– Ты? Мне? Ты, тварь Гнили?!
– О, какие слова. Не от тебя ли, досточтимый, слышала я апологию великого изменения, только и приходящего к избранным посредством той самой Гнили?
Она смеялась. Она издевалась.
Глава V
Дигвил Деррано не знал, куда себя деть. Маги Навсиная, очевидно, были заняты чем-то необычайно важным. Всё случившееся после того, как зелёный корабль вошёл в узкое горло шлюза, сейчас представлялось дурным и злобным сном. Он, Дигвил, сидел с плотно закрытыми глазами, как велели чародеи, и вспоминал свою бывшую невестку. Алиедора в выходном платье, бархат и золотое шитьё, ажурные рукава тонкого кружева, ожерелье, диадема на непослушных волосах и горящие глаза. Тогда они ещё у неё горели, тогда её ещё радовали наряды и драгоценности, тогда она ещё оставалась Алиедорой…
…И всё-таки они не смогли до конца сделать тебя Гончей, чудовищной нелюдью, думал Дигвил. Я гнался за тобой, доньята, я воевал против твоего отца, жёг и разорял твои родные края… или отдавал приказы жечь и разорять, что, пожалуй, ещё хуже. И никогда не думал, что ты сумеешь отомстить, вот так, истинно по-меодорски, чтобы рушился и горел весь мир вокруг.
Молодой рыцарь всё ещё оставался в неприметном каменном домике высоко над каналом и шлюзами, теперь почти опустевшем. Прислужники осторожно упаковали магические аппаратусы, погрузили их на влекомые големами паланкины. На Дигвила, казалось, никто не обращал внимания – так, кинут мельком беглый взгляд суетящиеся вокруг младшие маги, да и только.
«А может, мне встать и уйти?» – вдруг подумал Дигвил. Вот так просто взять и уйти. В суматохе не сразу и заметят. Конечно, нет ни оружия, ни денег – одни лишь кольца, уцелевшие во всех передрягах. Кроме фамильного перстня, выручившего его при первом свидании с навсинайскими магами, остальными можно и пожертвовать.
Спокойнее, благородный дон, спокойнее, приказал он сам себе, потому что сердце заколотилось бешено, совсем не как у бывалого рыцаря, прошедшего не одно сражение. Сейчас ты встанешь и направишься к двери – с ленивым, скучающим видом. Не бегом. Медленно. Неторопливо. Тебе тут явно нечего делать, но и никуда особенно далеко ты не собираешься. А там… ищи ветра в поле.
– Благородный дон Деррано! Господин Дигвил! Досточтимый! – вдруг вырос перед ним невысокий маг, ещё совсем молодой, но уже совершенно лысый – несомненно, от непомерных умственных усилий, затраченных на постижение чародейских наук.
– Что вам угодно, сударь? – Школа старого сенора Деррано не пропала даром, на лице Дигвила не отражалось ничего, кроме лишь приличествующей благородному дону скуки.
– Вас просят проследовать к паланкину. – Маг поколебался, но всё-таки поклонился, как положено. – Господа коллегианты срочно отбывают, и не будет ли вам угодно, благородный дон, отправиться с ними?
– Отправиться куда? – сквозь зубы осведомился Дигвил.
– Об этом ваш покорный слуга поистине не осведомлён. – Юноша вновь поклонился, но рука его лежала на коротком жезле – посох ему ещё не полагался.
Благородный дон Деррано оттопырил губу, являя нерадивому слуге своё неудовольствие.
– Мы торопились сюда со всем поспешанием, забывая о сне, еде и прочих необходимых человеку вещах. Я голоден, а одежда вся в пыли, что недостойно благородного дона. Я также желал бы совершить омовение. Я вовсе не настаиваю на путешествии в обществе столь высокопоставленных чародеев. Если они торопятся, то им совершенно необязательно дожидаться меня.
– Прошу прощения, благородный дон, но данные мне приказания вполне чётки и недвусмысленны. – Пальцы молодого чародея тискали жезл. – Вам предписано отправиться немедленно.
