– Кто сказал? – удивился Антон.
– Ты, – улыбнулась я, – произнес: «платье будем гладить раз в месяц».
– Это если горячим утюгом! – голосом умудренного опытом старца напомнил Антон. – Вещи надо распрямлять без высокой температуры, тогда срок их годности растянется на десятилетия.
Есть ли на свете женщина, которую обрадует перспектива носить в течение даже трех лет одну и ту же кофточку?
– Эдак придется часто тряпки покупать, – зудел Антон, наводя порядок в сундуке.
– Как можно привести в приличный вид ткань без утюга? – пробормотала я. – Положить на ночь под матрац? Отец рассказывал мне, что, будучи студентом, он таким образом пытался сделать стрелку на брюках.
– Глупости, – отмахнулся Антон, – женщина обязана знать разные хитрости! Если она к тридцати годам ничему по хозяйству не научилась, ей застрелиться надо! Идешь в ванную принимать душ, прихватываешь платье, устраиваешь вешалку на крючке. От горячей воды идет пар, пока моешься, под воздействием влаги ткань расправляется. Очень просто!
Антон внезапно замер, на его лице появилось странное выражение, он вытащил светло-голубую рубашку с рисунком из ярко-красных попугаев, желтых бабочек и цветочков, смахивающих на маргаритки. Сорочка разительно отличалась от остальных вещей. Она была веселой, даже слишком. Я не докопалась до дна сундука и не видела ее.
– Какая прикольная! – вырвалось у меня. – Наряд для отпуска.
Антон вздрогнул и зло воскликнул:
– На мой взгляд она ужасная! Ее надо выбросить!
Странно слышать такие слова от человека, который считает бережливость одной из главных добродетелей.
– Чем провинилась эта рубашка? – удивилась я.
– Отвратительная расцветка, – сказал Антон, – желудок судорогой сводит.
Меня почему-то охватило веселье:
– Не надо употреблять рубашку в пищу, тогда живот не заболит. Откуда на чердаке столько одежды?
Антон положил сорочку в сундук, тщательно закрыл его и сказал:
– Есть наряды, которые по размеру никому больше не подходят. Анна раздобрела, Михаил Матвеевич тоже потерял стройность. Клиенты часто им свои шмотки дарят. Так ты сама отдашь платье Тамаре?
Я кивнула и направилась к веревочнаой лестнице.
Глава 19
Тамара находилась в своей спальне, которая стихийно превратилась в филиал костюмерной, здесь повсюду висела одежда и маячили стойки с нарядами.
– Эй, кто там возиться? – закричала она, услышав резкий скрип открываемой мною двери. – Нечего топтаться. И сразу предупреждаю: одежда завизирована режиссером, никакой смены. Аксессуары и обувь вам подобрали, нечего сюда шастать и…
Тамара выглянула из-за вешалок и воскликнула:
– Лампа? Извини, я думала, кто-нибудь из девчонок притопал. Хитрые крыски! Они не знают о том, какие платья у кого на конкурсе будут, но полагают, что лично им самое плохое предложили. И ну сюда носиться и клянчить: «Тамарочка, хочу розовое! В зеленом я плохо смотрюсь! Дай длинные серьги и браслетиков побольше!»
Очень уж им победить хочется!
– Красивое платье хорошо, но ведь главное, кто его надел, – поддержала я беседу.
Тамара села на стул у стола, заваленного швейными принадлежностями.
– Ну, ты не совсем права. Конечно, все конкурсы – это экзамен. Девочки демонстрируют свои таланты, поют, танцуют, рисуют, отвечают на вопросы. Вроде как жюри выбирает спортсменку, комсомолку, умницу, и уж в последнюю очередь просто красавицу. Вот только чем больше девки в любви к Пушкину распинаются, сообщают про чтение романов Достоевского и прослушивание фуг Баха, тем смешнее. На первом месте с короной на голове всегда окажутся самые крутые сиськи, а их надо в выигрышном декольте представить. От платья многое зависит!
