В. ПОЗНЕР: А в женщине?
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Вы знаете, остроумие. Это скрашивает.
В. ПОЗНЕР: Когда и где вы были более всего счастливы, вы можете вспомнить?
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Да. Я очень был счастлив, когда попал в Гранд-Опера, когда первый мой спектакль состоялся. Потому что тогда это был прорыв. 10 лет они не приглашали вообще никого из России, и я был первый, кто приехал.
В. ПОЗНЕР: О чем вы более всего сожалеете?
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Сожалею? Знаете, иногда сожалею о том, что я не успел сказать или совершить, наверное, те поступки перед теми людьми, которые ушли. Что я многое допонял потом. Я очень рано всех потерял. Знаете, когда это говорит человек, которому, допустим, 60 лет, — это одно. Но я всех потерял очень рано. Я многое тогда не мог понять — вот это сожалею.
В. ПОЗНЕР: Что вы считаете своей главной слабостью?
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Я очень ранимый.
В. ПОЗНЕР: Какой недостаток вы легче всего прощаете?
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Прощаю? Я способен простить ложь.
В. ПОЗНЕР: А который никогда не прощаете? Есть такой?
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Да, предательство… Подлость — не предательство. Подлость.
В. ПОЗНЕР: Когда вы предстанете перед богом, что вы ему скажете?
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Я скажу, что я старался жить честно. Именно перед богом. Потому что я вырос в очень верующей семье, и мой педагог очень интересно сказал один раз. Он не мог меня заставить в детстве заниматься, иногда не хотелось, потому что я был очень способный, у меня все получалось. И он мне один раз сказал: «Цискаридзочка, тебе так много дал Господь бог, что если ты этим не воспользуешься, Он тебя накажет». Он не знал, что меня этим пугали в детстве. И я так испугался, я так стал стараться. И я часто, сам перед собой такие вещи… Просто я думаю, что есть же какой-то высший суд все-таки.
В. ПОЗНЕР: Это был Николай Цискаридзе. Спасибо вам большое.
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Спасибо.
НИКОЛАЙ ЦИСКАРИДЗЕ 03.04.2011Совершенно неожиданно для меня, да и для телевизионного начальства, эта программа имела высочайший рейтинг. Но теперь, пересмотрев ее, я понимаю почему: Цискаридзе был великолепен.
В какой-то момент, пересмотрев это интервью, я подумал, что он исполнил своего рода танец, причем такой, что невозможно было оторваться от него. Что в нем было главным? Филигранная техника? Страсть? Обаяние? Да, конечно, всего этого было вдоволь, но для меня главными были его необычайная искренность, прямота и ум.
Должен признаться, что к артистам сцены — не важно, балетная ли, оперная ли, театральная ли, у меня есть предубеждение: априори предполагаю их…ну, если не глуповатыми, то как минимум не очень умными. Каюсь, хотя виноват в этом не совсем. Сколько режиссеров кино и театра говорили мне: «Пойми, актер — это пустой сосуд, который мы, режиссеры, заполняем требуемым нами содержанием. Умный актер — это беда, это вообще не актер».
Цискаридзе с блеском доказал, что это не так. Он был не просто умен, он был глубок.
Меня многие его ответы взволновали. Например, рассуждения о том, что победитель Олимпийских игрна всю жизнь остается победителем, танцор же должен с каждым выходом доказывать, что он победитель, но стоит ему сделать одно неверное движение и все закричат: «Акела промахнулся!». Кстати, Цискаридзе сильно удивил меня своей явной начитанностью — тут тебе, кроме Киплинга и Грибоедов, и Прутков, и Андерсен, и Мольер, и Чапек, не говоря о ссылках на Бисмарка и Павлова.
«Если человек талантлив, он талантлив во всем» — так говорят. Я не уверен, что это так. Тем более вспоминая слова Раневской, которые приводит Цискаридзе: «Талант — это как прыщик, неизвестно, на кого вскочит». Но к Цискаридзе это относится в полной мере. С каким остроумием он говорит о «поющих и танцующих депутатах», к которым он относится «не положительно» (оценка просто бесподобная). Что до рассказа о 87-летней Галине Улановой, которая, несмотря ни на возраст, ни на высокие каблуки, решила показать Николаю, как именно должен прыгать Нарцисс, то это сделано так мастерски, что у меня перед глазами возник балетный класс, в котором пианист-аккомпаниатор, фотограф и Цискаридзе застыли в немом восхищении, глядя на то, как великая балерина превращается в порхающую девушку.
