Сегменты антигравитационной платформы вступили в бой. В густой облачности, над кипящими водами, сходились в скоротечных схватках машины трех цивилизаций. Здесь и сейчас начался новый эпизод непримиримой борьбы за выживание.
Атлак – боевой корабль эшрангов – прорезался сквозь мглу, резко пошел на снижение, сминая реальность ревом двигателей. Его лазерные батареи били часто, но неэффективно – проливной дождь стал невольным союзником горстки людей.
БПМ Родиона и Юргена стремительно двигались по древним дорогам, сворачивали на развязках, кружили, приковывая к себе внимание, скупо огрызались из импульсных орудий.
– Родька, Юрген – к платформе! – выкрикнул Егор, надеясь, что его услышат.
Атлак пронесся над хондийским крейсером, начал удаляться.
Щедрин не дал ему безнаказанно уйти. Орудия кормой полусферы ударили длинными очередями, БПМ покачнулась, чужой корабль покрылся всплесками разрывов, от него отваливались фрагменты, из пробоин в корпусе начал высачиваться дым – еще секунда, и он потерял управление, напоролся на руины зданий, врезался в древний город, исчез из вида, лишь оглушительный грохот теперь доносился со стороны полуразрушенных кварталов.
Что с хондийскими транспортами?!
Егор взглянул на датчики машины. Бой разгорался. Один из хондийских кораблей был сбит сегментами антигравитационной платформы, второй, получив серьезные повреждения, удалялся, два других преследовали БПМ Родиона и Юргена.
Впереди появился охваченный огнем контур фаттаха. Поврежденный истребитель кренился, маневрировал, стремясь дотянуть до вакуумного дока крейсера.
Неужели часть подсистем чужого корабля уже задействована?! Откуда вообще взялись фаттахи?! Хондийские транспорты не оснащены истребителями!
«Крейсер в процессе реактивации! – промелькнула леденящая догадка. – Точно! Сигнатуры стасиса в районе главного шлюза больше не сканируются, зато датчики фиксируют перераспределение энергии! Еще минута промедления, и заработают батареи исполинского корабля!»
Егор на ходу изменил тактику. Он увидел медленно открывающийся в броне крейсера сегмент обшивки.
«Не упустить шанс!» – билась в голове воспаленная мысль.
Боевая машина устремилась вслед за охваченным пламенем, роняющим капли расплавленной органики истребителем.
– Родька, Юрген, прорывайтесь за мной! Внутрь крейсера, иначе нам крышка!
Он не услышал ответа. В небесах мельтешили отсветы ослепительных вспышек, древние конструкции причальной платформы передавали глухие удары и вибрации.
Охваченный пламенем фаттах, кренясь на один борт, все же вписался в проем шлюза.
Следом! Быстрее!
Органические бронеплиты начали обратное движение, но БПМ уже перевалила через низкий массивный порог, ворвалась в сумеречное пространство, где к чужому истребителю тянулись похожие на лианы бионические устройства. Белесая мгла ударила струями, сбила пламя.
– В десантном приготовиться! – Егор разрядил курсовые орудия, в клочья разнес фаттах, разорвал органическое кружево, пытавшееся объять поврежденную машину.
Грохот орудий. Стробоскопические вспышки, рвущие тьму. Внутренние ворота шлюза покрылись оспинами разрывов, не выдержали, надломились, раскалываясь на куски.
– Кормовая полусфера! Орудиям огонь! – выкрикнул он в коммуникатор.
Дима Щедрин и на этот раз не подвел! Внешние ворота не успели сомкнуться, их разнесло залпом! Теперь доступ внутрь крейсера открыт! Только бы Родька и Юрген сумели добраться сюда!
– Два сегмента грузовой платформы сбиты! – прорвался в сознание чей-то возглас.
Егор коснулся сенсора, отдавая последний приказ кибернетическим системам.
Режим – полный автомат. Распознавание и уничтожение целей.
Он сорвал гермоперчатки, поднял забрало боевого шлема, отстегнул страховочные ремни, встал, машинально выхватил импульсный «Шторм» из расположенного подле кресла оружейного захвата.
Мой выход…
* * *Теплая, липкая тьма окутала его.
Десантировавшиеся следом люди воспринимались лишь краем сознания. Их массивные фигуры в бронескафандрах казались чудовищными, отвратительными.
Егор, не оглядываясь, пошел вперед. Секунда промедления могла сейчас стоить десятков жизней!
Сзади послышался рокот двигателя БПМ. Кому-то все же удалось прорваться!