За спиной мага чёрной громадой поднялась туша боевого голема. Раструб аркебузы уставился прямо в грудь Дигвилу.
– Хорошо, – ледяным голосом бросил молодой рыцарь. – Показывай дорогу.
Губы волшебника дрогнули, он хорошо понял оскорбление – Дигвил обращался к нему, словно к комнатному слуге. Однако деваться некуда – дорогу пришлось показывать.
Паланкин был тем же, как и спутники. Выглядели маги неважно – пошли прахом былые старания куаферов и банщиков, седые бороды у всех изрядно опалило, запах гари пробивался сквозь изысканные ароматы парфюмов. Под глазами у всей троицы залегли чёрные круги, словно почтенные господа коллегианты самое меньшее седмицу предавались неумеренным возлияниям в обществе весёлых девиц.
Дигвил сдержанно поклонился. Маги ответили, старший – с немалым трудом, шею у него скрывала плотная повязка.
– Могу ли я поздравить вас с успехом, досточтимые мэтры? – вежливо осведомился Дигвил, устраиваясь на привычной крышке рундука внутри паланкина.
– Э… гм… кхе-кхе… да, – наконец ответствовал старший, маг с фиолетовыми камнями в навершии посоха. – Всё удалось… крх-кхммм… самым наилучшим образом.
– Возблагодарим Ом-Прокреатора, – ханжеским голосом заявил Дигвил, широким жестом сотворяя охранительное знамение.
– Возблагодарим, – недоверчиво и после некоторой паузы отозвались маги. Особо вера в Навсинае никого не занимала, там имелся свой епископат, но с господами Высоким Арканом не больно-то поупираешься – маги ревниво следили за соперниками в рясах и никому развернуться не давали.
– Могу ли я осведомиться…
– Не можете, Деррано, кха, кха, тьфу, пропасть, не можете! – не выдержал старший из магов. – Делайте что вам говорят. Высокому Аркану вы ещё нужны. Как только перестанете быть нужным – отправитесь на все четыре стороны.
– И радуйтесь, что путешествуете с удобствами, а не как через Некрополис – в караване пленных, – не удержался второй чародей.
Дигвил не без изящества склонил голову, как бы показывая, что дальнейший спор он считает ниже своего достоинства.
…Молодой рыцарь ожидал, что они вернутся в столицу Державы, однако вместо этого они остановились, стоило им пересечь границу Навсиная и миновать памятные ворота. Дигвила чуть ли не взашей вытолкали из паланкина, его спутники, смешно путаясь в неудобных долгополых мантиях, кинулись к неприметному строению шагах в ста от тракта, который Дигвил по первости принял за казарму таможенной стражи.
Однако там оказалась отнюдь не таможня.
– Не мешкайте, благородный дон, шагайте, шагайте, – поторапливали его и раздражённо шипели вслед. Дигвил как мог быстро спускался по крутой винтовой лестнице, уходившей вниз оборот за оборотом и скудно освещённой редкими факелами. На магических светильниках тут явно экономили.
Потом были узкие и низкие коридоры, скрипучие двери и чадное пламя светилен. Дигвила мало что не пихали в спину, понуждая спускаться всё ниже и ниже.
Наконец это кончилось. Какой-то чародей – правда, полноправный, не жалкий подмастерьишко с жезлом вместо посоха – велел Дигвилу ждать. Рыцарь очутился в узкой каморке, где всего-то и помещалось, что два сундука с давно стёршимися рисунками, стоящие у стены.
– Ждите здесь, – грубо бросил маг и нырнул в низкую дверь.
Дигвил молча сел, не глядя на чародея.
За такой тон любой серф поплатился бы головой, а негоцианта отправили бы под плети.
…Не торопись, не спеши, молодой дон Деррано, никуда они не денутся…
Рыцарь умел ждать. Он молча сидел, смотря на подрагивающее пламя коптящей светильни. Рано или поздно всё это кончится. Выиграет тот, кто сохранит больше сил к концу сражения. Азбука военного дела.
…А потом в каморку вдруг ввалились двое. Один был самым обыкновенным магом Навсиная, даже не магом, а так, очередным подмастерьем. Другой же – тут Дигвилу потребовалась вся выдержка, чтобы с каменным лицом взглянуть на новоприбывшего, что, жутко осклабившись, откинул капюшон, явив молодому рыцарю третий глаз, устроившийся как раз посреди лба. Воспалённый и красный, окружённый складками шелушащейся кожи, глаз этот казался каким-то монстром, чудовищем, впившимся в человеческий лоб.
Трёхглазый заметил взгляд Дигвила и зашипел, растягивая лягушачий рот, как показалось рыцарю – не без самодовольства:
– Что, страшно, благородный дон? Бойся, бойся. То ли ещё будет…
Дигвил спокойно, не меняя выражения лица, поднялся. Правая рука сжалась в кулак.
– Благородный дон! – всполошился молодой маг. – Прошу вас… благородный дон…
На счастье, скрипнула дверь, в неё просунулся ещё один подмастерье.
– О, ты тут, наконец-то. Мэтр уже выказали неудовольствие. Чего медлили-то?
– Что ты, что ты, Гумбольт! – всполошился подмастерье, пришедший вместе с трёхглазым. – Спешили как могли… прямо с дороги… големов-то сам знаешь, каких дадут, коли не аллюр три креста… еле шевелятся… масло из всех суставов капает…
– Не оправдывайся. – Гумбольт важно сдвинул брови. – Прибыли, и ладно. Досточтимый Метхли, прошу за мной.
– С превеликим удовольствием! – прохрипел трёхглазый, боком протискиваясь в узкую дверь.
– С превеликим удовольствием! – прохрипел трёхглазый, боком протискиваясь в узкую дверь.
Ну и чудище, подумал Дигвил, не трудясь скрыть гримасу омерзения. И откуда его только выкопали?.. Зачем притащили сюда и зачем здесь сижу я?
…На последний вопрос ответ он получил раньше, чем полагал. Узкая дверь вновь распахнулась, и всё тот же Гумбольт сделал ему недвусмысленный жест: мол, заходи.
Ещё одно оскорбление, ещё одна засечка. Счёт Дигвила к магам Навсиная возрастал не по дням и даже не по часам.
* * *– Что, Метхли, – Алиедора твёрдо смотрела в дёргающийся третий глаз мага. – Никак нашёл новых хозяев? Думаешь, они помогут тебе отомстить? Наивный. Маги Навсиная помогают только сами себе.
Углы жуткого рта поползли к вискам.
– Нет, – прошипела жабья пасть. – Тебе я отомщу сам. Вот прямо сейчас.
– Спокойнее, дорогой мой, – вмешался Шевверат. – Помните, для чего вы здесь. Нам требуются ответы на вопросы, а не хладный труп. Ну, или в вашем случае, не хладный. Но труп.
– У тебя был шанс, Гончая, – холодно бросил навсинайский маг. – Но ты предпочла молчать. Что ж, это твой выбор. Тебя нам придётся вскрывать – и мой коллега Метхли может оказаться тут поистине незаменимым.
В животе Алиедоры сжался ледяной комок. Кажется, они решили потягаться с кором Дарбе.
– Действуйте, коллега, – кивнул Шевверат.
Метхли осклабился, полез за пазуху, извлёк оттуда нечто вроде маленького ножичка, остриё ярко светилось, – приглядевшись, Алиедора увидела там крошечный Камень Магии.
– Начнём, пожалуй, – не то прошипел, не то просвистел трёхглазый чародей.
И потянулся ножом с давно стёршимися рисунками к груди Алиедоры.
– Прошу прощения. – Шевверат был сама любезность. – Желательно было бы присутствие ещё одного свидетеля. Так сказать, одна рука хорошо, а три – лучше.
Трёхглазый Метхли осклабился, как бы в знак того, что оценил шутку.
– Гумбольт, – и шустрый помощник мигом исчез за дверью.
