Быстро позавтракав она подошла к компьютеру. Включился. Зашумел. Побежали привычные картинки, работает, хорошо. Редактор действительно успел оценить статью. Она не переставала удивляться его оперативности. Иногда казалось, что он 24 часа в сутки работает, а остальное время думает, что бы еще такого сделать. Статья понравилась, были мелкие замечания, которые можно исправить на месте. Приглашал приехать в редакцию, поговорить о дальнейшем сотрудничестве.
Отлично, всё складывается как нельзя лучше, внутри она чуть не прыгала от радости, хотя внешне выглядела вполне себе хладнокровно. В редакцию было назначено к четырём, у неё ещё оставалась пара часов до выхода. Хотя нет, всего пара часов, это же даже одеться не успеть нормально, надо торопиться. Ещё бы с запасом выйти, мало–ли что, иногда автобус до метро минут 40 едет, так и опоздать можно сильно, уж лучше там погулять в окрестностях, посмотреть лишний раз центр, не часто удается выбраться.
Сказано — сделано и через полтора часа она уже выходила из дома, надев свой лучший официальный наряд. Погода выдалась очень даже приятная и девушка лишний раз порадовалась, что вышла раньше.
В редакции её встретили тепло, предложили чаю с печеньем. «Прямо де жа вю какое–то», — подумала она про себя и улыбнулась. Сработало правило, что улыбка располагает к более продуктивному общению, атмосфера стала ещё более домашней и располагающей.
— Мне понравилась ваша статья, — начал, наконец, редактор, — вы и раньше показывали неплохие результаты, так что я готов взять вас в штат, если вы, разумеется не против.
— Для меня большая честь работать у вас, — каких неимоверных усилий стоило ей это хладнокровное лицо, с которым был произнесен ответ.
— Хорошо, тогда предлагаю обсудить детали и, если всех всё устроит, можете приступать к работе хоть завтра.
Детали показались ей весьма привлекательными и она без долгих разговоров согласилась, не забыв, конечно задать несколько вопросов по поводу условий труда, чтобы не выглядеть совсем уж на всё согласной простушкой. Вопросы впрочем были скорее формальные, её собеседник прекрасно понимал, что его ответы на них едва–ли смогут поменять решение его будущей работницы.
Глава 13
Думаю не ошибусь, если скажу, что проблема работодателя и собственно работника интересует многих. Я не собираюсь тут касаться экономических аспектов вопроса, скорее так, с житейской точки зрения. Думаю мало кто станет возражать, что у этих двух людей, вообще говоря, противоположные интересы. В том смысле, что один стремиться заработать как можно больше, а второй — заплатить как можно меньше. Но на этом, пожалуй, противоречия заканчиваются.
Гораздо интереснее сфокусироваться на каких–то общих целях, чем в сотый раз перемалывать всем известные прописные истины.
Будем рассуждать преимущественно от лица работника, так как таких всё же большинство, да и мне как–то проще, ибо я — тоже большинство.
Так вот, одна из целей — саморазвитие и образование. При хорошем раскладе это нужно как работнику, так как став более квалифицированным сотрудником он с большими основаниями сможет претендовать на увеличение зароботной платы, своего статуса в организации, каких–то других благ. В то же время, это выгодно так же и работодателю, так как развиваясь, сотрудник улучшает так же качество своего труда, а, если повезет, то и производительность. Обратная сторона медали — это когда работодатель не хочет или не может повышать оплату труда, но и уход сотрудника для него не желателен. Тогда, очевидно, он не слишком заинтересован в быстром росте своего подчиненного. Кроме того, начальник может также опасаться и за свое место, это тоже может быть немаловажным аспектом его поведения. Отмечу, что работник при плохом исходе может потерять лишь время и деньги на обучение.
Интересы компании — тоже потенциально мощный стимул для начальника и его подчиненного работать в одном направлении. Тут понятно, чем успешнее компания в целом, тем, в общем случае, лучше каждому её сотруднику.
Далее, условия труда. Менее очевидный, но тоже вносящий свою лепту фактор, чем комфортнее работник ощущает себя на рабочем месте, тем меньше он отвлекается от работы, больше энтузиазма испытывает. Очевидно, что нахождение значительной части жизни в негативных условиях не может положительно влиять на жизненный тонус и работоспособность.
