Через два часа Брум поставил машину у полицейского участка. Меган он провел туда через боковую дверь.
— Что дальше? — спросила Барби.
— Я люблю тебя, — сказал Кен.
— Что?
— Раньше я не говорил тебе этого, — повернулся к ней Кен. — Впрочем, ты и без того знаешь.
— И я люблю тебя, — кивнула Барби.
Он улыбнулся и взял ее за руку.
— А почему ты сейчас мне это говоришь? — спросила она.
— Я все для тебя сделаю. Я хочу, чтобы ты знала это.
— Знаю.
Кен достал сотовый и набрал номер. Ответили на третьем гудке.
— Голдберг.
— Добрый день, заместитель начальника полиции Голдберг.
Ответом Кену послужило молчание.
— Я помню, что вам не нравится обращение «мистер Голдберг», — продолжал он. — Вы просили называть вас «заместитель начальника полиции Голдберг», не так ли?
— Так, так, — настороженно произнес Голдберг. — Что вам нужно? А то у меня тут дел по горло.
— Мне меньше всего хочется отрывать вас от них, заместитель начальника полиции Голдберг, но вопрос чрезвычайно срочный.
— Слушаю.
— В участок только что вернулся ваш сослуживец детектив Брум.
— И что с того?
— Он привез с собой женщину по имени Меган Пирс.
Молчание.
— Нам надо с ней потолковать.
— Так же, как вы потолковали с Гарри Саттоном?
— Это вас не должно интересовать.
— Еще как должно. Чем, по-вашему, я сейчас занимаюсь?
— Заместитель начальника полиции Голдберг, убедительно прошу вас помочь нам добраться до нее.
— Добраться?
— Дайте нам знать, каким образом и когда она будет уходить из участка. Лучше всего устроить так, чтобы она осталась одна.
Молчание.
— Мистер Голдберг?
На сей раз без должности. И это было не случайно.
— Понял. — Голдберг отключился.
— Мы поженимся? — Кен взял Барби за руку.
— Разве так делают предложение?
Но спросила она это с улыбкой. У Кена так и подпрыгнуло сердце от радости. Рядом с ним сидела женщина, которая значила для него очень много, товарищ во всех делах, второе «я», можно сказать. Как же тут не радоваться?
— Ты права. Я подготовлюсь и сделаю предложение, как положено.
— А я буду готова должным образом его принять.
Они держали друг друга за руки и не сводили глаз с двери, просто радуясь жизни. Какое-то время спустя из здания вышел детектив Брум. Он был один.
— Нам надо разделиться, — сказала Барби.
— И это сразу после помолвки? — усмехнулся Кен.
— Не должным образом, сэр. К тому же ты знаешь: я права. Ты сядешь в машину и последуешь за детективом. А я возьму на себя участок.
— Только ее на себя не бери, — предупредил Кен.
Она покачала головой и одарила его ослепительной улыбкой.
— В чем дело?
— Мы еще не поженились, а ты уже командуешь мной, словно муж. Поезжай.
Лорен наполняла кружку разливным пивом, когда подошел Брум.
— Смотрите-ка, кто явился, — мрачно улыбнулась она.
— Привет.
— Выпьете чего-нибудь или, как в учебнике, — «Я на службе»?
— Я на службе. — Брум сел за стойку. — Но все же налей немного.
Лорен покончила с пивом и проплыла — она никогда не ходила, только проплывала, — в дальний конец бара, где стояли бутылки с дорогими напитками. Брум повернулся на табурете. К буфету выстроилась очередь. Обыкновенная очередь за едой. На подиуме с живостью пациента, впавшего в кому, извивалась какая-то девица. Из усилителей доносилась классика Нила Даймонда — «Малышка, скоро ты станешь женщиной».
Лорен протянула Бруму бокал.
— Чем-нибудь еще могу помочь, детектив?
— Попробуй сама догадаться.
