Т. КАНДЕЛАКИ: Конечно. Это же из письма.
В. ПОЗНЕР: Из призыва пятидесяти пяти, который был подписан в том числе вами 5 марта, в день смерти Сталина, кстати. С течением времени вы не сожалеете о том, что подписали это письмо?
Т. КАНДЕЛАКИ: Зависит от того, что вы имеете в виду. Я подписывала письмо в защиту судей. Другое дело, что меня ж никто не спрашивает и не слышит. Потому что очень удобно использовать это письмо в политических целях для дискуссии. Относительно же людей, которые сегодня не представляют угрозы обществу, я вам однозначно скажу: они не должны сидеть в тюрьме. А в письме говорится о том, что на судей не должно оказываться давление. Это и в ваших интересах, и в моих, и в интересах людей, которые на нас с вами смотрят и которые меня в том числе порицали.
В. ПОЗНЕР: То есть, если вернуться к тому вопросу, который я вам задал: если бы вам предложили подписать это письмо снова, то вы согласились бы?
Т. КАНДЕЛАКИ: Сказать вам «нет» — это продемонстрировать, что я безответственный человек, который подписывает что попало, не задумываясь. В моей жизни очень много поступков (и мы с вами сейчас об этом говорили), за которые я буду нести ответственность до конца. Но я не боялась совершать эти поступки, не боялась ошибаться. И не боялась в том числе нести за это ответственность. Я повторяла и повторяю: на судей не должно оказываться давление… При этом перед вами сидит тот самый человек, который вместе с нашим с вами другом Алексеем Алексеевичем Венедиктовым лично летал к Михаилу Николаевичу Саакашвили, чтобы вытащить из тюрьмы человека.
В. ПОЗНЕР: Оставим Саакашвили на минуточку, мы к нему вернемся (не то чтобы он дико меня интересует, но мне интересны ваши отношения). Я хочу знать одно: вы не считаете, что подписание этого письма было вашей ошибкой?
Т. КАНДЕЛАКИ: Если бы я знала о том, как интерпретируют подписание этого письма, я наверняка, подписывая его, сделала бы огромное сообщение о том, почему я его подписываю, подчеркнув причины моего подписания… Однако скажем честно: меня не стали спрашивать о моем мнении по поводу Ходорковского. Люди принялись огульно обвинять меня в том, что я подписалась против Ходорковского… Вопрос ваш был не об этом, но мне важно донести это до тех, кто меня обвинял, оскорблял и говорил в моей адрес нелицеприятные вещи. Я знаю, что вы очень сильный человек, и в вашей жизни были моменты, когда вы признавались насчет того же Иновещания — мол, «да, я занимался пропагандой». И для меня это пример того, как человек способен, спустя какое-то время, осознать свое решение, переоценить его и сделать вывод, что он был прав или не прав. Не так много времени прошло. Я сталкивалась с российским судом и готова повторять: на суд не должно оказываться давление ни со стороны власти, ни со стороны общественности. Я считаю, что это справедливо… Однако в отношении письма — очень много говорилось о том, что за компания его подписала, как его состряпали. Если я хочу высказать какую-то точку зрения, мне абсолютно все равно, кто находится рядом со мной и где я ее говорю. Главное, чтобы мои слова самим себе не противоречили.
В. ПОЗНЕР: Позавчера прошли аж четыре митинга. Шествие на Калужской площади до Болотной — «За честные выборы». На Поклонной в поддержку Путина с лозунгом «Нам есть что терять». Митинг Жириновского на Пушкинской площади, и еще митинг на Сахарова, организованный Новодворской и собравший очень мало народу. Процитирую сообщение из Интернета: «Потусовавшись на Якиманке с оппозицией, телеведущая Тина Канделаки собралась ехать на провластный митинг на Поклонную гору…» Это правда или нет? Вы были и там, и там?
Т. КАНДЕЛАКИ: Приятно, что вы столь внимательно относитесь даже к самым некомпетентным СМИ. Я как раз хотела поговорить с вами о том, как из «Твиттера» вырываются твиты, и я просто любуюсь на эту практику, ставшую уже в журналистике хорошим тоном, — вырвать какой-то твит, пришить его к какому-то мнению, даже не факту… Отвечая же на ваш вопрос: да, я была на Якиманке, я активно выкладывала большое количество видео. И я была на Поклонной горе, когда митинг только начинался, потому что живу рядом (я ехала с Кутузовского). И потом снова туда заехала и посмотрела. Я была и там, и там, и на Сахарова. Ведь я и наблюдатель, и журналист, и общественный деятель, я много об этом высказываюсь, и руководствоваться чьим-то мнением, когда о чем-то говорю, я не хочу. Я желаю руководствоваться только фактами. Я была везде, но недолго, потому что на прошлом митинге я заболела, и болела долго.