Родька или Юрген?!
Коммуникатор молчал. Кибернетические модули импланта ушли в сбой.
Он перешагнул порог шлюза, оказался в просторном, плавно изгибающемся сумеречном коридоре.
– Егор, через пятнадцать метров ближайшая сигнатура стасиса!
– Ищите секцию антигравитационных двигателей! Постоянно передавайте информацию. Мои сканеры сбоят!
– Понял тебя! Мы уже работаем! Распечатывай стасис, нужна дополнительная энергия!
Коридор плавно уводил вверх. Там концентрировалось зеленоватое сияние. Огромный отсек, похожий на сводчатую пещеру, открылся взгляду по левую руку.
Бестужев остановился подле выроста приборной панели. Все выглядело чужим, незнакомым, но на уровне интуиции, подсознания его не покидала уверенность: отсюда можно отключить защитное поле!
Сияние, похожее на зеленое стекло, заточило внутри себя с десяток хонди. Рабочие у терминалов управления не в счет. Главное сейчас – это разумные особи. Они замерли, скованные стасисом, не завершив начатых движений. Глубже и дальше смутно просматривалась группа хондийский бойцов.
Егор прикоснулся ладонями к выросту, думая об отключении защиты.
Ощущения тепла и уюта сменились могильным холодом.
Все равно – отключить!
Раздался треск. Плоть коридора исказилась в конвульсии.
Проклятье! Внутренняя обшивка крейсера – живая! – мысль тут же истончилась, погасла под напором новых событий: зеленоватое сияние вдруг начало меркнуть, ближайший хонди шевельнулся, едва не упал, с трудом устояв на ногах, заметил Егора и тут же ринулся к нему.
Оружие!
Сколько раз он совершал простое, отработанное до полного автоматизма движение, но сейчас не смог: облако запаха оглушило его, руки мгновенно ослабели, а хонди уже был рядом, сбитый с толку, дезориентированный, удивленный.
Лицом к лицу.
Жвала насекомого шевельнулись. Егор машинально поднял руки, развернул их ладонями к хонди, отчаянным усилием попытался синтезировать повелевающий запах, но не вышло – он сам внезапно попал под контроль, ноги медленно подкашивались, тело отказывалось повиноваться.
Бестужев медленно опустился на колени. Тонкие усики выхлестнулись в его сторону, коснулись желез.
Отвратительное, сладкое, упоительное чувство.
Хонди осязал его.
Егор тонул в блаженном, извращенном наслаждении.
Ты наш?
Ты чужой?
Кто ты?
Он не нашел сил сопротивляться. Его окружили хонди. Они тянулись к нему в немом изумлении.
Кто ты?!
Группа бойцов не двигалась. Они не получили приказа и проявляли полное равнодушие к развитию событий.
Сознание уже не раздваивалось.
Я вернулся. Я свой. Снаружи вода и холод. Пустите меня в тепло!
Хонди не расступились, наоборот они подходили все ближе, каждый из них хотел осязать причудливое создание, понять, что оно такое?!
Тот, первый, держал его в плену запаха. Он понимал: происходит нечто необычное. Как и говорил Родион, сознание очнувшихся хонди оперировало гибельными ощущениями боя, отгремевшего столетия назад. Возможно, они думали, что корабль с поврежденными маршевыми двигателями только что совершил аварийную посадку?
– Егор, мы сканируем энергосеть! Не можем найти, где тут распределитель питания?!
Голос Щедрина на миг разорвал жуткое наваждение.
Бестужев поймал проблеск человеческого мышления. Искра, осветившая рассудок, заставила его вздрогнуть, губы шевельнулись, звуки универсального языка разбили напряженную тишину:
– Распределитель питания. Где он?!
– Что ты такое?! – в ответ проскрежетал хонди.
– Неважно! Поля стасиса перегружены. Возможен взрыв!
Хонди прямолинейны. В их семантике нет места лжи. Способы коммуникации разумных насекомых не подразумевают таких понятий, как «обман».
– Ты пришел от имени армахонтов? Они готовы сдаться?
– Если ты перераспределишь энергию.
– Зачем? – теперь хонди недоумевал.
– Взрыв уничтожит все вокруг. Армахонты хотят избежать этого, – Егор отчаянно импровизировал. – Я их посланник!
– Ты что-то другое!
Группа боевых особей пришла в движение.
Усики скользили по ладоням Егора. Он внезапно потерял способность мыслить самостоятельно, независимо. Запахи окончательно помутили рассудок. Наслаждение и боль. Ему предлагали умереть. Тихо и добровольно.
Усики скользили по ладоням Егора. Он внезапно потерял способность мыслить самостоятельно, независимо. Запахи окончательно помутили рассудок. Наслаждение и боль. Ему предлагали умереть. Тихо и добровольно.
Он не выстоял. Все напрасно. Нас – множество. Ты один.
– Проклятье, Егор, тут везде тупики! Отсеки запечатаны стасисом! Ответь! Ты меня слышишь?
– Кто они?! – вопросительно проскрежетал хонди.
Язык онемел и распух.
Запахи не несут информации. Они никогда не поймут, кто я и зачем я тут! Повелевать… Повелевать! Повелевать!!!
Расширитель сознания уловил и распознал односложную мысль, метаболический корректор воздействовал на имплантированный нерв, и ладони Егора внезапно исторгли летучие химические соединения.
Хонди инстинктивно отшатнулся, словно вдруг увидел нечто немыслимое, невозможное!
Егор действовал на грани потери рассудка, удерживая в памяти лишь миг первого пробуждения после операции и сбивчивые пояснения Метелина, натолкнувшие его на интуитивное решение:
Он маркирует несуществующий здесь образ! Присваивает ему определенные запахи, модификаторы поведения, добиваясь достоверности!
Самка.
Егор выделял летучие химические соединения, маркируя ими самого себя!
Я самка! Я несу жизнь! Ты обязан подчиниться!
Он отчаянно рисковал, не имея ни малейшего понятия об истинной иерархии хонди, но других вариантов не было!
Егор боролся, используя две грани своего сознания одновременно. Фоном служил запах, подчиняющий, безусловный, – хонди попали под его несомненное влияние и уже не осознавали, что информация им передается вербально!
– Где распределитель энергии?! – хриплые, надорванные звуки универсального языка заставили разумных хонди указать на вырост одного из многочисленных пультов управления.
– Энергию на антигравитационный двигатель! Поднять крейсер в воздух! – уже увереннее приказал Бестужев.
Сознание меркло.
Сил не хватало. Метаболический корректор стремительно истощал организм, поставляя имплантированным железам необходимые вещества. Повелевать!
Хонди безропотно подчинились. Они восприняли команду на универсальном языке!
– Егор, поля стасиса отключаются! Вторая БПМ на борту! Господи! – ударили автоматные очереди. – Их здесь сотни!
Корпус крейсера вдруг завибрировал.
В коридоре показались фигуры в бронескафандрах.
– Егор!
– Назад! – прохрипел Бестужев. – Сдерживайте их. Не дайте другим хонди проникнуть в этот отсек!
Крейсер оторвался от посадочной платформы, начал медленно подниматься в воздух.
– Юрген погиб! Третья БПМ уничтожена! Мы потеряли все сегменты…
– Родион, прочь! – заорал Егор, страшась потерять концентрацию воли.
– Отойди, я пристрелю их!
– Не смей! – силы таяли, но корабль уже парил над бушующими водами.
Больше не могу. Все кончено…
Запах, источаемый железами, терял насыщенность.
Голова разламывалась от боли. Если хонди сейчас очнутся от наваждения, прекратят манипуляции с бортовыми системами, мы погибнем!
Автоматные очереди били уже совсем близко. Бой шел в соседних коридорах и отсеках.
– Прекратить отключение полей стасиса!
Разорванное сознание то угасало, то возвращалось.
Он терял ощущение времени.
Темнота. Вспышки выстрелов. Крики.
Повелевать… – летучие химические соединения по-прежнему сочились из ладоней, окутывали Егора.
– Кто-нибудь, кто слышит… Живо ко мне… – выдохнул он в коммуникатор.
Темная фигура метнулась к Бестужеву.
Щедрин…
– Опиши, что происходит… – Егор не мог самостоятельно подключиться к датчикам, оценить обстановку.
– Корабль парит над стыковочной платформой! Мы едва сдерживаем хонди! Половина наших погибла! Сделай что-нибудь!
– Туда! – Егор указал на посты управления, подле которых разумные хонди ожидали его команд. – Карту! Голографическую карту! – потребовал он.
Железы на ладонях продолжали испускать повелевающий запах.
Тот хонди, что едва не убил его, покорно ждал распоряжений, видя в Егоре доминантное существо.
– Смотри! – Егор едва выдавливал слова. – Смотри! – он указал на маркер. – Лететь сюда! Совершить посадку!
Несколько секунд ничего не происходило, затем вдруг плавное ускорение едва не сбило Щедрина и Бестужева с ног.