И потом — и для меня важно сказать об этом — это открытая гражданская позиция Цискаридзе.
Он не осуждает никого из своих коллег по искусству, не осуждает за то, что некоторые стали, как говорили тогда, «невозвращенцами»; сам же он «не хотел быть иммигрантом».
Он никогда не был «подписантом» коллективных писем, хотя и писал письма с просьбой помочь тому или иному человеку.
Он считает, что дети «людей, принимающих законы», должны учиться в российских школах и служить в российских вооруженных силах.
Он считает, что не бюрократы должны определять, чему и как учить будущих артистов, танцоров, певцов, а профессионалы.
Он считает, что депутаты Государственной Думы, которым мы, налогоплательщики, платим зарплату, должны постоянно находиться на своих рабочих местах, а не передавать другим свои карточки для голосования.
И обо всем этом Николай Цискаридзе говорит громко и четко.
Согласно исповедуемым им ценностям подлость еще хуже предательства, а когда он предстанет пред Всевышним, то скажет: «Я старался жить честно».
И совершенно очевидно, что это не пустые слова.
Словом, среди множества моих гостей Николай Цискаридзе — один из самых моих любимых.
Тина Канделаки 6 февраля 2012 года
В. ПОЗНЕР: Я хотел вас назвать по имени-отчеству — Тинатин Гивиевна, но решил, что, наверное, не надо. Позвольте вас называть Тиной?
Т. КАНДЕЛАКИ: Вы знаете, приятно, потому что редкий человек может одновременно выговаривать и мое имя, и мое отчество.
В. ПОЗНЕР: Что вы, это не так сложно. Когда разные люди узнавали, что вы будете у меня в гостях, все они выражали удивление, а некоторые даже спрашивали: «Почему?» Как вы думаете, с чем связана такая реакция?
Т. КАНДЕЛАКИ: Наверное, ваши знакомые, как, собственно, и вы сами, очень интересуются тем, что происходит сегодня в стране. И наверняка кто-то из них разделяет мою позицию, кто-то не разделяет. Есть такие люди, которые, полагаю, считают меня выскочкой, и для них неожиданно, что я сегодня у вас в гостях.
В. ПОЗНЕР: Я им сказал, что мне интересно с вами разговаривать. Так что будем разговаривать. Замечу, что меня не волнует личная жизнь моего гостя — я имею в виду очень личную. Хотя вам может показаться, что вопрос, который хочу задать, именно из этой области. Но это не так, и вы поймете, почему… В журнале «Sex And The City» (это был номер за декабрь 2007 года и январь 2008 года), рассказывая о своих отношениях с мужем, вы сказали: «Я, грузинская девочка, забеременела вне брака». А потом в журнале «Отдохни!» (от 29 сентября 2011 года) у вас спросили, правда ли, что вы вышли замуж уже после того, как забеременели. На что вы ответили: «Откуда вы берете такие вопросы? Это неправда. Я вышла замуж 5 ноября 1998 года и родила Меланию 11 января 2000 года, то есть спустя год и три месяца после свадьбы». Так вот, меня не интересует, когда вы забеременели. Меня интересует, почему это — неправда? У вас бывает, что вы то так говорите, то эдак? Получается, обманываете…
Т. КАНДЕЛАКИ: Эти интервью датированы как раз тем временем, когда я часто отвечала на вопросы и не всегда потом внимательно просматривала текст перед публикацией. Сейчас, например, любое свое интервью я лично потом правлю. Безусловно, наверное, я что-то рассказывала в запале. И очень часто, получая интервью на визу, я вижу, что интерпретация бывает разной. Небольшая модальность, а смысл меняется. Вы абсолютно справедливо заметили: две эти вещи могут показать меня как человека, который лжет. У меня нет никакого повода лгать — я могу сказать, как было на самом деле…
В. ПОЗНЕР: Не интересует. Меня интересует только это. Я должен понимать: я говорю с человеком, который будет говорить мне правду или рассказывать в зависимости от обстоятельств?
Т. КАНДЕЛАКИ: Нет-нет, можете задавать мне любые вопросы. По этому поводу отвечу коротко. Для моих родителей вообще было неприемлемым то, что я жила с мужем вне брака какое-то время. Мы поэтому очень быстро поженились. Остальное — всего лишь инсинуации.
В. ПОЗНЕР: Вы как-то сказали: «Я делаю только то, что способствует развитию моих проектов». Ваш приход сюда — из той же области?
Т. КАНДЕЛАКИ: Это канал коммуникации. Многое из того, что я делаю, нуждается в разъяснении. И пренебрегать каналами коммуникации глупо. У вас один из самых мощных каналов коммуникации в стране. Не так много у нас интервьюеров — по версии Венедиктова, всего трое: вы первый, он второй, я третья, — которые дают возможность поговорить с очень большой аудиторией и донести свою позицию. Ко мне много вопросов, вы это отметили в начале интервью, сославшись на своих знакомых. Так что — да, я, конечно, хочу этим воспользоваться.
В. ПОЗНЕР: Еще один сугубо личный вопрос. Сегодня, я смотрю, на вас нет крестика. Но я видел ваши фотографии, где кресты присутствуют — маленький, большой, разные. Я неверующий человек (все в курсе, но на всякий случай), однако я знаю, что верующий человек носит крест не как декорацию, не снимая. Вы верующая?
Т. КАНДЕЛАКИ: Да. Я часто отвечаю на этот вопрос. Вы, наверное, смотрели грузинские короткометражки? И видели, что у грузин своеобразные отношения со священнослужителями и верой. Мы легче об этом говорим, гораздо проще относимся к атрибутам веры. У грузинских женщин это принято, у тбилисских — в особенности, у них нормально сочетаются декольте и крест, что, с точки зрения истово верующего человека, является неприемлемым — не крест должен украшать декольте и не декольте должно быть рядом с крестом. Но я тбилисская грузинка, и я так привыкла. У нас это считалось красивым.
В. ПОЗНЕР: Есть американское выражение «self-made man» — человек, мужчина, который сам себя сделал. О вас можно, безусловно, сказать «self-made woman» — женщина, которая сама себя сделала. Вы говорили: «У меня нет и никогда не было ни спонсоров, ни поклонников, которые сказали бы: «Девочка, вот тебе, дорогая, миллион, делай с ним что хочешь и можешь не отдавать». Я всего добивалась сама». Как вы думаете, почему очень многие относятся к этим словам, мягко говоря, с недоверием? Или вы считаете, что вам верят, когда вы так говорите? У вас нет ощущения, что большинство сразу реагируют: «Ну да, знаем мы, как без поддержки и без покровителей…» — и так далее?
Т. КАНДЕЛАКИ: Я постараюсь сейчас не выглядеть глупой. Я к себе достаточно скромно отношусь, не считаю себя красавицей. Но если кто-то вообще женщину считает красивой, то всегда найдется кто-то, кто будет ее подозревать и думать, что красоту легче всего монетизировать через то, о чем вы говорите… Однако если вам интересны детали моей биографии и то, почему она так сложилась, я расскажу.
В. ПОЗНЕР: Да я детали вашей биографии знаю и прочитал о вас столько, что даже устал, у меня глаза на лоб полезли от количества материала, причем достаточно подробного… Что, по-вашему, на самом деле нужно, чтобы добиться успеха в России, стать известным, раскрутиться? Таланта, упорства и трудолюбия достаточно? Или еще что-то надо предъявить публике?
Т. КАНДЕЛАКИ: Я на первое место поставлю трудолюбие. Бесконечное трудолюбие. Я даю работу людям, у меня в коллективе работают двести восемьдесят человек. И у меня были случаи, когда ко мне приходили очень талантливые, подающие надежду молодые люди, я в них влюблялась творчески, создавала им условия, но потом в какой-то момент наши отношения заходили в тупик, потому что они не выдерживали. Сейчас вообще скорость, с которой мы живем, скорость, с которой мы перемещаемся, скорость, с которой мы ставим новые задачи друг перед другом, чрезвычайно высока. Человек на это (вы как биолог знаете) не рассчитан. Поэтому — трудолюбие и воля. Если у человека они есть, то при наличии таланта и упорства он может добиться результата. Но первостепенен, к моему глубочайшему сожалению, не талант. Талантливому человеку еще важно найти способ передавать информацию обществу. Если у него есть блог, ЖЖ, Twitter, Facebook, возможно, он достигнет успеха благодаря личному, не зависящему от работодателя, каналу коммуникации, по которому сможет доносить свою позицию до общества. Другое дело, что именно подразумевать под успехом. Деньги, или известность, или максимальное количество людей, разделяющих твою позицию? Сегодня не все известные люди могут тут же монетизировать свою известность в эквивалентную сумму денег, и наоборот. Чтобы иметь и известность, и деньги, требуются в первую очередь воля и трудолюбие.
В. ПОЗНЕР: И вы считаете, что перечисленных вами вещей, — трудолюбия, таланта, воли, целеустремленности — достаточно?
Т. КАНДЕЛАКИ: Конечно, нет. Отчасти еще везение, но оно не главное. Может быть, потому, что мне не так часто везло. Сейчас ко мне на работу приходят молодые люди, и им в их двадцать два года везет гораздо больше, чем везло мне в мои двадцать два. Мне тогда надо было просто очень-очень много работать. Да и везение быстро проходит, оно эфемерно, полагаться на него не имеет смысла. Мы же не в карты играем, а карьеру строим. Это такая вещь, которая способна легко ввести человека в заблуждение. Ты начинаешь оценивать себя неадекватно, а это опасно. Человек, которому везет, перестает адекватно себя воспринимать, он думает, что все и так получается.
В. ПОЗНЕР: Вы сейчас возглавляете свою компанию. Мечтаете, как я читал, войти в список десяти самых богатых людей мира по Forbes и купить собственный самолет… Еще не купили, кстати?
Т. КАНДЕЛАКИ: Смеетесь надо мной?
В. ПОЗНЕР: Нет! Вы же на самом деле же мечтаете купить самолет?
Т. КАНДЕЛАКИ: Да, но ведь вы знаете, откуда такая мечта… Боюсь, что желание иметь самолет может характеризовать меня как человека очень тщеславного. Потому я поясню, из чего эта идея возникла. У меня были очень сложные отношения с папой, и я безумно любила своего отца как дочь, которая поздно родилась. Мой папа тяжело болел. И в последние годы он не мог приехать в Тбилиси — он похоронен в Москве. А я очень хотела, чтобы они с мамой приехали туда, но лететь обычным рейсом было нельзя. И я ему говорила: «Папа, обязательно у нас будет самолет с врачами на борту, они будут следить за тобой. И когда самолет сядет в Тбилиси, все твои друзья придут, увидят, что ты вернулся». Для меня это принципиальная вещь, я ему это обещала. Вы будете смеяться, но я выполнила все, что обещала ему… Мои родители были простыми людьми, для них мой переезд в Москву стал огромным событием, они бросили жизнь, друзей, работу и переехали из-за меня сюда. И я когда-то сказала: «Папа, я тебе обещаю: в карьере я все сделаю». Что было тогда для людей, живущих в Тбилиси, понятными точками успеха в карьере журналиста? Это ТЭФИ, это работа, допустим, на Первом канале… Наверное, мало кто знает (я этого никогда не говорила), но мой отец досмотрел «Две звезды» и ушел из жизни. Вот такое странное совпадение. Для него это было важно, он хотел видеть мой успех…
В. ПОЗНЕР: С самолетом понятно. А Forbes? Мечта о Forbes не так романтична, правда же?
Т. КАНДЕЛАКИ: Это важно для компании. На мне — ответственность за других людей. Для меня и моего партнера Васи Бровко двести восемьдесят человек — это очень много. Важно людей воодушевлять. Они должны понимать, что успех в России возможен честным путем. Я же не просто говорю, что войду в список Forbes, я говорю о том, что войду туда честно — это важная поправка. Я ежедневно напоминаю сотрудникам о том, что успех связан исключительно с ними, а не с тем, что нужно встроиться в какие-то схемы, которые дают возможность быстрого достижения успеха не совсем честным путем. В России сегодня, к сожалению, устойчиво верят, будто честного успеха в бизнесе не бывает.
В. ПОЗНЕР: Вы очень много работаете, спите по 4–5 часов. Ваши слова: «Чем больше у людей власти, влияния, известности, тем выше цена за этот успех, за влияние и так далее». Вы какую цену платите за свой успех, за свое влияние?
Т. КАНДЕЛАКИ: Наверное, самое трудное — это количество людей, которые благодаря твоему успеху получают право говорить о тебе нелицеприятные вещи. Но тебе самому в какой-то момент (и вы наверняка со мной согласитесь) от этого становится, скажем, не так уже больно, не так остро воспринимается. Но вот членам семьи бывает очень больно. Это и есть та цена, я считаю, потому что каждый раз мне приходится объяснять маме то или иное высказывание в мой адрес. А для меня мнение мамы является основополагающим по сей день.
В. ПОЗНЕР: Приведу цитату: «В последнее время на фоне второго процесса по делу руководителей НК ЮКОС М. Б. Ходорковского и П. Л. Лебедева общество оказалось втянуто в кампанию дискредитации судебной системы. Широкая дискуссия об обеспечении независимости суда и судей превратилась усилиями некоторых общественных активистов в манипулирование общественным мнением и беспрецедентное давление на правосудие». Вы узнаете? Откуда это?