— Можно и в плечо. Укол подкожный, так что можете не стесняться друг друга.
Девушка насторожилась.
— Я без лифчика. Мне будете делать укол в другой комнате.
Первый укол он сделал отцу. Шприц и ампулу бросил в целлофановый пакет.
— А это еще зачем? Можно в мусорку.
— Нет, нельзя. Отчетность. Вакцина на учете, любезный.
— Ладно. Идите к дочери, но дверь не закрывайте.
— Мне без разницы.
Девочка сама закрыла дверь. Она подставила свое плечо, но почему-то сняла майку, оголив тело. Да, это был не ребенок. У Романа комок в горле встал. Он откашлялся и спросил:
— Сколько вам лет, барышня?
— По рождению пятнадцать скоро будет, по развитию двадцать. А в душе все сто.
Она развернула листок бумаги и показала ему записку, которую, очевидно, успела написать, пока находилась в комнате одна.
«Мой отец убил сегодня бабушку, а меня выкрал! Ломоносовский проспект, дом 8, квартира 167».
У Романа выступили капельки пота на лице. Девочка убрала записку в карман и начала одеваться. Выдержав паузу, он спросил:
— Тебя как зовут?
— Лена. Бабка звала Лялей, мать Лелей.
— Я бы назвал Лолитой.
— Не принимай меня за дуру. Я читала Набокова еще во втором классе. Вот она была дурой.
— Ладно, Леля. Я подумаю, что можно сделать, — сказал он шепотом и вышел из комнаты.
Семен уже сидел в кресле с открытыми глазами, но не мог пошевелиться.
— Хуже всего, майор, что ты будешь все слышать и понимать, но твое тело тебе больше не подчиняется. Пробил твой час. Ты и так задержался на этом свете больше положенного.
Роман закрыл ему глаза примерно в то же время, когда это сделал Глеб, глядя на труп матери Снежаны. Он обшарил карманы девочки и нашел ключи от ее квартиры. Дверь запирать не стал и, не надевая пальто, вышел на улицу.
Разыгралась метель, как он и предполагал. Ждать пришло недолго. Двое парней лет по двадцать согласились помочь врачу за бутылку коньяка.
— Людям надо помогать, ребятки. Берете носилки из машины, и выносим больного с третьего этажа. Не десятый же. Ну? Как китайцы, бегом и с песнями.
Через сорок минут Роман уже находился в районе дачи подполковника Ратехина. Поселок стоял в лесу. Роман замедлил ход. Вскоре в свете фар мелькнула тропинка, уже занесенная метелью. Он остановился. Похоже, эта короткая дорожка ведет к станции. То, что нужно. До поселка оставалось метров двести. Именно там начинался ряд столбов с освещением. Фары он выключать не стал. Кругом непролазная темень. Мститель вышел из машины, открыл заднюю дверцу «рафика», вытащил тело, надел на него пальто и, оттащив от дороги метров на сорок в лес, посадил в снег, прислонил его к дереву.
— Здесь тебя и найдут, Сема. Ты шел к своему другу, но так до него и не добрался. Пить меньше надо.
Он достал из кармана тонкий резиновый шланг, воронку и бутылку водки.
— Выпей за раба усопшего Семена Пекарского. Отъявленная сволочь. Гореть ему в аду.
Как опытный врач, Роман пропихнул шланг через рот в желудок еще живого, но парализованного тела и влил в него всю бутылку водки. Пустую посудину он сунул ему в руку и зажал пальцами.
Убрав все лишние следы, Роман в последний раз глянул на неподвижное тело, плюнул и ушел.
* * *Он все же вернулся на Ломоносовский проспект. Правду ли ему сказала девочка? Какой смысл Пекарскому убивать няньку? Дураку же понятно, кто мог выкрасть ребенка. Он мог ее связать, заклеить рот, но убивать? Это же вышка. Пекарский добивался совсем других результатов. Ему нужна свобода в первую очередь. Похищение ребенка — не преступление, если он взял свою дочь. Добровольно. Погостить к папе.