Хондийский крейсер начал медленно разворачиваться, ложась на указанный курс.
Егор схватился за выступ стены. Он поседел. Глаза сочились безумием.
– Этот отсек… Загерметизировать… В остальные пустить отравляющий газ!
Он помнил, как сладострастно впитывал чужие запахи, изнывал от удовольствия, стоя на коленях.
«Я вас ненавижу…
Всех…»
Его вырвало.
Крейсер, сопротивляясь порывам ураганного ветра, скользил в пелене дождя, двигаясь в сторону гор, туда, где пятьсот человек ожидали их возвращения в полузатопленном колониальном убежище.
Глава 5
Хондийский нерв – это навсегда.
Я почти не помню дней, наступивших после захвата крейсера.
Ни проблеска надежды, ни сил. Каждая минута – борьба. Повсюду – запахи, искажающие сознание.
Нерв развивается. Он становится сильнее. Пишу урывками, в редкие минуты покоя, когда ощущаю себя человеком.
С дрожью думаю о будущем. Вернее, считаю, что его нет…
Егор Бестужев. Неопубликованное…Борт хондийского крейсера. Месяц спустя…
Вслед за посадкой наступил Ад.
День за днем спешно сформированные боевые группы зачищали отсеки. Одно за другим отключали поля стасиса и тут же вступали в бой с мгновенно очнувшимися существами.
Егор принимал участие в каждой вылазке, но больше не пытался маркировать сам себя, подчинять разумных хонди – он инстинктивно их убивал.
Рассудок Бестужева не выдерживал постоянной, калейдоскопической, стремительной смены ощущений. Он испытывал жгучую ненависть к тварям, боялся их и одновременно переживал боль, сострадание при каждом убийстве.
Ситуация лишь усугублялась. Каждый новый успех отнимал частицу человеческой сущности, выжигал кусочек души Бестужева.
Он постепенно сходил с ума, терял рассудок.
* * *В очередном отсеке царил сумрак. После отключения поля стасиса отбушевала короткая, беспощадная схватка. Люди, изможденные, остервеневшие от крови, уволокли трупы чужих к молекулярному синтезатору.
Егор бессильно присел у стены.
Успехи мизерны. Жертвы несоизмеримы.
Что делать? Захватить корабль оказалось проще, чем контролировать его!.. Слишком мало мы знаем о чуждых, бионических системах.
Он видел, как люди постепенно звереют от крови. Метелин, будь он проклят, провалил имплантации. Генетический материал, взятый от боевых и рабочих особей, не прижился. Ни один из добровольцев так и не пришел в себя после операций. Пятеро человек утратили способность самостоятельно дышать, они до сих пор находятся в коме, на искусственной вентиляции легких, безо всякой надежды на благополучный исход…
…Родион Бутов осмотрел отсек, выволок из укрытия случайно выжившего хонди, вскинул автомат.
– Подожди! – Егор встрепенулся.
«Дальше так нельзя, – со страхом и тоской подумал он. – Нам нужна передышка. Иначе не выдержим».
– Чего церемониться? – зло спросил Родион.
Все постепенно сходили с ума.
– Сказал, подожди! – Егор собрал остаток сил, встал, подошел ближе, не отрывая взгляда от разумного хонди. – Держи его под прицелом! Если я не справлюсь – убей!
– Что ты задумал?
– Хочу допросить.
– На тему? – Бутов отступил на шаг, вскинул оружие.
– Пора прекращать вакханалию, – блекло ответил Егор. – Жизненного пространства и энергии уже достаточно.
– Но биомасса… – напомнил Родион, – мы так и не нашли ее источник! Не знаем, как нужно управлять подсистемами…
– Заткнись уже! Не отвлекай! – Егор вплотную приблизился к пленнику. Тот даже не попытался напасть.
Бестужев закрыл глаза. Модифицированный кибернетический модуль, недавно разработанный группой Шульгина, в сочетании с расширителем сознания и имплантированным нервом позволял воспринимать простейшие мысленные образы, считывать и распознавать микроскопические сигнатуры, сопровождающие процессы высшей нервной деятельности у разумных хонди.
Егор еще ни разу не применял новый аппаратный комплекс на практике, но сегодня решил: рискну.
Он сконцентрировался. Привычным, болезненным усилием подавил обратную связь, приглушил влияние нерва, затем отдал ему осмысленный, четкий приказ, сформировал вокруг себя облако запаха, маркирующего его как друга, и обратился к хонди на универсальном языке общения: