудными детьми.
— Хорошо. Прикажи расстелить на площади брезент.
— Слушаюсь. — Шарани исчез.
Алтани подозвал к себе начальника личной охраны.
— Осман! Дай команду своим людям оттащить эту свинью к мечети. — Он указал на пленника, потерявшего сознание. — Пусть доставят дубины да ведро с водой.
— Слушаюсь, хозяин.
Два боевика из личной охраны наркоторговца потащили несчастного пленника к площади, двое других пошли следом с увесистыми дубинами и ведром воды.
Алтани взглянул на Шукура.
— Произнесешь речь, Алим! Что сказать, знаешь.
— Да, Ахмад.
— Пойдем и покончим с этим делом. У нас сегодня других немало.
Алтани и Шукур вышли к мечети. На площади лежал на брезенте связанный поляк. Главарь банды прикурил сигарету.
Шукур же обратился к охранникам, рабочим наркозавода, старикам, женщинам кишлака, стоявшим полукругом, явно игнорируя рабов, выведенных из подвала:
— Люди! Кто дает вам работу? Господин Алтани. Кто охраняет вас? Господин Алтани. Кто обеспечивает вас продуктами и платит вам деньги? Господин Алтани. Благодаря кому вы живете в сытости и достатке? Господину Алтани. А вот какой-то ничтожный раб, неверный, соплеменники которого убивают нас, жгут наши жилища, вынуждают бросать земли предков, поднял руку на господина Алтани. Он убил нашего брата Хамида, молодая жена которого осталась вдовой с ребенком на руках. Эта свинья, что лежит перед вами, хотела убить господина Алтани и бежать, чтобы навести на наш кишлак американцев. Их авиация стерла бы с лица земли и селение, и всех нас. Вот чт о хотел сделать этот неверный. Так что он заслуживает?
— Смерть! — закричали охранники, рассредоточенные среди толпы.
— Да, люди, этот ублюдок заслужил одно — смерть. Он умрет здесь и сейчас, при вас. Помните, так будет с каждым, кто посмеет пойти против воли господина Алтани. Малид! — Шукур повернулся к начальнику личной охраны Алтани.
Тот взглянул на главаря.
Алтани бросил под ноги окурок, махнул рукой.
Двое охранников начали избивать дубинами связанного пленника. Послышался хруст ломающихся костей. От ударов по всему брезенту разлетались брызги крови. Алтани перевел взгляд на толпу. Лиц женщин он видеть не мог, они были закрыты, но заметил, что плечи некоторых из них вздрагивали. Однако все молчали.
Охранники на зверское убийство смотрели спокойно, мужчины, работающие на заводе, — брезгливо или испуганно. Рабы сбились в кучу у барака. В их глазах отражался животный страх, граничащий с паническим ужасом. Полностью безразличны к происходящему были те из них, на которых проверялся наркотик. Трое лаборантов вообще не смотрели на казнь. У них, ежедневно убивавших рабов, кровавое побоище не вызывало каких-либо эмоций.
По команде Малида личные охранники Алтани прекратили бойню.
Шукур повторил:
— Помните, так будет с каждым, кто посмеет пойти против нашего хозяина, господина Ахмада Алтани. А теперь всем разойтись. За работу!
Работники направились к баракам завода, лаборанты ушли на свои места, рабов спустили в подвал, охрана разошлась, население молча двинулось к лачугам. Изуродованное тело поляка завернули в брезент и бросили в грузовик, чтобы вывезти подальше от Асабада и бросить в ущелье, на корм шакалам.
Алтани прошел в свой дом.
Следом в большой комнате появился Шукур, присел рядом с подельником, взял пиалу с чаем.
— Неплохо получилось, как считаешь, Ахмад?
— Да. Народ напуган, и это хорошо.
— Надо было самим спровоцировать побег наркоши да устроить казнь раба, у которого помутился разум. Не догадался.
— За тебя это сделал поляк.
— Откуда ты знаешь польский язык?
Алтани усмехнулся.
— После училища я попал в Северную группу войск, был начальником службы ракетно-артиллерийского вооружения отдельного танкового батальона. Как раз тогда, когда подняла свою голову «Солидарность» Валенсы. Поляки доставили нам много хлопот. Ждали, что вооруженные мятежники решатся на захват наших гарнизонов. Войска в соседних группах подняли. Если бы не тогдашний польский министр обороны Ярузельский, который сумел сохранить управление армией, то пришлось бы успокаивать поляков силой. Мы были к этому готовы. Поэтому, Ахмад, я и знаю польский язык. Приходилось вести переговоры с местными властями. Ну да черт с ними, как и со всей Польшей. Что у нас по курьерам?
— В Россию по отработанному маршруту через Туркмению пойдут Асад и Керим.
— Хорошо. Остается дождаться двойника господина Коу.
Алтани вернулся в дом, позвал Малалу.
Женщина вошла, поклонилась.
— Слушаю, хозяин.
— Ты почему не присутствовала на казни неверного?
— Я из своей комнаты видела, что происходило на площади.
— А какой был приказ? Всем находиться у мечети.
— Но я не слышала этого приказа.
— Последнее время я недоволен тобой. Для тебя это может обернуться крупными неприятностями. Так что подумай хорошенько, как исправиться. А сейчас принеси мне чаю.
Алтани почувствовал усталость.
«Черт возьми! — подумал бывший советский майор. — Похоже, я старею, а настоящая жизнь только начинается. Сбросить бы лет этак двадцать, но невозможно».
Система спутниковой связи, установленная на низком столике, издала сигнал вызова.
Алтани поднял трубку.
— Слушаю!
— Господин Алтани, это Гафур. Сообщаю, что двойник мистера Коу следует к вам в составе колонны наших бойцов. Примерно через час он будет в Асабаде. Мне приказано передать, чтобы вы встретили двойника как подобает.
— Конечно, Гафур, я все сделаю. Этот человек будет постоянно находиться в моем доме.
— Не обязательно держать его в усадьбе. Он может перемещаться по кишлаку, но не выходить из него. Следует ограничить его общение с вашими людьми.