– Эли залепляет жвачкой объективы скрытых камер, – пояснил брат Димитриос. – В комнате их три – это маленькие темные сферы примерно в четверть дюйма в диаметре. Достаточно крупные, чтобы одаренная юная леди их заметила. Видишь ли, она полагает, что тем самым лишает нас возможности наблюдать за тем, что происходит в комнате.
– Но те объективы – фальшивка, – догадался я.
– Молодец, Джек, – кивнул Димитриос. – Так мы дарим ей иллюзию контроля.
– Но если те камеры не работают, почему мы видим Касса и Эли? – спросил я.
– Мы смотрим на них через другой объектив размером со спичечную головку, – ответил Димитриос. – Он сливается с шероховатой поверхностью цементного потолка. Я хочу, чтобы ты присматривал за своими друзьями. Если они что-нибудь вытворят, испытание будет провалено. Что повлечет за собой определенные последствия. Ах да, и исключительно на всякий случай…
Он запустил новое приложение, и на экране возникла карта в форме боба. В северной части горели две точки.
– Это, как ты наверняка понял, наш остров, а эти точки – Касс и Эли. Если они покинут свои комнаты, ты сможешь проследить за их передвижением.
– То есть мое задание – это шпионить за собственными друзьями? – спросил я.
Брат Димитриос покачал головой.
– Твое задание – расшифровать это.
Следующее приложение вывело на экран изображение старого документа.
In hexad de heptimus veritas.
Кто ищет, найдет это там, где
Юность сменяет морщинистый
Лик.
Где зло пламенеет,
Глупостью питаясь
И все накаляясь.
Рожденный Атлантидой,
Лишит он жизни вновь.
Сколь долго средь орбит,
Живет проклятье, сейчас
И навсегда.
– И что это должно значить? – опешил я.
– Ты скажи мне, – ответил брат Димитриос.
– Погодите, – возмутился я. – Я должен делать работу за вас? Потому что вы не смогли это расшифровать?
– Кто сказал, что мы не смогли? – отбил брат Димитриос.
– Подсказку можно? – буркнул я.
– Ответ раскроет имя великой опасности, что существует на этом острове. – Димитриос направил на настенные часы пульт управления, и те тотчас превратились в таймер: 20:00:00. – У тебя двадцать минут, – предупредил он. – Если ты не справишься, один из твоих друзей умрет.
– Стойте, вы шутите, да? – оторопел я. – Вы этого не сделаете. Вы сами сказали, что мы нужны вам!
– К несчастью, Джек, не я устанавливаю здесь правила, – ответил Димитриос.
– А кто тогда? – повысил я голос. – Дайте мне поговорить с ним прямо сейчас!
Димитриос, качая головой, направился к выходу.
– Мне жаль, мой дорогой мальчик. Но двадцать три секунды уже утекли.
Дверь с щелчком захлопнулась за ним.
Глава 25 In Hexad de Heptimus Veritas
17:58:13.
Бред какой-то.
Этого не могло быть.
Я не мог сконцентрироваться. По лбу струился пот. Прошли почти две минуты, а я только и делал, что тупо смотрел на дурацкие стихи. Их смысл никак не хотел до меня доходить.
Проклятье? Что живет средь орбит?
Юность сменяет морщинистый лик?
Эти слова крутились у меня в голове, пока окончательно не превратились в набор букв. Словно я перечитывал что-то на иностранном языке.
Сделай что-нибудь. Распечатай это. Делай пометки. Пиши все, что придет на ум.
Последний совет не раз повторял нам учитель по литературе, мистер Линкер. «Иногда все предстает в ином свете, стоит лишь перенести это на бумагу». И я приступил к работе.
In hexad de heptimus veritas.
Кто ищет, найдет это там, где
Юность сменяет морщинистый
Лик.
Где зло пламенеет,
Глупостью питаясь
И все накаляясь.
Рожденный Атлантидой,
Лишит он жизни вновь.
Сколь долго средь орбит,
Живет проклятье, сейчас
И навсегда.
Проклятье
Земля
Орбита
Солнце
Я почувствовал себя полным идиотом.
Только время зря потратил.
15:56:48.
– Шифр… это шифр, это должен быть какой-то шифр… – Я начал говорить сам с собой.
Я припомнил все шифры, с которыми мы уже сталкивались.
Камень на вершине горы Оникс.
Нет. Совсем не то.
Дверь в Висячих садах Вавилона.
Тоже нет.
Письмо от Чарльза Ньютона о том, что он нашел Галикарнасский мавзолей.
Хм…
Погодите.
Я перечитал заглавие, выполненное шрифтом большего размера. In hexad de heptimus veritas.
У письма Чарльза Ньютона тоже было название. И оно послужило ключом к разгадыванию тайного послания. Там, где обычно пишут дату, была надпись: «7-я, до конца». Подсказка отсчитать каждую седьмую букву.
