— Никто вас не неволил, вы вовсе не обязаны были сюда подниматься. Я это вам еще на стоянке говорил.
Кауэнс отмахнулся и с трудом распрямился. Затем подтянул брюки и пригладил волосы. Брум молча наблюдал за ним. Кауэнс подлез под желтую ленту и подошел к Саманте.
— Привет, — широко улыбнулся он. — Классно выглядишь сегодня.
Саманта равнодушно посмотрела на него.
— Вы мне здесь все затопчете, Кауэнс.
— Да это я так, к слову. Даже в этой своей форменной ветровке ты просто неотразима. — Кауэнс расплылся еще больше, но неожиданно погасил улыбку. — Только не думай, что я тебе прохода не даю или что-нибудь в этом роде. Просто так, к слову.
Брум покачал головой. Теперь он понял, зачем Кауэнс увязался с ними. Он запал на Саманту Байрактари. Уму непостижимо.
— Кауэнс, я попрошу вас выйти за ленту, — отрывисто бросила Саманта.
Но тот вдруг отвлекся на что-то. Кауэнс медленно повернул голову в одну сторону, потом в другую. На лице у него появилось какое-то странное выражение.
— В чем дело? — спросила Саманта.
— Что-то вроде дежа-вю, — прищурился Кауэнс.
— Как транзистор с антенной, что ли? — хмыкнула Саманта.
— Очень смешно.
Саманта Байрактари вернулась к работе. Кауэнс поплелся к желтой ленте. Вид у него был по-прежнему несколько растерянный. Меж тем Бруму пришла в голову новая мысль. Он зажал фотографию в правой руке и принялся кружить по местности, пытаясь найти точку, откуда она была сделана. Сделал несколько шагов по склону, оглянулся, потом снова пошел вперед. Путь этот увел его с тропинки. Шагал он медленно, постоянно оборачивался, и вот… то самое!
— Байрактари! — окликнул Брум.
— Ну что там?
— По-моему, тут что-то вроде отпечатка подошвы. Может, обработаешь? И вообще, ребята, прошлись бы вокруг, может, что-то найдется.
— Почему бы и нет? Только топать, как тяжеловозам, не надо.
Байрактари бросила что-то напарнику — парнишке, которому на вид было не больше тринадцати лет. Тот направился к Бруму. Брум показал ему отпечаток, вернулся на вырубку, стал рядом с Кауэнсом и попробовал привести мысли в порядок.
Итак, семнадцать лет назад, на Марди-Гра, Стюарт Грин пришел в это заброшенное место, где получил удар по голове, после чего исчез. Теперь в распоряжении Брума имелась фотография, к сожалению, без даты, Карлтона Флинна, тоже исчезнувшего на Марди-Гра, и в том же месте. Плюс пятно крови, явно не семнадцатилетней давности. И наконец, через все те же семнадцать лет после исчезновения Стюарта Грина произошли два странных события. Одно — неожиданное появление неуловимой Кэсси. К чему бы это? И правду ли она сказала? И второе — возвращение, пусть гипотетическое, самого Стюарта Грина.
Вопрос: связаны ли они каким-нибудь боком с Кэсси?
В противном случае это всего лишь совпадение, пусть и удивительное. А может, Кэсси все это выдумала или ее «источник» что-то напутал.
Если все это сложить… то все равно непонятно, куда двигаться дальше.
И вот тут-то вдруг вспыхнул свет, причем в совершенно неожиданном месте.
— Вспомнил! — сказал Кауэнс.
— Что вспомнил?
— Дежа-вю. — Кауэнс вынул изо рта сигару. — Громкое дело об убийстве.
Брум насторожился:
— Какое дело?
— Да вы тоже наверняка его помните. Как там, бишь, звали этого малого? Ганнер, Гантер, что-то в этом роде.
Брум начал вспоминать, чувствуя, как заколотилось сердце.
— Его ведь зарезали, кажется?
— Точно. Здесь на труп наткнулись какие-то туристы, и было это лет двадцать назад. Множество ножевых ранений.
— И вам кажется, это случилось здесь же, на этом самом месте?
— Вот именно. И старый горн, и скала — все то же. Точно, здесь.
— А когда это было, не помните?
— Я же сказал, лет двадцать назад.
— Да нет, я точную дату имею в виду.
— Вы что, шутите?
— Ну, хотя бы время года.
Кауэнс задумался.
— Было холодно.
— Как сейчас?
— Ну, не знаю. Пожалуй.
Ладно, это можно будет проверить в участке.
— Вы группу возглавляли?
— Нет, тогда я еще патрульным служил. По-моему, это был Моррис, но в операции я участвовал. Правда, скорее на подхвате. По-моему, даже из машины выходить не пришлось. Малый сразу сдался.
— Дело ведь распутали?
— Да, на раз-два-три. Любовный треугольник, что-то в этом роде, точно не помню. Помню только, что этот тип заливался слезами, повторял, что даже не знает убитого, что девушка ни за что в жизни ему бы не изменила. Словом, старая песня.
— Признался в конце концов?
— Нет. Твердил, что ни в чем не виноват. Думаю, и до сих пор то же самое повторяет. Но пожизненное получил. Кажется, здесь, в Нью-Джерси, в Рэуее сидит.
Глава 15
Уже у входа в «Слабый сигнал» у тебя спирает дыхание и охватывает некоторая дрожь. Разные слова и словосочетания приходят в голову, но среди них явно нет чего-то вроде «думай о здоровье» или «продолжительность жизни». Рядом со стойкой грохочет телевизор — спортивный канал. Витрина расцвечена неоновой рекламой пива «Микелоб». Если верить объявлению, нацарапанному мелом на черной доске, сегодня в баре «Дамский вечер» с изюминкой в виде кружки бочкового пива за доллар — хитрый ход, который, по мнению хозяев, должен привлечь клиентов женского пола, определенную их категорию, конечно. И действительно, к примеру, одна посетительница с волосами соломенного цвета, в желтой толстовке с надписью «Хмельные деньки» расхаживала по бару с хихиканьем в духе «не проходи мимо», но, увы, все как раз и проходили.
Меган почувствовала, что ей хочется отогнать дым, хотя никто тут не курил. Такое уж место. На стенах — мишени для игры в дартс, трилистники, фотографии спортсменов с автографами. В своем обычном прикиде мамаши из городского предместья — пальто из верблюжьей шерсти плюс дорогая сумочка, — Меган явно выделялась среди здешней публики, но никто не обращал на нее внимания. Вполне возможно, она была далеко не первой, судя по виду, вполне довольной своей жизнью дамочкой, которая тем не менее сбегала сюда от накатанного быта в поисках безвестности.
Лорен так описала ей Фестера: «Лысина гладкая, как бильярдный шар, и размером с небольшую планету». Как ни странно, под это описание подходило здесь не менее трех человек. Меган быстро осмотрела зал в надежде увидеть Рэя. Это разом решило бы все проблемы. И никаких посредников. При этой мысли у нее даже сердце замерло на мгновение.
Но готова ли она к встрече с Рэем? А когда будет готова, что скажет ему? Впрочем, не важно. Рэя здесь не было. Один из возможных Фестеров подмигнул ей. Она подошла и спросила:
— Вы Фестер?
— Да зови как нравится, малышка.
— Будь у меня время, я бы, наверное, пропустила с тобой рюмочку, а там как карта ляжет. Но времени у меня нет. Так что не подскажешь, кто из вас Фестер?
Неудачник насупился и указал на стоявшего неподалеку крупного — самого крупного из предполагаемых Фестеров — мужчину. Меган поблагодарила его и отошла.
— Это вы Фестер?
Руки у мужчины напоминали мраморные колонны Акрополя. Пивная кружка выглядела в гигантской ладони не больше ликерной рюмки.
— А кому это я понадобился?
— Кому-кому, мне, конечно.
— А ты кто такая?
— Мое имя тебе ничего не скажет.
— Судебный курьер, что ли?
— А что, я похожа на судебного курьера? — нахмурилась Меган.
Он внимательно посмотрел на нее:
— Пожалуй, да, есть что-то общее.
Во второй раз за сегодняшний день Меган подумала, что, видно, и впрямь изменилась.
— Мне нужен один твой работник.
— Чтобы вручить ему повестку в суд?
— Нет. Я вовсе не судебный курьер.
— И кого же именно ты ищешь?
— Рэя Левина.
Если имя и было знакомо Фестеру, он этого никак не выказал. Просто поднял кружку и сделал большой глоток.
— А зачем тебе понадобился Рэй?
Хороший вопрос. Меган заколебалась, как бы лучше на него ответить, и решила сказать правду:
— Это мой старый приятель.
Фестер вновь пристально посмотрел на нее:
— И что тебе нужно от старого приятеля?
— Не обижайся, но ты кто ему, собственно, — босс или мамаша?
— Позволь угостить тебя, — улыбнулся Фестер.
— Шутишь, что ли?
— Вовсе нет. Да ты не бойся, я не страшный. Какое зелье предпочитаешь?
Меган глубоко вздохнула и задержала дыхание. Мобильный телефон звонил не умолкая. Она сунула руку в сумочку и на ощупь отключила его. «Не торопись, — подумала она. — Не дави, может, так ты быстрее своего добьешься».
— Ладно, будь по-твоему. Выпью то, что и ты.
Фестер заказал какого-то легкого пива с ягодкой. Меган терпеть не могла легкого пива, особенно с ягодкой, но сделала небольшой глоток.