– Фуги Баха – это камень в мой огород? – улыбнулась я.
Тамара покраснела:
– Нет. Но знаешь, почему ты победила?
– Из-за умения играть на арфе, – не задумываясь, ответила я.
– На десять процентов, да, – согласилась Тамара, – а на девяносто из-за костюма. Остальные в платьях дефилировали, жюри на пятой участнице дремать задремало: вырезы, шлейфы, воланы. Вроде модели разные, но похожи. И вдруг!.. Шаровары! Чадра! Все проснулись и отметили эту конкурсантку. Основной принцип жизни: выделись в толпе. Знаешь, чем все конкурсы красоты хороши?
Я прикинулась глупышкой:
– Подарками от спонсоров!
Тома взяла сантиметр и начала наматывать на палец.
– Конечно, нет! Только полная идиотка может визжать от восторга, заполучив набор дешевой косметики и полупердон из крашеной мыши. В зале непременно присутствуют представители крупных модельных агентств. Жюри ерунда, там сидят непрофессионалы, мужики, которые пускают слюни при виде смазливых девушек, и какая-нибудь скукоженная баба, завидующая молоденьким куколкам. Агенты другое дело. Порой девчонка сразу сходит с дистанции, на первом этапе испытаний вылетает. А потом глядишь, через полгода лузерша по подиуму в Нью-Йорке или Париже вышагивает. Ее выделил из массы агент с отличным чутьем. Супермодели Водянова, Пивоварова и многие другие считались неперспективными с неправильной внешностью, у всех у них непростая судьба, и всех открыли именно так. Знаешь, кто к нам на полуфинал заглянул? Том Клампенски.
– Клампенски? – повторила я. – Никогда о нем не слышала.
Тамара кивнула.
– Верно, ты не работаешь в области моды, в фэшн-мире Том человек из первой десятки. Американец. Аккредитовывается под видом журналиста и на самом деле пишет для прессы. Но основной его род деятельности – звездозажигатель. Если Том тебя заметит, пляши джигу, беги в церковь, скупай все свечи и засыпай ими алтарь, тебе повезло невероятно, ты очутишься в США и станешь лучшей!
Я посмотрела на раскрасневшуюся Тамару. Чего она так нервничает?
– Той девушке, которая станет королевой, «Комареро» обещало контракт в Америке, она и без твоего Клампенски попадает на лучшие подиумы, – возразила я.
Стилист дернула плечом.
– Не говори о том, чего не знаешь! Думаешь, все в Нью-Йорке супермодели? Да там полно никому не известных вешалок, как и у нас! Бегают по показам, получают копейки, никому не интересны. Ну подпишет дурочка договор, покантуется год в США и вернется назад без славы и денег. А Клампенски делает звезд! И ему плевать на звание супер-пупер мисс. Главное, чтобы модель выделялась. Но, правда, не все от него зависит. Клампенски дает шанс, а девчонка должна работать. Начнет бухать, нюхать волшебный порошок, таскаться по мужикам – конец карьере.
Тома швырнула сантиметр на стол.
– Я уверена, что он придет на финал и предложит одной из наших участниц контракт.
Я потрясла синим платьем.
– И ты решила представить кого-то в исключительном виде? Чтобы получилось как на полуфинале. Все в платьях, а я одна в шароварах? И кто же та счастливица, которую патронирует стилист? Это стойка с платьями, приготовленными на финал?
Тамара кивнула.
Я принялась перебирать вешалки.
– Нежно-розовое в блестках! Персиковое в пайетках! Бежевое с бисером! Дорогие наряды, модные… Одна беда!
Тамара насупилась.
– Какая?
Я опять пошевелила вешалки.
– Выйдут финалистки на сцену, встанут в линию, и что? Сольются в единое целое. Все блестит, переливается и примерно одного тона: цвета пудры, созревшего персика, жемчуга. Нет ярких пятен. Красного! Зеленого! Оранжевого! Даже черное в этом соседстве заиграет. И еще. Финалисток четыре, а вещей три! Кому-то не хватило тряпочки? Или?..
