Насчет договора с бородатым коротышкой Олегом – это она ляпнула наобум лазаря. Но попала, похоже, в десятку, потому что Женя внезапно умолкла, как вырубленная.
И молчание это длилось довольно долго, Карина уже решила было, что Женя умерла от потрясения, но тут снова послышался слабый голос Полозовой:
– Нет, ты все-таки сдуре-ела…
– Я вполне здорова, не волнуйся, – усмехнулась Карина. – А вот ты точно не в своем уме, если решила, что такие вещи можно продолжать до бесконечности.
– Но ты отдаешь себе отчет, что на этом твоя карьера модели будет наглухо закрыта? – взвизгнула Женя. – У нас знаешь, какая корпоративность? Не только в Нижнем, но и в Москве тебе больше ничего светить не будет. Станешь как прокаженная!
– Ну и в пень! – неожиданно для себя процитировала Карина Олега Римского – и ее аж перекосило от отвращения. – Есть много профессий, хороших и разных. Я и сама собиралась от тебя уходить. Это заявление уже тоже готово!
– Карина! – вдруг вскричала Женька. – Подожди, не делай опрометчивых шагов! Ты правда пожалеешь! Дело ведь не во мне! Подожди полчаса, я тебе перезвоню. Ладно? Умоляю, не ходи никуда хотя бы полчасика! Договорились?
И она бросила трубку.
Карина пожала плечами. Полчасика у Жени точно есть – и не от ее, Карининого, особого милосердия. Просто ей никак не собраться раньше. Да и заявления надо написать, ведь ни то, ни другое у нее не готовы на самом-то деле.
Она только вышла из душа и начала одеваться, как в дверь позвонили. Карина кое-как напялила свитер, глянула в «глазок» – да это Женька переминается на площадке! На помеле, что ли, прилетела?! Хотя она на своем «Форде» гоняет, как тот Шумахер, еще побыстрее, чем на помеле.
Растерянно открыла:
– Тебе чего? Ты же собиралась звонить…
Полозова ворвалась, как ураган:
– Слушай, тут такие новости, умереть и не встать! Я только положила трубку, поговорив с тобой, как мне позвонили из Москвы. Слышала, там хотят проводить всероссийский конкурс модельеров под патронажем правительства? Уже сейчас собирают заявки. Я, конечно, записалась. Каждый может взять одну свою модель и платья для трех номинаций. Вот это, я тебе скажу, перспективы! В позапрошлом году, ты, наверное, слышала, одна модель на таком конкурсе вышла за какого-то миллионера из Штатов, а двух наших, нижегородских девочек взял к себе Слава Зайцев! Так что готовься, я тебя назвала. Поедешь со мной.
Карина изумленно прислушивалась к собственным ощущениям. Ничего, ну ни-че-го-шеньки не затрепетало в душе при этом сногсшибательном известии! Даже самой странно, честное слово. Однако Полозова, кажется, считает ее полной дурой?
– Женя, спасибо, конечно, но я же сказала, что ухожу из агентства.
– Что-о? Даже теперь?
– Тем более.
– Тем более?.. И что это значит? Ты решила, я хочу тебя подкупить этим конкурсом, я все выдумала, да?
Карина пожала плечами, хотя не сомневалась: дело именно так и обстоит.
Полозова мгновение испытующе смотрела на нее, потом отвела глаза.
– Ты, конечно, не поверишь и правильно сделаешь, – пробормотала она, и голос ее звучал как-то странно, Карина сказала бы – неуверенно, если бы это слово было применимо к бульдозеру по имени Женька Полозова, – не поверишь, но я ничего не знала обо всем этом, ну, о мужиках. И насчет договора с Олежкой – какие глупости! Никакого договора у нас нет. И насчет денег… Конечно, за презентации платят, то есть я думала, это только за презентации… – Голос у нее совсем упал. – Например, приходит Анечка и приносит мне пятьдесят баксов – дескать, от благодарного клиента. Я спрашиваю: от какого клиента? Чаевые от «Босса», что ли? Она как раз работала в их костюмчике. Ну да, говорит она. Я пожимаю плечами и кладу баксы в карман как законный процент. А теперь выясняется, что таких случаев, как с тобой, наверное, было много, никакой «Босс» тут совершенно ни при чем, и вообще!
Карина вздохнула. Печально… печально, что Полозова считает ее, Карину Синцову, не просто дурой, а дурой клинической. Ну что за детский лепет! Девственница в борделе, да и только!
– Ладно, Женя, – дипломатично ответила Карина, – очень может быть, что ты и правда ничего не знала. Но уж Олег-то точно знал! А господин Петров – тем более. Меня там чуть не изнасиловали, ты способна это понять? Вот, смотри!
Она оттянула ворот и показала Жене то, что обнаружила сегодня во время утреннего душа. Два изрядных синяка на шее, куда впивались мокрые губы Петрова, и еще царапина, оставленная, наверное, когда Карина вырывалась из его жадных лап. Надо ли объяснять, насколько созерцание этих следов похабства «улучшило» ее настроение? Ведь если Сашка увидит…
Женя поджала губы, ничего не сказав. А что тут говорить?
– Уж не знаю, кем надо быть, чтобы такое спустить. Причем он совершенно серьезно мнит себя пупом земли! Наверное, ему все и всегда сходило с рук благодаря деньгам, вот и привык. Ну а теперь не сойдет.
– Но он же тебя все-таки не изнасиловал! – жалобно возопила Женя.
– Не изнасиловал, – кивнула Карина. – Но даже если это произошло бы, ты бы сказала: но ведь тебя не убили, не зарезали! Поэтому давай прекратим эти никчемные разговоры.
Она вошла в комнату и принялась порывисто натягивать на себя новые джинсы. Женька приперлась следом, остановилась на пороге и смотрела исподлобья, как она одевается.
– Ладно, – сказала со вздохом. – Твое дело, конечно. Только запомни: и я правда в этом деле никак не замешана. Не веришь – не верь. Ну чем я могу тебе это доказать? Разве только… до милиции подвезти.
– Ничего, я на трамвае, – отмахнулась Карина, сильно раздирая щеткой свои короткие, очень густые темно-каштановые волосы.
– Карина, ну я тебя прошу, – заискивающе пробормотала Женя. – Ну ты что, не понимаешь, в каком я сейчас состоянии?
Карина покосилась в зеркало. Вид у Полозовой был откровенно пришибленный.
«Может, и правда не знала? – закралась мыслишка. – Разевала клювик, как тот птенчик, которому мама с папой кидают червяков да гусениц, не задаваясь вопросом, что за чаевые у девчонок, как да почему? И теперь хочет загладить вину. Ну, пусть подвезет, черт с ней, ведь на трамвае столько тащиться, вдобавок дождись его сначала!»
– Ладно, поехали.
Нарядный бордовый «Форд» Полозовой довольно вызывающе смотрелся на фоне свежевывешенного белья и облезлой беседки. Одним колесом «Форд» стоял в песочнице, и Карина подумала, что, если бы не кислая осенняя сырость, когда ни одному ребенку и в голову не придет возиться в песке, Женя рисковала бы схлопотать от бдительных бабок по первое число. Вон, маячат в окнах, неодобрительно разглядывая бесцеремонную иномарку!
Карина подошла к передней дверце.
– Садись лучше сзади, – сказала Женя, выставляя пульт. – У меня привязной ремень не в порядке, еще прицепятся блюстители.
Карина доверчиво открыла заднюю дверцу, просунула голову – и замерла, увидев знакомую бритую голову, вызывающую бородку и большие очки.
– Привет, Лолита – дочь Айболита! – воскликнул Олег Римский. – Я, я, это я. Садись скорей, а то сквозняк.
– Ну, влезай, чего стала! – прошипела сзади Женя и подтолкнула Карину в спину, да так, что она клюнула носом вперед. Олег придержал ее за плечи и потянул, Карине волей-неволей пришлось сесть.
Все, что она успела, это выставить наружу ногу и не дать Полозовой закрыть дверь. Женька надавила довольно чувствительно, однако Карина стерпела: нет уж, пусть ногу сломают, но она не даст им захлопнуть дверцу и увезти себя черт знает куда… где не будет ее вчерашнего спасителя. Но какая же она дура, как же можно было так глупо попасться? Нашла кому поверить – Женьке, нашла кого пожалеть!
Метнув взгляд, от которого едва не задымилась обшивка «фордовских» сидений, Полозова все же не стала калечить Карину, но сама в машину садиться не спешила: так и осталась стоять рядом с задней дверцей, видимо, для страховки.
– Лолита, закрой дверку, а? – вкрадчиво попросил Римский. – Дует.
– Ничего, не сдует, – довольно нелюбезно буркнула Карина. – Чего надо?
Зрелище подпухшего Олегова носа несколько взбодрило ее. Ничего, в крайнем случае она ему еще разок вмажет с превеликим удовольствием!
– Тут тебе кое-кто просил передать свои нижайшие извинения, – сверкнул улыбкой Олег. – Догадываешься, кто, Лолита? Готов был сам ехать на колени бухаться, да я сказал, что все улажу.
– Ну, вы от скромности не умрете! – Карина постаралась улыбнуться в ответ так же ослепительно. – Не уладите, не надейтесь. Кстати, зарубите на носу, что я никакая не Лолита – дочь Айболита. Меня зовут Карина.
– Да ты что, шуток не понимаешь? – Очки и зубы Олега снова забликовали. – Ну, напился мужик вчера – элементарно перебрал. Дошло, так сказать, веселие до точки, уже невеста брагу пьет тайком… С кем не бывает? Увидел такую красоту – и, естесс-сно, это самое, возбудился. Сегодня просто за голову хватался. Случайно все произошло, понимаешь? Совершенно случайно!
– Да ты что, шуток не понимаешь? – Очки и зубы Олега снова забликовали. – Ну, напился мужик вчера – элементарно перебрал. Дошло, так сказать, веселие до точки, уже невеста брагу пьет тайком… С кем не бывает? Увидел такую красоту – и, естесс-сно, это самое, возбудился. Сегодня просто за голову хватался. Случайно все произошло, понимаешь? Совершенно случайно!
– Ага, – кивнула Карина, пристально вглядываясь в его улыбчивое, привлекательное лицо.
Надо же, такой молодой, а уже законченный подлец. Как это сказал вчера Петров? «Далеко пойдет, если жирным куском не подавится!» Ну так Карина желает ему подавиться этим куском как можно скорее, желательно прямо сегодня, не за обедом, так за ужином!
– Рассказывай, люблю твои рассказы. И совершенно случайно оказалась кровать наготове. Это что, была комната отдыха персонала, куда ты помог Петрову меня втолкнуть?
Очки Олега на миг как бы запотели, но только на миг.
– Ладно, оставим детали, – сказал он, опять принимаясь сушить зубы в улыбке. – Суть вот в чем.
И, сунув руку за борт куртки, он выхватил оттуда небольшую пачечку и бросил на колени Карины.
– Вот!
Это были деньги, доллары – то есть сверху лежала пятидесятидолларовая купюра, перечеркнутая голубой тоненькой резиночкой.
– Здесь ровно адын штук, – сказал Олег, и, как ни старался он говорить весело, голос его дрогнул. Карина успела заметить, как высунулся розовенький язычок и проворно облизнул губы. Очки были завороженно направлены на деньги. – Тысчонка баксов. Маленькая такая тысчоночка, хорошенькая, сладенькая… – Он жадно сглотнул. – Это тебе. Возмещение морального ущерба, так сказать. Господин Петров прекрасно понимает, что…
– Сомневаюсь! – фыркнула Карина и швырнула пачку Римскому.
Олег поймал ее на лету, стиснул коротенькими волосатыми пальчиками, и на какое-то мгновение Карине показалось, что он сунет деньги под борт своей стеганой бордовой куртки, чтобы никогда, никогда больше не расставаться с ними, однако после короткой судороги, исказившей бородатенькое личико, чувство долга победило: Олег снова бросил Карине на колени пачку и выдавил:
– Не будь дурой, Лолита! Бери деньги!
– Идиотка! – прошипела Женя, все это время стоявшая в позе вопросительного знака, просунув голову в салон и согнувшись. – Чего ты из себя строишь? Подумаешь, девочка! Небось забыла, когда ею была! Что мы, не знаем, какие у вас там порядки, в сборной-то? Все друг с дружкой переспали, а уж с тренерами и подавно! Засос ей поставили, ну просто утопиться теперь! В милицию ей! Да кто тебе поверит, кто? Свидетели у тебя есть?
– Есть! – вызывающе бросила Карина. – Уж Олег Куперович не даст соврать! Вчера он трясся на мушке у этого свидетеля, как осиновый лист!
– Ну, господина Иванова я бы не стал принимать в расчет, – скучным голосом сказал Олег, страхуя сосредоточенным взглядом денежки, так и лежащие на Карининых коленках. – Субъект чрезвычайно ненадежный. Сегодня он тут, а завтра его нету. К тому же господин Петров намерен расторгнуть договор с ним и потребовать назад авансец…
Елка-палка, как некогда говорил один знакомый Карины! Новый, мягчайший кашемировый свитерок вдруг начал немилосердно кусаться, будто низкопробная синтетика. Аванс, во всяком случае немалую его часть, Иванов просадил вчера на Карину в том запредельном мини-маркете… Правда что – елка-палка! А вдруг ему и впрямь придется возвращать деньги? А деньги потрачены. И если Петров начнет уж сильно доставать, не проще ли будет Иванову отказаться от позы рыцаря и сладить дело полюбовно?..
От этих мыслей даже во рту стало противно, что же говорить о душе? А в самом деле – она ведь совершенно не знает этого человека. Да, вчера сердчишко ее колотилось из-за него, как сумасшедшее. Да, в кабинке моментальной фотографии, куда Карина все-таки умудрилась его затащить… Но это было вчера. А сегодня он, к примеру, проснулся – и осознал, что под хмельком наломал слишком много ветряных мельниц…
Нет! Нельзя, подло так думать о своем спасителе! Просто не пережить, если он окажется такой же гнусной тварью, как этот брюхатенький Олежек!
– Ну, хорошо, – глухо сказала Карина. – Сколько тут, говоришь?
– Тысяча! – вдохновенно выдохнул Олег. – Тысяча долларов!
«Пиастры! Пиастры!»
Карина небрежно согнула пачку и сунула в карман.
– Дайте выйти.
Олег хрюкнул – не то удовлетворенно, не то огорченно.
– Эй, погоди! Значит, мы договорились? Ты никуда не пойдешь, ни в какую милицию?
– Ну я же взяла деньги, – огрызнулась Карина, с силой отталкивая Полозову и выбираясь наружу. – Что вам еще, расписку кровью, как дьяволу?
Женя отпрянула – довольно неуклюже, вроде не к лицу хозяйке модельного агентства так-то переваливаться!
– А как насчет всероссийского конкурса? – невинным голоском спросила Карина, с наслаждением глотнув свежего осеннего воздуха. – Который под патронажем правительства? Мое участие остается неизменным?
Женя сделала громкое глотательное движение, метнула мстительный взгляд, но все же выдавила:
– Договорились…
– Нет, Женечка, – весело сказала Карина. – Ни на какой конкурс я не поеду! И в агентство твое больше не вернусь. Я платила за обучение вперед – хрен с ними, с теми оставшимися пятьюдесятью баксами, пусть они тебе останутся – в возмещение морального ущерба. А также – вот это! Дарю!
И, сдернув голубенькую резиночку, она швырнула пачку долларов в приоткрытую дверцу «Форда».
И-эх! Полетели листья с тополей, запорхали серо-зеленые бумажечки, эквиваленты всеобщего счастья, посыпались в мокрую песочницу, поплыли по лужам, развеялись по ветру!
Полозова, громко ахнув, пала на колени, принялась ногтями сгребать деньги вместе с мокрой пожухлой листвой. Из «Форда» рыбкой выметнулся Олег, рухнул брюхом на землю, накинулся на разлетевшиеся бумажки с еще пущим проворством.
«Хоть бы одна завалилась куда-нибудь под бортик песочницы, – с надеждой подумала Карина. – Вечером Лидия Ивановна пойдет выгуливать своего Ройтика – и немножко обогатится. Хотя нет, вряд ли. Эти Лиса Алиса и Кот Базилио все языками тут вылижут, особенно Куперович постарается. Трепетный человек, ничего не скажешь! Денежки любит трепетно!»
– Чао, ребята! – выкрикнула Карина, бросаясь к трамвайной остановке. И, словно черт дернул ее за язык, ехидно добавила, полуобернувшись: – А как насчет лавандовой воды?!
На Женю это не произвело впечатления, она по-прежнему шарила в грязи, собирая доллары. А вот Олег выпрямился и теперь смотрел на Карину в упор, темно поблескивая очками. Она помахала рукой и свернула за угол, улыбаясь так, словно никакое мрачное предчувствие не отягощало ей сердца.
* * *– Бедные американцы! – сказала Александра, размазывая ложечкой зеленоватую жидкость, недавно бывшую фисташковым мороженым. – Подумать только, они ничего другого не знают и думают, будто это и есть мороженое.
– Ну что вы! – сказал Влад, развозя по своей вазочке аналогичную, но коричневую жижу. – Нам ведь это тоже одно время казалось эталоном вкуса. Не знаю, помните ли вы, но, когда в Москве начали открывать первые такие лавочки, – он окинул пренебрежительным взглядом «Баскин-Робинс», в котором они сидели уже второй час, – очереди извивались на улице, как хвосты драконов. Не меньше, чем в «Макдональдс»!
– Как не помнить, сама стояла, – усмехнулась Александра. – Еще в институте было милое дело – накопить денежек и съездить на денек в Москву, пошататься по всем этим завлекательным кафешкам, ну и на Красную площадь, конечно, сходить, пока там еще менялся почетный караул возле Мавзолея. Потом, без солдатиков, как-то не так стало, честное слово. Чего-то как бы не хватает.
– Да, это был настоящий балет, – кивнул Влад. – А вы часто бываете в Москве?
– Раньше – да, довольно-таки часто наезжала. Все-таки Карина занималась в основном там – я вам говорила, наверное, что она была гимнасткой, выступала в сборной страны?
Влад кивнул, а Александра мысленно ужаснулась. Ну и вечерок вчера был! Сперва Ростиславу наболтала всякой всячины, они ж не только занимались этим… не вспомнить без дрожи! – но и разговаривали, разговаривали… Вернее, говорила, не закрывая рта, в основном Александра, уж и не вспомнить, в чем ему исповедовалась, негодяю этому: тоже долго рассказывала о Карине, снова вспоминала о своей обиде на мачеху, кажется, даже про своих больных, особенно таких колоритных, как Агния Михайловна, не обошла вниманием и Надежду Лаврентьевну с ее убеждением, что Карину сбила машина… Ну а потом появился Влад – и все началось сначала. Вот ведь и не вспомнить, когда упомянула о спортивном прошлом Карины, однако же нашла, видимо, время!
– Когда какие-то соревнования происходили в Москве, я старалась там бывать. Не то чтобы я была какой-то фанаткой, ну, и не как все эти безумные родственники, которые своих деток-спортсменов пасут, трясутся над ними, как не знаю что. Просто ездила ее поддержать, знала, что ей приятно знать: я где-то здесь. Хотя мне, честно сказать, не нравилась спортивная женская гимнастика. Мужская – совсем другое дело. Это такая красота, особенно вольные упражнения! Помню, одно время в сборной выступал один мальчик, Сева его звали… Всеволод Корнилов. Зал просто рыдал от восторга, когда он показывал вольные упражнения. Карина вроде бы в него была влюблена, да я и сама была в него влюблена – заочно, конечно, как зрительница, к тому же он совершенно мальчик был. Потом он почему-то ушел из спорта, какая-то там произошла трагедия. Карина не любила об этом говорить, я ничего толком и не знаю. Вроде бы тоже что-то с сердцем. Ох уж этот большой спорт, сколько жизней он покалечил…