В. ПОЗНЕР: Да, холодно, конечно. В своем блоге вы рассказывали довольно смешную историю о том, как в школе вас дразнили «Тиной болотной» после песни Черепахи Тортиллы «Затянуло бурой тиной гладь старинного пруда». Но потом, когда на экранах появилась Тина Тернер, все это изменилось, вы стали в какой-то степени героиней… Ксения Собчак ныне называет вас «болотным оборотнем» — вы в курсе?
Т. КАНДЕЛАКИ: И не только так! Она очень много эпитетов в мой адрес через Twitter сообщает.
В. ПОЗНЕР: А почему?
Т. КАНДЕЛАКИ: Не знаю. Вы хотите про это бабское поговорить?.. Ведь все, что касается оскорблений, — мол, давайте соберемся, побьем, что-то такое сделаем, — это все бабство, на мой взгляд.
В. ПОЗНЕР: Хорошо, оставим это, вернемся к митингам. Значит, вы были там недолго, но все-таки у вас какие-то ощущения сложились, наверное, от того и от другого?
Т. КАНДЕЛАКИ: На Якиманку я попала, когда уже шла колонна националистов. Она была немногочисленной — я выкладывала видео в «Твиттере», — но это выглядело страшно. Поймите меня правильно, это мои внутренние ощущения, но я не могу находиться рядом с людьми, которые идут под черными флагами, у которых остекленелый взгляд и которые, кстати, очень хорошо подготовлены. Прекрасный мерчендайзинг, могу вам сказать, атрибутика, флаги, организация — все замечательно. Но страшно.
В. ПОЗНЕР: Я тоже там был, шел пешком от Калужской до Болотной. Сначала я обогнал коммунистов — их было там очень много. Потом националистов. Затем в общегражданскую колонну попал. Поэтому у меня есть более-менее цельное ощущение от этого.
Т. КАНДЕЛАКИ: Ощущение, как от радуги — разного цвета не только флаги, но и люди. Разные люди шли в этих колоннах. Много прекрасных, светлых, умных, чистых лиц, в том числе и моих друзей. Многие мои близкие были и там, и там, и я вообще не хочу делить свой народ. Вспомнились слова Ленина: «Когда я рву с людьми политически, я рву с ними и лично». У меня было изначально положительное отношение и к «тем» людям, и к «не тем». Не потому, что я ко всем хочу пристроиться, а потому что я считаю, что делить людей по их политическим взглядам (только если это не националисты — для меня это принципиально) — коммунистическая античеловеческая бредятина. Я шла, смотрела. Были люди, абсолютно для меня неприемлемые, были люди, с которыми я достаточно много времени в своей жизни провела (это коммунисты), потому что я была уже взрослой девочкой, когда Советский Союз рухнул. И были люди, которых я могу назвать друзьями, приятелями. Моих сотрудников там было много, и я была только «за» и сама вместе с ними ходила. Потом, на Поклонной, тоже были разные люди. На Поклонной так называемых бюджетников было достаточно много — во всяком случае в том кругу, в котором я стояла. Но в то же время не могу не сказать, что видела там своих знакомых. Я так и приходила, собственно говоря: созванивалась с друзьями, подходила туда, мы какое-то время шли, затем постояли, поговорили об ощущениях.
В. ПОЗНЕР: Можно ли так сказать, что для вас эти два митинга, в общем, равнозначны — с точки зрения вашей оценки, вашего ощущения, ваших чувств?
Т. КАНДЕЛАКИ: Нет, конечно же, нет. Самое тяжелое для меня то, что появились люди, в которых есть антагонизм по отношению друг к другу — в силу того, что кто-то из них хорошо информирован, кто-то плохо, кто-то информирован исключительно благодаря Интернету, у него есть очень своеобразная четкая точка зрения, которая вообще не терпит никакой дискуссии. Есть такие люди и там, и там. И мне не нравится эта энергия антагонизма, которую я ощущаю. Я видела тех, кто достаточно агрессивно был настроен по отношению к митингующим на Поклонной, и тех, кто был агрессивно настроен по отношению к находившимся на Болотной. И мне хотелось бы, чтобы это закончилось, если честно.
В. ПОЗНЕР: А как это может закончиться? Совершенно очевидно, что люди разделены. И это слышно по речам. Я не очень понимаю, что должно произойти, чтобы это взаимное неприятие, агрессивность, враждебность прошли. У вас есть какие-то идеи на сей счет?
В. ПОЗНЕР: А как это может закончиться? Совершенно очевидно, что люди разделены. И это слышно по речам. Я не очень понимаю, что должно произойти, чтобы это взаимное неприятие, агрессивность, враждебность прошли. У вас есть какие-то идеи на сей счет?