Он поднялся на этаж и открыл квартиру ключами Лены. Везде горит свет, тишина. Роман снял ботинки у порога и прошел в комнату.
Женщина лежала на полу у окна. Очевидно, она умерла не сразу, а пыталась подползти к окну и позвать на помощь. Об этом говорил кровавый след, ведущий от кресла. Голова в крови, у ножки стола лежит окровавленный кухонный топорик.
Он подошел к потерпевшей и с удивлением нащупал пульс. Женщина жива. Она застонала, потом открыла глаза. Увидев мужчину в белом халате, тихо прошептала:
— Где эта шельма? Она меня убила.
— Шельма — кто?
— Лялька, я нашла ее тайник, а она…
Несчастная замолкла. Она не выживет, понял Роман. Очень большая потеря крови. Медицинский саквояж был при нем. На случай ненужных свидетелей надо выглядеть подобающим врачу образом. Роман тут же сделал ей укол камфары и перевязал голову. Потом вызвал «Скорую помощь». Ушел он не сразу. В такую погоду «Скорая» не прилетит на крылышках.
В соседней комнате под кроватью он нашел обувную коробку. Лялька вышла из дома без вещей. Свой тайник она оставила дома. Когда позвонили в дверь, она его куда-то сунула. Скорее всего, под кровать. Он не ошибся. В коробке из-под обуви лежали несовместимые вещи. Будто в нее складывали свои мелочи разные люди. Подросток и взрослая женщина. Письма он читать не стал. Их тут хватало. Дорогая косметика, вероятно, сворованная у матери. Золотые украшения, школьная медаль «Лучший ученик школы». Школьный пенал, вышитый бисером. Ручная работа. Только в нем лежали не фломастеры, а сухая травка, очень похожая на марихуану. Множество вырезок из порнографических журналов. В основном мужчин. Упаковка одноразовых шприцов. Записная книжка, нож, а точнее финка. Баллончики с газом, флакон с таблетками, но без этикеток. Роман закрыл коробку и положил ее в свой саквояж. Тут было от чего содрогнуться. Такие тайники лучше не находить. Хозяин такой коробочки оказывается прижатым к стене. А значит, становится зависимым. Топорик, испачканный кровью, Роман тоже прихватил с собой. Увесистая штука. Если бы старуху таким ударил Семен, то жертве не осталось бы шансов выжить. У девочки силенок не хватило.
Он тихо ушел, оставив дверь приоткрытой.
В квартиру Пекарского Роман вернулся за полночь. Девочка тихо спала. Укол будет действовать до утра. На диване спала сама невинность с кукольным личиком. Но он знал, что это не так. Где же она начерпала столько грязи, еще не начав жить? Где и когда произошел надлом?
Он не нашел для себя ответов ни на один вопрос. Надев на девочку дубленку и сапоги, он поднял ее на руки и отнес в машину. Решать все проблемы придется потом. Сейчас голова не работала. Он очень устал.
Поменяв машины, Роман поехал к себе домой. Шел третий час ночи. В глазах уже плавали красные круги. Вот только его квартира не была рассчитана для гостей. Кровать одна, хоть и широкая. Но им места хватит.
Зря он так думал. Проснулся в полдень. Лежал под одеялом голый в обнимку с обнаженной малолеткой. Но он отчетливо помнил, что ложился одетым и девчонку не раздевал. Роман вздрогнул. Его парик и наклейки валялись на одеяле. Не открывая глаз, Ляля сказала:
— Без лишней грязи на лице ты даже красивый.
— И не думай, девочка. У тебя ничего не выйдет.
— Уже вышло. И мне понравилось.
— Придется тебя отправить домой.
