Проклятое семя - Михаил Март 13 стр.


Дверь ему открыла женщина в вечернем платье на шпильках, в чулках, с подведенными глазами. Он даже вздрогнул, будто перед ним стояла Рита. Те же глаза, тот же взгляд и та же прическа.

— Устали, доктор? Проходите. Здесь вы обретете покой и тепло. То, чего так не хватает одиноким мужчинам.

Некоторое время он медлил, не решаясь войти в свою же квартиру. Тут даже запах изменился. И от нее исходил аромат дорогих духов.

— Откуда все это? — спросил хозяин.

— Так, нашла твою шкатулочку, набитую деньгами. Только не дергайся. Много не взяла. Обед решила приготовить к приходу любовничка…

— Я тебе не любовничек! Прекрати хамить.

— Ой, бедненький. Оскорбился. Я хотела сказать, своему возлюбленному. Так можно? Или пусть это будет нашей тайной? Короче говоря, я решила переодеться. Но не во что попало, типа твоих треников. Вот и купила немного тряпок. Но обед на первом месте. Я его приготовила, и он тебя ждет.

Девушка едва не втолкнула его в комнату.

На столе белая скатерть, свечи, цветы, новый сервиз, бутылка вина и шампанского и бесчисленное количество закусок.

— Индейка в духовке, чтобы не остыла. А ты думал, я ничего не умею? Моя покойная бабка говорила: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок!»

— У меня нет смокинга для такого приема.

— Простительно. Достаточно поцелуя в знак благодарности.

Он повернулся к ней, но поцеловать не смог. Она сама обвила его шею. Роман не сопротивлялся. Сейчас он вел себя как застенчивая девушка, а хозяйкой положения была она.

— Помойте руки, доктор, и за стол. Ты похож на ледышку. Это с непривычки.

Он молча отправился в ванную и сунул голову под струю воды. Эта история добром не кончится. Ему хотелось сбежать. Но и этого он не мог. Сказал «а», говори «б». Надо взять себя в руки. Все нормально. Малолетка перебесится.

Он вернулся в комнату и сел за стол.

— Зачем ты волосы намочил? Я же тебя в губы поцеловала.

Девушка сидела за столом по-царски. Нормально, ребенок развлекается. А что в этом плохого? Почему он из всего делает трагедию.

Он сел и открыл вино и шампанское.

— Ты тоже будешь пить?

— Что значит тоже? Кошки и собаки у нас нет, а кто еще будет пить. Я люблю шампанское. Легкий балдеж.

— Может, и куришь?

— Иногда. По настроению и особый сорт. У тебя его нет.

Выпили, поели, девушка не спускала с него глаз. От чужого человека чего угодно можно ожидать. Опять он перегибает палку.

— Вот что, милая девочка. У меня есть некоторые предложения…

— Значит, так! Ты мне не папочка, а я тебе не девочка. Меня зовут Леной или Лялей, можешь называть меня Лолитой, если тебе так нравится. Тоже на «Л» начинается. Девочек здесь нет. Или разговаривай со мной на равных, или я тебе покажу, какая я девочка. До могилы икать будешь.

— Покажи, Ляля. Именно этого я и хочу. Мне интересно знать, на многое ли ты способна. Я не так прост, каким кажусь. Хочешь вздохнуть полной грудью и пожить в свое удовольствие? Хорошо. Только надо закончить некоторые дела, и тогда тебя никто искать не станет, и я дергаться по пустякам не буду. Но хватит ли у тебя характера на такой вираж?

— Посмотрим. Толкуй свою идею.

— Бабулька твоя погибла, ты пропала. Выкрали. Твой папочка постарался. Пусть на нем и висит ответственность. Но у него есть друг, который его прикрывает. Мент. Подполковник. Если он тобой займется, то тебе будет худо. К тому же этот мент давний любовник твоей матери. А значит, будет выкладываться на полную катушку. Зовут его Юрий Ратехин. Нам нужно снять его с дистанции. А без твоей помощи никто этого не сможет сделать.

— Задачка понятна, Никитушка. Но у меня нет снайперской винтовки и стрелять я не умею.

— У женщин хватает оружия и без винтовок. Язык в том числе.

— Откуда у тебя столько информации?

— Мой друг руководит сыскным агентством. Сам из бывших. Торгует горячими новостями.

— Допустим. В чем идея?

— В тебе. Ты должна проникнуть в загородный дом мента и спрятаться там. Прятаться до тех пор, пока в дом не вломится ОМОН. Вот тут ты заклеишь себе рот и прикуешь себя наручниками к чему-то неподвижному. Лучше всего это сделать в подвале или на чердаке. Ты не должна находиться на виду.

— Гениально! Меня освобождают и передают на руки мамочке. А та стервозина цепляет меня теми же наручниками к батарее и хлещет плеткой.

Ляля налила себе полный бокал и выпила.

— Ничего не знаю о твоей мамочке, но я тебя вытащу из любой дыры.

— А ты знаешь, Никита, что с тобой будет, если не вытащишь? Меня можно ударить, и я стерплю. Но обмануть меня нельзя. Я всю жизнь положу на твои поиски и найду, где бы ты ни спрятался. Горло перегрызу и сама сдохну, но свое возьму.

У девочки был страшный взгляд. У Романа пробежал холодок по спине. Он поверил ее словам. Так все и случится, если он ее обманет.

После повисшей паузы Лена рассмеялась.

— Мне ничего не угрожает. А безмозглого папашку стоит наказать. Наверняка хотел с матери купоны состричь. Бездарь и алкаш. По роже видно. Пей, Никита. Тебе не повредит. Этой ночью ты должен быть храбрее и настойчивее.

— Ты опять за свое?

— Нет, за твое. За то, чтобы стать твоею, тогда ты будешь за меня бороться. А так ты лишь избавляешься от меня. Гениальный план! Сдать меня ОМОНу. Всю жизнь мечтала. — Она подалась вперед и заговорила шепотом: — Никита, я хочу жить здесь и с тобой. Ты мне снился, когда я тебя еще не знала. И я своего добьюсь. Ты меня еще не знаешь.

Он ее уже знал. Может, он и снился ей. Она его видела, и не раз, в семилетнем возрасте. Образ мог отложиться в подсознании, а с наступлением зрелости всплыть на поверхность. Ляля своего не упустит. Рита такая же. Берет все, что считает нужным, а кому это принадлежит, не имеет значения. Вот только в отличие от дочери у нее потребностей меньше. У Маргариты есть все. А дочка только начинает хотеть. Но и получив то, чего желали, они быстро понимают, что все это им не нужно. Женщины, лишенные главного. Постоянства! Вечные странники без своего острова. Несчастные люди!

— …ты меня слышишь? Эй! Я здесь.

Роман очнулся.

— Я тебя слышу. Но мне лучше выпить водки. — Он принес из холодильника водку и налил себе целый стакан.

— Не много ли? Спящий принц мне не нужен.

Она отлила полстакана в графин с водой.

— Я согласна сделать все, как ты скажешь, Никита. Но ты дашь мне клятву, что я вернусь сюда и мы будем жить как муж с женой. Согласен?

Роман выпил водку.

— На такой поступок способны немногие. Когда я увижу в тебе женщину, а не подростка, тогда мы и станем равными партнерами.

— А влюбиться в меня ты сможешь?

— Я не гадалка. Всему нужно время. Мы не сидим за одной партой, и я не дергаю тебя за косички. К любви дорога длинная. К развлечению один шаг.

— Ничего, я тебе докажу, что чего стоит.

Девчонка охмелела, и в ее глазах опять мелькнул огонек злости. И Роман понял, что не забывал Риту ни на секунду. Все эти годы она шла следом за ним, постукивая его по плечу. «Эй, парень, оглянись, я здесь!» Теперь ее место хочет занять дочь.