— Полагаю, вы здесь не ради второго захода? — У Лорен приподнялись брови.
— А что, неплохо бы.
— Лгун.
Не зная, как реагировать на это, Брум решил взять быка за рога:
— Я тут разговаривал с твоей старой приятельницей Кэсси, или Меган, или как там ее называть.
— Ага.
— Дела паршивые. Про Гарри Саттона слышала?
— А вы были с ним знакомы, Брум? — На лицо Лорен набежала легкая тень.
— Немного.
— Он был лучше всех. Было в нем что-то такое, особенное… то есть я хочу сказать, Гарри все любили. Даже вы, копы. И знаете почему? Потому что он был настоящий. И ему было не все равно. Самое щедрое из сердец, какие мне только встречались. Он верил во все и во всех. У нас в клубе есть девицы, которых я на дух не выношу. Святых тут, понятно, вообще не найдешь, но кое-кто — просто заноза в заднице. А Гарри даже и в них старался найти что-то хорошее. Помочь хотел, а не просто залезть под юбку, хотя, признаться, и такое бывало. И кто же откажет парню, который видит в тебе… человека? — Лорен покачала головой. — Кому он мог помешать?
— Именно это я и хочу выяснить, — сказал Брум.
— Знаю, прозвучит банально, — сказала Лорен, протирая стойку, — но без него вокруг стало больше дерьма. Это сразу чувствуется.
— Ну, так и помоги мне, Лорен. Ради Гарри.
— Вы что же, думаете, мне хоть что-то известно?
— Тут все взаимосвязано, — сказал Брум. — Смерть Гарри — только часть целого. Есть еще один человек, который уже восемнадцать лет сидит в тюрьме, может, ни за что. Исчез Карлтон Флинн, исчезли, а может, мертвы другие. — Он замолчал.
— В том числе Стюарт Грин. — Лорен явно догадалась, к чему клонится дело.
— Да.
— Выходит, Кэсси сказала вам, что это я его видела. — Лорен снова принялась полировать стойку.
— Ну, я вроде как заставил ее.
— Вы у нас парень крепкий, Брум, — вновь одарила его улыбкой Лорен.
— Вообще-то она хотела тебе позвонить, но я предпочел сам тебе все выложить.
— Из-за того, что между нами было?
Брум пожал плечами и сделал глоток.
— Ты видела Стюарта Грина?
— Не поручусь.
Брум задержал на ней взгляд.
— Ладно, ладно. Видела.
Подошли двое седовласых мужчин. Тот, что повыше, перегнулся через стойку, подмигнул и сказал:
— Привет, Лорен! Нам как обычно.
— Подойдите к другой стойке, — бросил Брум.
— Что-что?
— Эта закрыта.
— Но вы-то сидите здесь, выпиваете.
Вместо ответа Брум показал свой жетон. Мужчины потоптались, намереваясь вроде поспорить — просто чтобы показать, какие они крутые, — но потом передумали и отошли.
— Они всегда больше всех на чай дают, — посетовала Лорен.
— Ничего, наберешь еще. Итак, ты видела Стюарта Грина.
— Да. — Лорен откинула волосы со лба. — Но выглядел он не так, как раньше.
— В каком смысле?
— Совсем другим стал. Голову обрил, бородку отпустил. В ушах серьги, на руке татуировка. Одет в джинсы и обтягивающую толстовку. И он явно что-то вычислял.
— И это действительно был Стюарт Грин? — Брум нахмурился.
Лорен не удостоила его ответом.
Брум вспомнил фотографии на каминной полке в доме у Сары Грин. Стюарт на них одет либо в строгое двубортное пальто, либо в деловой костюм. У висков были заметны наметившиеся залысины, которые он прикрывал, начесывая волосы на лоб. На вид рыхлый и полноватый.
— И когда же ты видела его?
Лорен принялась с чрезмерным усердием протирать бокал.
— Лорен, ты слышишь меня?
