— Я старался, — сдержанно заметил Анисимов.
— Я заметила это. Ты просто великолепен!
— Спасибо. С тобой невозможно по-другому. Ты — само совершенство.
Некоторое время они лежали молча. Слушали тишину. Есть вещи, которые красноречивее всяких слов.
— А это что у тебя на стенах? Ты собираешь маски?
— Да. Собираю уже десять лет. Именно их я и хотел показать тебе.
— Они все такие разные. Сначала мне показалось, что они строят мне рожицы.
— Мне иногда тоже так кажется. Они это умеют. — Анисимов поднялся и подошел к стене. — Вот эту, — показал он на узкую маску из кедра, — мне подарили на Алтае. Говорят, что ей двести лет и она принадлежала какому-то очень могущественному шаману… А эту маску я приобрел в Африке у бушменов, — он взял в руки небольшую круглую личину. — Ее при мне вырезал старик и сказал, что она наделена какой-то мистической силой. — Улыбнувшись, он добавил: — Пускай изгоняет из моей комнаты духов. — Анисимов сделал шаг, чувствуя обжигающий женский взгляд. Не выдержав, обернулся. По выражению лица Ангелины никак не скажешь, что каких-то несколько минут назад они были близки. Смутившись, девушка натянула одеяло до подбородка. Излишняя предосторожность — он сумел рассмотреть всю ее. — А вот это моя любимая маска, — сказал Анисимов, дотронувшись до полированной нефритовой поверхности маски с перламутровыми глазами. Невозможно даже представить, какое огромное количество рук касались выпуклого лба — в этом месте и цвет выглядел значительно темнее, чем по краям.
То, что Анисимов увидел в следующую секунду, заставило его немедленно убрать с лица улыбку. Глаза у маски, всегда такие безжизненные, вдруг наполнились каким-то осмысленным светом, блеснув в самом центре перламутровой поверхности красноватым огоньком. На высоких скулах отчетливо обозначилась глубокая тень. Губы каким-то странным образом разомкнулись, и суровое выражение сменилось на угрожающее. С подобными вещами Анисимов сталкивался впервые. Возглас удивления застрял у него в горле и не желал вырываться наружу.
За спиной вжикнула занавеска. Комната наполнилась светом уличных фонарей. Алые огоньки, плясавшие в глубине перламутровых глаз, померкли. Привиделось, что ли?
— Ты что тут стоишь? — недоуменно спросила Ангелина.
Обернувшись, Игорь увидел, что Ангелина стоит рядом, на ней его рубашка, которая едва прикрывала ее длинные ноги.
— Так… Привиделось, — неопределенно протянул он. — Мерещится всякая чертовщина, — подняв со стула брюки, Анисимов оделся.
— Давай включим свет.
Щелкнул выключатель, заливая светом комнату. Ангелина присела на край кровати, похоже, она никуда не торопилась. Холостяцкая квартира Игоря ей явно приглянулась, и она всерьез решила обживать ее. Взгляд у девушки был острый, подмечающий все.
Она переводила глаза с одного предмета на другой:
— Такие занавески нынче не в моде. Придется приобрести другие. Обои темноватые, нужно купить поярче, чтобы добавить настроения, а скатерть на столе и вовсе какое-то убожество.
Анисимову не раз приходилось сталкиваться с подобной женской экспансией — сначала она привечает тебя пирогами, потом однажды приносит в прихожую свои тапочки, за ними последует гардероб из множества платьев и блузок, а потом вдруг оглянешься, и оказывается, что от прежней холостяцкой норы осталась только пара журналов легкомысленного содержания. А каждый твой шаг отныне контролируется женским взглядом, и место для курения теперь не мягкий диван, а жесткая табуретка на продуваемом балконе.
Вот и Ангелина — осмотрится и в следующий раз принесет смену нижнего белья и ненавязчиво предложит пожить вместе.
Разумеется, он не против женской ласки, но желательно, чтобы она присутствовала в разумных пределах, так сказать, дозированно. Ведь известно, что лекарства хороши только в малых дозах, в противном случае они могут и навредить.
От холостяцких привычек избавиться трудно, к тому же хорошо просыпаться в одиночестве и знать, что принадлежишь себе и только себе.
Следует жить легко, безо всякого напряжения. Понравилась женщина — приведи ее домой. Можешь даже пожить с ней некоторое время, но, как только она начинает осваиваться в твоей квартире, пускать корни и пытаться воздействовать на твои привычки, надо немедленно прощаться с ней. А там будет видно.
Ангелина хитровато прищурилась.
