— Ну… Хорошо, хорошо, — разводя руками, закивал Астахов. — А то, знаете, как-то…
— Короче, — перебил его Тарас. — Хватит говорить не по делу! А дело у нас одно, как вы, должно быть, до-га-ды-ва-е-тесь.
Тарас говорил очень четко и растянуто, делая акцент на ударных слогах. Дикция у него, надо сказать, была на уровне, а голос довольно поставленным. И вообще, некая театральность в манерах и речи выдавала в нем человека, приближенного к богемным кругам.
— Короче, баблы го-ни! Поня-ал? — чуть ли не зевнул в конце фразы Тарас Николаевич и повертел перед лицом Астахова пальцем.
Астахов тяжело вздохнул. Он откровенно боялся этого чокнутого артиста-бандита. И не понимал, чего конкретно тот от него хочет.
— Нет, подождите, — мелкой скороговоркой заговорил он. — Я, так сказать, понимаю, что речь как бы идет о деньгах, но, простите, совершенно не представляю — каких? Разве я вам что-то должен? Вы уж объясните, пожалуйста, а то как-то совсем непонятно получается.
— Сейчас объясню, — с ухмылкой пообещал Тарас и неожиданно резко рванул Астахова за ворот рубашки на себя.
Затем он приблизил свое лицо и отрывисто начал излагать:
— Скоробогатов мне был должен. Понимаешь, должен! И много. А ты его убил. Значит?..
Он выжидающе взглянул на Игоря Кирилловича. И поскольку тот промолчал, то продолжил сам:
— Значит, теперь ты мне должен отдавать, понял? Кстати, ты ведь и его деньги забрал, верно?
Тарас смотрел на Астахова как беспристрастный и видящий насквозь обвиняемого прокурор. Игорь Кириллович похолодел под этим взглядом. Не успел он избавиться от претензий полиции, как на него с теми же обвинениями наезжает этот непонятный тип. Только полиция, по крайней мере, не требовала от него никаких денег.
— Но подождите, подождите… С какой, так сказать, стати? Я вам говорю, что не убивал Скоробогатова, не убивал! Это просто какие-то злодейские дела, а я цивилизованный человек…
— А я нет! — выдохнул прямо в лицо Астахову Тарас и смерил его победоносным взглядом. — Ха-ха-ха!
На это Астахов вообще не знал что ответить.
— Так, значит, ты не хочешь платить? — продолжил за него Тарас.
Астахов издал что-то нечленораздельное. Слова рвались из него наружу, но он захлебывался в эмоциях и не мог сосредоточиться.
— Понятно, — зловеще произнес Тарас. — В таком случае ты сейчас отправишься отдыхать в профилакторий. Точнее, в диетический кабинет.
— Куда? — испуганно спросил Астахов, совершенно не ожидавший ничего подобного.
— Избавляться от избыточного веса! — рявкнул Тарас. — Кстати, пребывание в нашем профилактории плат-но-е. Так что ты мне еще будешь должен за каждый потерянный килограмм штуку баксов, по-нял?
Астахов ничего не понял. Единственное, что он понял, так это то, что сейчас ему придется несладко. Но что именно собирается сотворить с ним этот свихнувшийся театрал? Куда он хочет его отправить? Что значит — избавляться от избыточного веса?
— Пытка голодом — самая эффективная! — высокопарно заявил Тарас, когда двое амбалов потащили Астахова к двери. — И самая гуманная. А в твоем случае еще и лечебная!
— Но подождите… как вы можете? — засуетился Астахов, упираясь своими слоновьими ногами в пол.
— Мы все можем, — пообещал ему вслед Тарас и крикнул: — Когда проголодаешься и согласишься заплатить за свой обед, стукнешь!
Через минуту Астахов оказался в темной комнате с жесткой кроватью без постельного белья. На ней лежал голый матрац, а в углу стояла старая тумбочка. Как издевательство, присутствовал и холодильник, но, увы, совершенно пустой и отключенный. Собственный желудок показался Игорю Кирилловичу таким же пустым…
* * *Когда Астахов закончил свой рассказ, я спросил:
— Как он выглядел, этот Тарас Николаевич?
— Очень такая как бы колоритная фигура, знаете ли… Среднего роста, волосы светлые, в хвостик забранные… Одежда такая… Яркая, кричащая, просто как у попугая! И ведет себя просто, так сказать, как пациент психушки.
— Вот как? И в чем это выражается?
— Ох, ну он постоянно сыплет всякими там шуточками, на мой взгляд, весьма циничными и даже грубыми, так сказать… И так, словно он на сцене. А еще сказал… — Астахов покраснел, — что он окончил курсы дрессировщиков.
— Он циркач, что ли? — уточнил я.