А потом она распахнулась вновь, и Алиедора, вскинув глаза, встретила растерянный взгляд своего несостоявшегося деверя.
– У меня сегодня прямо-таки день неожиданных свиданий, – усмехнулась она побелевшими губами. – Тоже хочешь поглазеть, как меня будут резать?
– Ты же смотрела, как зомбируют моих воинов, – тихо, совсем не по-рыцарски ответил Дигвил.
– Что ж, значит, мы квиты. – Алиедора гордо задрала подбородок, но, чтобы голос не дрожал, потребовались все силы. – Хочешь смотреть? Смотри, зрелище будет захватывающее. Вот он, – кивком она указала на Метхли, – настоящий мастер своего дела. Могу засвидетельствовать и дать самые лучшие рекомендации.
Дигвил побелел.
– Смотри, смотри… – Остриё с Камнем Магии коснулось кожи, и не закричать она смогла лишь благодаря выучке Гончей. – Смотри как следует, смотри в оба… деверёк.
– Работаем, Гумбольт, – спокойно проговорил Шевверат. – Господин Метхли знает своё дело и его сделает, ну а нам надо сделать наше. Она может молчать, но боль открывает такие двери… о которых испытуемая даже не подозревает.
Алиедора заставила себя не чувствовать тёплых щекотливых струек, стекавших по коже, словно стеной щитов отгородившись от боли. Всему этому её учил – и старательно! – Мастер Латариус. Сколько-то она продержится… должна… обязана…
Однако потом она всё равно сломается. Эликсиры, убирающие на время боль, разумеется, входили в арсенал любой Гончей, но она и впрямь уже слишком давно ничего не принимала. А то, что в скляницах… это, вообще-то, служит совсем иному.
Метхли, отвратительно шипя, вёл остриём вниз от левой Алиедориной ключицы прямо к нанесённым ещё кором Дарбе и его присными рунам, резанным прямо по живой плоти. Камень Магии ярко светил даже сквозь заливавшую его кровь.
А потом зачарованное остриё коснулось извива руны, и Алиедора закричала, запрокидывая голову и биясь затылком о столб. Боль ворвалась со всех сторон, словно вражеское войско в захваченный город. Она кричала – но так же кричал, вернее, выл Метхли, тряся рукой с зажатым в окровавленных пальцах обломком магического клинка. Камень Магии распался пылью, и железо плавилось, срываясь на каменный пол тяжёлыми пламенеющими каплями.
Шевверат и Гумбольт застыли, вытаращив глаза. Некий сложный аппарат, весь из острых поблёскивающих частей и многочисленных Камней Магии, понатыканных во все места, линз и тому подобного, окутался невесть откуда взявшейся красноватой пылью, по сверкающим хрустальным дискам побежали трещины.
Гумбольт тонко заверещал, выдернул кинжал из складок одеяния, слепо замахнулся на Алиедору, – Дигвил Деррано играючи перехватил руку, резко завернул, и клинок со звоном упал на плиты пола.
А руны под одеждой Алиедоры продолжали вспыхивать резким и режущим светом, смотреть на который не смог бы никто, словно на Солнце в зените. Метхли выл, повалившись на спину и тряся правой кистью – она вся побагровела, как от сильного ожога.
Шевверат разобрался первым – и шустро выскочил за дверь. Алиедора слышала его быстро удаляющийся топот. Цепи, которыми была прикована Гончая, раскалились чуть не докрасна, но лопаться отнюдь не спешили.
Гумбольт извивался, пытаясь избавиться от железной хватки Дигвила. Всё-таки бывают моменты, когда рыцарь – это много, много больше, чем маг.
А руны всё сияли, всё ярче и ярче, из оставленного ножом Метхли разреза сочилась, не останавливаясь, кровь. Алиедора кричала, срывая горло, но мука не прекращалась, и помочь уже никто не мог.
Дигвил отшвырнул Гумбольта, протянул было руку к бившейся у столба Гончей… и отшатнулся. Свет пылающих рун резал, словно лезвие бритвы. По ладоням и пальцам рыцаря заструилась кровь.