Подобные факторы можно перечислять очень долго. Это может даже стать темой для целой книги и не одной. Но, гораздо сложнее вопрос, почему на практике эти простые правила далеко не всегда работают и какие условия необходимо создать для максимального их воплощения в жизнь.
Серьёзным препятствием может служить так называемое социальное расслоение. Зачастую начальник не воспринимает себя на одной социальной ступени с подчинённым. Обратное также характерно. Это мнение не вполне оправдано, так как различие людей по тому, что они умеют делать и их социальный статус не должны быть взаимосвязанны. «Все работы хороши, выбирай на вкус», — как сказал классик.
По сути — это один из аспектов другой, более глобальной проблемы — часто люди ставят какие–то личные предпочтения выше, в ущерб своей профессиональной деятельности. Я не призываю быть роботами на работе, но, тем не менее, особенно это касается как раз руководителя, возвышение личного над рабочим ставит под большой вопрос профессионализм сотрудника.
Тут мы подошли к ещё одной проблеме — отношению к профессионализму. Такое впечатление, что ряд компаний считает его ненужным атовизмом. И вроде как многим не нужно, чтобы сотрудник хорошо разбирался в своем деле. Возможно, как я уже упоминал выше, ни один вышестоящий начальник, вероятно не захочет, чтобы подчиненный стал разбираться в деле лучше, чем он. Это, кстати тоже не совсем правильно, как правило, руководящие должности не должны сильно переплетаться с непосредственно производящими.
Под конец хотел бы отметить, что пока, человеческие отношения на работе, являются слегка изменённой копией их отношений в жизни. И как и в жизни, там есть положительные и отрицательные моменты.
Глава 14
На выходе из редакции её, как ни странно, ждал герой вчерашнего вечера, спасший, по сути её новую должность и её компьютер. Подавив в себе изумление, девушка невозмутимо спросила:
— Ты как сюда попал? — прозвучало несколько зловеще, поэтому добавила, — я к издателю ходила.
— И как успехи? Новая работа? А ты знаешь о традиции, когда получаешь новую работу, угощаешь друзей пивом, например?
— Не знаю я такой традиции, с первой зарплаты ещё слышала, а при приеме — нет.
— С первой зарплаты? Долго ждать. А радостное событие отпраздновать никогда не грех.
— Тебе–то какая разница когда я что буду отмечать? Во–первых, не думаю, что мы успели стать друзьями, во–вторых, я вроде как никуда тебя не приглашала, а в-третьих — с чего ты вообще взял, что у меня новая работа?
— Начну с конца, это же элементарно, как говорил один мой старый друг. Ты выходишь из издательства, вся светищься от счастья. Вряд–ли это из–за статьи, потому что отзыв тебе наверняка прислали по почте и ты уже была подготовлена к тому, что тебе скажут. Про то, что ты туда хочешь на работу и тебя обещали взять, если всё нормально будет — ты вчера говорила. Ну и в твоём таланте я не сомневаюсь, значит тебя взяли.
— Ну и тирада, да, в целом правильно, но не элементарно, а длинно, растянуто, с кучей ненужных фактов и неумелой лестью в конце. Так с чего ты взял, что я должна тебя куда–то звать или чем–то угощать?
— А ты этого не хочешь? Нет, если моя компания вам неприятна — можем разойтись в разные стороны прямо сейчас.
Как–то странно всё произошло, откуда он вообще взялся, такое впечатление, что это «нападение» было заранее спланировано. Но откуда он знает где издательство и когда она там будет? Почта? Я вчера отправляла почту с его компа. Вот сволочь, ему покажу как мою переписку читать! Ну что, может угостить его, пусть подавится, нахал этакий, а потом высказать всё в самый неподходящий момент.
— Ладно, пойдем, повезло тебе, что у меня настроение хорошее, — у неё оно действительно было хорошее и уже возникло непреодолимое желание подшутить над ним как–то при случае, да так, чтобы надолго запомнил.
Сели в обычном кафе неподалёку, заказали кружку пива и кофе.
— Понравилась статья? — спросила она неожиданно, после нескольких минут молчания.
— Очень не плохая, — ответил он и понял, что попался, — я на самом деле много статей читал, какая именно тебя интересует?
— А как ты думаешь, о какой статье я могу тебя спрашивать?
— Да, понравилось, у тебя талант, — понял, что не отпереться и решил попробовать исправить дело лестью.