— Это было не однажды.
— И сколько же раз? — Такого ответа Брум явно не ожидал.
— Несколько.
— Несколько — это сколько? — настаивал Брум. — Больше, чем два раза, чем пять?
— Не знаю. — Игривость исчезла, теперь Лорен выглядела явно напуганной. — Может, раз в год, может раз в два года. Я не считала.
— Раз в год или два?
— Да.
Брум напряженно соображал.
— Погоди, погоди, а когда был первый раз?
— Не помню. Давно. Может, десять лет назад, может, пятнадцать.
— И тебе даже не пришло в голову связаться с полицией?
— Что?
— Ты видишь пропавшего мужчину. И тебе не приходит в голову позвонить в полицию?
— Позвонить и что сказать? — повысила голос Лорен. — Разве это преступник, которого разыскивают?
— Нет, но…
— А если нет, то кто же я, по-вашему? Осведомитель, что ли? Я на своем месте уже двадцать лет, а тут, знаете ли, быстро обучаешься ничего не видеть и не слышать. Понимаете, что я хочу сказать?
Как не понять?
— Я бы вообще не стала с вами разговаривать, если бы… — вид у Лорен вдруг сделался несчастный и потерянный, — если бы не Гарри. Ну кому понадобилось его трогать? По-моему, людей вообще нельзя трогать. Здесь, у нас, пожалуйста, мне все равно, нарушайте любую заповедь. Но если начать убивать людей… — Она отвернулась.
— Когда ты в последний раз видела Стюарта Грина?
Лорен не ответила.
— Я спросил, когда…
— Несколько недель назад.
— А точнее нельзя?
— Примерно тогда же, когда исчез этот малый, как там его? Флинн.
Брум похолодел.
— Лорен, сейчас ты должна хорошенько подумать: в ночь на Марди-Гра он был здесь?
Брум похолодел.
— Лорен, сейчас ты должна хорошенько подумать: в ночь на Марди-Гра он был здесь?
— Перед праздником?
— Да.
Лорен задумалась.
— Точно не скажу, может, и был. А что?
Брум почувствовал, как у него участился пульс.
— А когда ты раньше его видела, это могло быть накануне Марди-Гра? Или сразу после?
— Трудно сказать.
— Это важно.
— Слушайте, ну как можно запомнить такое?
— Подумай все же. Вы ведь здесь в клубе раздаете в этот день бусы?
— Ну и что?
— А то. Ты ведь вспомнила, что у Стюарта были в ушах серьги. Закрой глаза. Может, и бусы на нем были?
— Вряд ли. То есть я хочу сказать, не помню.
— Ты все же закрой глаза и соберись.
— Это что, игра такая?
— Какая игра? Говорю тебе, Лорен, дело важное.
— Ладно, ладно.
Брум увидел, что глаза у нее наполняются слезами. Она поспешно закрыла их.
— Ну?
— Пусто. — Голос Лорен прозвучал глухо. — Мне очень жаль.
— Ты как, все в порядке?
— Нормально. — Она часто заморгала.
— Что-нибудь добавить о Стюарте Грине можешь?
— Нет, — по-прежнему глухо откликнулась она. — Мне надо работать.
— Погоди.
Брум пытался как-то упорядочить картину и вдруг вспомнил: у Эрин есть записи с камеры видеонаблюдения. Ведь именно благодаря им и возникла мысль о связи с праздничной датой. Почему бы еще раз не просмотреть их и попробовать найти мужчину, о котором говорит Лорен? Брум подумал, что стоит свести Лорен с Риком Мейсоном, но потом решил, что в этом пока не было необходимости. Рику с его архисовременным оборудованием достаточно того, что имеется: бритая голова, бородка, — а уж потом составленный им фоторобот можно показать Лорен.
— Не понимаю, — вновь заговорила она. — При чем тут Марди-Гра?
— Мы составили схему.
— Что за схема?
«А почему бы и нет? — быстро прикинул Брум. — Чем черт не шутит, может, вспомнит что-нибудь».
— Видишь ли, именно в этот день исчез Стюарт Грин. И Карл Флинн. И еще кое-кто. Наконец, в ночь на Марди-Гра был убит некто Росс Гантер.
— Ничего не понимаю.
— Мы тоже. Тут у меня есть фотографии исчезнувших мужчин. Я хочу, чтобы ты на них посмотрела. — Брум принялся рыться в папке.
Никто больше к ним не подходил. Посетители сгрудились у главной площадки, где стриптизерша, одетая, как Жасмин из диснеевского «Аладдина», извивалась под музыку «Целого нового мира». Действо придавало совершенно иной смысл выражению «полет на ковре-самолете».
Брум достал фотографии и начал раскладывать их на стойке. При этом он не спускал глаз с Лорен. Она всмотрелась в самый последний снимок, тот, что аноним прислал Бруму.
— Это Карлтон Флинн, — сказала Лорен.
— Его мы знаем.
Лорен отложила фотографию и принялась перебирать остальные. На глазах у нее снова выступили слезы.
— Лорен?
— Никого не узнаю. — Она всхлипнула и отвернулась. — Вам лучше уйти.
— В чем дело?
— Ни в чем.
Брум не сдвинулся с места. Какое-то время Лорен молчала.
Раньше Брум всегда видел ее в отличной форме, всегда с дразнящей улыбкой на губах, она говорила волнующе-бархатистым голосом и смеялась горловым смехом. Лорен неизменно казалась воплощением женщины, с которой приятно провести время.
— Я умираю, — вдруг сказала она.
Брум почувствовал, что у него язык прилип к нёбу, а в груди что-то сжалось и тут же взорвалось.
— Я только что от врача.
— И что? — Брум наконец обрел дар речи.
— Рак. В довольно запущенной форме. У меня в запасе год, может, два.
У Брума снова пересохло во рту.
— Не знаю, что и сказать.
— Ну, так и не говорите. — Она выдавила кривую улыбку. — Хотите — верьте, хотите — нет, но вы пока единственный, кому я это сказала. Довольно сентиментально получается, да?
Брум положил руку на стойку. Какое-то время Лорен стояла неподвижно.
— Я рад, что ты мне доверилась, — сказал он.
Она положила ладонь ему на руку.
— Мне приходилось совершать поступки, которые многие не понимали, но я ни о чем не жалею. Я была замужем, и, должна признаться, никаким таким особенным сукиным сыном мой муж не был. Но все равно — семейная жизнь не для меня. А вот такая, как эта, — иное дело. Здесь мне всегда нравилось. Всегда весело, если вы понимаете, что я имею в виду.
Брум кивнул.
На глаза Лорен снова навернулись слезы.
— И все же есть одно «но»… тут у тебя, знаете ли, никого нет… А хочется… о, черт, я прямо как ребенок… Словом, хочется, чтобы было о ком заботиться. Чтобы кому-то было плохо, когда меня нет. Чтобы было кого взять за руку, когда я стану умирать.
И опять Брум не знал, что сказать. Хотелось что-нибудь сделать, что угодно. Брум предпочитал не демонстрировать своих чувств, они только мешали делу, но ненавидел осознавать свою беспомощность.
— Если хочешь, я буду рядом. Возьму тебя за руку.
— Очень мило с вашей стороны, но спасибо, не надо.
— Я серьезно.
— Знаю. Я тоже серьезно. Конечно, я могла бы найти кого-нибудь, кто останется со мной до конца. Но я не о том. То, о чем я говорю, достается только преданностью. Такое получаешь только как награду за то, что остаешься рядом с человеком и в хорошие, и в плохие времена, всегда, по-настоящему вместе. И ни о чем не надо просить, понимаете?
— Думаю, да.