— Никуда ты меня не отправишь. Я же расскажу, где провела ночь. И в школу не пойду. Теперь я свободна. — Она открыла глаза. Он попытался встать, но она еще сильнее прижалась к нему. — Лежи тихо. Сначала выслушай меня. Я не знаю, что ты сделал с моим отцом и как я оказалась здесь. Мне на это наплевать. Я была рада папочке только потому, что он обещал мне свободу. Моя бабка была монстром в юбке, а мамаша и того хуже. Я их всегда ненавидела. И я к ним не вернусь. Эта квартира принадлежит Никите Корзуну. В твоем кармане паспорт на его имя. Если ты попытаешься от меня избавиться, то я скажу, что ты меня похитил и насиловал здесь в течение всего времени. И ты убил мою бабку, — она говорила быстро и без запинок, будто выучила текст. — Мне поверят. Я лучшая ученица школы, образцовый ребенок с большим будущим. А ты хоть и врач, но педофил, плюс похититель. Отмотают на полную катушку. Понял? А теперь можешь вякнуть, чего хотел. Я все сказала.
Роман ее не боялся. Но он точно знал, что ангелочек с синими глазками его убьет, если он «вякнет» ей все, что знает о ней. Копия своей мамочки. Такие красотки не имеют сдерживающих инстинктов.
— Хорошо. Ты можешь жить у меня, пока я тебе не надоем. Потом найдешь себе кого помоложе.
— Терпеть не могу сопляков. Да и ты не такой старый. И к тому же красивый.
— Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.
— Детей здесь нет. Я стала женщиной в двенадцать лет. Мне нравился учитель по физкультуре. Недолго. Недели хватило. Потом меня от него тошнило. Я его уволила.
— Уволила?
— Проще простого. Сказала, что беременна и буду рожать. Его как волной смыло.
— Надеюсь, и я тебе надоем вскоре.
— Не надейся. Я уже знаю в этом деле толк и разбираюсь в своих чувствах. Могла уйти еще утром, когда ты дрых, и привести сюда ментов. Но я знала, что мы с тобой договоримся.
По поводу его везучести Матвей был прав.
3
На его счастье, Ляля не заглядывала в его медицинский саквояж и не видела топорика и свою сокровенную коробку. Он тихо и мирно уехал на работу. Она верила в то, что Роман врач и работает в поликлинике. Для девушки он оставался Никитой. Этим именем он представлялся всем и уже привык к нему. Утром она ему сказала: «Ты носишь парик, усы и очки, чтобы быть пострашнее. Бабы пристают, да?» Она нашла ему оправдание, но его поразил ее склад мышления. В пятнадцать неполных лет девчонка мыслит так однобоко. Или она притворяется? Хочет выглядеть взрослой и зрелой? Встать на ступень выше?
Перед поездкой к Матвею с отчетом он заехал на свою вторую квартиру, оставил там коробку, сменил парик, одежду и заехал в школу, где училась Лена. В записной книжке он нашел запись: «Елена Семеновна Пекарская. 9 класс «Б», школа 226».
Во время перемены вошел в учительскую.
— Приятно всех видеть, уважаемые дамы. Я корреспондент «Комсомолки». Два-три глупых вопроса. Каков уровень интеллекта нынешнего поколения, готового нас сменить?
Лица оставались печальными. Шесть женщин и один мужчина лишь усмехнулись.
— Но ведь вундеркинды должны быть? Я слышал даже о медалях лучшим ученикам.
— Был такой, — с грустью сказала самая говорливая девушка лет тридцати. — Павлик Ковылин. Очень одаренный ребенок. К сожалению, погиб.
— Что с ним случилось?
— Нашли в подъезде на чердачном этаже. Ножевое ранение. Спасти не удалось. Убийцу тоже не нашли. Удивительно, но следов насилия на теле не было. Значит, он сам туда поднялся. Его хоронила вся школа.
— Печальная история. И что же, он один такой был в школе?
— Нет. Его медаль перешла к Леночке Пекарской. Умненькая девочка, но до Павлика ей было далеко.
— А можно повидать вашу медалистку?
Тут в разговор вмешалась другая учительница.
— Лена сегодня в школу не пришла. Вероятно, у нее опять заболела бабушка. Она очень ее любит, а та уже старенькая. Мать актриса, постоянно на гастролях, отец погиб. Гонщиком был. На машине разбился. Можно сказать, девочка сирота. Но очень много пропускает занятий. Но учеба ей дается легко. Собирается поступать в медицинский. Увлечена анатомией. Но вряд ли вы сумеете с ней поговорить. Она очень необщительная девочка. Ребята к ней тянутся, но она ни с кем не дружит. Держится обособленно.
— Если к ней тянутся, значит, она интересна.
— Внешне безусловно. Красивая девочка, и знает об этом. Но очень гордая.
— Или зазнайка, — добавила другая учительница.
— Имеет право, — отрезала первая.
— Ладно, милые леди. Где здесь ближайшая школа?
Ему объяснили. Роман вышел на улицу сам не свой. Перед глазами маячила финка, найденная в коробке. Кому, как не Ляле, легко завлечь мальчишку на чердак? Но если это лишь предположение, то бабка, воспитавшая ее, с раскроенным черепом вовсе не фантазия, а факт.
* * *— Так вот, — продолжал Матвей, не здороваясь с вошедшим Романом, а усаживая его на диван. — Квартиры, машина, дача, все записано на имя Снежаны Дергачевой. Ее никто в убийстве матери не заподозрит.
— О ком вы говорите? — спросил Роман.
— О родной сестре Риты Снежане, которая живет на Таганке, — пояснил Матвей. — Вчера она отравила свою мамочку.
— И что удивительно, — продолжил Глеб, — никто не видел, как Снежана входила в дом и выходила из него. Я проверил чердак и подвал. Замки уже поржавели.
— Значит, в доме есть еще одна квартира в ее распоряжении, — очень убедительно заявил Роман.
— А почему нет? — приподнял узкие плечики Матвей. — Она там родилась, выросла, у нее могут быть подруги, друзья.
— Если она никуда не собиралась уходить, то зачем переодевалась? — спросил Глеб. — У меня на глазах превратила себя из милой хорошенькой девушки в дешевую шлюху. Точнее, в дорогую. Потом грохнула мамашу и ушла.
— Значит, не к подруге, — так же холодно продолжил Роман. — А почему квартира не может быть пустой? И переоделась она на свидание, которое назначила в этой квартире. Может, кто-то сдает квартиру в этом подъезде. Кому, как не своим, ее сдать, а не пускать людей с улицы.
Матвей вынул из стола бумажку и пробежал по ней глазами.
— Когда люди Станислава обходили квартиры под видом водопроводчиков, только в трех им не открыли двери. Вот их мы и проверили. Снежаны в то время в доме не было.
— Толковая идея, — согласился Глеб. — Но я не думаю о свидании. Снежана ущербна. У нее кошмарный шрам на ляжке. Она не будет раздеваться перед мужчиной. А квартира предполагает интим. Ни один мужик не усидит на месте перед живым воплощением плоти. Она бесподобна. Но эта самая ущербность и не дала ей воли. Женщина замкнулась в себе. И вот она повстречала свою копию. Думаю, что это произошло не так давно. Вольная, свободная, смелая, дерзкая, наглая, напористая без комплексов сестра. Снежана ей завидует и во всем старается ей подражать. Вот почему она так одевается, так же красится и вертится перед зеркалом. Но в ее движениях нет еще той свободы и распущенности. Нет того сексуального шарма, как в Рите. Ту я тоже видел перед зеркалом. И после утомительной ночи мне вновь хотелось на нее наброситься. А Снежану мне хотелось обнять и пожалеть. Вот в чем их разница. Но скоро она сотрется. Удав всегда пожирает кролика.
— Может, возьмешь бедняжку на поруки? — слезливым тоном пропел Матвей. — Она и тебя отравит. Этих птичек успокоит только могила. Кстати. А как поживает наш дорогой Семен Пекарский?
Старик повернулся к Роману.
— Полагаю, он уже не поживает.
— Надеюсь, ты работал в перчатках?
— Я их вчера вообще не снимал.
— Хорошо. Ну, а при вскрытии твой суперсостав не обнаружат?
— Я не знаю, оставляет он следы в крови или нет. Это не имеет значения. Для этого надо взять кровь на анализ. Но кому такое придет в голову, если смерть наступила от охлаждения организма.
— И то верно, — кивнул Матвей. — Теперь Рита осталась голой.
— У нее есть сестра, — заметил Глеб. — А еще подполковник Ратехин. И вы не учитываете ее личного телохранителя Кирилла Майского. Тоже темная лошадка. А на данный момент мы даже не знаем, где его искать. А Снежану твои сыщики так и не могут проследить. Думаю, что девочке грозит опасность. Чем-то мы себя выдали.
— Рита должна появиться в одном месте, — сказал Роман. — По адресу своей дочери на Ломоносовском проспекте.
— Значит, Семен выкрал дочь? — спросил Матвей.
— Девочку я спрятал. Она травмирована. Семен Пекарский убил ее бабку. Я этого не ожидал. Трудно поверить в то, что она выживет. Я сделал, что мог, и вызвал «Скорую». Но мы не знаем ее имени. По больницам не проверишь.
— Ерунда, — отмахнулся Глеб. — Через центральную справочную могут сыщики Станислава выяснить. Нужно указать характер раны.
Роман достал из саквояжа обернутый в салфетку топорик.
— Вот этой штукой он шарахнул ее по затылку. Значит, бил со спины.
Глеб осмотрел топорик, не касаясь его, и, прищурив глаза, глянул на напарника.
— С кухонными принадлежностями на дело не идут, Рома. Опытный мент, бывший зэк. У него есть ствол. В худшем случае нож. За топориком надо сходить на кухню, да еще найти его там. Такими штуками каждый день не пользуются и на виду их не держат. Тут что-то не так. Надо снять с него отпечатки. Ну, а если старуха выживет? Она тебя узнает?
— Меня нет. Врача может вспомнить. Но он на меня не похож. Делайте отпечатки, и хватит об этом. Рита должна там объявиться. А потом у нее начнется паника. Бабка мертва, дочь пропала, Пекарский замерз в лесу возле дачи Ратехина.
— Этот Ратехин как бельмо в глазу, — обронил Матвей. — Его вмешательство может помешать нашим планам.
— Я не думаю, что Рита обратится к нему за помощью, — продолжил Роман. — Скорее всего, она заподозрит его в сговоре с Пекарским. Она морочит ему голову не один год. У мужика терпение лопнуло. Его дача очень хороший объект для содержания ребенка.
— Подполковник Ратехин трус и болван. Он под статью не пойдет. Тем более в сговоре с уголовником, — равнодушно заметил Матвей.
— Но это мы так считаем, — задумчиво пробормотал Роман. — А если девочку и впрямь у него найдут?
Глеб рассмеялся.
— Ну ты даешь! Фантазер! Она сдаст тебя в первую очередь, и Ратехин лично наденет на тебя наручники.
— Я так не думаю, — тем же тоном ответил Роман.
* * *Ему было чему удивляться. Роман не сомневался в том, что Лялька никуда не уйдет. Конечно, она не думает о последствиях, но ей хочется пожить свободно и почувствовать себя взрослой женщиной. Старая жаба держала ее в ежовых рукавицах. Вот он, долгожданный глоток свободы. Кто еще, если не запуганный врач, даст ей такую возможность. Он же подыграл ей и сделал вид испуганного и наивного мужичка. А девушке большего и не надо.