Мой взгляд остановился на слове «heptimus». Оно напомнило мне гептакиклос.
«Гепта» означало семь, «киклос» – круг.
Я вытер со лба пот. Мда… Сколько же мы пережили из того, что было напрямую связано с числом семь. Все и всегда в конце концов упиралось в семерку.
Я выписал каждую седьмую букву стиха.
Т Э Д Ь Т И К П
Е С А Е Я Е Л Й Н Н
Л С Б Т Т А Е
Какой-то бессвязный набор букв. Отлично. Касс бы тут разошелся. Может, и Эли тоже. Марко, насколько я мог судить, скорее съел бы их на обед. Я? В подобном я был точно таким же асом, как в балетных танцах. Ноль из десяти по шкале неудачества Джека Маккинли.
Но из головы не уходили слова брата Димитриоса: «Если ты не справишься, один из твоих друзей умрет».
Угроза убийства может послужить первоклассным вдохновителем.
Ладно, «Ь» может идти после «Т», если это глагол. Из выписанных букв можно сложить «пить»… «лить»… «плакать»… Я торопливо заскрипел ручкой:
Пить лить плакать бить ад
Я кит тик так как санки
Лайки тапки сел тела дела
Балка яд тесак сесть наел
Бить бей лей кий настил
Лак тень лень пенька пенек
Белка беленький деньки денек
– А-а-аргх! – взвыл я.
Все не то. В расстройстве я швырнул на стол ручку.
7:58:34.
Целых восемь минут коту под хвост!
Так. Спокойно.
Нельзя было останавливаться. Нужно было понять, какой смысл был заложен в заголовке. In hexad de heptimus veritas. У меня дрожали пальцы, когда я запустил на планшете браузер. В строке поиска я набрал «in hexad de heptimus veritas», но поисковик не вывел ни одного результата. Тогда я начал вбивать одно слово за другим.
Hexad – группа из шести.
Heptimus – седьмой.
Veritas – правда.
Странно. Первые два слова были греческие, а последние – латынь. Ну и мешанина. Ясно одно – атлантийским тут и не пахло. Как и чем-то древним. Скорее всего, брат Димитриос со своими приятелями сами это придумали.
– Сосредоточься на том, что есть, Джек, – пробормотал я себе под нос. – Так… В группе из шести седьмые правда…
7:14:32…
Я отвел взгляд от таймера и тут же вновь посмотрел на него.
7:14:29…
7:14:28…
Семь-один-четыре-два-восемь.
На секунду часы показали число, имевшее для меня особое значение, – магическую последовательность для отношения к семи, 714285!
Я ненавидел десятичные дроби. Но эту последовательность знал назубок.
При делении любого однозначного числа на семь всегда получится один и тот же порядок цифр. Точнее, начинаться последовательность может с любой цифры, но порядок будет всегда неизменен.
К примеру, 0,142857 для одной седьмой.
Или 0,285714 для двух седьмых.
Или 0,428571 для трех седьмых.
Или 0,714285 для пяти седьмых, как было на часах.
Одни и те же цифры в одном и том же порядке, снова и снова.
Группа из шести цифр.
Hexad!
Кажется, что-то начинает вырисовываться.
In hexad de heptimus veritas.
Так.
Это означает… Правда в группе из шести от деления на семь.
Но какая именно из групп?
Я решил начать с одной седьмой: 0,142857. Может, если я выпишу соответствующие буквы, они сложатся во что-то осмысленное? Первая буква, четвертая, вторая, восьмая… и так из каждой строчки…
Нет. В одной строчке всего три буквы.
Так. Погодите.
Был другой вариант.
Я выписал в столбик заветную последовательность, по цифре на каждую строчку. Затем обвел кружком соответствующие буквы – первую букву для цифры «1», четвертую для цифры «4»…
In hexad de heptimus veritas.
1 Кто ищет, найдет это там, где
4 Юность сменяет морщинистый
2 Лик.
8 Где зло пламенеет,
5 Глупостью питаясь
7 И все накаляясь.
1 Рожденный Атлантидой,
4 Лишит он жизни вновь.
2 Сколь долго средь орбит,
8 Живет проклятье, сейчас
5 И навсегда.
Проклятье
Ниже я выписал полученные буквы:
КСИЛОКРИКОС
– Что за фигня? – Я торопливо вбил это слово в строку поиска. От первой же ссылки у меня перехватило дыхание. Я открыл страничку и уставился на экран. Наконец я сообразил нажать на кнопку перевода и прочитал:
От слов xylos (дерево) krikos (круг, кольцо), редкий мифологический образ. Фигура, вырастающая из колец на пне.
Я победно вскинул руку и подскочил на кресле.
От слов xylos (дерево) krikos (круг, кольцо), редкий мифологический образ. Фигура, вырастающая из колец на пне.
Я победно вскинул руку и подскочил на кресле.
– Йе-ху! Получилось! Брат Димитриос, я знаю, вы все видите! Ответ – ксилокрикос!
На экране появилось лицо Димитриоса. Я вздрогнул. Я не предполагал, что он может вот так контролировать работу планшета.
– О, браво, Джек, – сказал он.
– Спасибо, – торопливо ответил я. – Так вы оставите их в покое, да? Касса и Эли – с ними все будет в порядке?
– Пока, – отозвался Димитриос. – Твои друзья, уверен, будут безмерно рады узнать, что ты сдал первую часть. Давай же сообщим им об этом.
Картинка сменилась. Теперь я смотрел в комнату Касса и Эли.
Только там было пусто.
– Ну надо же, какая незадача… ай-яй-яй, – послышался голос Димитриоса.
– Куда вы их увели? – Я почти кричал. – Если вы их хоть пальцем…
– Они в порядке. Я человек слова, – не дал мне договорить Димитриос. – Десять минут назад они получили записку от некоего субъекта по имени Фидл.
Я замер, не произнося ни звука.
– Судя по всему, этот большой оригинал сообщил им, как добраться до некоего места на острове, – продолжил Димитриос.
На экране появились джунгли.
– У вас и там есть скрытые камеры?
– По всему острову, а как же иначе, – подтвердил Димитриос.
В темноте, окутывающей джунгли, можно было различить какое-то свечение. Изображение приблизилось, и стали видны очертания люка, наполовину скрытого лианами. На нем была выгравирована лямбда.
– Не очень-то радуйся, – заметил Димитриос. – Если они доберутся-таки до люка… их ждет там сюрприз.
– Какого рода сюрприз? – спросил я.
– Ты получишь достаточно информации, чтобы разобраться во всем самому.
– Только не говорите, что они в опасности! – воскликнул я.
– Я бы посоветовал тебе поторопиться, Джек, – сказал Димитриос.
И исчез. Вместо головы брата Димитриоса на экране открылась карта острова с двумя сигналами. Я мог видеть, как две голубые точки удаляются от лагеря в глубь джунглей, к большой букве «Х».
На юге лагеря горела третья точка. Когда я отошел от планшета к двери, точка слегка дернулась.
Она обозначала меня.
– Можешь воспользоваться помощью друга, – произнес голос брата Димитриоса. – Этим другом буду я. После того как ты начнешь, у тебя будет право задать мне один вопрос.
– Что я должен делать? – закричал я в планшет. – И это не считается за вопрос другу!
Ответ Димитриоса состоял всего из одного слова:
– Поспеши.
Глава 26 Помощь друга
– Черррт. – Я нагнулся и подобрал из высокой травы планшет.
Я бежал слишком быстро. Из-за дикой влажности я был весь мокрый. Мне приходилось регулярно сверять по планшету направление и положение голубых точек на карте, но он постоянно выскальзывал из потных ладоней.
Где они?
Там.
Две точки моих друзей двигались с севера. Они стартовали намного раньше и были куда ближе к люку, чем я. Моя точка светила на самой западной границе экрана. Догнать их было нереально. Пришлось отправиться прямиком к люку.
Я бежал, крепко сжимая в руке планшет и вскидывая ноги так высоко, как только это было возможно. Птицы и обезьяны возбужденно голосили над головой, точно смотрели футбольный матч. Когда до них оставалось уже не так далеко, я закричал:
– Эли! Касс!
Ответом послужил целый хор из гиканья, воплей и визга. Друзья никак не могли меня услышать в этом гвалте.
Моя голубая точка приближалась к цели быстрее, чем точки Эли и Касса, направляющиеся с севера. Когда буква «Х» оказалась прямо надо мной, я остановился.
И оглянулся в поисках люка, но вокруг были одни джунгли. Наклонившись, я развел руками заросли. Зашипела потревоженная змея, уползая прочь. Огромная ящерица посмотрела на меня из-под соседнего куста.
– Где он? – в расстройстве воскликнул я.
– И-И-И-И-И-И! – закричала обезьяна. Торквин понимал их вопли. Он даже подружился кое с кем из этих приматов. Что они пытались мне сообщить?
Глаза жгло. Не знаю, от пота или от слез. Я заметил высокий пень и оперся об него, вытирая свободной рукой глаза.
– И-И-И-И! И-И-И! И-И-И-И-И-И!
– И-И-И-И-И-И-И!
Мне пришлось отпрыгнуть назад. С деревьев вокруг, точно парашютисты, начали падать обезьяны. Они выстроились сразу за пеньком в две линии.
Я прищурился.
– Чего вам надо?
– И-И-И-И! И-И-И! И-И-И-И-И-И! – Одна из шимпанзе, захлопав себя по голове, указала на пень.
– Это просто пень! Чем он вам не угодил?..
Стихи! До меня дошло, что брат Димитриос дал мне очень размытую, но все же подсказку.
– Так, хорошо… Ксилокрикос… Вы об этом хотите мне сказать? Что эта штука реально существует?
Я уставился на останки старого дерева. Может, брат Димитриос хотел, чтобы мы все пришли сюда, может, это своего рода портал и чудовище выскочит из пня и нападет на нас?
Я попятился. И тут мимо моего уха пронесся камень. Обезьяны пытались привлечь мое внимание. Они разделились на две группы, которые теперь кричали и указывали друг на друга.
– Что? – в отчаянии спросил я. – Ну давайте. Это же волшебный остров. Вы тоже волшебные. Говорите со мной!
Они указывали на что-то между ними. Я подошел ближе, пока не смог различить серебристую нить, точно от паутины, такую тонкую, что она почти и не мерцала. Она тянулась откуда-то из джунглей и заканчивалась где-то недалеко от меня. Сощурившись от проглядывающих между листвой ярких солнечных лучей, я проследил за нитью.
Она заканчивалась на пне.
Обезьяны так бурно отреагировали на мое открытие, что я испугался, как бы у них не случился сердечный приступ. В том месте, где нить касалась коры, я обнаружил металлическую панель с электродами.
Электрическая ограда. Вот что это была за нить. Когда нас только привезли на остров, Эли обнаружила эту систему волокон с пропущенным через них электрическим током, окутывающую границы лагеря ИК.
Как далеко простиралась эта ограда? Где сейчас были Касс и Эли? Я сверился с планшетом.
Я был сразу под буквой «Х». Эли и Касс приближались к ней сверху. Совсем скоро они должны будут ее пересечь. Но обезьяны почему-то толпились именно здесь и пытались о чем-то предупредить меня.
– Я выбираю помощь друга! – закричал я в планшет. – Что это… что это за провод, Димитриос? Куда он тянется и для чего он?
Лицо Димитриоса так и не появилось. Вместо этого я увидел бегущих по джунглям Эли и Касса. Это и был его ответ: он подключил планшет к одной из скрытых камер на дереве. Мои друзья направлялись к развалинам какого-то коттеджа посреди идеально круглого забора.
«Ты получишь достаточно информации, чтобы разобраться во всем самому», – вот что обещал мне Димитриос. Но это была не информация, а какая-то чушь. Что я должен был из всего этого понять? Галдящие обезьяны, нити с пропущенным через них током, несуществующие люки, монстры, вырастающие из пней…
Ксилокрикос.
От слов xylos (дерево) krikos (круг, кольцо)…
Нет. Речь не шла ни о каком монстре, вырастающем из пня. Не в буквальном смысле. Смысл скрывался в самом его имени – дерево плюс кольцо. Деревянное кольцо!
Забор.
Вот что было зашифровано в стихах.
– Нет никакого монстра, так же, Димитриос? – закричал я. – Ответом был ксилокрикос, но под ним имелся в виду деревянный забор! Провод тянется до забора, и если они переберутся через него, их ударит током! Как мне его отключить?! Эй, помощь друга! Слышишь меня?! Как мне его отключить?!
Из динамика планшета послышался тихий смех.
– Я сказал, что у тебя будет право на один вопрос, а ты задал уже три. Что ж, у меня есть сердце, и я отвечу на последний. Единственный способ отключить ток – это нарушить сеть. Провод сделан из карбина, очень тонкого и невероятно прочного материала, разработанного нашими учеными. Так что, к примеру, палкой его не разорвать. Полагаю, твой единственный вариант – это вызвать короткое замыкание с помощью заземленного водно-углеродного элемента.
– Что это значит? – поторопил его я.
– Живое существо, Джек, – ответил Димитриос. – Смею заметить, у тебя сейчас неплохой выбор.
Обезьяны, подпрыгивая, возбужденно жестикулируя и хлопая друг друга, начали пятиться. Если бы я только смог поймать одну…
Нет. Они, похоже, каким-то образом поняли мои намерения и бросились прочь. Времени, чтобы гоняться за ними, у меня не было.
Но я не мог допустить, чтобы Касс или Эли коснулись забора.
Если только я не сделаю это первым.
Я закрыл глаза. Это было правильное решение. Я был Портным, тем, кто объединяет всех. Я был Разрушителем. Мне представилась возможность побыть сразу обоими.
Говорят, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Со мной такого не случилось. Все ограничилось снимком с задней стороны карманного зеркальца, на котором я, еще совсем маленький, играю в снегу с папой и мамой. Не проходило и дня с момента исчезновения мамы, чтобы я не посмотрел на него. Он меня успокаивал. Служил доказательством, что когда-то и в моей жизни были счастливые моменты.