– Ваше положение очень сложное, – заметил следователь, – вы еще успели поссориться и с убитым журналистом, которого застрелили в вашем номере.
– У меня нет оружия, – развел руками Дронго, – и меня сложно заподозрить в этом убийстве.
– Никто вас не подозревает, – вставил комиссар, – но согласитесь, что все это вызывает определенные вопросы.
– Согласен, – кивнул Дронго, – на которые должны отвечать сотрудники полиции, а не такое заинтересованное лицо, как я.
Он увидел вышедшую из лифта Мадлен. Она недоуменно смотрела по сторонам. Подошла к Дронго.
– Что происходит?
– Ты даже не представляешь, как я рад тебя снова увидеть, – сказал он, глядя на нее.
– Ничего не понимаю. Опять что-то случилось?
– Нет. Все хорошо. Теперь все хорошо. Только теперь никуда не отходи от меня. Я тебя очень прошу.
– Хорошо, – удивилась она, – я никуда не уйду.
– Господин эксперт, в целях вашей безопасности мы обязаны перевести вас в другой номер и поставить охрану, – решил комиссар.
– Давайте, – согласился Дронго, – только разрешите мне остаться вместе с госпожой Броучек.
– Как хотите, – разрешил комиссар.
– Нет, – неожиданно сказала Мадлен, – ни в коем случае. Это неприлично.
Все трое мужчин удивленно взглянули на нее, не совсем понимая, что происходит.
– Я не могу оставаться в номере чужого мужчины, – пояснила Мадлен. – Неужели вы этого не понимаете?
Дронго хотел что-то спросить, но промолчал.
– Конечно, мадам Броучек, – согласился комиссар, – это ваше право. Мы думали, что вам будет безопаснее и комфортнее.
– Не будет, – ответила Мадлен, – я вообще собираюсь вернуться в свой номер. И не совсем понимаю, господа, почему я не могу прямо сейчас вместе с господином экспертом пройти в его номер и обсудить наши вопросы? Зачем нужен другой номер, в котором я должна буду с ним находиться? Может, вы объясните мне, господа, что именно здесь происходит?
– Пусть вам объясняет господин эксперт, – решил комиссар, отходя от них.
Мадлен взглянула на Дронго.
– В моем номере нашли убитым журналиста Рамаса Хмайна, – пояснил Дронго, – никто не может объяснить, как он туда попал и что именно он там делал. Господин следователь, вы обыскали мою комнату? – спросил он Кубергера.
– Конечно. Ничего не нашли.
– А в его карманах?
– Обычный журналистский набор. Магнитофон, телефоны, айфон, диктофон, блокнот, ручки. Ничего особенного.
– Почему его убили? – спросила Мадлен.
– Мы сами не понимаем, – пояснил следователь, – но господина эксперта мы переведем в другой номер. Или вообще поселим в другом отеле. Я могу задать вам один вопрос?
– Задавайте.
– Совсем недавно я предлагал вам покинуть отель и уехать в Париж. Но вы отказались. Более того, вы пришли сюда, даже не зная, что именно произошло в номере господина эксперта. А теперь заявляете, что не хотели бы оставаться с ним в номере под охраной полиции. Я могу узнать причину таких резких изменений?
– Господин следователь. Все очень просто. Я хотела только переговорить с господином экспертом, – пояснила Мадлен, – но я замужняя женщина, а он женатый мужчина. Если у нас дружеские отношения, то это не значит, что я могу постоянно оставаться в его номере. Это невозможно.
– Я вас понимаю, мадам. Извините за мой вопрос. – Следователь отошел от них.
Она взглянула на Дронго.
– Наверное, должны были убить тебя, – сказала она, – я это чувствую. И случайно застрелили этого журналиста.
– Непонятно тогда, зачем он пришел ко мне в номер, – сказал Дронго, – и вообще как вошел? Ему я ключей не давал. Но почему ты отказалась переехать в другой номер под охрану полиции?
– Я отказалась переезжать с тобой, – пояснила Мадлен.
– Почему?
– Вечером приезжает мой муж. Он узнал о взрыве в отеле и о вчерашнем покушении из репортажа Элиа Морзоне. Позвонил и сообщил, что выезжает из Парижа. Ты понимаешь, что я не могу оставаться в одном номере с тобой. Тем более что между нами ничего не было.
– Это упрек или констатация факта?
– Скорее упрек самой себе. Видимо, такая у нас была судьба. Встретиться и разойтись. Я не смогу остаться в твоем номере, зная, что через несколько часов здесь будет мой муж. Если сможешь, ты должен меня извинить.
– Твое настроение меняется ежечасно.
– Это правда. За последние два дня я побывала в таких невероятных историях, в каких не была за всю мою жизнь.
– Теперь констатация моей вины.
– Нет. Все так сложилось. Кто мог подумать, что сначала убьют дипломата в нашем вагоне, потом начнут в нас стрелять. Взорвут отель и, наконец, в твоем номере застрелят журналиста. Слишком много событий на одно знакомство.
– Никто не мог предположить, что все так произойдет, – согласился он.
Они увидели, как по этажу бежит Элиа Морзоне, размахивая руками. Было заметно, как сильно он нервничает.
– Это вы… вы… – закричал он, обращаясь к Дронго, – это вы его убили.
– Успокойтесь, синьор Морзоне, – сказал следователь, оборачиваясь на крик журналиста, – у господина эксперта есть абсолютное алиби. Он был перед зданием отеля, когда нашли убитого журналиста. Его обнаружила горничная. На наших камерах наблюдения невозможно не заметить фигуру господина эксперта.
– Все равно это он, – закричал Морзоне. Было заметно, как он нервничает. Он впервые испытывал некие человеческие чувства. Более того, было видно, как он переживает за своего напарника.
– Он его подставил и убил, – сказал уже тише Морзоне.
– У него нет оружия, – возразил следователь.
– Значит, это был его сообщник, – решительно заявил журналист, – я вам говорю, что Рамаса Хмайна убил господин Дронго. Именно он организовал и убил моего друга.
– Каким образом? – поинтересовался следователь.
– Не знаю. Не знаю. И не хочу знать. Но это он убил моего друга, – снова закричал Морзоне.
– Не кричите, – попросил следователь, – но почему вы считаете, что именно господин Дронго его убил?
– Он нас ненавидит, – убежденно произнес Морзоне, – вы не знаете, что внизу он избил моего друга и сломал ему фотоаппарат.
Следователь взглянул на Дронго, требуя объяснений.
– Насчет фотоаппарата – правда, – согласился Дронго, – а насчет избил – глупая ложь. Вы его видели, господин следователь. А теперь внимательно посмотрите на меня. Если бы я начал по-настоящему бить журналиста, то я бы его просто забил голыми руками. Что я и собираюсь сделать с сеньором Морзоне, который ведет себя столь бесстыдным образом.
– Вот видите, – крикнул Морзоне, на всякий случай сделав шаг назад.
– Что ваш друг делал в номере господина эксперта? – спросил следователь.
– Он пришел туда, чтобы оставить магнитофон, – уже не думая, о чем говорит, сообщил Морзоне, – мы хотели послушать разговоры эксперта и понять, как он так быстро разгадывает любые загадки. Мы хотели сделать потрясающий репортаж о его работе, – показал на Дронго Морзоне, – может, даже прославить его.
– Он принес магнитофон, который хотел спрятать в номере господина эксперта, – понял Кубергер, – как это было неосторожно и глупо с его стороны. А как он достал ключ от номера?
– Подошел к портье и попросил, – усмехнулся Морзоне, – для настоящего журналиста это не проблема. Совсем не проблема. Вот разговорить известного эксперта – это действительно проблема номер один. Но Дронго не стал бы с нами разговаривать.
Следователь покачал головой.
– Он полез в чужой номер, чтобы тайком установить магнитофон, – подвел неутешительный итог Кубергер, – а там его ждал киллер. Вы напрасно так рискуете, господин журналист. Личная комната – это всегда личная комната, и получается, что ваш друг пытался незаконно проникнуть в номер нашего гостя.
– Из-за этого его убили? – спросил Морзоне.
– Думаю, что не из-за этого. Просто произошла ошибка. Роковая ошибка. Иногда подобное случается.
– Где его труп? – уточнил журналист.
– Уже повезли в морг, – ответил следователь.
Морзоне повернулся и поспешил к лифту.
– Его напарник открыл дверь своим ключом и вошел в номер, когда в него дважды выстрелили, – пояснил следователь, – у несчастного журналиста не было ни единого шанса выжить. Два выстрела прямо в сердце.
– Не нужно подробностей, – попросила Мадлен, – я не могу слышать о подобных ужасах.
Следователь снова отошел от них.
– Значит, Рамас Хмайн хотел просто воспользоваться ситуацией и оставить у меня магнитофон, чтобы записать мои беседы. А потом на их основании сделать репортаж, – понял Дронго. – Придумали просто отлично. Не рассчитали, что опасности может подвергнуться сам журналист. Что в итоге и произошло. – Значит, одной загадкой меньше, – сказал Дронго.
– Что? – не поняла Мадлен.
– Ничего. Я соберу свои вещи и перееду в другой номер. Конечно, ты права, и жить в одном номере мы просто не могли, даже если бы твой муж не выехал из Парижа. А сейчас тем более. Я тебя понимаю.
– Что? – не поняла Мадлен.
– Ничего. Я соберу свои вещи и перееду в другой номер. Конечно, ты права, и жить в одном номере мы просто не могли, даже если бы твой муж не выехал из Парижа. А сейчас тем более. Я тебя понимаю.
– Когда ты так говоришь, я чувствую себя последней стервой, – призналась она.
– Напрасно. Мне будет легче, если ты уедешь.
– По-моему, легче будет нам обоим. Может, ты поедешь вместе с нами? Муж приедет на своей машине. Места для тебя хватит.
– Именно сейчас я и не уеду, – твердо возразил Дронго, – я обязан понять, что именно здесь произошло. И попытаться хотя бы разоблачить тех, кто устроил такую кровавую встречу в этом чудесном городе.
– У тебя нет оружия, – напомнила Мадлен, – и они за тобой охотятся.
– Ничего страшного. Я думаю, что все будет нормально, – успокоил ее Дронго.
– Если опять не взорвут отель и не застрелят в твоем номере другого журналиста, – напомнила Мадлен.
Он взял ее руку и нежно поцеловал.
– Надеюсь, что до этого не дойдет, – сказал Дронго. Он еще не знал, к каким непредсказуемым последствиям приведет его расследование и каким будет завершение его необычной командировки.
Глава 15
Он сидел на стуле, безучастный ко всем остальным людям, которые суетились вокруг. Тело несчастного журналиста Рамаса Хмайна унесли. Мадлен снова поднялась к себе. Она должна была собрать свой чемодан перед приездом мужа. Он сидел и вспоминал два прошедших дня и те невероятные события, которые произошли с ними за это время. К нему подошел следователь.
– Вам придется подождать, пока мы проверим все отпечатки пальцев, которые были в вашем номере. Там много женских отпечатков. Они принадлежат мадам Броучек?
– Возможно, – ответил Дронго, – вы должны понимать, что я не собираюсь комментировать подобные предположения.
– Кто еще был в вашем номере? – уточнил Кубергер.
– Никто. Мужчин не было. И если там остались отпечатки пальцев мужчины, то они должны принадлежать либо погибшему журналисту, либо тому, кто там его ждал. Надеюсь, что убийца был один.
– Это мы сейчас выясняем, – мрачно сообщил следователь, – но почти наверняка был один. Вы не знаете, почему они так упрямо хотят вас убить? Может, у вас есть хоть какие-то предположения?
– А вы знаете? – устало спросил Дронго.
– Я обычный следователь, господин эксперт, – напомнил Кубергер, – и я понимаю, что здесь происходят абсолютно невероятные события, которые никогда раньше не происходили в этом тихом и сонном городе. И именно после вашего появления сначала в вагоне экспресса, где так некстати убили турецкого дипломата, а потом в этом городе начались все наши неприятности. Про взрыв уже доложили министру внутренних дел, и через три часа сюда приедет его заместитель. Я не представляю, что именно мы будем ему докладывать. И еще сюда уже выехал заместитель генерального прокурора нашего королевства.
– Солидное подкрепление, – согласился Дронго.
– Мы приняли решение переселить вас в другой отель. Вас слишком опасно оставлять здесь, – пояснил Кубергер, – и очевидно, что мы не можем гарантировать здесь вашу охрану.
– Спасибо за заботу обо мне. Но я предпочитаю остаться именно здесь, – упрямо возразил Дронго.
– Хотите, чтобы вас убили?
– Не хочу. Но и уезжать отсюда глупо. Все события так или иначе связаны с этой конференцией и с гостями, которые на нее прибыли. Кстати, я просил выдать мне оружие. Хотя бы для самообороны. Неужели это так сложно?
– У нас не Америка, господин эксперт, – нахмурился следователь, – и здесь нет свободной торговли оружием. И не Ирак, где оружие есть даже у детей школьного возраста. У нас цивилизованная европейская страна, где любое оружие должно быть зарегистрировано и учтено…
– Вы уже нашли зарегистрированный пистолет, из которого вчера стреляли в меня? Или из которого застрелили Рамаса Хмайна? – поинтересовался Дронго. – Вам не кажется, что в вашей цивилизованной европейской стране можно было бы достаточно быстро определить, из какого оружия дважды стреляли?
– Сначала мы сделаем вскрытие, – пояснил Кубергер, – вытащим пули из тела и будем определять.
– Слишком долго, – возразил Дронго, – все можно было сделать гораздо быстрее.
– Мы работаем так, как можем, – раздраженно заметил следователь, – если вы настаиваете, мы оставим вас в отеле. Но учтите, что мы снимаем с себя всякую ответственность за вашу безопасность. Хотя, конечно, установим охрану.
– И не дадите мне оружие?
– Нет, не дадим. Поэтому подумайте над моим предложением. Может, вам лучше отсюда съехать?
– Вы считаете, что подобный переезд сможет меня защитить?
– Господин эксперт, я предлагаю вам возможный вариант спасения, а вы пытаетесь только усложнить мою задачу.
– Реальная возможность остановить убийцу – это остаться в вашем отеле. Если вы дадите мне оружие…
– Этого не будет. Мы обязаны получить специальное разрешение. На оформление подобных документов понадобится несколько дней.
К ним подошел комиссар. Тяжело уселся на стуле рядом с Дронго. Взглянул на него.
– О чем вы спорите?
– Господин эксперт не хочет отсюда переезжать, – пояснил следователь, – настаивает, чтобы мы оставили его здесь и выдали оружие. Я объяснил нашему гостю, что эта процедура может занять несколько дней. Необходимо согласовать выдачу оружия иностранному гражданину с нашими вышестоящими ведомствами.
– Играете в героя? – добродушно спросил ван Лерберг, усмехнувшись. – Я думал, что вы более ответственный человек. Неужели не понимаете, что мы заботимся о вашей безопасности?
– Я профессионал, господин комиссар, – напомнил Дронго, – и если вы выдадите мне оружие, я смогу сам себя защитить.
– У нас здесь не игры в ковбоев, – заметил комиссар, – и здесь не устраивают соревнований по скорострельности стрельбы.
– Неужели вы тоже меня не понимаете? – спросил Дронго. – Ведь абсолютно очевидно, что убийство турецкого дипломата и взрыв в отеле преследовали определенную и вполне конкретную цель – сорвать вашу конференцию.
– Тогда получается, что им это удалось, – нервно произнес следователь, – и они достигли своих целей.
– Но возникает вполне конкретный вопрос, – продолжал Дронго, – почему убийца или убийцы с таким упрямством пытаются убрать именно меня? Ведь они получили все, что хотели. Почему нужно пытаться убить меня сначала в итальянском ресторане, а потом в собственном номере? Вы не задавали себе подобных вопросов?
Комиссар ван Лерберг взглянул на следователя. Тот нахмурился, но ничего не ответил. Вопросы были более чем уместные.
– Что вы хотите сказать? – прохрипел комиссар.
– Очень просто. Я – последняя возможность выйти на этих негодяев, – пояснил Дронго.
– Вы упрямо говорите о них во множественном числе, – сказал ван Лерберг, – а мы пока считаем, что это действовал конкретный человек, который сначала застрелил Месуда Саргына в поезде, затем пытался дважды убить вас и организовал взрыв в отеле.
– Тогда это гениальный преступник, о котором мы даже не подозревали, – с нескрываемым сарказмом произнес Дронго.
– Возможно, – согласился комиссар, стараясь не замечать сарказма, – но мы будем искать конкретного человека, а не вымышленную организацию, которая не могла просто так появиться в нашей стране. Я комиссар полиции, и моя задача – искать конкретных преступников, которыми я занимаюсь всю жизнь. Снимаю всю эту накипь, которая хлынула на наши улицы. Всех грабителей, воров, убийц, вымогателей, сутенеров, торговцев наркотиками. Я не занимаюсь политикой, господин эксперт, это не мое дело. Мое дело – очищать мою страну от этой накипи и искать конкретных преступников. Что я и собираюсь делать.
– В таком случае вы ничем не рискуете. Примите мое предложение, и убийца обязательно явится за мной в этот отель. Как бы вы меня ни охраняли.
Комиссар посмотрел на следователя.
– Если человек хочет умереть, то ему нельзя помешать, – недовольно сказал он, – пусть остается в отеле под нашим скрытым наблюдением. Если он прав, то убийца появится достаточно быстро. Если не прав, то просто уедет домой завтра утром. У нас и без него хватает проблем.
– Вы поставите охрану? – поинтересовался следователь.
– Конечно. Я же не могу позволить, чтобы его убили у нас в городе на глазах у всех. Дам двух сотрудников полиции. Но они будут дежурить в соседнем номере, чтобы не спугнуть возможного преступника. Если наш эксперт так охотно хочет изображать из себя приманку, пусть попытается.
Комиссар тяжело поднялся.
– Вы понимаете, что мы берем на себя серьезную ответственность? – спросил следователь. – Если эксперта убьют, то нам с вами придется отвечать.
– Господин эксперт – человек ответственный, – сказал ван Лерберг, – пусть напишет записку, что он лично предложил нам этот план и согласился остаться в отеле. Это будет ваш оправдательный документ.