Вот почему он не мог простить ее. И Лялька такая же. Она тоже не умеет прощать. Но можно ли отыгрываться на дочери за мать? Может, и на Маргарите кто-то отыгрался в Лялькином возрасте. Вот ком и покатился с горы, разрастаясь от налипшей грязи.

— Не дрейфь, Лялька! Я тебя не предам!

— Пить тебе хватит. Мне тебя раздеть, как вчера, или сам справишься?

Он что-то хотел ответить, но не смог.

4

Дежурный полицейского участка пригородной станции Купавна сегодня болел. Вчера капитан усугубил с друзьями и взял на грудь лишку. Сегодня у него раскалывалась голова. День выдался тихий. Пришла зима. Летом туго приходится. Пол-Москвы сползается на пруды, и приходится запрашивать подкрепление. Сплошные пьянки, драки и даже поножовщина.

Звонок раздался неожиданно, и каждый раз капитан вздрагивал. Ему в этот день все действовало на нервы.

— Дежурный по отделению слушает, — рявкнул он бодрым голосом.

— В Старой Купавне на улице Пушкина, дом тринадцать, ребенка мучают. Девчачий голос слышан. Похоже, насилуют.

— Кто говорит?

— Соседи, кто же еще. Там постоянно оргии происходят. Теперь вот до детей дело дошло. Тут ОМОН нужен.

В трубке раздались короткие гудки.

Из пяти полицейских на месте было только трое.

— Так, мужики, выезжаем на Пушкинскую, тринадцать. С оружием. Брать всех, кто есть. Разбираться после будем. Живо. Работаем оперативно и быстро.

Полицейские спорить не стали. Опыт захвата у них имелся. Пляжных хулиганов толпами загоняли в обезьянник. Но зимой приходилось скучать. С Пушкинской проблем не возникало. Старую деревеньку еще три года назад выкупили и построили там коттеджи. Скупили их быстро и по солидной цене. Москва под боком, озера, природа. Люди там жили солидные, по машинам видно, но себя жильцы не афишировали. Бандюги нынче не бедные. Все имеют. Вот и решили оторваться по полной. Пора бы с ними познакомиться.

Полицейские спорить не стали. Опыт захвата у них имелся. Пляжных хулиганов толпами загоняли в обезьянник. Но зимой приходилось скучать. С Пушкинской проблем не возникало. Старую деревеньку еще три года назад выкупили и построили там коттеджи. Скупили их быстро и по солидной цене. Москва под боком, озера, природа. Люди там жили солидные, по машинам видно, но себя жильцы не афишировали. Бандюги нынче не бедные. Все имеют. Вот и решили оторваться по полной. Пора бы с ними познакомиться.

Наряд выехал. Хоть какое-то развлечение.

Возле дома тишина. Близко подъезжать не стали. Фактор неожиданности должен сработать на плюс. Калитка заперта. Перемахнули через забор. Подкрались к крыльцу. Дверь приоткрыта, вышибать не надо. Сержант сделал отмашку, и команда ворвалась. Носились по комнатам, но никого не нашли. Впустую старались. Послышался слабый женский голос. «Я тут замерзла». Вскоре голос повторился, но более отчетливо.

— Ищите подвал, мужики. Голос идет снизу, — скомандовал старший.

Подвал нашли быстро, люк был открытым. Приготовили оружие и осторожно начали спускаться вниз. Стрелять не пришлось. Тут без них проблему решили. У стеллажа для бутылок вина на земляном полу сидела девочка. Голая. Вся одежда ее была порвана и валялась рядом. Растрепанная, с синяками, дрожащая от холода, плачущая. Левая рука пристегнута наручником к стойке стеллажа. Рядом валялся обломок железной трубы с окровавленным концом, а на полу, на спине лежал мужчина с проломленной головой и спущенными брюками.

— Картина ясная, сержант. Тут следственно-оперативную бригаду надо вызывать.

— Иди на улицу и соединись с участком. В подвале рация не возьмет.

Один из полицейских поднялся по лестнице.

— Это ты его шандарахнула? — спросил сержант.

