– Не совсем. Мне лично абсолютно все равно, что вы напишете обо мне. Но, когда вы пытаетесь заодно опорочить и других людей, мне бывает неприятно.
Морзоне не стал спорить. Вместе с другими журналистами они обступили комиссара, чтобы начать импровизированную пресс-конференцию. Было известно, что из Брюсселя сюда уже выехала целая бригада журналистов из нескольких телекомпаний, чтобы освещать все события непосредственно на месте. Дронго вошел в развороченный зал. Перевернутые кресла, разорванный стол, пятна крови, куски одежды, выбитые оконные рамы, битое стекло на полу.
В помещении уже работали несколько человек, среди которых был и следователь Кубергер. Дронго подошел к нему.
– Есть что-то конкретное?
– Обычная бомба под столом, – зло произнес следователь, – никто ничего не видел. Но все вспоминают, что в зале посторонних практически не было. А охрана этого мероприятия была поручена не только службе безопасности отеля, но и сотрудникам местной полиции. И здесь тоже все было в порядке. Просто какая-то непонятная загадка. В зал конференции никто из посторонних не входил, они уверяют, что пропускали туда строго по пропускам и приглашениям.
– Значит, у того, кто оставил бомбу, был такой пропуск или приглашение, – предположил Дронго.
– Тогда получается, что у этого сумасшедшего были сообщники, – хмуро заметил Кубергер.
– А вы еще в этом сомневаетесь?
– Я надеюсь, что это был ненормальный. Тот самый, который стрелял в вас вчера вечером, и тот, кто убил Месуда Саргына.
– Слишком много для одного человека, – возразил Дронго.
– Тогда здесь действует целая преступная организация, – иронично заметил следователь. – Только где они конкретно останавливаются или живут? И зачем в таком случае убивать своего дипломата Месуда Саргына, пытаться убить вас и взорвать здание отеля во время конференции? Простите, господин эксперт, но почему основной удар этого негодяя направлен против своих единоверцев и знакомых?
– Мы пока не знаем цели и задачи людей, которые заложили здесь бомбу, – напомнил Дронго.
– Вы все время говорите во множественном числе, – сказал Кубергер, – но все может быть гораздо проще. Не говоря уже о том, что этот тип не может принадлежать даже к такой преступной организации, как «Аль-Каида». Хотя бы потому, что он покушался на жизнь двух мусульман. Или вы придерживаетесь другой религиозной ориентации?
– Я агностик. Мир непознаваем до конца, господин Кубергер. В этом я убежден.
– Тогда нам будет легче найти вашего возможного убийцу, – сказал следователь и отвернулся, давая понять, что разговор закончен.
– Можно мне осмотреть этот зал? – поинтересовался Дронго.
– Смотрите, – разрешил следователь, – только ничего не трогайте. Сейчас сюда прибудет еще одна бригада для расследования из нашей службы безопасности. Мы задействуем наши лучшие силы и обязательно раскроем все преступления. Будет лучше, если вы подниметесь к себе в номер и вообще не будете оттуда выходить.
– Я так и сделаю, – кивнул Дронго, отходя от слишком пафосного следователя, который излучал показной оптимизм. И начал осматривать стол президиума, расколотый на несколько частей. Он обратил внимание на место взрыва. Бомба была заложена с левой стороны стола, ближе к окну, где и были наиболее серьезные разрушения.
«Нужно узнать, кто именно находился в президиуме конференции, – подумал Дронго, – кто и как сидел за столом. И где сидел сам Гиттенс. Ему повезло, что он остался в живых. Нужно будет получить список гостей, которые находились в зале. И обязательно тех, кого пригласили в президиум».
Повсюду валялись отпечатанные листы, на которых были указаны участники конференции и те, кто должен был сидеть в президиуме. Дронго поднял один из таких листков, пробежал глазами. В президиуме, кроме Гиттенса, должны были оказаться представители Дании, Венгрии и международных организаций. Особо оговаривалось, что новый турецкий представитель появится в Брюгге только завтра днем.
Долго находиться в задымленном и пыльном помещении было невозможно, и Дронго вышел из зала на улицу. Сотрудники комиссара уже объявили о погибших. Из пяти человек, которые были за столом президиума, погиб только один. Двое были тяжело ранены. В основном погибли и были ранены сидевшие в первых рядах гости. Дронго задумался. Странно, что взрыв разворотил стол и убил только одного человека из президиума. То есть можно предположить, что бомба была заложена с одного края стола и находилась даже не в центре, хотя стол был разорван на несколько частей.
К зданию отеля подъехало несколько автомобилей из соседних городов. Сюда подтягивались различные эксперты, чтобы проводить необходимые следственные действия прямо на месте. Он увидел, как на улице среди тех, кто предпочел выйти из здания отеля, были мать и дочь Ангелушевы. Он подошел к ним.