Я вернулась к стулу и взяла темно-синее старинное платье.
– Или вот оно? То самое яркое пятно, выделяющееся не только цветом, но и фасоном. Три девочки будут словно клоны, четвертая притянет взоры. Кто эта счастливица? И каким образом ты убила Лену?
Тамара ахнула и схватилась за горло.
– Спокойно, – быстро добавила я, – думаю, это ты угостила дурочку, придумавшую себе супержениха Шота Руставели, напитком, который содержал пустырник. Понимаю, зачем ты устранила Лену, она могла претендовать на победу. Но кто рассказал тебе об аллергии девушки на распространенное успокоительное? Как тебе удалось заманить ее на чердак и влить в несчастную отвар? Сколько ты заплатила Михаилу Матвеевичу?
Тамара разлепила побелевшие губы.
– Я не общаюсь с хозяином. Зачем мне давать ему деньги?
– За удержание Катерины в его апартаментах! – желчно пояснила я. – Катя в группе лидеров. А ты ведешь свою линию, в обход Зямы и Риты договорилась с букмекерами.
Губы Тамары из белых стали синими.
– Катя отвлекающий фаворит. Мне нет смысла от нее избавляться! Я отлично знаю, что на финале выстрелит темная лошадка!
Я подмигнула стилистке:
– Сандра?
– Да, да, да, – излишне быстро подтвердила Тамара, – Сандра. Какой смысл мне наряжать Катю? Конечно, наивная девчонка считала себя лидером и соответственно капризничала, но недолго она ликовала.
Меня вдруг осенило, я встала, вернулась к стойке и вгляделась в бумажки, приклеенные к верхней части вешалок.
Меня вдруг осенило, я встала, вернулась к стойке и вгляделась в бумажки, приклеенные к верхней части вешалок.
– Ой, как забавно! Сандре предназначено «пудровое» платьишко! Алисе персиковое, Кате жемчужное! Ты, выходит, знала, что Катерина примет участие в финале, иначе зачем ей наряд утюжить?
Тамара опять схватилась за шею.
– Если Катю не найдут, ее роль исполнишь ты! Нельзя же написать на ярлычке «Лампа», вдруг кто увидит?
– Отличная попытка, – похвалила я. – Засчитано. Но вот новый вопрос. Сандре по решению Зямы и Риты предстоит получить корону от фирмы «Комареро», но ты выбрала другую девушку – Олю. Самую тихую, неприметную, она при мне ни словечка не проронила, на репетициях скользит молча, но на конкурсах выделяется. Всегда метко отвечает, словно заранее знает, что у нее спросят, и ей постоянно достаются оригинальные наряды. Только в последнем испытании облом случился, я в шароварах плясала, слабала на арфе и обошла всех на повороте! Я сейчас вспомнила, как держится Ольга, и запоздало сообразила: ею кто-то руководит, слишком уж правильное поведение у красавицы. В лидеры она вроде не рвется, но без срывов дошла до финала, не порет глупости, не капризничает, на фоне остальных смотрится очень достойно. Она спокойно стояла, когда в конкурсах побеждала Катя, не злилась, не канючила, как другие, создавалось впечатление, что Олечка замечательно воспитана, умеет делать хорошую мину при плохой игре. Но, может, дело не в интеллигентности, а в ее уверенности, что она непременно победит? Синее платье ты решила надеть на Олю!
Дверь в костюмерную приоткрылась, в комнатушку, как по заказу, вошла Оля.
– Ну, принес? – не замечая меня, стоящую за стойкой с платьями, зашептала она. – Давай скорей мерить!
– Ольга! Выйди вон! – каменным голосом произнесла Тамара. – Вон! Повторяла сто раз! Никто сюда не лезет! Я сама приглашаю на примерку. Немедленно убирайся!
Но Олечка оказалась на редкость непонятливой:
– Тетя Тамара, ты чего? Мы же ночью договорились! Ты сказала про старинное платье, просила меня до завтрака забежать.
– Дура! – выпалила стилист.
Я вышла из-за ряда вешалок.
– Тетя Тамара? Вы родственницы?
Оля взвизгнул и хотела удрать, но я успела схватить девушку за капюшон курточки.
– Погоди, у меня к тебе есть вопросы.
– Я ничего не знаю, – захныкала Оля. – Тамара Владимировна, простите, я не хотела вам помешать.
Стилист отвернулась к окну.
– Наоборот, ты очень кстати, – заверила я девицу. – Тома, она вам кто?
– Племянница, – сквозь зубы процедила Тамара, – дочь сестры.
– Ай-ай-ай, – укоризненно покачала я головой. – Правила запрещают организаторам использовать служебное положение и протежировать ближайшим родственникам. Узнай кто о вас, будет скандал.
Оля неожиданно повела себя агрессивно:
– И что мне теперь из дома не высовываться, раз тетка стилист? Тамара Владимировна много где работает!
– Оставим в стороне морально-этические проблемы, займемся уголовными, – решительно сказала я. – Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались. Знаете эту песню? Впрочем, неважно. Тома, расскажите, как вы убили Лену? Пусть племянница послушает!
Тамара вскочила.
– Никого я не трогала! Лена нам не конкурент! Сколько она ни пыжилась, было понятно, ничего у нее не получится. И меня волнует не корона! Кому она нужна? В зале Том Клампенски! Вот кто должен взглядом за Олю зацепиться. Плевать на Ленок, Кать, Алисок и Сандр!
– У Ленки любовник богатый, – вдруг произнесла Оля, – он ей все-все покупает! Клампенски всегда только одну девушку отмечает! Двух, трех никогда! Шота Руставели может со всеми договориться, он футболист! Звезда! У них власти больше, чем у президентов. Ленке свезло!
Тетка уничтожила племянницу взглядом. Если бы взором можно было поджечь человека, от Оли сейчас осталась бы кучка пепла.
– Говорила, приказывала, молчи, сойдешь за умную. Так нет, разинула пасть не вовремя, а оттуда лягушки выскакивают! Идиотка! Я же тебе объясняла! Лена придумала мужика! Не существует никакого Шота Руставели.
– Тетенька, – захныкала Оля, – но она же не могла так уверенно лгать! Сколько всего рассказывала! Про поездки за океан! Подарки! Часы с бриллиантами! Шота летает и в Америку, и в Париж, и в Нью-Йорк!
– И что с этой дурой делать? – удрученно спросила у меня Тамара. – Внешне интересная, с изюминкой. Имеет хорошие шансы на мировой подиум, попадает в последнюю тенденцию, сейчас нужны девочки-славянки, лоб с тарелку, глаза чуть проваленные, губы не пухлые. Лет пять эта внешность продержится, надо зацепиться, пока горячо. Но едва Ольга языком шевельнет!..
– Че не так? – спросила девушка. – Вечно только по-твоему надо?
В моем кармане заработал сотовый, я вытащила телефон и услышала голос Макса:
– Можешь говорить?
– Как раз в данную минуту обсуждаю нашу проблему, – ответила я.
– Тогда послушай, – велел муж, – это срочно.
В тоне Макса, всегда веселом, не было и намека на шутливость, и я насторожилась. Похоже, сейчас я узнаю нечто крайне важное, раз муж решил прервать мою беседу с другими людьми. Мы давно с ним договорились: если находимся в компании посторонних, не следует обсуждать ничего серьезного. Но сегодня Макс нарыл информацию, которую необходимо сообщить как можно скорее.