— Как все же тебя зовут?
— Кэсси.
— Как все же тебя зовут?
— Кэсси.
Фестер неторопливо кивнул:
— Ну да, та самая.
— Какая такая самая?
— Та самая, что разбила Рэю сердце. Та самая, что сломала ему жизнь и оставила у разбитого корыта, где он пребывает и поныне.
Меган почувствовала, как в груди у нее что-то оборвалось.
— Это он тебе так сказал?
— Нет, но и без того видно. С чего ты решила, что он хочет тебя видеть?
— А я и не решила.
— Он сейчас на задании. — Фестер прищурился. — Слушай, а я тебя раньше не видел? Ты вроде когда-то работала в наших местах.
Вот это уже было плохо.
— Я вышибалой служил, — продолжал Фестер. — Правда, давно это было. Все же кто ты? Я точно где-то тебя видел.
— Я просто ищу Рэя, — повторила Меган.
Фестер не сводил с нее глаз. Ей это было не по душе. Меган собралась уходить, когда Фестер, не говоря ни слова, вынул из кармана сотовый и сфотографировал ее.
— Это еще зачем?
— Для моей порноколлекции. — Фестер пробежался толстенными пальцами по панели телефона. — Шучу. Я пошлю этот снимок Рэю. Если он захочет увидеться с тобой, то даст мне знать, а я дам знать тебе. Номер телефона не оставишь?
— Нет.
— В таком случае как насчет того, чтобы повторить?
Кен и Барби принялись убирать.
Барби любовно спрятала в футляр свою новую любимую игрушку — паяльник с острой иглой на конце. От него все еще воняло паленой человеческой кожей. Методом проб и ошибок Барби еще раньше вычислила самые чувствительные места, нервные окончания, одно прикосновение к которым, не говоря уж об уколе иглой, нагретой до огромной температуры, вызывает нестерпимую боль, и теперь опробовала результаты своих изысканий на адвокате по имени Гарри Саттон.
Барби сняла медицинский халат, шапочку, латексные перчатки и уложила все это в чемоданчик. Кену предстояло сделать то же самое, но не сразу. Он знал, что при всей аккуратности следы ДНК остаются. Полностью их никак не сотрешь. В лабораториях чудеса научились творить, и лучший способ справиться с этим — признать превосходство экспертов, выказывать им должное уважение. Что же делать?
Кен нашел выход из положения. Он завел специальный небольшой контейнер, в котором хранили образцы ДНК: чьи-то волосы, волокна кожи, слюну — словом, что угодно. Собирал он их тоже где угодно, даже в общественных туалетах, как бы это ни было противно. Особенно благоприятные возможности представлял в этом смысле летний лагерь. Инструкторы пользовались, как правило, одноразовыми лезвиями, которые ничего не стоит подобрать. В унитазах — лобковые волоски. В душевых тоже можно кое-чем разжиться.
Не снимая перчаток, Кен выудил щипчиками несколько волосков и кожных волокон и положил их на тело Гарри Саттона. Этого будет достаточно. Он закрыл контейнер и вернул в сумку. Туда же последовал халат. В этот момент зазвонил сотовый Гарри Саттона.
Барби посмотрела на определитель.
Кэсси.
Та самая Кэсси. Гарри Саттон оказался сильнее и упрямее, чем можно было предположить, — а может, просто не знал про нее всю правду. Лишь после долгих убеждений, с использованием паяльника, который так хорошо проникает в мочеиспускательный канал, удалось вытянуть из него то, что Кен и так уже знал про бывшую стриптизершу Кэсси от Голдберга. Больше ничего Гарри Саттон не сказал, но они нашли в памяти его сотового телефонный номер Кэсси.
— Адвокатская контора Гарри Саттона. — Барби придала голосу максимально предупредительные интонации.
— Привет, а Гарри на месте?
— Кто его спрашивает, простите?
— Кэсси.
— Мне очень жаль, но мистера Саттона сейчас нет в конторе. — Барби посмотрела на Кена. Он поднял вверх большой палец. — Позвольте, я запишу ваше полное имя и адрес.
— Минуту, это его сотовый?
— Номер мистера Саттона автоматически переключается на меня, когда он недоступен. Извините, Кэсси, я не разобрала вашей фамилии.
Связь прервалась.
— Отключилась, — обиженно надула губы Барби.
Кен подошел и бережно обнял ее за плечи.
— Ничего страшного.
— А я-то надеялась, что хорошо изобразила секретаршу.
— Так оно и есть.
— Но ведь она мне ничего не сказала.
— И это кое о чем свидетельствует.
— О чем же?
— О том, что она чрезвычайно осторожна.
Барби с явным облегчением закивала.
— Из чего, в свою очередь, следует, что она играет важную роль в нашем задании.