Т. КАНДЕЛАКИ: У меня нет моих личных идей. Я вчера очень долго разговаривала со своим товарищем Никитой Белых. Никита — губернатор Кировской области, и на выборах, о которых мы сегодня так много говорим, он показал тринадцатое место в стране, 34,9 % у него показала «Единая Россия». Он сказал, что эти цифры подтверждаются и заксобранием — такие же были результаты. Будучи человеком, пользующимся большим уважением в среде людей, находившихся на Болотной, Никита говорит, что возможность легко зарегистрировать партию — собрать 500 человек, пройти процедуру регистрации и заниматься политической деятельностью — во многом способна изменить ситуацию, потому что люди найдут себе применение. Сегодня таких много. Они активны, они имеют свое представление о России, у них собственная эстетическая картина, я бы даже сказала, и они тоже хотят менять страну. Не учитывать это, как я понимаю, теперь никто уже не собирается. И как только у людей появится возможность иметь свою партию, я думаю, ситуация начнет изменяться. Она станет более эффективной. То есть все люди, которые находятся в политическом противостоянии друг с другом, найдут себе применение, как мне кажется. Насколько я знаю, в Америке еще в прошлом веке была третья партия — федералистов, если я не путаю?
В. ПОЗНЕР: Была, но не в прошлом, а в позапрошлом веке.
Т. КАНДЕЛАКИ: Да. Но согласитесь, даже там при наличии огромного количества партий и политических течений все равно люди в итоге приходят к двум партиям. Потому что очень сложно выбирать, углубляться. При этом людям хочется выбирать. И митинги показали то же самое: люди выбирали, кто-то шел туда, а кто-то — сюда. И говорить, мол, сюда все пошли, потому что хотели, а сюда всех заставили, — несправедливо… Можно я свою маленькую историю расскажу? Я позвонила знакомой учительнице, спросила: «Скажи честно — вас заставляли?» Мой пример не является ответом на все вопросы, но она сказала: «Из профсоюза к нам обратились в мягкой форме, никто не заставлял. Поинтересовались: «Вы пойдете?» Мы ответили: «Нет, у нас дела». И мы не пошли». Я перезвонила ей сегодня и спросила: «Какие-то санкции были?» Она говорит: «Нет, конечно». Маленькие чиновники на местах в России всегда хотели выслужиться, оказывая тем самым власти медвежью услугу. И это продолжается.
В. ПОЗНЕР: Вы не так давно говорили, что на парламентских выборах голосовали за «Единую Россию», объясняли почему. Но при этом добавили, что вы не только не являетесь членом этой партии — она вас вообще не устраивает (это ваши слова). Если партия вас не устраивает, то этого нельзя сказать о руководителях — я имею в виду и Путина, и Медведева, — о которых вы и отзываетесь, в общем, положительно. Так вот, поясните, как можно отделить людей, которые, по сути дела, являются руководителями партии, от самой партии? Разве они не в ответе за то, какая сегодня это партия, которая не устраивает вас и многих других (это уже видно). Тут получается что-то странное, нет?
Т. КАНДЕЛАКИ: Вы, безусловно, правы. «Если тебя не устраивает партия, то как тебя могут устраивать лидеры этой партии?» — спрашиваете вы. Отвечаю: если бы лидеры этой партии говорили, что их она устраивает и к ней у них никаких вопросов нет, то ваш вопрос по крайней мере заставил бы меня замолчать. Но они же тоже это понимают. Что было сказано людям, которые вошли в большое правительство? «Давайте менять. У вас есть предложения, у вас есть возможность — Президент перед вами находится на расстоянии трех метров». Вот сейчас идет встреча большого правительства с Дмитрием Анатольевичем Медведевым. Я принесла свои извинения и сказала, что дала вам слово и приду к вам, потому что держу свое слово. Когда у тебя есть возможность общаться с Президентом на расстоянии трех метров, ты можешь многое ему сказать. Да, люди недовольны, есть такие, кто недоволен сегодняшними результатами «Единой России». Но вы скажите, что вы хотите изменить? Почему я не член «Единой России»? Потому что я пока ничего не могу предложить по модернизации этой партии. Мне, конечно, гораздо ближе была бы другая партия, возможно, с другими лидерами. Но сегодня таковой нет. Вы внимательно читали мой блог, поэтому я не буду объяснять свой выбор между коммунистами и «Единой Россией». Я жила при коммунизме и не хочу туда возвращаться, мне не нравится то, что предлагает Коммунистическая партия. Я против национализации, против возвращения к тому, от чего мы бежали сломя голову и не оглядываясь. Я надеюсь, что появится другая партия.
В. ПОЗНЕР: Я все-таки считаю, что вы не ответили мне. Я спрашиваю, не кажется ли вам, что и Путин, и Медведев в ответе за то, какая у них партия? Или партия сама по себе, а они сами по себе?
Т. КАНДЕЛАКИ: Это очень сложный для меня вопрос, потому что мне, конечно, гораздо легче сказать: «Да, они в ответе» — и вопрос будет снят, правда же?
В. ПОЗНЕР: Или: «Нет, они не в ответе» — и вопрос тоже будет снят.
Т. КАНДЕЛАКИ: Я попробую объяснить природу своих ответов. Я всегда, наверное, ставлю себя на место любого руководителя, потому что сама руководитель. Когда у меня что-то не получается, я виню себя. И когда я работала у кого-то в подчинении, я также винила себя, если что-то не получалось, а не своего руководителя. Я привыкла брать на себя слишком много ответственности, в этом моя проблема. Безусловно, они могли бы сделать лучше. Вы когда-нибудь видели руководителей какой-либо партии или лидеров власти, которым можно было бы сказать: «Ребята, все настолько отлично, вы так классно все сделали, никаких вопросов к вам нет»? Однако они построили эту партию. Она показывает разные результаты в разных регионах, к ней много вопросов. Сегодня я читаю огромное количество материалов, публикаций, в том числе и статьи, публикуемые Владимиром Владимировичем Путиным, в которых только и говорится о том, как мы все будем менять. Не верить? Да, к этой партии много вопросов. Но в ней состоят люди, способные изменить страну быстрее тех, кто в нее не входит. Я это говорила в своем блоге, перечисляя конкретные имена и фамилии очень успешных в нашей стране людей, которые, в отличие от меня, являются членами партии «Единая Россия».
В. ПОЗНЕР: По поводу этих статей, написанных Путиным, вы однажды довольно интересно сказали — мол, все они призваны ответить на вопрос, устарел ли Путин. И как — устарел?
Т. КАНДЕЛАКИ: Судя по тому, что он пишет, нет. Меня поразило: в первой статье Путин сказал об образовательной революции. И для меня это реально было сигналом. Не потому, что я хочу понравиться Путину и что-то ищу для себя. Да нет же!..
В. ПОЗНЕР: Вы хотите понравиться Путину?
Т. КАНДЕЛАКИ: Нравиться Владимиру Владимировичу Путину — на мой взгляд, очень странное желание для женщины, я же не просто женщина, я общественный деятель. И всегда мое женское начало будет приплюсовываться к моей общественной деятельности. Поэтому мне важнее, чтобы те инициативы, которые я впоследствии буду выдвигать, были поняты, чем то, понравлюсь я как женщина или нет.
В. ПОЗНЕР: Но вы понимаете, что из ваших слов (прочитанных мною) очевидно, что вы поддерживаете власть? Да, вы говорите: тут надо исправить, там надо. Но в принципе вы поддерживаете власть?
Т. КАНДЕЛАКИ: Можно я приведу вам конкретный пример? Мы потом вернемся к образовательной революции, потому что это самое главное, на мой взгляд… Как я начала работать в Общественной палате? Про это ходят легенды. Я занималась программой «Самый умный», она выходит восемь лет. Большое количество детей, талантливых, способных, в этой программе росло. У них появлялись проблемы, они поступали в институты, возникало множество вопросов, к которым я в той или иной степени старалась иметь отношение, потому что все это происходило вокруг меня. Я выступала с какими-то инициативами, просьбами, мне надо было у кого-то что-то просить. И таким образом меня заметили. Президент предложил войти в Общественную палату. Что дала Общественная палата? Войдя в нее, я поняла, что Министерство образования, при тех инициативах, которые оно выдвигает, при тех реформах, которые оно делает, не особо хорошо слышит людей, которые являются его критиками, оппонентами. Я предложила: «Давайте поговорим. Может быть, в этой оппозициии что-то и появится содержательное». Таков пример Сергея Волкова, написавшего письмо против стандартов — это письмо подписали 22 тысячи человек, и стандарты остановили. Я говорю: «Давайте это сделаем». Мне отвечают: «Вы понимаете, сейчас тут…» Я говорю: «Хорошо, я сделаю это сама». Я беру и провожу форум «Умная школа» — сама, на свои деньги, без какой-либо власти. Сейчас, слава богу, почты вскрываются, разговоры выкладываются, и все про всех всё знают. Я за свои инициативы всегда несла ответственность. Вы спросите: «Зачем? Чтобы понравиться власти?» Нет! Вокруг меня были люди, за которых я брала ответственность, я хотела принести этим людям пользу. Может быть, это звучит странно. Может быть, к этому не совсем привыкли. Может быть, я из того поколения, в котором критиковать принято и модно. Сегодня же в нашем с вами обществе не модно говорить, что вам нравится Путин, — это же правда? Давайте вещи своими именами называть. Вы ведь не можете зайти в дорогой московский ресторан и сказать: «Мне нравится Владимир Владимирович Путин».