Мэтр Шевверат несомненно знал, что делал, когда бросился наутёк.
Гумбольт окарачь уползал прочь. Метхли катался по полу и выл.
Сейчас руны полыхнут… и всё кончится, вдруг осознала Алиедора. Это пробилось даже сквозь боль.
Дигвил, однако, не отступил. Подхватил железные палаческие клещи из жаровни, поддел ими раскалённую цепь. Краснота мигом рванулась по рукояткам, рыцарь зашипел от боли, но клещей не выпустил. Напрягся, застонал от натуги, но сумел-таки снять цепное звено со вбитого в столб крюка.
Алиедора тяжело грянулась на пол. Руны всё ещё пылали, и Дигвил отшатнулся; Гончая его очень хорошо понимала.
Последний подарок кора Дарбе действовал и явно не собирался останавливаться. Капля крови Белого Дракона не может, не должна подвергнуться пыткам. Это неслыханное унижение Его могущества. Поэтому и она, и палачи должны умереть. Крайне желательно, чтобы в страшных мучениях.
Над Алиедорой собиралось ярко пылающее облако; внимательный взгляд, быть может, сумел бы разглядеть в нём причудливо перевитые руны, такие же, что покрывали и её тело. Руны медленно вращались, сплетались и вновь расплетались, беспощадный свет резал камень, дерево и плоть, Дигвил сгрёб Алиедору в охапку, опрометью выбежал из пыточной, не подумав, однако, запереть дверь. Воющим комком боли следом выкатился и трёхглазый маг Метхли.
Алиедора вывернулась из объятий бывшего деверя. Не хватало ещё, чтобы её «спасали»! Она дёрнулась, и кандалы, едва не погубившие её там, в камере, лопнули, распавшись чёрным пеплом.
Метхли метнулся чёрной крысой куда-то в боковой проход, а Алиедора – откуда только силы взялись! – потащила Дигвила вверх, потому что знала: там, внизу, свивается упругий клубок силы и остались считаные мгновения до того, как эта сила обретёт свободу.
Камни вздрогнули, в ужасе охнули стены, застонали скрытые в их толще перекрытия. По всей подземной крепости прошла смертельная судорога, по коридорам и переходам устремились реки гудящего, сметающего всё на своём пути пламени.
Попадавшихся по пути магов, растерянных, перепуганных, бестолково размахивающих посохами, Алиедора просто сшибала с ног. Не до них.
Она и Дигвил успели выброситься из дверей невзрачного домика за миг до того, как из всех его окон вырвался истребительный огонь. Что стало с чародеями, застигнутыми пламенем внутри, Гончая не думала. Как была, в рваной, окровавленной одежде, бросилась туда, где смирно стояли гайто пограничной стражи. Неуклюжие големы тупо глядели на беглецов, не имея приказа, как действовать в таком случае, – видать, со времён самого Харпаха никто не дерзал посягнуть тут на авторитет Державы Высокого Аркана.
Дигвил никак не мог угнаться за невесткой, бежал, запыхавшись. Да, потолстел деверь, потяжелел. Видать, не слишком бедствовал у магов Навсиная или где там его носило всё это время…
Счастье, что скакуны стояли под сёдлами.
– Да не волохайся ты там! – совсем не по-благородному выкрикнула Алиедора, когда Дигвил замешкался, возясь с привязью.
Гикнула, ударила пятками – и гайто сорвался с места. Хороший, сильный, досыта кормленный.
Их никто не преследовал.
Здесь, на самом юге Державы Навсинай, укрыться смог бы и глупый. Густые леса под стать тем, что служили домом народу сидхов, тянулись почти от самого побережья. Нет, здесь хватало городов и городков, узких быстрых рек и распаханных, несмотря на лихолетье, полей – но леса прямо-таки манили непроходимыми чащобами, где так легко затеряться. У магов Навсиная хватает забот и без нас. Поищут и перестанут.