— Я. Он же издевался надо мной.

Другой парень осмотрел раненого.

— Череп цел. Выживет, поганец. Скоро в себя придет.

— Наручники на него, Копылов, и в машину. Там и останься, а вдруг он прыткий.

— Сделаем. Сань, подмогни.

Подбитого насильника вытащили из подвала.

— Как ты здесь оказалась, чудо в перьях?

Он снял с себя бушлат и накинул девочке на плечи.

— Снимите наручники.

— Нельзя, милая. Сначала тебя эксперты сфотографируют, а потом уже все остальное.

— Я же голая!

— Экспертов не стесняются. Они всякого навидались. И потом, твои фотки в журнале никто не увидит. Они нужны специалистам. А где ты трубу взяла?

— Под стеллажом. Там и другие валяются. Меня сюда позавчера отец привез. Его встретил хозяин. Не знаю, как его зовут. Видела только один раз в жизни. Да и папашка мой забрел случайно. Я его с трудом узнала. Лет шесть не появлялся. Весь из себя добрый. Подарок принес. Я и растаяла. Потом отец ушел с этим типом. Сказали, что скоро вернутся. Но он вернулся без отца и сразу же затащил меня в подвал. Потом все в сознании перевернулось. Ничего, кроме страха, не помню.

Больше сержант ничего не услышал от девчонки. Она лишь рыдала, а у оперативника зубы скрипели.

Бессознательное тело в наручниках полицейские бросили в зарешеченный салон «козлика». Тут к ним подошла женщина, немолодая и одетая просто.

— Сыночки, там метрах в двухстах возле тропинки через пролесок замерзший человек лежит. Мертвый уже. Шла утром на работу и увидела его. Я тут у одних богатеев уборщицей работаю. Звонить вам не стала. Думаю, другие позвонят. А вы приехали, но в лесок не заглянули. Я опять туда пошла. А он все лежит. Точнее, сидит, прижавшись к дереву.

— Иди-ка глянь, Копылов. Я при машине останусь.

Копылов с женщиной направились в лес.

Труп он и есть труп. Пустая бутылка из-под водки в руках. Шел, шел, да не дошел.

— Ладно, ты иди, мамаша, и помалкивай. Мы сами разберемся.

Копылов вернулся к машине и взялся за рацию.

* * *

Следственно-разыскная бригада приехала из областного управления. Воскресенье, никого ближе не нашли. Поначалу провели стандартные процедуры. Улики, отпечатки, фотографии. Лесным трупом занимались параллельно. Событие не рядовое для тихого поселка. В шкафу хозяина дачи висел китель подполковника полиции, а в кармане удостоверение. Поздно нашли. Теперь уже дело не замнешь, а тут еще труп. А если это звенья одной цепи? Следователь Ерохин подумал о чистках, которые проводит новый министр внутренних дел, и решил, что стоит подбросить ему дров в топку. Хватит уже церемониться со всякой гнилью. Ерохин был человеком принципиальным и опытным. Пять министров пережил и четырех генеральных прокуроров. Переживет и следующих. Кадровая чехарда его не коснулась. Ерохин ни с кем не конфликтовал, на совещаниях не выступал, взяток не брал, дела вел тихо, но результативно. Скандалы его обходили стороной. Но и высот он не достиг. К сорока пяти годам дорос лишь до старшего следователя с погонами майора юстиции. На скандальные дела его не направляли. Мямля. Сегодня его группа дежурила по управлению.

Раненый хозяин дачи все еще не пришел в сознание. От одежды девочки ничего не осталось. Нашли спортивный костюм и свитер. Ее одели и привели в гостиную, где горел камин. Девочку трясло. Она была очень напугана и замерзла.

Ерохин наблюдал за ней молча. Подготовил бланки протоколов, обстоятельно разложился на квадратном журнальном столике и, наконец, спросил:

— Сколько вам лет, барышня?