– Убедились? – спросила Наида Ангелушева. – Такие преступления продумывают и осуществляют настоящие звери, вандалы. Пока вы вместе со следователями тратили время на допросы случайных пассажиров, кто-то принес и установил бомбу.
– Боюсь, что один из таких пассажиров и установил бомбу, – возразил Дронго.
– Мама, они не только допрашивали, они еще и развлекались, – громко произнесла ее дочь, даже не глядя в сторону Дронго. Такая бескомпромиссность молодой женщины несколько озадачила эксперта.
– У вас были неприятности с прежним другом? – неожиданно спросил Дронго.
Марьям замерла. Взглянула на мать. Наконец посмотрела в глаза Дронго. И снова отвернулась. Мать бросилась на защиту дочери.
– Вы уже лезете в нашу личную жизнь? – нервно спросила она. – Кто дал вам право так действовать? Вас прислали специально, чтобы вы следили за нашей семьей?
– Это было всего лишь мое предположение, – пояснил Дронго, – просто вчера, когда мы с госпожой Броучек шли по коридору, мы увидели вашу дочь. У нее оказалась слишком неоднозначная реакция на наше появление…
– А как должна реагировать молодая женщина из хорошей семьи, когда видит подобное поведение уже немолодого и женатого человека? – спросила Наида Ангелушева.
– Я не поручал ей следить за моей нравственностью, – заметил Дронго. – И почему вы так уверены, что я женат?
– Нужно было вести себя скромнее, – пояснила старшая Ангелушева, – в вашем возрасте и с вашей репутацией люди обычно не остаются холостыми.
– У вашей дочери был неприятный роман с женатым мужчиной, который был намного ее старше, – начал понимать Дронго.
Мать и дочь переглянулись.
– Я тебе говорила, что он все знает, – с явной обидой в голосе крикнула дочь.
Он понял, что был прав. В жизни молодой женщины был подобный неприятный случай, который наложил свой отпечаток на всю ее дальнейшую жизнь. Дронго попытался ее успокоить.
– Мне ничего не известно о вашей личной жизни, – примиряюще произнес он, – я просто сделал предположение о том, что могло с вами произойти, глядя на вашу реакцию.
– И вы догадались? – не поверила младшая Ангелушева.
– Поверьте, что это так. Ваша реакция настолько легко просчитывалась, что мне было нетрудно понять мотивы вашего поведения.
– Перестаньте, господин эксперт, – попросила Наида, – вы видите, как переживает моя дочь. И тем более после случившейся здесь ужасной трагедии.
Из отеля неспешным шагом вышел Схюрман. Он оглядел собравшихся во дворе людей и криво усмехнулся.
– Последствия нашей гуманитарной политики, – громко сказал он, – мы протягиваем оливковую ветвь дружбы, а они в ответ взрывают наших детей и женщин.
– Насколько я помню, в зале конференции не было детей и женщин, – возразил Дронго, – и не нужно делать из трагедии балаган.
– Балаган устроили наши политики, – громко сказал Схюрман, – и вскоре вся наша старушка Европа превратится в один большой балаган, когда взрывы будут греметь на наших улицах, наших женщин будут насиловать в подъездах домов, а наших детей заставят отказаться от своей религии.
– Перестаньте, – крикнул кто-то из гостей отеля, – как вам не стыдно…
– Вот так всегда, – презрительно заметил Схюрман, – вас убивают, а вы кричите, как не стыдно. Не смейте плохо думать о мусульманах, которые устраивают нам такие взрывы по всему миру. Вы ждете своего европейского одиннадцатого сентября? Вы его дождетесь. Можете не беспокоиться. Рано или поздно эти самолеты прилетят и к вам.
– Вы сумасшедший, – с отвращением сказала пожилая дама, очевидно, из Великобритании, – не смейте больше стоять рядом со мной. Вас нужно изолировать от людей. Вы опасный маньяк.
– Это вы все опасные лицемеры, зараженные бациллами лени и соглашательства, – махнул рукой голландец, возвращаясь обратно в отель.
– Такие типы всегда более опасны именно в силу своей своеобразной логики, – заметил Аарон Шайнерт.
Оставшиеся во дворе люди молчали, пораженные его неожиданной агрессией и ксенофобскими высказываниями. Из отеля вышел помощник Гиттенса, который торопился к своему автомобилю, припаркованному у ограды. Дронго подошел к нему.
Оставшиеся во дворе люди молчали, пораженные его неожиданной агрессией и ксенофобскими высказываниями. Из отеля вышел помощник Гиттенса, который торопился к своему автомобилю, припаркованному у ограды. Дронго подошел к нему.