— Ну и хорошо. Повторяю: я ни о чем не жалею. Такова жизнь. Можно получать радость, даже счастливой можно быть — но нельзя иметь все и всегда.
Нехитрая мудрость. А впрочем, правда вообще проста. Лорен улыбнулась Бруму. Он улыбнулся в ответ.
— Лорен!
— Да?
— Ты красивая.
— Крючок закидываешь, детектив?
— Может быть.
— Это что же? — Она приподняла брови. — Вроде как постель милосердия?
— Для кого из нас?
— Может, для обоих, — рассмеялась она.
— Ну, это самое лучшее, — заключил Брум. — Сейчас у меня на руках это дело, но как только покончу с ним…
— Вы знаете, где меня найти.
Она отпустила его руку и двинулась к противоположному концу стойки. Брум уже поднимался, когда она окликнула его:
— Кэсси, наверное, помогает вам?
— Еще как. Вполне возможно даже, что она видела убийц Гарри.
— Как это?
— Она еще раз заходила к нему в контору.
— Одна или с Рэем?
— Что за Рэй? — Брум снова уселся на табуретку.
Лорен немного покраснела. Видно было, что она жалеет о вырвавшихся у нее словах, но от Брума просто так не отделаться.
— Я спрашиваю, черт возьми, кто такой этот Рэй!
Глава 26
Естественно, в первую очередь Меган думала о безопасности семьи.
Прежде чем посвятить Брума в некоторые детали своей жизни, она принялась названивать кое-кому из неработающих матерей. Не желая вызвать подозрений, Меган начинала всякий раз с болтовни о разных мелочах быта городского предместья: спортивных увлечениях детей, чрезмерно заботливых папашах, учителях, которые задают то ли слишком много, то ли слишком мало уроков на дом, новой системе компьютерного обучения. Брум только головой покачивал. В конце концов Меган осторожно попросила одну мамашу присмотреть за Кейли и Джорданом после уроков. А она, в свою очередь, чем-то поможет в субботу и воскресенье.
Покончив с этим, Меган снова попробовала дозвониться до Дейва. Опять никто не ответил. Меган оставила сообщение: «Не уходи с работы, пока не поговорим». Ответа не последовало, но даже при самом неблагоприятном развитии событий в течение ближайших часов дома его не будет.
Когда заговорил Брум, на мир Меган, который и без того утратил равновесие, обрушился очередной удар.
И вот она сидела в полицейском участке, в комнате без окон, и составляла с помощью Рика Мейсона словесный портрет двух человек, которых толком даже не рассмотрела. Она попыталась сосредоточиться. Рик задавал вопросы, позволявшие яснее представить в сознании их облик.
Еще Меган старалась хоть как-то переварить услышанное от Брума, но у нее ничего не получалось. Брум, в свою очередь, пытался соединить три, по всей видимости, никак не связанные события. Одно — убийство восемнадцатилетней давности. Другое — исчезновение наряду со Стюартом Грином и Карлтоном Флинном еще нескольких человек в ночь на Марди-Гра или примерно в это время. Третье — мучительная гибель бедняги Гарри Саттона. Но даже если Брум прав, даже если между этими событиями существовала какая-то связь, Меган все равно не могла представить, каким образом причастна к ним эта юная пара. Ведь когда произошло первое убийство, когда исчез Стюарт, эти двое были еще детьми.
— Нет, нос у него потоньше, — сказала она Мейсону.
Тот кивнул и снова занялся делом.
Ее же мучили бесконечные вопросы — что, если бы?…
Что, если бы она тогда не ушла из клуба и своими глазами увидела, что случилось со Стюартом Грином? Осталась бы вся история позади? А «люди кануна Марди-Гра» — люди, словно исчезнувшие с лица земли и канувшие в небытие, от Стюарта Грина до Карлтона Флинна, все еще были бы здесь, с нами, со своими семьями, жили бы спокойно и безмятежно?