— Вне всяких сомнений.
— Тогда какой наш следующий шаг?
— У нас есть номер ее сотового, — сказал Кен. — По нему мы легко определим, где она живет.
Глава 16
При вспышках фотокамеры женщина напоминала лань, ослепленную светом автомобильных фар.
— И кто же эта шикарная девчонка, Джордж? — поинтересовался Рэй.
— Александра Саперстайн. — Джордж Куэллер, один из постоянных клиентов Фестера, бережно обнял за плечи спутницу.
Щелк, щелк, шелк.
— И где же вы познакомились?
— На Jdate.com. Это вебсайт для евреев-холостяков.
— Прямо как знак судьбы.
О том, что Джордж не еврей, Рэй распространяться не стал. Работа есть работа. Об этом он, конечно, думал всего меньше, но кому интересны результаты такой работы?
От всеобщего внимания Александре Саперстайн было явно не по себе. На вид она ничего, симпатичная, мышонок этакий, но в глазах у нее затаился какой-то страх, свидетельствующий о тяжелом прошлом. И освещение в этом смысле ничуть не помогало, хотя Рэй очень старался: выключал софиты, затем включал и принимался щелкать кадры один за другим, подходил то с одной стороны, то с другой, отступал подальше, чтобы оставить неуверенной даме побольше места. Джордж заметил эти маневры и как-то странно посмотрел на Рэя.
У входа в ресторанчик их встретил мэтр — Морис, чье настоящее имя было Мэнни Шварц, скорее всего тоже постоянный посетитель вебсайта Jdate.com. Он широко раскинул руки и заговорил с сильным французским акцентом:
— Месье Жорж, добро пожаловать. Ваш любимый столик готов.
Джордж обернулся на Рэя — тот должен был проговорить условленную фразу. Хорошо хоть за камерой можно скрыться — не видно, как неловко произносить такие слова: «Вы как, хотите, чтобы меню тоже стало достоянием прессы?»
Отмерла еще частичка души Рэя.
— Там видно будет, — высокомерно бросил Джордж.
Появилась еще одна пара. Рэй сделал вид, что хочет запечатлеть их на пленку, а Морис изобразил, что отталкивает его в сторону. К Александре с букетом алых роз в руках подошел официант. Рэй снимал через стекло. Джордж подвинул Александре стул. Она села, и впервые на лице ее появилось выражение облегчения.
Вряд ли надолго.
Рэй крупно взял ее лицо. Он просто не мог поступить иначе. Какая-то часть его сознания подсказывала, что надо отвернуться — так притормаживаешь, когда видишь, что на дороге произошел несчастный случай, — но как мастеру своего дела ему требовалось запечатлеть драматический миг, когда облегчение сменяется ужасом. Александра открыла меню. У Рэя зазвонил мобильный, но он и не подумал ответить, наводя фокус. Выжидал момент. Сначала на лице Александры появилось недоумение. Она перечитывала меню, пытаясь убедиться, не ошиблась ли. Рэй-то знал, что за идиотское объявление предваряет, по указанию Джорджа, перечень блюд:
ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ ДЖОРДЖА И АЛЕКСАНДРЫ. ЧТО ЗАКАЗАТЬ? СОХРАНИМ ЭТО ВОСПОМИНАНИЕ ДЛЯ СВОИХ ВНУКОВ!И тут до Александры дошло. Глаза расширились, но взгляд потух. Рэй припал к объективу и спустил затвор. Вполне возможно, этот снимок станет его собственной версией знаменитого «Крика» Эдварда Мунка.
Разлили по бокалам шампанское. По сценарию Рэй, остававшийся до тех пор на улице, должен был подойти к столику и сфотографировать того, кто произносит тост. Он направился к входной двери. Снова задребезжал сотовый. Рэй, искоса посмотрев на экран, увидел, что Фестер пересылает ему какую-то фотографию. Странно. Зачем это ему понадобилось?
Лавируя между столиками, Рэй на ощупь открыл опцию «Приложения», что не помешало ему поднять фотокамеру в тот самый момент, как Джордж поднял бокал. Александра умоляюще посмотрела на Рэя. Тот незаметно бросил взгляд на экран сотового и почувствовал, как у него замирает сердце.
Камера упала на пол.
— Рэй! — окликнул его Джордж.
Рэй не сводил взгляда с сотового. Слезы застилали глаза. Он потряс головой. Нет, этого просто не могло быть! От нахлынувших внезапно чувств с ума можно было сойти.
Кэсси.
Это, должно быть, игра воображения, кто-то похожий на нее… Нет, не игра. За минувшие семнадцать лет она, конечно, изменилась, но он не мог забыть ни единой черточки ее лица.
Но почему? Каким образом? Столько времени прошло…
Он бережно прикоснулся к пластмассовой поверхности.