— У тебя, похоже тоже талант, но из другой области, — она уже почувствовала вкус добычи, — и откуда, простите вы её взяли?
— У тебя пароль от почты сохранился на моём компе, я случайно зашёл, решил почитать, ты же мне не чужой человек, интересно, что пишешь…
— И что ты ещё интересного прочитал? Раз уж у тебя привычка смотреть чужую переписку — не думаю, что она ограничилась одной статьёй.
— Ничего, просто статью, ты столько говорила о ней, а я как–то попросить вчера не решился, извини, я не думал, что ты против будешь.
— Да, я понимаю, ответ ты, вероятно тоже не читал? Совершенно случайно сюда пришёл.
— Ну это совсем случайно, я когда статью читал, письмо пришло, а я забыл, что это не моя почта и прочитал. А потом решил придти, поздравить, думал тебе приятно будет.
— Да уж, приятней некуда, — приятно, разумеется было, но прощать такое она тем не менее была не намерена, по крайней мере не сразу.
— Чем я могу загладить свою вину? — обычно эта фраза работала, правда всегда был риск, что ответят что–то такое, чем заглаживать не захочется.
— Ладно, так и быть, разрещаю пригласить меня в кино, но учти, вина будет только слегка заглажена, но ни в коем случае не забыта. У меня очень хорошая память на такое.
— Отлично, мы ещё успеем на семичасовой сеанс, — у него в самых светлых мечтах не было варианта так легко отделаться.
Глава 15
Что заставляет людей беречь свою конфиденциальную информацию? Я не беру людей, которым есть что скрывать, не беру людей, которые вынуждены хранить профессиональные, коммерческие тайны. С ними как раз всё понятно, разглашение этой информации может нанести им прямой ущерб. Меня интересует вопрос оберегания именно личной информации, которая по большому счету и не предоставляет интереса для других лиц. Можно назвать это одним из проявлений оберегания личного пространства.
Я, например, уважаю свое личное пространство и не слишком люблю, когда его нарушают. Однако, к личной информации у меня более легкомысленное отношение. Разумеется есть ряд вещей, потенциально относящихся к моей интеллектуальной собственности и я не спешу её обнародывать. Даже, признаться честно, осознавая не слишком её большую ценность.
Тем не менее я часто слышу возмущения по поводу того, что спецслужбы, например, читают частную переписку. Мне лично — всё равно, пусть читают, но раз есть люди, которым это не нравится, значит есть и проблема.
Рассмотрим эту проблему поближе. Безусловно, вызывает опасения тот факт, что при определённом стечении обстоятельств, практически любую информацию о человеке можно использовать против него. Не даром в некоторых государствах при задержании, правоохранительные органы обязаны сообщать, что всё, что подозреваемый скажет — может быть использовано против него в суде.
Кроме того, часто проскальзывает тема, что собрав достаточное количество информации о гражданах, правительство сможет организовать систему их тотального контроля. Эта идея многим не нравится, я сам от неё не в восторге. Всё–таки приятнее хотя бы думать, что ты ведёшь себя более не менее самостоятельно. Хотя я против того, чтобы поощрять заблуждения и, если это так, предпочитаю знать об этом, ничего, переживу как–нибудь.
Всё, что я перечислил выше — имеет право на жизнь, но не думаю, что тот, чью переписку, например, прочитали, ставит эти факторы во главу угла. В этой ситуации, скорее, люди боятся, что посторонним станет доступна какая–то лишняя информация. Когда человек кому–то что–то пишет, он осознает, что готов это рассказать именно своему собеседнику, однако о том, готов–ли он рассказать то же самое какому–то другому лицу, он даже не задумывается.
Так вот, когда это другое лицо случайно или намеренно получает доступ к этой информации, автор, который не анализировал содержание того что писал в контексте этого названного читателя, просто не может для себя решить, есть там что–то такое, что он не хотел бы публиковать или нет.
Человек подсознательно имеет свойство как бы разделять известную ему информацию по уровням доступа. Например, очень близким людям он может рассказать практически всё. И, если он пишет очень близкому человеку, он не задумывается о том, можно это ещё кому–то читать или нет.
Вероятно это и есть основная причина, по которой люди не желают разглашения (распространения) их конфиденциальной информации, они просто не хотят каждый раз задумываться о том, кому могут попасть те или иные данные, а кому нет. Если бы вся ваша информация была доступна каждому, вы бы вероятно писали бы только то, что готовы рассказать абсолютно незнакомому человеку, а это серьёзно ограничивает общение. Как деловое, так и личное.
Глава 16
Кино оказалось так себе, но тем не менее она посчитала, что вечер проходит лучше, чем мог бы и решила смилостивится и всё–таки угостить его пивом. Да и он прав, потребность как–то отметить событие наблюдалась отчетливо.
— Ну как тебе кино? — прервал он её внутренний монолог.
— Не плохо, конечно, но я видела фильмы куда лучше. Тем не менее я рада, что пошла. И ещё, я решила, что ты всё–таки прав, с меня пиво.
— Отличная идея, я как раз весь сеанс хотел пить. Как чувствовал, организм готовился.
— Да у тебя, я смотрю, хорошо развита женская интуиция, — сказала она самым ироническим тоном, на который была способна.
— У меня много что хорошо развито, но речь сейчас не об этом, сейчас надо тебя всячески восхвалять и подбадривать.
— А что меня подбадривать? Я сейчас и так вполне довольна жизнью. А насчет восхвалять — почему бы и нет, не откажусь, иногда это приятно.
— Ладно, я как раз хотел сказать, что мне очень понравилась та статья, что я нечаянно прочитал. Очень живым языком написана и в то же время не пошло. Актуальность там умело сдобрена вечными ценностями, — пока он разглагольствовал в том же стиле, они уже заняли столик у окна и сделали заказ.
— Не могу сказать, что мне это неприятно слышать, но многое в твоей фразе произнесено незаслуженно, прервала она его, — кстати, я уже довольно долго слушаю о себе, да о себе, а почему бы не послушать о том, чем ты занимаешься?
— Да ничего интересного. Придумываю разные приборы, пытаюсь их как–то улучшать, испытываю.
— Отлично, а что за приборы–то?
— Ну разные, по сути что получится, то и хорошо.
— Не могу сказать, что я хоть что–то поняла, ты бы хотя бы пример привёл какой–то. А то ты уже подозрительно много обо мне знаешь, а я про тебя почти ничего. Может ты шпион какой–то?
— Нет, не шпион, хотя даже если бы был шпионом, это что–то поменяло бы?
— Я бы вела себя с тобой осторожнее. Ну так что, про прибор расскажешь?
— Ладно, подумаю о чем бы таком рассказать… Дело в том, что я редко придумываю им названия, поэтому придется говорить в стиле штука, которая делает то и то, хорошо?
— Хорошо, хорошо, не томи уже! Рассказывай!!!
— Ладно, недавно я такую штуку придумал, она показывает что происходило вокруг предмета какое–то время назад.
— В смысле показывает?
— Ну вот смотри, например, сижу я сейчас, пью пиво, а через сто лет можно взять кружку и увидеть как мы разговариваем. Недавно доделал, чтобы и услышать можно было, так что полное кино получается.
— Да ладно тебе выдумывать, как такое можно сделать?
— Ну как, сделали же фотографию? Она–то у тебя не вызывает никаких сомнений?
— Фотография не вызывает, но вот всё, что происходит записывать, да ещё и на любой предмет…
— Ты не поняла, я ничего никуда не записываю, я только считываю, записывается всё и без меня. Насчет сравнения с фотографией тоже всё логично, просто для фотографии используется специальный материал, который после обработки позволяет получить доступ к изображению такому нечувствительному прибору как человеческий глаз. Ты ведь не можешь увидеть фото до проявки? Ты не можешь увидеть цифровое фото на карте памяти, а ведь оно там есть и не одно.
— Ну допустим, и как же это происходит в случае с кружкой. Я не хочу сказать, что я большой знаток фотографии, но ничего принципиально нового ты мне сейчас не сказал.
— Ну ты, вероятно знаешь, что звук и свет распространяются волнами?
— Да, что–то такое слышала, я даже помню слово корпускулярно–волновой дуализм.
— Слово помнишь, уже хорошо, — улыбнулся он, — так вот, эти волны в каждый момент времени оставляют на кружке след. Причем след этот не затирается, а накладывается как бы слоями. Глазами это разумеется не различишь, да и не каждый прибор зафиксирует, что кружка вообще как–то меняется.
— И ты хочешь сказать, что научился использовать эту информацию?
— Ну а как иначе я бы собрал эту девайсину?