– Простите, господин Жильсон, – сказал он, – как себя чувствует господин еврокомиссар?
– Сказали, что будет жить, – пояснил помощник, – я сейчас еду к нему в больницу. Мы все надеемся, что он выживет.
– Надеюсь, что он выживет, – пожелал ему на прощание Дронго.
Жильсон подошел к машине и вытащил оттуда папку с документами.
– Комиссар требует показать списки всех прибывших, чтобы сравнить с теми, кто уже опознан, – пояснил Жильсон, – вы не беспокойтесь, господин эксперт. Мы уже сообщили обо всем в Брюссель. Оттуда прибудут опытные эксперты, которые разберутся с тем, что здесь происходит. И обязательно найдут убийцу турецкого дипломата и негодяев, которые устроили здесь взрыв.
– Как могло получиться, что вы не успели войти в зал? – поинтересовался Дронго. – Ведь вы ушли за несколько минут до взрыва?
– Нас задержали журналисты, – пояснил Жильсон, – как только мы вышли от вас, они снова набросились на господина еврокомиссара, и ему пришлось несколько минут отвечать на их назойливые вопросы. И как раз в тот момент, когда мы собирались войти в зал, раздался взрыв. Господин Гиттенс шел впереди меня и поэтому был ранен. К счастью, я не пострадал. Но, наверное, было бы лучше, если бы пострадал я, а не господин еврокомиссар.
Он забрал папку и вошел в здание отеля. Дронго достал из кармана телефон, набирая номер Мадлен.
– Ты уже прошла в мой номер? – уточнил он. – В нашем крыле, кажется, все спокойно.
– Еще нет. Но я сейчас туда пройду, – ответила она.
Он убрал телефон в карман. Судя по настойчивости неизвестного убийцы, он сделал все, чтобы сорвать эту конференцию. Но для чего? Если бы это делал Схюрман, то все было бы понятно. Такие политики готовы на все, чтобы сорвать подобные конференции. Но Схюрман – воинствующий националист. Или здесь могут быть его союзники. А может, просто похожие на него типы, которые в своей ненависти не останавливаются ни перед чем?
Дронго не успел додумать эту мысль до конца, когда из здания отеля выбежал следователь Кубергер, который с непонятным выражением лица начал озираться по сторонам. Было заметно, как он нервничает.
– Что случилось? – спросил кто-то из толпы гостей, выбежавших из отеля. – Кого вы ищете? Следователь не успел ответить. Подъехала еще одна машина с сотрудниками полиции, которые, выскочив из салона автомобиля, бросились в здание отеля. Было заметно, как они спешат.
– Неужели опять что-то случилось? – нахмурился Дронго, входя в отель. Стоявший у дверей полицейский проверил его карточку с пропиской в отеле и только затем пропустил его внутрь. Внутри царил прежний беспорядок. Было заметно, как нервничают сотрудники отеля. Дронго шагнул к портье.
– У нас опять что-то случилось? – спросил он по-английски.
– Это вы разговаривали с господином комиссаром, – вспомнил портье, – я видел, как вы вместе с ним и господином следователем были в комнате для персонала, где беседовали с господином Гиттенсом.
– Да, верно. Я международный эксперт по вопросам преступности, – представился Дронго.
– Тогда вы все поймете, – тихо сказал портье.
– Что именно я должен понять?
– Это просто кошмар, – выдохнул портье, – мы сами не понимаем, что происходит. Вы видели, какая трагедия произошла в нашем конференц-зале. Это было ужасно. Мы думали, что уже все закончилось…
– Что-то случилось? – настойчиво повторил Дронго.
– Да, – кивнул портье и, оглянувшись по сторонам, тихо сказал: – Я бы никогда не сказал об этом нашему гостю. Но вы совсем другое дело. Ведь вы тоже из полиции?
– Говорите, – уже потребовал Дронго.
– У нас опять случилось несчастье, – еще больше понизив голос, сказал портье, – несколько минут назад застрелили одного из наших гостей. В здании отеля столько сотрудников полиции и службы безопасности, а его убили.
– Кого? – изумленно спросил Дронго. – Кого застрелили?
– Четыреста двадцатый номер, – сообщил портье, – мы только сейчас об этом узнали.
Глава 14
Наверное, ни одно другое сообщение не могло бы его так потрясти. Он сжал зубы. Нужно успокоиться, но успокоиться невозможно. Четыреста двадцатый – это номер, в котором он живет. И несколько минут назад туда должна была войти Мадлен, которой он дал свой ключ. Именно поэтому он все осознал в течение нескольких секунд. И бросился к кабине лифта. Он уже не помнил, когда у него дрожали руки. Но в этот раз, нажимая кнопку лифта, он заметил, как у него дрожат пальцы.