— Четырнадцать. Через месяц будет пятнадцать. Я Елена Семеновна Пекарская, живу с бабушкой на Ломоносовском проспекте, дом 8, квартира 167. Заканчиваю девятый класс двести двадцать шестой школы. Отличница. Претендент на золотую медаль.

— А родители?

— Мать вижу редко. Раз в месяц приезжает. Иногда с ночевкой. У нее своя личная жизнь. Отца плохо помню. Бабушка говорила, что он сидел в тюрьме. А до этого нас бросил. Позавчера, в пятницу, я поздно возвращалась из школы. У нашей квартиры встретила отца. Не виделись лет шесть, точно не знаю. Он меня обнял, прослезился и сделал мне подарок. Браслет с камешками. Похож на золотой. Но я ведь ничего в этом не понимаю. Красивый. Предложил поехать с ним на дачу. Мол, снег выпал, можно на лыжах покататься. Я сказала, что должна спросить разрешения у бабушки. Он ответил, будто с ней уже договорился, а сейчас она ушла в магазин. Он не дал мне даже в квартиру зайти. Возле нашего дома стояла его машина. Старые белые «Жигули». Но она не завелась. Может, до сих пор там стоит. Ехали на электричке. Потом пешком, и вот пришли сюда. Тут нас ждал хозяин. Я-то думала, что он меня на свою дачу зовет. О своем приятеле он ничего не рассказывал. Кажется, он называл его Юрой. И еще. Этого Юру я видела дней пять назад. Прихожу из школы, а он у нас сидит. О чем-то с бабушкой разговаривал. Но сразу ушел, как я появилась. Меня с ним не знакомили. Бабушка ничего мне не сказала, а я и не спрашивала. Как только мы приехали сюда, мужчины уединились на кухне. Водку пили, а я сидела здесь, в гостиной, и листала журналы. Пожалела, что поехала. Я могла бы и дома найти занятие поинтересней. Потом отец заглянул и сказал: «Мы отойдем ненадолго. Скоро вернемся с сюрпризом. Ты не скучай, дочка. У нас большие планы». Больше я его не видела. Примерно через час вернулся его приятель, но один. Вот тут все и началось. Он стал ко мне приставать. И все время говорил, будто я очень похожа на мать. Но откуда он мог ее знать? Дальше я ударила его по щеке, а он схватил меня и потащил в подвал, потому что я громко кричала. — Девчонка опять разрыдалась.

Ерохин терпеливо ждал. Говорит складно, он все успевал записывать. Видимо, она всю картину видела заново, прокручивая ее в сознании. Не ребенок уже по современным понятиям. К тому же отличница. Взгляд открытый, честный. На вранье не похоже, если учесть все, что они здесь видели.

Когда девушка успокоилась, Ерохин спросил:

— Вы сказали, что в свою квартиру не заходили. Значит, подарок отца у вас с собой?

— Да. Он в моей сумочке. Она где-то здесь осталась.

Сумочку нашли.

— Разрешите в нее заглянуть? — спросил следователь.

— Конечно.

Коробочка с дорогим браслетом лежала на месте. Камни настоящие, мелкие бриллианты, и золото с пробой. Ерохин надел перчатки, осматривая содержимое.

— Кстати. Я обратила внимание, отец не снимал перчаток, даже когда сюда пришел. И пальто не снимал. Может, на кухне не так тепло.

— Отпечатки не хотел оставлять. Вы же говорили, что он отбывал срок.

— Но он же не затевал преступление? — удивилась Лена.

— Пока еще рано говорить. А в чем он был одет?

— Очень просто. Обычное легкое пальтишко, серенькое в елочку. Без шапки. В пятницу снег выпал только вечером. Но перчатки дорогие, кожаные и хорошо облегающие руки. Черные. Я запомнила, потому что браслет на черном фоне очень красиво выглядел.

— А сколько ему лет? Какого цвета волосы?

— Около пятидесяти. Точно не знаю. В доме о нем не говорили. Он намного старше мамы. Волосы пегие. Что-то серое из-за седины. И их не так много. Он почти лысый.

Назад Дальше