— Ой, ну я не знаю… — поморщился Астахов. — Он вполне мог и выдумывать, я так понял, что он обладает неуемной фантазией. Насчет цирка… Мне, знаете ли, там было не смешно. Особенно, когда они заперли меня в темной комнате, лишив даже возможности нормально, так сказать, питаться… Мне даже воду туда не приносили!
— Игорь Кириллович, — не стал я вникать в подробности мучений Астахова, — а все же, ну, допустим, убили вы Скоробогатова, и они в этом уверены. А при чем тут деньги-то? Почему они их от вас требовали?
— Я так понял, что у этого ненормального… из цирка… были какие-то дела с Жорой. И Жора, может быть, даже как-то его, так сказать, и подставил в чем-то. Может быть, кинул… Я не знаю подробностей. И он хотел потребовать с него возвращения этих денег, а тут Жора погиб. И он все это решил перекинуть на меня.
— Угу, понятно. Скоробогатов должен циркачу, вы должны Скоробогатову. И циркач решил, что теперь вы должны ему, — в очередной раз проявил я свою догадливость.
— Ну, я, так сказать, уж не знаю, почему он так решил, но… — завертел руками Астахов.
— И что было дальше? Вы отказались?
— Разумеется, поначалу я отказался. Сами поймите, с какой стати я должен оплачивать чьи-то долги? Нет, мы, конечно, с Жорой были приятелями и порой выручали друг друга, но как бы и не более того… Почему я должен вникать в эти разборки? Не я же его кинул, в конце концов!
— Но циркач считал по-другому, — продолжил за него я.
— Ну да… Он держал меня в этой ужасной комнате двенадцать часов, без воды и пищи! Да еще и издевался надо мной: один раз пришел, сел напротив меня и принялся демонстративно жевать. Он притащил с собой всякие продукты и ел их прямо на моих глазах! Поразительная бесчеловечность! Напоследок он открыл коробку чипсов, с хрустом сжевал их все, а один оставшийся положил передо мной. И сказал, что на сегодня это мой обед, если я не поумнею. После этого он ушел. Я, конечно, проглотил этот кусочек, но, сами понимаете, он не в состоянии как бы утолить чувство голода…
— И вы не выдержали, — подсказал я.
— А что мне оставалось делать? — глубоко вздохнул Игорь Кириллович. — Кто знает, что еще пришло бы на ум этому извращенцу? Лучше уж заплатить ему, но остаться в живых… И потом, у меня, так сказать, предвыборная кампания, я не собираюсь отказываться от своих планов, а времени и так уже много упущено…
— Боюсь, что придется потерять еще чуть-чуть, — разочаровал я его. — Я тут разговаривал с вашей знакомой… Светланой Ярцевой.
На лице Астахова отразилось беспокойство. Я знал, что женщина призналась, что Астахов действительно ночевал у нее в ту злополучную ночь, когда погиб Скоробогатов, но точного времени, когда он пришел, назвать не смогла. А это означало, что он вполне мог приехать к ней после того, как переехал Скоробогатова машиной.
— Да вы не волнуйтесь, я ничего с ней плохого не делал. Главное — это то, что она ваше алиби подтвердить не в состоянии. Да его вообще никто не в состоянии подтвердить, — честно признался я. — Так что пока мы не установим точно личность преступника, покой ваш будет нарушен.
На лице Астахова отразился ужас.
— Вы что, собираетесь снова меня задержать? — выдавил он.
Я вздохнул. Я уже знал со слов Герасимова, что Астахов не обращался с просьбой о помиловании к тому самому важному господину, что приезжал к нему на черном лимузине. Я, правда, понятия не имел, зачем на самом деле тот приезжал и кто он вообще такой. Может быть, все это вообще не имеет отношения к Астахову? Но почему именно после беседы с ним Герасимов распорядился отпустить кандидата в депутаты? Сейчас искать ответ на этот вопрос мне было затруднительно. Сейчас меня волновало другое: преступник, который похитил Астахова. Его требовалось найти, и как можно скорее, дабы тот либо подтвердил показания Игоря Кирилловича, либо опроверг.
— Но вы понимаете, что из-за этой истории моя предвыборная кампания порушится?! — продолжал разоряться Астахов.
Я не стал отвечать ему, а вместо этого спросил:
— Сколько от вас требовал этот Тарас Николаевич?
Астахов назвал сумму. Она составляла десять тысяч долларов. Выходит, эту сумму был должен Скоробогатов неизвестному приколисту. А может, и меньше, а приколист накинул за моральный или какой-то еще ущерб.
— Послушайте, вы не можете меня задержать! — снова взвился на крик кандидат в депутаты.
— А я и не собираюсь! — улыбнулся я. — Вы сейчас поедете домой.