— Я знаю, о чем ты подумал. Не переживай, все останется так, как есть. Ты мне понравился, и я проявила вполне простительную слабость. Не удержалась. И знаешь, нисколько не жалею об этом, ты был хорош! — В голосе Ангелины прозвучали восторженные нотки. — Я всегда стараюсь поступать так, как мне хочется, а совсем не так, как требуют мужчины. Не напрягайся… Нам было хорошо, и этого вполне достаточно. Вижу, что глаза у тебя повеселели. Ты меня сделал на какое-то время счастливой. Хочешь, я тебя отблагодарю?
— Мне как-то неловко принимать от женщины деньги, — попытался было отшутиться Игорь.
— Речь идет вовсе не о деньгах. Это плата иного рода. Я введу тебя в гипнотический транс, и если дух Охотника в тебе все-таки присутствует, то он поможет отыскать твоих врагов.
— Ты хочешь сказать, что я их могу узнать? — удивленно спросил Анисимов.
На какие только вещи не пойдет женщина, чтобы остаться в обществе любимого мужчины.
— Разумеется, — вдохновенно уверила его Ангелина. — Ведь твои враги несут на себе все родовые признаки, все, так сказать, особые приметы.
— Ты хочешь сказать, если у одного из них были оттопыренные уши, то его потомок и сейчас может иметь точно такую же внешность?
— Именно это я и хочу сказать. Так ты готов? — в ожидании подняла глаза Ангелина.
Ее почти обнаженные ноги с тонкими, изящными щиколотками никак не вязались с серьезностью момента. Наверняка во время сеанса гипноза они станут сильным отвлекающим фактором.
— Не беспокойся, — улыбнулась Ангелина. — Это тебя не будет отвлекать. Я оденусь.
Игорь в который раз удивился ее способности угадывать мысли.
— Хм… Ты меня насквозь видишь.
Скинув рубашку, Ангелина расправила волосы, высоко подняв руки. Груди тревожно колыхнулись, вызвав прилив желания.
— Ты что, так и будешь на меня смотреть? Давай, одевайся. — Она лукаво улыбнулась.
— Просто ты сейчас какая-то другая. Знаешь, у меня не было таких женщин, как ты.
— Все мы разные. В этом и заключается прелесть. — Щелкнула застежка, спрятав груди в белом лифчике. — Знаешь, что я тебе предлагаю: чтобы ты поверил мне окончательно, я буду записывать наш сеанс. У тебя есть видеокамера?
— Найдется, — охотно кивнул Анисимов.
Съемки видеокамерой были одним из главных его развлечений. Игорь записывал на нее, как он говорил, «домашнюю порнографию», а потом вместе с очередной пассией просматривал забавные сценки, стирая их после просмотра. Пару кассет ему все-таки удалось сохранить, причем наиболее удачных, где, кроме обыкновенного совокупления, была еще и сильная сценическая сторона с разнообразными позами и переодеваниями. Сохранившиеся кассеты Анисимов просматривал в близком кругу приятелей, но переписывать их никому не давал. Если бы он записал что-нибудь похожее с Ангелиной, то их совместное «творчество» стало бы настоящей жемчужиной его небольшой коллекции.
— Вот только не надо этих ехидных улыбок, — воспротивилась Ангелина. — Сейчас речь идет совершенно не об этом. — Она застегнула блузку.
— Ты опять прочитала мои мысли?
— Тут и читать не нужно, потому что у всех мужиков одно и то же на уме. Знаешь, я совершенно не фотогенична и очень плохо выгляжу на экране, под каким бы ракурсом ты меня ни снимал.
Улыбка Анисимова стала еще шире. Невольно припомнился самый выигрышный ракурс — расставленные ноги, изогнутая спина.
— Ты меня не поняла, я думаю совершенно о другом. Ты могла бы быть хорошей ведущей.
Достав видеокамеру, он установил ее на столе напротив кресла.
— А я буду помнить о том, что произошло со мной во время гипноза?
— Не думаю. Разве что какие-то незначительные фрагменты. Но важно то настроение, которое ты испытываешь после пробуждения.
Анисимов наладил камеру.
— Может, начнем?
— Хорошо. — Ангелина подошла ближе. Игорь готов был поклясться, что в этот момент глаза девушки поменяли цвет: из светло-серых они стали глубинно-зелеными. — Расслабьтесь… — перешла она на строгий врачебный тон. — Вы находитесь в салоне самолета, под вами проплывают кучевые облака. Вы любуетесь ими, смотрите, как они меняют свою форму. Через клочковатую пелену облаков прорывается солнце, которое ослепило вас. — В какую-то секунду Анисимову показалось, что он действительно ослеплен солнечным светом и, только присмотревшись, увидел, что это был всего лишь уличный фонарь, висевший напротив окна комнаты. «Но почему он такой яркий?» — промелькнуло где-то в подсознании недоумение. Но оно тотчас затерялось в других ощущениях. В самолете ему почему-то обычно очень хорошо спится. Остается только вытянуть ноги и откинуть спинку кресла. — Вы провалились в воздушную яму. — Игорь почувствовал, как мягкое кресло уверенно приняло его отяжелевшее тело. Расслабление было полным. Почему бы не выспаться в таком комфорте? Дорога в этом случае покажется значительно короче — и, уже не противясь навалившейся дреме, Анисимов прикрыл глаза.
Пробуждение было неожиданным и неприятным. Некоторое время он недоуменно смотрел прямо перед собой, разглядывая картину, висящую на противоположной стене. На ней был изображен сосновый лес. Странное дело, сейчас он отмечал мелкие детали, а ведь прежде они проходили мимо его внимания. Он перевел взгляд на Ангелину, выглядевшую слегка взволнованной.
Некоторое время Анисимов испытывал вялость, какая обычно наблюдается после пробуждения. Сознание из фазы торможения понемногу переходило в состояние бодрствования. Тело, казавшееся неподъемным какую-то минуту назад, уже окончательно проснулось, и он ощутил каждый мускул. Пошевелил руками, застоявшаяся кровь побежала по всему телу, заставляя сердце биться ритмично и сильно.
— Ты хочешь посмотреть, что в итоге получилось?
Анисимов чувствовал прилив легкости и бодрости.
— Разумеется.
Подсоединив провода к экрану телевизора, Ангелина нажала на кнопку воспроизведения. Экран вспыхнул. Ничего особенного не происходило — Игорь сидел в том же самом кресле, из которого поднялся минуту назад, и смотрел строго перед собой. Вот только выражение его лица было отрешенно-сонливым, еще какая-то минута — и он крепко уснет. Но неожиданно глаза его широко раскрылись, и Анисимов воскликнул:
— Ну почему ты так поступила?
— Что вы видите? — раздался спокойный голос Ангелины.
В уголках глаз Анисимова блеснули слезы:
— Моя жена лежит в ванне, у нее перерезаны вены.
— Это напоминает самоубийство?
— Какое самоубийство! Она никогда не помышляла ни о чем подобном! Сегодня мы собирались пойти с ней в театр. Перед этим она хотела принять ванну, сделать прическу.
Игорь невольно поежился. Странно было наблюдать за собой со стороны, он никогда не думал, что может выглядеть так необычно, на его лице было написано неподдельное горе.
— Ее убили! Они убили ее!
— Вы знаете, кто это сделал? — Голос Ангелины по-прежнему звучал спокойно и холодно.
— Боже мой, они ее связали!
Горе его было настолько подлинным, что невозможно было не посочувствовать. Трудно было поверить, что это всего лишь плод биоэнергетического воздействия, казалось, что где-то в ванной комнате действительно лежит труп молодой женщины. Губы Анисимова нервно вздрагивали. Глядя на экран, Анисимов подумал, что он даже не предполагал, что способен на столь богатую мимику. А ведь он всегда считал себя очень сдержанным человеком. И тут пришла догадка, что в кресле сидит всего лишь его оболочка, а под воздействием гипноза в него вселился совершенно другой человек, о котором он и не подозревал ранее. И, судя по тому, что он видел, этот человек обладал сильными эмоциями, импульсивным характером.
Подняв руки, он плавно опустил их.
— Что вы делаете? — спросил Ангелина.
— Ее нужно отнести в комнату. На постели ей будет лучше. Что же они сделали, сволочи!
— Вы знаете, кто это мог быть?
— Знаю! Они мне тоже угрожали. Но одно дело угрожать и совсем другое — лишать человека жизни!
— Почему они хотят убить вас?
— Я хотел опубликовать компрометирующую статью о трех наших банках. Ими был создан фонд помощи малоимущим, но в действительности все деньги крутились в офшорных зонах.
— Вы знаете, как выглядели убийцы? Кто приказал им совершить убийство?
— Разумеется! Это глава банка «Юпитер». Он очень страшный человек и способен уничтожить любого, кто встанет на его пути.
— Как он выглядит?
— Разве это важно?
— Важно. Назовите его особые приметы.
— Молодой, лет тридцати пяти, улыбчивый. Внешность обыкновенная, круглолицый, как колобок. Вот только над правой бровью у него небольшой шрам.
— Как выглядят другие?
— Их трое. Они и убивали. Двое из них его телохранители и шофер. У одного из телохранителей на правой кисти татуировка, изображающая встающее из-за горизонта солнце. А у другого на правой ладони отсутствует мизинец. Наверняка он получил какую-то травму. С ними бывает еще один, человек, которого я тоже опасаюсь, это жен…
Изображение неожиданно исчезло, и по монитору побежал искрящейся снежок.
— Что случилось? — недоуменно спросил Анисимов.
— Не хватило пленки записать остальное.
— Жаль.
— Так что ты на это скажешь?
— Все это производит жуткое впечатление. Я никогда не видел себя в таком состоянии. У меня такое впечатление, что это был кто-то другой, очень похожий на меня. Никогда не думал, что гипноз может обладать такой силой. А тут…
Ангелина выглядела заметно растерянной. От прежней самоуверенности не осталось и следа.
— Дело вот в чем, — нерешительно заговорила она. Слова давались ей с трудом. — Это был больше чем гипноз… Как бы сказать доступнее?.. Это скорее ясновидение, более высокая ступень биоинформационного процесса. Словно открылось окно и из информационного пространства каким-то образом ты сумел получить сведения о будущем.
— Ты меня не разыгрываешь? Уж слишком все это запредельно. Так можно дофантизироваться до чего угодно.
— Нет. Если ты поверил в гипноз, то что мешает тебе поверить в ясновидение?
— Тоже верно. Значит, это была не душа Охотника?
— Нет. Ты просто заглянул в будущее. А это означает, что женщина, которая будет находиться с тобой рядом, должна погибнуть.
— Однако! И что, ничего невозможно изменить?
Ангелина пожала плечами:
— Трудно сказать. Разве только очень постараться. Как-то поменять свою жизнь… Но я думаю, что у тебя это вряд ли получится. Знаешь, я пойду. — Ангелина вдруг поднялась и направилась к двери. — Сегодня столько произошло…
— Прежде чем уйти, ты можешь ответить мне на один вопрос?
Повернувшись, Ангелина ответила:
— Ну разумеется.
— Ты испугалась и поэтому сейчас уходишь?
Глаза у девушки округлились:
— Неожиданный вопрос. Я думала, что ты видел во мне вариант на одну ночь, а ты, оказывается, строишь долгосрочные перспективы. Не ожидала. Приятно. Но я ухожу по другой причине — просто мне нужно хорошенько выспаться. — Широко улыбнувшись, она добавила: — А с таким мужиком, как ты, сделать это будет проблематично.
— Я тебя провожу.
— Не беспокойся, я доберусь сама. Здесь ведь недалеко.
Глава 27 НАБЛЮДЕНИЕ
Оставшись один, Анисимов опустошенно опустился в кресло. Бесцельно глядя в окно, он задумался. Почему-то опять вспомнился Густав, Николай Сафронов. Смерть Сафронова его не отпускала. Она выглядела какой-то необоснованной, что ли. Насколько он его знал, Сафронов был человеком крайне осторожным и совершенно не был склонен к каким-то авантюрам. Настоящий выдержанный профессионал.
А то, что происходило в последние несколько часов, совсем не вязалось с тем Сафроновым, которого когда-то знал Анисимов. Произошло нечто такое, что заставило его перешагнуть грань разумного, подвергнув смертельной опасности как своего подопечного, так и себя самого.
Вот только в чем заключалась причина такого поведения?
Мягкий свет торшера падал на пол, отчего окружающие предметы принимали какой-то приглушенный оттенок, создавая атмосферу безмятежности и покоя.
В действительность Анисимова вернул резкий сигнал автомобиля, раздавшийся за окном.
Игорь вздрогнул и выпрямился. Кажется, он немного вздремнул. День оказался тяжелым.
Он посмотрел в окно. Неожиданно внимание Анисимова привлек непонятный блеск между шестым и седьмым этажами противоположного здания. Стараясь не выдать тревоги, он по-прежнему сидел неподвижно, положив руки на подлокотники кресла.
По собственному боевому опыту он знал, что такие блики могла давать только сильная оптика. Страх, плеснувшийся десятибалльной волной где-то под ложечкой, так же неожиданно угас, как и появился, — если бы его хотели убить, то могли бы сделать это несколькими минутами раньше, распластавшись на кресле, он представлял собой весьма удобную мишень. Остается другое — за ним плотно следят. Вот только что им от него нужно? Значит, машина, увязавшаяся следом за ним, действительно была не случайна.
А что, если они осматривают не его, а комнату? Что они ищут?
Думать под оптикой, направленной в твою сторону, не очень-то приятно. Стараясь выглядеть естественно, Анисимов поднялся. Потянулся, словно бы и вправду подремал, и подошел к окну. Некоторое время он смотрел вниз, будто вид пустынной улицы был ему интересен, после чего неторопливо задернул занавески.
Итак, за ним наблюдают.
А если его держат под наблюдением, то, следовательно, подозревают, что он причастен к какой-то очень серьезной тайне. Не исключено, что ее разгадка как-то связана с последними трагическими событиями, ведь именно после смерти Сафронова у него начались серьезные проблемы.