– В процессе нашей утренней беседы, когда ты произнесла фразу: «Похоже на сериал с названием «Смерть на конкурсе красоты», мне в голову запала одна мысль, и я ее проверил, – заговорил Макс. – Лет пять-шесть назад случилось несколько убийств во время таких конкурсов. Сразу стало ясно: действует серийный маньяк. Пресса окрестила его «Киллер красоты». Народ кинулся на шоу, полагаю, устроители озолотились, они не ожидали такого наплыва зрителей. Публика и журналисты, затаив дыхание, ждали новых жертв. Предвижу твой вопрос, отвечу на него сразу преступника интересовали только участницы, никто из тех, кто сидел в зале, не входил в зону риска. Стилисты, администраторы и прочие не волновали убийцу. Исключительно красавицы. Думаешь, девушки разбежались?
– Нет, – коротко ответила я.
– Правильно, молодец, тебе конфетка, – похвалил он меня, – или, учитывая твою временную принадлежность к фэшн-миру, огурец. Сладости для красоток под запретом. Кто же упустит шанс попиариться? Газеты, журналы, радио, телевидение, все прибежали в залы, где разыгрывались разные короны, и капали слюной в ожидании новостей об очередной смерти. Не стану тянуть, в конце концов маньяка задержали, он оказался одним из фотографов, имел пропуск за кулисы, мог свободно общаться с девушками. И тут начинается самое интересное. Родители парня оказались ну очень известными людьми. Не просто богатыми и знаменитыми, а народными любимцами, культовыми фигурами. Мать актриса, отец писатель. Дня не проходило, чтобы они не мелькали на экране телевизора. Предки маньяка активно работают. Мать занята в спектаклях, снимается в кино, делает кассу любой ленте, поэтому ее рвут на части. Папаша строчит романы, по ним снимают телесериалы. Абсолютно порядочные люди, не замеченные ни в каких шалостях, совесть нации, гости на дачах у президентов, создатели благотворительных фондов.
Особую пикантность ситуации придавала маленькая деталь. Папа и мама отморозка никогда не состояли в браке. Более того, отец отметил тридцатилетие семейной жизни с другой женщиной, мать столько же лет идет рука об руку со своим супругом. Ни в одной интрижке актриса и писатель не замечены, они образцы морали, с таких людей только иконы писать. Но случился с ними в юности зигзаг. Литератор, на тот момент никому не известный, работал редактором на съемках картины, где в крохотном эпизоде снималась начинающая актриса. Ну не справилась молодежь с соблазном. Актриса по ряду причин не могла сделать аборт и призналась мужу в прелюбодеянии. А тот простил супругу, объявил себя «автором» ее беременности, принял новорожденного мальчика, как родного, и воспитывал, не подавая ребенку плохого примера. Но он поставил в известность писателя о наличии у того сына. Прозаик тоже повел себя благородно, а его жена оказалась выше всяких похвал. Две семьи подружились и стали совместно пестовать малыша. Он у них оказался один на всех, в законных браках наследников у них не получилось. Как этим достойным во всех отношениях людям удалось сохранить секрет и почему у них, давших чаду разумную любовь вкупе с безукоризненным воспитанием, вырос маньяк, неведомо. Тайну появления мальчика на свет актриса открыла лишь в кабинете у следователя.
Не знаю, на какие дачи помчались отчим и родной отец убийцы, но известно, что фотографа задержали вечером, а к полуночи он уже был посажен в самолет и отправлен в Швейцарию.
– Жесть, – сказала я, – хорошо быть отпрыском богатых и знаменитых.
Глава 20
– Лучше слушай молча, – предостерег меня Макс. – Можно долго рассуждать на тему, стоило ли разрушать имидж народных кумиров, лишать их зрителей и читателей иллюзий, разбивать веру простых людей в существование счастливых браков и порядочных женщин, но для нас важно другое. Парень очутился в закрытой психиатрической лечебнице, он там содержится по сию пору, палаты не покидал, в Россию не возвращался. Убийства конкурсанток прекратились, но все считают преступника не найденным. На следующий день после задержания юноши газеты напечатали сообщение: