– Дурного? – холодно осведомился он, словно обращаясь к незваной гостье. – Все в полном порядке, Александра, если не считать, что ты явилась не вовремя. Как видишь, мы с Адамсом работаем.
Александра охнула, пристыженная до глубины души, – она совершенно не заметила секретаря, сидевшего, за маленьким письменным столом у окна.
– Я… я… простите, милорд.
– В таком случае, – ответил он, многозначительно кивнув на дверь, – если не возражаешь…
Александра поняла его недвусмысленный намек и больше не заговаривала до самой ночи, когда услышала его шаги в соседней спальне. Набравшись храбрости, она надела халат, открыла смежную дверь и ступила через порог. Джордан как раз снимал сорочку, но, увидев отражение жены в зеркале, резко повернул голову.
– В чем дело? – прорычал он.
– Джордан, пожалуйста, – пробормотала Александра, шагнув к нему и теребя розовый атлас халата, – невинная чаровница с разметавшимися по плечам волосами. – Чем я могла так тебя рассердить?
Джордан взглянул в ее глаза и судорожно сжал кулаки, пытаясь подавить неукротимое стремление задушить прекрасную предательницу и одновременно опасаясь, что не выдержит, подхватит ее на руки, отнесет в постель и притворится всего на один час, что перед ним по-прежнему все та же манящая, неотразимая, обольстительная босоножка-герцогиня. Он страстно желал держать ее в объятиях, осыпать поцелуями, подмять под себя и раствориться в ней, чтобы изгнать из памяти ад последних дней. Но не мог. Перед глазами стояли сплетающиеся в экстазе любовники, замышляющие его убийство. Нет, он не в силах забыть.
Даже на час. Даже на минуту.
– Я не сержусь, Александра, – ледяным тоном бросил он. – А теперь уходи. Когда мне понадобится твое общество, я дам знать.
– Понимаю, – прошептала Александра и с вымученным достоинством шагнула к двери, ничего не видя из-за слепивших глаза слез.
Глава 30
Александра тупо уставилась в лежащие на коленях пяльцы. В сердце царила та же безнадежная тьма, что и за окнами гостиной. Вот уже три дня и три ночи Джордан оставался незнакомцем, холодным, равнодушным, неприветливым незнакомцем, глядевшим на нее либо с откровенным ледяным безразличием, либо с презрением… в тех редких случаях, когда их взгляды встречались. Иногда ей казалось, что в теле Джордана поселился чужой человек, которого она не знала, наблюдавший за ней исподтишка с таким злобным выражением, что Александра вздрагивала от страха.
Даже неожиданный приезд дядюшки Монти не разрядил тяжелой атмосферы. Устроившись в отведенных ему комнатах и критически оглядывая пухлый зад горничной, стелившей ему постель, он вполголоса объяснял Александре, что прибыл спасать ее, едва услышал пересуды о том, будто Хоторн выглядел словно гнев Господень, узнав о ее пари, записанном в клубной книге.
Но все упорные попытки дяди Монти вовлечь Джордана в дружескую беседу не принесли ничего, кроме коротких, чрезвычайно вежливых ответов. А попытки Александры притвориться, что все в порядке, не одурачили никого, включая слуг, и тем более не заставили поверить, что перед ними счастливые супруги. Весь дом, от Хиггинса до Генри, превратившегося в огромного пса, остро ощущал невыносимое напряжение между мужем и женой.
В гнетущей тишине гостиной неожиданно прогремел дружеский голос дядюшки Монти, заставив Александру встрепенуться:
– Чудесная погодка, Хоторн! Вопросительно вздернув белые брови и надеясь на продолжение разговора, Монти выжидающе выпрямился. Джордан поднял глаза от книги и коротко кивнул:
– Совершенно верно.
– Ни капли дождя! – настаивал дядюшка Монти, раскрасневшийся под действием очередной бутылки мадеры.
– Ни капли, – бесстрастно согласился Джордан. Расстроенный, но не обескураженный, дядюшка объявил:
– И тепло! Урожай будет хороший.
– Неужели? – ответил Джордан тоном, положительно не допускавшим дальнейших попыток к разговору.
– Э-э-э… очень, – пробормотал сэр Монтегю, надвигаясь в глубину кресла и бросая отчаянный взгляд на Александру. – У вас есть часы? – спросила Александра, умирая от желания поскорее подняться к себе.
Джордан искоса взглянул на нее и с намеренной жестокостью процедил:
– Нет.
– Вам следует купить часы, Хоторн, – заявил дядюшка Монти, явно считая свое предложение блестящей идеей. – Только так можно идти в ногу со временем!
Александра быстро отвернулась, чтобы скрыть, как ей больно: Джордан второй раз принял часы дедушки и тут же забыл о них! – Одиннадцать, – услужливо заметил дядюшка Монти. – Я всегда ношу часы, – похвастался он. – Ни к чему гадать, который час. Прекрасное изобретение! Нельзя не поинтересоваться, как они работают, верно? Джордан резко захлопнул книгу. – Да, – отрывисто сказал он, – нельзя. Потерпев полнейшую неудачу в безуспешных стараниях все-таки побеседовать с герцогом, дядюшка метнул на Александру очередной умоляющий взгляд, но тут на помощь пришел «сэр» Генри. Огромная английская пастушья овчарка считала своей первейшей обязанностью не охранять людей, а утешать их, всячески выказывая любовь и симпатию. Обычно он ухитрялся оказываться рядом в тот момент, когда они больше всего нуждались в этом. Видя несчастное лицо сэра Монтегю, пес поднялся со своего места у камина, потрусил к расстроенному рыцарю и облизал его руку длинным влажным языком.
– Черт возьми! – вырвалось у дядюшки, вскочившего с кресла куда энергичнее, чем за последние двадцать пять лет, и принявшегося старательно вытирать ладонь о брюки. – Да у этого животного язык как мокрая тряпка!
Оскорбленный «сэр» Генри бросил на свою разъяренную жертву скорбный взгляд и, повернувшись, гордо направился обратно.
– Если не возражаете, я поднимусь к себе? – пролепетала Александра, не в силах ни минуты больше выносить мучительную боль.
– В роще все готово, Филберт? – спросила она на следующий день, когда на зов появился верный старый лакей.
– Все, – с горечью ответил Филберт. – Хотя по мне, ваш муж заслуживает не праздника, а уж скорее пинка в зад за такое с вами обращение!
Александра заткнула под шляпку выбившийся локон и не стала спорить. Она замыслила устроить праздник в честь дня рождения Джордана с того дня в беседке, самого счастливого за столь недолго продолжавшуюся супружескую жизнь.
Все это время ей пришлось выносить необъяснимое, непонятное пренебрежение мужа. С каждым часом Алекс больше бледнела и замыкалась в себе. Она была постоянно на грани истерики, и грудь болела от необходимости сдерживать рыдания. Сердце ныло, потому что она никак не могла обнаружить причины странного поведения Джордана. Но по мере того как приближалась минута осуществления сюрприза, который она готовила мужу, в душе робко расцветала надежда. Как только Джордан увидит и поймет, что она задумала и сделала с помощью Тони и Мелани, он либо вновь станет прежним, таким, как был в тот день у реки, либо по крайней мере объяснит, что его волнует.
– Все слуги с утра до вечера перешептываются о том, как он себя ведет! – разъяренно продолжал Филберт. – Едва говорит с вами, сидит в кабинете день и ночь и не думает исполнять супружеские…
– Филберт, пожалуйста! – взмолилась Александра. – Не стоит портить мне сегодняшний день!
Немного смущенный, но тем не менее исполненный решимости сорвать злость на человеке, из-за которого у Александры появились огромные черные круги под запавшими глазами, Филберт тем не менее добавил:
– Мне ни к чему все портить, он и сам прекрасно это сделает! Удивляюсь, как это он еще согласился поехать с вами в рощу, когда вы пообещали что-то ему показать.
– Я тоже удивлена, – призналась Александра и попыталась улыбнуться, но вместо этого нахмурилась. Она заставила себя прийти в кабинет Джордана сегодня утром, когда тот был занят беседой с Фоксом, новым помощником управляющего, и попросила мужа поехать с ней на прогулку в экипаже. Сначала Джордан отказывался, но потом поколебался, взглянул на Фокса и немедленно согласился.
– Все готово, – уверял в этот момент сыщик Джордана. – Мои люди расставлены по всей дороге в рощу и вокруг самой рощи. Они пробыли там уже три часа, с тех пор как ваша жена получила согласие на увеселительную поездку. Я велел своим людям скрываться от посторонних глаз, пока убийца или убийцы не выдадут себя. Поскольку они не могут покинуть укрытие и остаться при этом незамеченными, то и не могут доложить мне о том, что видят. Бог знает, почему ваш кузен выбрал рощу, а не коттедж или что-то более уединенное.
– Я вообще не верю, что такое возможно, – процедил Джордан, надевая свежую рубашку. Он на мгновение остановился, потрясенный абсурдностью происходящего. Подумать только, надевать новую сорочку лишь для того, чтобы хорошо выглядеть в тот момент, когда жена попытается убить его!
– Возможно, – коротко заверил Фокс с убийственным спокойствием бывалого солдата. – И это ловушка. Я сужу по голосу вашей жены и по взгляду тоже. Она нервничает и лжет.
Я видел ее глаза. Они никогда не обманывают.
Джордан с болью и гневом рассматривал сыщика, вспоминая, какими сияюще-невинными казались ему глаза Александры.
– Это миф, – пренебрежительно бросил он. – Сказка, которой я верил когда-то.
– Зато записка лорда Таунсенда, которую мы перехватили час назад, вполне реальна, не так ли? – с глубочайшей убежденностью возразил Фокс. – Они настолько уверены, будто мы ничего не знаем об их планах, что становятся беспечными.
При упоминании о записке Тони лицо Джордана на миг превратилось в бесстрастную, словно высеченную из камня, маску. Хиггинс, следуя приказу, принес ему послание Тони, перед тем как передать Александре, и слова до сих пор жгли мозг Джордана раскаленным железом.
«В роще все готово. Тебе остается только заманить его туда».
Час назад, читая это, он ощутил невероятную боль, едва не лишившую его разума. Теперь же не испытывал ничего. Он перешел предел, за которым осталась способность чувствовать, и теперь не было даже страха перед возможным убийством. Теперь Джордан хотел одного – чтобы этот кошмар поскорее закончился и он смог навсегда выкинуть Александру из сердца и души.
Прошлой ночью, лежа в постели, он боролся с дурацким желанием пойти к ней, обнять, погладить по голове, дать денег и предупредить о необходимости бежать, независимо от того, удастся ли сегодняшнее покушение. У Фокса уже собралось достаточно улик для того, чтобы она и Тони провели остаток жизни в тюрьме. Видение Александры в грязных лохмотьях, влачившей дни в темной, полной крыс камере, было почти невозможно вынести даже сейчас, когда он должен был вот-вот стать жертвой.
Александра ждала его внизу, в коридоре. В голубом муслиновом платье, отделанном широкой кремовой лентой по рукавам и подолу, она выглядела свежей и невинной, как сама весна; Обернувшись, она с ослепительной улыбкой наблюдала, как он спускается по лестнице. Джордан ощутил прилив почти неукротимой ярости при мысли о том, что она так весела, поскольку надеется сегодня навсегда от него избавиться.
– Готовы? – беспечно спросила она. Джордан молча кивнул, и супруги направились к стоявшему на подъездной аллее экипажу. Александра украдкой, из-под опущенных ресниц покосилась на Джордана, сидевшего рядом. Несмотря на внешне непринужденную позу, она заметила, что он пристально вглядывается в деревья, высаженные по обеим сторонам дороги, словно ожидая или высматривая что-то.
Александра уже стала опасаться, что он каким-то образом узнал про сюрприз и сейчас из-за кустов раздастся громкий смех приглашенных, но тут фаэтон выехал в поле, и ошеломленное лицо Джордана при виде открывшегося его взору зрелища лучше всяких слов сказало Александре, что никому не удалось его предупредить.
– Что здесь?.. – потрясенно выдохнул Джордан, не веря собственным глазам. Цветные флажки трепетали на ветру, и все арендаторы с детьми и женами собрались вокруг, широко улыбаясь хозяину. Слева стоял Тони, а рядом – его мать и брат вместе с бабушкой. На праздник приехали Мелани и Джон Камден, Родди Карстерз и с полдюжины знакомых Джордана. Справа, на дальнем конце лужайки, было воздвигнуто возвышение с расставленными на нем двумя троноподобными стульями и еще несколькими попроще. Над возвышением устроили полог; на высоких шестах развевались флаги с гербом Хоторнов – ястреб в полете.
Фаэтон Джордана остановился посреди поля, и четыре трубача возвестили о прибытии герцога. Толпа разразилась приветственными криками. Отдав поводья подбежавшему мальчишке, Джордан резко обернулся к Александре:
– Что все это означает?! Глаза жены сияли любовью, надеждой и смущением.
– С днем рождения, – нежно шепнула она. Однако Джордан, стиснув зубы, молча уставился на нее. Нерешительно улыбаясь, Александра пояснила:
– Так обычно празднуют в Моршеме, только здесь все гораздо роскошнее.
Видя, что муж не собирается отвечать, она положила руку ему на рукав и добавила:
– Это нечто вроде турнира и сельской ярмарки одновременно – чтобы отметить день рождения герцога… и помочь ему немного лучше узнать своих арендаторов.
Джордан с сердитым недоумением рассматривал толпу. Неужели все эти приготовления – лишь сложная декорация к кровавому спектаклю? Ангел его жена или дьяволица? Это он узнает еще до конца дня.
Спрыгнув на землю, он помог жене сойти.
– И что мне теперь делать?
– Посмотрим, – жизнерадостно сообщила она, пытаясь не дать ему понять, какой дурочкой чувствует себя и как больно ранена. – Видите скот в загонах? Он принадлежит арендаторам, и вы должны выбрать лучшую овцу или свинью в каждом загоне и наградить их владельцев призами, которые я купила в деревне. А на огороженной веревками лужайке будет проходить турнир, а там, где установлена мишень, станут соревноваться лучники…
– Я, кажется, понял самую суть, – перебил Джордан.
– Я думала также, что будет очень мило, если вы примете участие в соревнованиях… – поколебавшись, пробормотала Александра, не уверенная, снизойдет ли муж до общения с простыми фермерами.
– Прекрасно, – коротко бросил он и, проводив ее к возвышению, отошел. Поздоровавшись с лондонскими друзьями, он, лорд Камден и Тони распили по кружке эля, пока остальные толпились вокруг четырнадцатилетнего фермерского сына, довольно ловко жонглирующего мячами.
– Итак, дорогая, – прошептал Родди Карстерз, наклонившись поближе к Александре, – он уже успел безумно влюбиться в вас? Есть ли шанс выиграть наши пари?
– Ведите себя прилично, Родди, – вдернула Мелани.
– И не смейте упоминать об этом мерзком пари в моем присутствии, – прошипела вдовствующая герцогиня.
Александра, старавшаяся не спускать глаз с Джордана, поднялась со стула и, взяв под руку Мелани, спустилась с возвышения.
– Не скажу, что не рада видеть Родди, но почему он здесь? И остальные?
– Остальные, – фыркнула Мелани, – приехали с ним по той же причине, что и Родди. Люди, которые годами не бывали в деревне, сгорают от любопытства узнать, как обстоят дела между вами и герцогом. Вы знаете Родди – он гордится тем, что узнает любую сплетню раньше всех. И мне так вас не хватало, – добавила Мелани, по-сестрински обнимая Александру, но тут же немного отступила и всмотрелась в лицо подруги. – Вы счастливы с ним?
– Я?.. Да, – солгала Алекс.
– Я это знала! – воскликнула Мелани, сжимая руку Александры. Она была так рада, что у той не хватило духу сказать правду: она замужем за человеком, чьи настроения непредсказуемы, как весенняя погода, и иногда кажется, будто сходишь с ума. Однако Александра продолжала хранить молчание и со сладостно-горькой тоской наблюдала, как Джордан прохаживается между загонами с заложенными за спину руками и торжественно выносит суждение по поводу самой жирной индейки, самой породистой свиньи, лучшей овцы и вручает призы потрясенным владельцам.
К тому времени, как солнце село за верхушки деревьев и зажглись факелы, арендаторы и аристократы пришли в одинаково веселое настроение, смеялись и пили эль вместе и принимали участие во всех мыслимых соревнованиях, от серьезных до глупых. Джордан, Джон Камден и даже Родди наперебой старались показать, как ловко управляются с луком, мечами, шпагами и пистолетами.
Александра, стоявшая среди зрителей, со спокойной гордостью наблюдала, как Джордан нарочно промахнулся, чтобы тринадцатилетний сын одного из арендаторов смог выиграть.
– Победителя ждет награда, – провозгласил герцог, вручая притихшему мальчику золотой соверен. Потом он, позабыв о достоинстве, объявил, что желает участвовать в черепашьих бегах, выбрал из корзины черепаху и настоял, чтобы друзья последовали его примеру. Но он ни разу не взглянул на Александру и, казалось, делал все, что полагается, желая показать гостям, как ему весело. Знатнейшие лондонские аристократы стояли бок о бок с деревенскими детьми, свистками и выкриками подбадривая черепах, и разочарованно вздыхали, когда животные отказывались подчиняться приказам и прятались в панцири.
– Терпеть не могу черепах, кроме разве что в супе, – пошутил Тони, подталкивая Джона Камдена, – но думаю, что выбрал самую резвую. Ставлю фунт, что ваша просидит под панцирем дольше, чем моя.
– Идет, – без колебаний согласился граф, пытаясь заставить свою ленивую черепаху высунуть голову.
Джордан бесстрастно выслушал дружескую перепалку и, повернувшись, зашагал к столу, где судомойки наливали желающим эль.
– Какой дьявол вселился в вашего высокородного кузена? – осведомился Родди у Тони. – Когда вы фехтовали, он выглядел так, словно был готов проткнуть вас насквозь. Неужели все еще ревнует из-за того, что его жена едва не стала вашей?