— А я и не собираюсь! — улыбнулся я. — Вы сейчас поедете домой.
На лице Астахова отразилась целая гамма чувств. Он, кажется, даже не верил такому счастью.
— Только имейте в виду, что отпускаю я вас под подписку о невыезде, — продолжал я. — Так что лучше не делайте глупостей и не пытайтесь скрыться. Этим вы, кстати, только усугубите свое положение и автоматически признаете, что виновны в гибели Скоробогатова. Это уронит ваш имидж, и тогда уж точно ваша предвыборная кампания порушится. Так что живите себе спокойно, отъедайтесь, отсыпайтесь. Да, и старайтесь без нужды не выходить на улицу. На случай, если ваш Тарас Николаевич где-то поблизости. Вот ваш пропуск, можете быть свободны.
Я протянул ему подписанный собственноручно листок. Астахов недоверчиво посмотрел на него, а потом с невиданной для него прытью выскочил из кабинета — видимо, опасаясь, что я передумаю. Я же отправился к подполковнику Герасимову.
* * *— Ай-яй-яй! Ну что ж ты будешь делать, а!
— Тарас, мы едва ноги унесли…
— Я бы вам не доверил даже роль «кушать подано!» — истошно заорал Иконников. — Сколько там было ментов?
— Двое.
— Нет, трое, ты путаешь? Один еще из комнаты потом выскочил! — перебил своего напарника второй, толкнув его локтем в бок.
Тарас гневно посмотрел на подчиненных, потом сплюнул и покачал головой.
— И что теперь делать? — Он в упор посмотрел на своих проштрафившихся подручных.
— Ну, а что, они знают, что ли, где мы? Вообще в другом городе!
— А с бабками что делать? — снова завопил Тарас. — Где толстяк теперь, где? Где его искать? В ментовке, что ли? Или вы из своего кармана мне возвращать будете, а?!
Парни неуверенно топтались на месте. Они знали, что когда их босс находится в подобном гневно-истерическом состоянии, с ним лучше не спорить. Тарас склонил голову и помотал из стороны в сторону хвостиком.
— Вон, — тихо сказал он.
— Чего?
— Пошли вон отсюда! — заорал Иконников, поднимая голову.
Парни поспешно исчезли за дверью. Тарас с ненавистью посмотрел им вслед, затем схватил со стола массивную пепельницу и швырнул в сторону двери. Пепельница ударилась о стену и разбилась…
Глава восьмая
Я изложил подполковнику новые сведения, полученные мной от Астахова, а от него получил выговор в словесной форме. Подполковник был крайне недоволен тем, что я ловлю преступников где угодно, только не в родном городе.
— У тебя, Синицын, — расхаживая по кабинету, вещал Герасимов, — преступники по всему свету, на… В Старорусском, понимаешь! В Старорусском! — и он посмотрел на меня так, словно я сказал, что человек по имени Тарас Николаевич проживает, по меньшей мере, в Анадыре.
— Старорусский недалеко, товарищ подполковник, — решился вставить я, но Герасимов проигнорировал мое замечание.
— Ты бы здесь хоть одного поймал! А если тебе привидится, что он в Атлантиде, на…? Ты и туда прикажешь опергруппу послать?
— Атлантиды нет, товарищ подполковник, — скромно заметил я.
Герасимов, кажется, мне не поверил, потому что одарил совсем уже подозрительным взглядом.
— Как это нет? А льды где, на…?
— Это в Антарктиде, — не менее скромно заметил я.
— Это одно и то же, на…! — махнул рукой Герасимов. — Нахватался, понимаешь, словечек умных… С Треплевым, что ли, водку пил, на…?
— Никак нет, — машинально ответил я.
— Короче, ладно… В Старорусский я группу пошлю, на… Ищите своего театрала… Но! Под твою ответственность, Синицын! Личную! — подчеркнул подполковник. — Руководишь операцией лично ты! И отвечаешь за ее успех тоже ты! И за неуспех особенно! Ясно?
— Ясно. — Я всегда знал, что с подполковником лучше соглашаться.
— Соображения-то какие-нибудь имеешь? — чуть смягчившись, спросил Герасимов.
— В училище обязательно нужно сходить. Поспрашивать, выяснить… Хорошо еще, что имя у него редкое — Тарас. Так что шансы есть. Слабые, правда, но есть!
— Это точно, — кивнул Герасимов. — А был бы какой-нибудь Вася Петров, вообще бы можно было забыть! — махнул он рукой. — Так что спасибо скажи мне, Синицын!
— Спасибо, товарищ подполковник! — послушно кивнул я, хотя никакой роли в том, что нужного нам человека звали Тарасом Николаевичем, подполковник не играл. — Так что, можно ехать?