«Кретин, – сжав зубы, думал Дронго, – ты ведь все уже давно понял. Им важно было не только сорвать конференцию, но и убрать человека, который мог разоблачить убийцу. Нужно было любым способом убрать так некстати оказавшегося в этом вагоне и в этом отеле эксперта. И конечно, сразу после взрыва нужно было увести отсюда Мадлен и поменять свой номер».
Ему казалось, что кабина лифта еще никогда так медленно не ползла наверх. Наконец четвертый этаж. Он выскочил из лифта, бросаясь по коридору к своему номеру. И остановился как вкопанный. Из его номера выносили накрытое простыней тело. Сомнений теперь не оставалось. Неизвестный убийца ждал его в номере и, когда туда вошла Мадлен, выстрелил… Он ждал хозяина номера и, очевидно, начал стрелять, как только открылась дверь.
– Вам повезло в очередной раз, – услышал он приглушенный голос за спиной и обернулся. Это был комиссар ван Лерберг, – я думал, что мне придется разбираться еще и с Интерполом, когда мы сообщим им о вашей смерти.
– Я был внизу, – сказал Дронго, оборачиваясь к нему, – вышел на улицу, чтобы еще раз услышать бредовые речи Схюрмана и побеседовать с семейной парой Ангелушевых.
– Вам повезло, – вздохнул комиссар. – Вы не играете в казино? Я думаю, что вам должно везти…
– Не играю, – покачал головой Дронго, глядя, как мимо проносят труп, накрытый простыней, – я вообще не люблю играть с судьбой. Как вы узнали о моем номере?
– Горничная, – пояснил ван Лерберг, – такая невероятная случайность. Мы приказали проверить все номера, чтобы найти в них возможных чужаков. И когда она открыла дверь, то обнаружила труп. Свежий труп, господин эксперт. Кровь еще не свернулась. Я позвонил вниз и приказал никого не выпускать из отеля, но не думаю, что мы сможем найти этого киллера. Он, очевидно, ждал именно вас, а поняв свою ошибку, сразу сбежал. Возможно, по аварийной лестнице.
Дронго взглянул на накрытое тело. Тяжело вздохнул. Неужели он должен нести в жизни вот такие потери. И как это обидно, когда вместо тебя убивают невиновного человека.
– Несчастная женщина, – горько сказал Дронго, – никогда в жизни себе не прощу. Я сам дал ей ключ.
– Какая женщина? – не понял комиссар.
– Я говорю про убитую, – показал на закрытый труп Дронго.
– Там мужчина, – недовольно сказал ван Лерберг. – Какая женщина? Вы принимаете нас за идиотов. Мы не можем отличить женщину от мужчины? Я же сказал вам, что мы считали убитым именно вас.
Дронго не стал тратить время на обдумывание его ответа. Реакция была мгновенной. Он бросился к телу.
– Стойте, – крикнул он, – подождите. Остановитесь.
Носилки остановили. Дронго подбежал ближе, отдернул простыню и с изумлением увидел убитого Рамаса Хмайна.
– Это журналист Хмайн, – сказал он, оборачиваясь к подошедшему комиссару.
– Я знаю. Но это мы вместе со следователем знали его в лицо. А сотрудники отеля и полицейские решили, что убили именно вас, – недовольно пояснил комиссар.
– Что он делал в моем номере? Как он туда попал? Зачем?
– Слишком много вопросов, господин эксперт, – сказал комиссар, – я бы с удовольствием поменялся с вами местами, чтобы самому задавать вопросы. А вы бы на них отвечали. Может, вы его позвали к себе для интервью? Или для другой беседы?
– Я его к себе не приглашал. Как он оказался в моем номере? Откуда достал ключи? И главное – зачем?
– Если бы я знал ответы на все вопросы, то не был бы комиссаром полиции, а стал бы министром внутренних дел или премьер-министром, – зло произнес ван Лерберг.
Дронго накрыл простыней тело, и труп понесли дальше. Из четыреста двадцатого номера вышел следователь. Посмотрел на Дронго и усмехнулся.
– Вы счастливчик, господин эксперт. Уже получился некий перебор. Сначала киллер не сумел застрелить вас в ресторане. Потом вас не взорвали в конференц-зале. И наконец, в вашем номере каким-то чудом оказался журналист Рамас Хмайн, которого застрелили вместо вас. Вам не кажется, что нам может не понравиться подобное постоянное везение? Его слишком много для одного человека.
– Не очень, – возразил Дронго, – вчера вечером ранили официантку. Сегодня убили и ранили много людей. А потом застрелили неизвестно каким образом оказавшегося в моем номере журналиста. Мне его тоже жалко, хотя еще полчаса назад мы с ним неприятно поспорили. Говорю вам об этом, так как его коллега Морзоне наверняка об этом сразу вспомнит.