Герасимов помрачнел.
— Не совсем, — ответил он, глядя в сторону.
— Почему? — удивился я — Герасимов всегда сам меня подстегивал и ругал всех за медлительность.
— Потому что люди заняты! — отрезал подполковник. — Думаешь, так просто группу выделить для поездки в другой город? Вот после обеда освободятся — тогда и поезжайте с чистой совестью!
Я пожал плечами и пошел в свой кабинет. Как всегда после общения с начальством, я почувствовал, что неплохо бы пообедать. К тому же упоминание самим Герасимовым об обеде вызвало у меня повышенный аппетит. Однако открыв ящик стола, я обнаружил, что он пуст. Завалявшиеся там пряники я уже благополучно съел, так что теперь, чтобы утолить голод, требовалось покинуть стены кабинета и отправиться добывать себе пропитание…
Вздохнув, я встал из-за стола и направился к лестнице. Голод разыгрался не на шутку: я толком не ел со вчерашнего дня, к тому же бессонная ночь не добавляла мне сил. Решив пообедать плотно и со вкусом, я направился к ближайшему кафе. Как назло, оно оказалось закрытым на учет.
Плюнув, я двинулся дальше по улице. Через пару кварталов находилось еще одно кафе. Цены в нем были повыше, но мне сейчас это было безразлично: желание пообедать по-человечески пересиливало все остальное.
Я занял свободный столик, не став мелочиться, заказал себе два салата, жареную картошку со свиной отбивной и чашку кофе с круассаном. Через несколько минут я полностью погрузился в процесс поглощения пищи, на время забыв обо всем на свете. Обед и вправду был вкусным, полностью оправдывая свою цену. Я не спеша потягивал кофе, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло.
Опасаясь, как бы после сытного обеда меня не потянуло в сон, я на всякий случай заказал себе еще одну чашку кофе. Расправившись с ней, я заметил, что сонливости как не бывало, напротив, заметен был прилив сил.
Выйдя на улицу в приподнятом настроении, я, посвистывая, повернул было в сторону Управления, но потом подумал, что делать мне там все равно нечего, пока группа не будет готова к выезду. Но терять время даром все же не хотелось. Конечно, я с радостью поехал бы в больницу к Катюхе, но не хотел рисковать: вдруг подполковник Герасимов, резко изменив планы, соберет группу раньше назначенного времени? Замучаешься оправдываться! А вот если я буду занят служебным делом, то всегда можно отвертеться, припомнив подполковнику его же постулат о том, что ни одна минута рабочего времени не должна проходить даром.
Я медленно пошел по улице, думая, чему же посвятить эти самые минуты. Подняв голову, машинально прочитал вывеску с названием улицы — Соляная. Я вспомнил, что это название совсем недавно попадалось мне на глаза. Причем попадалось именно в связи с делом, которым я сейчас занимался, — делом Скоробогатова.
Я достал свой блокнот с рабочими записями, перелистал… Так и есть! На этой улице проживал Алексей Шагалов — не кто иной, как бойфренд Варвары Рыбиной, приемной дочери Скоробогатова. Чуть поразмыслив, я решил, что это самый подходящий вариант. С этим господином мне еще не довелось побеседовать — встречу нашу все время отодвигали другие, более важные обстоятельства. И сейчас мне ничто не мешало поговорить с Шагаловым. Хотя бы даже для того, чтобы поставить против его фамилии галочку — отработано. Ведь детектив часто пользуется и методом исключения.
Еще раз подняв голову и сверившись с нумерацией домов, я вычислил, что мне следует пройти вперед с десяток домов, и зашагал в нужном направлении. Алексей Шагалов проживал в самой обычной девятиэтажке. Нажав кнопку домофона и не дождавшись ответа, я решил было, что Шагалова нет дома и что встречу с ним так и придется отложить.
Однако в этот момент подъездная дверь открылась, и из нее показалась дородная женщина с собакой. Решив, что убедиться все-таки следует до конца, я быстро проскользнул в дверь и стал подниматься по лестнице, благо, Шагалов проживал всего лишь на третьем этаже.
Возле двери с нужным мне номером стоял мужчина и возился с замком, запирая его на ключ. Я подошел ближе, мужчина поднял голову…
— Простите, вы Алексей Шагалов? — спросил я.
А дальше произошло то, чего я никак не мог предположить. Мужчина вдруг резко толкнул меня в грудь, от неожиданности я потерял равновесие и стал крениться назад. Однако мне удалось устоять на ногах, ухватившись за стену. Мужчина тем временем метнулся к лестнице, держа под мышкой серый портфель. Я бросился за ним. Никакого вреда он мне не причинил, и бежал я, как всегда, быстро, и был уверен, что человек от меня не уйдет.