Думать под оптикой, направленной в твою сторону, не очень-то приятно. Стараясь выглядеть естественно, Анисимов поднялся. Потянулся, словно бы и вправду подремал, и подошел к окну. Некоторое время он смотрел вниз, будто вид пустынной улицы был ему интересен, после чего неторопливо задернул занавески.
Итак, за ним наблюдают.
А если его держат под наблюдением, то, следовательно, подозревают, что он причастен к какой-то очень серьезной тайне. Не исключено, что ее разгадка как-то связана с последними трагическими событиями, ведь именно после смерти Сафронова у него начались серьезные проблемы.
Что же Николай хотел передать ему в тот роковой день?
По всей видимости, это было что-то небольшое, что Сафронов носил при себе. Видимо, это он взял с собой, и потому-то квартира Сафронова была внезапно атакована. Ворвавшись в нее, неизвестная оперативная группа не обнаружила того, что искала.
И тут Анисимова осенило — а что, если Сафронов ничего не брал с собой в квартиру, просто подготовил соответствующий муляж, прекрасно осознавая, что за ним следят, и в подходящую минуту захватил его, чтобы пустить врагов по ложному следу? А если так, то эта самая вещь, пакет, о котором говорил Кирилл и о котором самого Анисимова спрашивали на кладбище его похитители, должна храниться где-то в другом месте.
На улице светало. Через плотные занавески неуверенно просачивался рассвет.
В первую очередь нужно определиться, что это все-таки за вещица. Может быть, что вовсе и не пакет, а какой-то иной носитель информации. Информация могла быть записана на дискете или листах бумаги. Внешне все это не должно привлекать к себе особого внимания. Надежнее всего хранить это не в кейсе и не в какой-нибудь громоздкой сумке, а в пакете из плотной бумаги, который в случае необходимости можно легко спрятать под пиджаком. Маловероятно, что Сафронов припрятал его по дороге, у него просто не было бы времени. И, обладая хорошей интуицией, он не мог не знать, что за ним наблюдают, а следовательно, не стал бы рисковать.
Кровать еще дышала теплом Ангелины. Все было бы хорошо, если бы не оптика, направленная в окна его квартиры.
Нужно пойти и посмотреть, где именно мог быть оставлен этот самый злосчастный пакет, иначе потом уже может быть поздно. Повинуясь какому-то настойчивому импульсу, Анисимов поднялся и направился к двери.
Вряд ли в этот час его поджидают на улице, но на всякий случай он поднял воротник, стараясь по возможности спрятать лицо.
Улица встретила его прохладой. Крыши высоток придавили свинцовые облака, отчего утро выглядело по-особому мрачным.
Анисимов решил пойти пешком. Если его все-таки взяли под наблюдение, то в первую очередь установят контроль именно за автомобилем. До Беломорской, четырнадцать, где был убит Сафронов, было недалеко, ускоренным шагом каких-то минут двадцать.
Стараясь держаться в тени зданий, Анисимов вышел на проспект. Пусто и тихо. Только иной раз тишину нарушал нарастающий гул двигателей проезжавших мимо автомобилей. Редкие прохожие, не проявляя к нему интереса, спешили по своим делам.
Игорь внимательно всматривался в каждого — вроде ничего подозрительного. Несколько раз он резко и неожиданно сворачивал в переулки, пытаясь выявить слежку, однако никто не дышал ему в затылок, не бежал следом, ровно ничего такого, что могло бы насторожить. Народ спал и уже позабыл о том, что происходило на этой улице несколько дней назад.
Анисимов подошел к дому. У высокого тополя был припаркован «Мерседес». До подъезда Сафронову нужно было пройти с десяток метров. Выйдя из машины, он направился к дому, размахивая пакетом. А когда в квартире пакета не оказалось, то и выяснилось, что все это был хитроумный трюк.
Шагнув в подъезд, Игорь едва не споткнулся о бомжа, вольготно расположившегося под батареей. От него остро попахивало кислятиной, и Анисимов, скривившись от брезгливости, перешагнул через ноги в стоптанных башмаках.
Осмотрелся по сторонам. Ровным счетом ничего такого, что могло бы послужить тайником. Пакет, по всей видимости, был не маленьким. Вряд ли его можно было бы заложить куда-то за батарею или втиснуть за косяк. Здесь что-то иное. Поднявшись на площадку, Анисимов увидел почтовые ящики, закрепленные на стене в два аккуратных ряда. Игорь заглянул в один из них. Пусто. В другом то же самое. Он переходил от одного ящика к другому, пока наконец не увидел в одном из них торчащий уголок бумаги. Это вполне могла быть и реклама, какую обычно бросают в почтовые ящики, но что-то подсказывало Игорю — это нечто иное. Квартира двадцать семь. Интересно, кто в ней живет?
Вытащив из кармана отмычку, он аккуратно открыл дверцу почтового ящика и извлек его содержимое. В газету был вложен небольшой пакет из плотной желтоватой бумаги, весьма увесистый.
В центре конверта был гриф «Совершенно секретно». А ниже приклеен листок бумаги с гербовой печатью Федеральной службы безопасности с сопровождающей надписью: «Для начальника подразделения Z». Ни фамилии, ни звания, просто — начальнику подразделения.
Внимательно осмотрев конверт, Игорь увидел, что бумага была перепачкана клеем, а печать слегка смещена. Следовательно, его вскрывали. Стараясь не порвать конверт, Игорь потянул за уголок. Легко поддавшись, конверт открылся. Внутри его лежало несколько листков бумаги. Вытащив их, Анисимов не без удивления прочитал начальные строки, написанные крупным шрифтом: «Лицам, не имеющим отношения к подразделению Z, немедленно запечатать конверт и передать его в управление ФСБ. В документах содержится строжайшая государственная тайна».
Рука, готовая было перевернуть другую страницу, невольно застыла — то, что находилось на следующей странице, вообще-то не сулило ничего хорошего. Внутри находился своего рода часовой механизм, способный разорвать на куски каждого, кто притронется к государственной тайне. Против него немедленно начнет работать мощная репрессивная машина, которая способна раздавить каждого даже по прошествии длительного срока.
Первой мыслью Анисимова было зашвырнуть проклятый пакет куда-нибудь подальше и семимильными шагами бежать отсюда. Но любопытство, ядовитым аспидом угнездившееся где-то в глубине его души, заставляло действовать. Проклятый змей приподнял уплощенную голову и, озираясь по сторонам, требовал совершить противозаконное.
Колебания длились недолго — ровно столько, чтобы совершить глубокий вдох, и в следующее мгновение Игорь перевернул страницу.
Прочитать он не успел — внизу раздались тяжеловатые шаги. Анисимов поднял голову. Бомж, поднявшись, шел к нему. Лицо его выглядело опухшим, словно он вылакал накануне целое ведро водки. Через узкие щелочки глаз просматривалась настороженность и тоска, как почти у всех людей, побитых жизнью.
— Братан, — искательно начал бродяга, вроде бы и робко, но одновременно и с нажимом, как это умеют делать только люди, ежедневно дерущиеся за кусок хлеба. — У тебя не найдется деньжат? Трубы горят. Загасить бы надо.
Анисимов сунул пакет в карман. Что-то во внешности бродяги насторожило Игоря. Тот двигался вроде бы неторопливо, но очень уж уверенно, придерживаясь рукой за перила. И тут Анисимов сообразил — рубаха! Воротник джинсовой рубахи был безукоризненно отутюжен и предательски торчал из-под замызганной куртки. Да и пегая борода, если повнимательнее всмотреться, никак не соответствовала по цвету его шевелюре.
Где-то в подсознании прозвучал запоздалый звоночек опасности. В этот момент Анисимов услышал за спиной неясный шорох. Оглянувшись, он увидел чью-то мелькнувшую тень, почувствовал, как что-то тяжелое обрушилось ему на голову, и тут же провалился в кромешную тьму.
* * *Первое, что Анисимов увидел, так это склонившееся над ним лицо. Через рассеивающуюся дымку узнал — Мигунов!
— Очнулся, — доброжелательно протянул тот. — Ну и переполох же ты нам устроил. Мы уже думали, что тебя угробили.
— Где я?
— В госпитале, милок. Положили тебя рядом с каким-то бизнесменом, — хмыкнул Мигунов. — На вас двоих отдельная палата.
— Сколько я здесь лежу?
— Сутки… Тебя нашли на окраине города. Совершенно непонятно, что ты там делал. И что с тобой произошло.
Некоторое время Анисимов лежал молча, пытаясь вспомнить произошедшее, а потом уверенно сказал:
— Я был совершенно в другом месте.
— Вот как. Где же?
Память понемногу возвращалась. Мигунов так сочувственно глядел на него, что хотелось немедленно рассказать ему о всех своих злоключениях. Он уже открыл было рот, чтобы поведать полковнику обо всем, но неожиданно для себя сказал совершенно другое:
— Зашел к приятелю… Ну а как вышел от него, так тут же получил по голове.
Морщины на лбу Мигунова разгладились. Он покачал головой.
— Ах вот оно что… Что же ты по ночам-то шляешься?
— Задержался немного.
— Может, запомнил тех людей, что тебя ударили? Сколько их было?
— Двое, — припомнил Анисимов. — Один вроде был бомж с бородой, а другой подкрался сзади. Я его толком даже не сумел рассмотреть.
Мигунов нахмурился:
— С бородой, говоришь?
— С бородой… У него были, знаешь, рыжеватые брови. Характерный такой бомжара. Если увидишь, так никогда не забудешь.
— Рыжеватый, говоришь. — Вытащив из кармана несколько фотографий, Мигунов протянул их Анисимову. — Взгляни, может, узнаешь кого-нибудь.
Слегка приподнявшись, Анисимов взял фотографии. Внимательно всмотрелся в каждый снимок. Человек на одной из фотографий показался ему знакомым.
— Вот этот вроде похож, — неуверенно сказал он. — Вот только он без бороды. А рыжеватые брови у него есть?
Мигунов удовлетворенно хмыкнул:
— С бровями как раз полный порядок.
На снимке глаза незнакомца были широко открыты. Вот только смотрели они без того характерного блеска, какой присущ взгляду живого человека. Анисимов догадался, что снимок был сделан с мертвого человека. Чтобы несколько «оживить» его, патологоанатомы «подретушировали» бомжа, привели в порядок его пообтертый фасад.
— В его кармане нашли накладную бороду, — удовлетворенно подчеркнул Мигунов. — Но здесь один нюанс имеется. Его тело нашли в ста метрах от тебя.
— Что с ним произошло? — устало спросил Анисимов.
— Его убили выстрелом в сердце. — Мигунов внимательно поглядел на Игоря.
— Вот как, — бесцветно отозвался тот.
— Рядом с ним был обнаружен «браунинг». И знаешь, чьи на нем были отпечатки?
Анисимов со всего размаха бухнулся в ледяную воду. Сердце сжалось от колодезного холода и, кажется, не желало продолжать свое размеренное биение.
— Кажется, я догадываюсь…
— Верно, твои. Вот и объясни мне, Игорек, такую странную вещь. Куда ты не повернешься, так там обязательно отыщется какой-нибудь жмурик!
Анисимову осталось только страдальчески скривиться. Мигунов был мастер на каверзные вопросы.
— Не знаю.
— Кто-то тебя очень не любит и хочет, чтобы мы надолго тебя закрыли. Возможно, мы бы так и сделали. — Мигунов неожиданно умолк. Он вообще был склонен к драматическим паузам. — Но обнаружилась одна бабка, которая видела, как все это происходило. По описаниям ты совсем не похож на того убийцу. Тебя опять хотели по-крупному подставить. Получается вот какая картина: пока ты лежал без сознания, кто-то грохнул «бомжа» и вложил тебе в руку пистолет. Затем тебя погрузили в машину и выбросили недалеко от места убийства. Действовал профессионал, причем нагло, нахрапом. — Лицо Мигунова стало задумчивым. — У меня есть кое-какие идеи, но, честно говоря, я даже боюсь их озвучивать. А ты сам-то что думаешь?
— Сложно сказать.
— Еще раз спрашиваю, это могут быть люди с твоей прежней работы?
— Не думаю, — после некоторых колебаний ответил Анисимов. В какой-то момент он и сам стал подумывать об этом. — У меня нет там долгов.
— Ты меня извини, я просто так сказал. А то знаешь ли… Мало ли чего бывает. Похоже, ты куда-то влез… — Поднявшись, Мигунов произнес: — Ладно, пойду я. Ведь ты все равно правды мне не скажешь.
Дверь мягко прикрылась. На соседней кровати дремал сосед. Голова у него была перебинтована, лица не рассмотреть, только острый нос торчал из бинтов. Сосед мирно похрапывал.
Дверь неслышно распахнулась, и в палате появилась молоденькая медсестра. Наверняка недавно из медучилища. Пышные золотистые волосы были аккуратно заправлены под белую шапочку, в мочках ушей золотыми капельками блестели сережки. Миленькое простоватое личико с круглыми щечками.
— Как вы себя чувствуете?
— Сейчас уже вполне сносно, — вяло улыбнулся Анисимов.
— Никуда не уходите, минут через пятнадцать вас будет осматривать доктор.
— У меня травма головы? — не сумел скрыть тревоги Игорь.
— У вас сотрясение мозга, но ничего серьезного не обнаружилось. Померьте температуру, — протянула медсестра градусник. — Я вернусь через пять минут.
Она заторопилась к двери, оставляя после себя легкий аромат духов.
Палата была небольшой, с белыми стенами и низким потолком, в таком помещении хорошо сходить с ума. На стуле аккуратно висела старенькая пижама, на полу — пятка к пятке шлепанцы.
Одевшись, Анисимов подошел к окну. Широко разросшиеся тополя скрывали значительную часть улицы, просвет был только у ворот, где деревья были вырублены, а вдоль асфальтированной дороги памятником былому буйству торчали короткие пни.
Вдоль забора было место для парковки. Машины, выстроившись в аккуратные ряды, набирались сил. У одного из автомобилей Анисимов увидел двух беседующих мужчин. Присмотревшись, в одном из них он узнал полковника Мигунова. Его собеседник, человек лет сорока, плотного сложения, был Игорю незнаком. Слушая оживленную речь полковника, тот, поджав губы, сдержанно кивал.
Что-то в их общении Анисимову не понравилось. Игорь не сразу понял, в чем дело, — он едва ли не впервые видел Мигунова в таком возбужденном состоянии, и уж никогда ему не приходилось наблюдать, как тот оправдывался.
Такое поведение никак не увязывалось с Мигуновым, которого он знал. Стоило только неизвестному заговорить, как полковник немедленно умолкал, едва ли не в рот заглядывая своему таинственному собеседнику.
Неизвестный говорил недолго, собрав у переносицы кустистые брови. Полковник, опустив глаза, слушал его с понурым видом. Вся эта сцена неприятно поразила Анисимова. Полковник Мигунов не тот человек, чтобы с таким подобострастным видом выслушивать нарекания.
Когда внушение было закончено, неизвестный отпустил Мигунова легким кивком головы и, вытащив из кармана мобильный телефон, принялся набирать чей-то номер. Коротко переговорив, он сунул телефон в нагрудный карман и скорым шагом устремился к припаркованной невдалеке машине.
Сосед по палате продолжал мирно похрапывать. Анисимов посмотрел на себя в зеркало: голова перевязана, на щеке ссадина. Красавец, нечего сказать! Осторожно, стараясь не причинить себе боли, он принялся разматывать бинты. Лицо опухло, на левой щеке порез, и вряд ли он заживет в ближайшую неделю.
Анисимов вышел в коридор. Неприятный запах лекарств раздражал носоглотку, щипал глаза. За столиком сидела дежурная сестра. Безразличным взглядом окинув проходившего мимо больного, она вновь углубилась в чтение.
В противоположном конце коридора раздался твердый уверенный шаг. Обернувшись, Анисимов увидел доктора с фонендоскопом на шее. Приостановившись около палаты Игоря, врач распахнул дверь и уверенно вошел в палату.
Доктор пришел раньше, чем говорила медсестра. Ничего страшного, немного подождет, не бросать же выкуренную на треть сигарету.
В туалете, кроме него, находились еще двое мужчин в спортивных костюмах, покуривая, они о чем-то разговаривали, сдержанно посмеиваясь. Едва взглянув на вошедшего Анисимова, они продолжили свой разговор. По тому, с каким равнодушием они посмотрели на него, можно заключить, что разбитые физиономии здесь не в диковинку.
Повернув кран, Игорь поплескал водой себе на лицо, освежая кожу. Полегчало. Теперь самое время возвращаться.
Парни продолжали курить. Было похоже, что торчать в сортире для них было предпочтительнее, чем томиться в палате.
Отворив дверь, Анисимов вышел в коридор — в противоположном конце его он заметил крепкую, слегка сутулую фигуру удаляющегося доктора.
Позади слегка скрипнула дверь. Парни тоже накурились и теперь уныло брели к своим палатам.
Анисимов подошел к двери своей палаты. Заходить почему-то не хотелось. Интересно, сколько ему придется пробыть здесь? И вообще, все это как-то странно, обычно вновь прибывших размещают в палатах на несколько человек, особенно тех, кого подобрали на улице. А тут почти «люкс»!
Интуиция подсказывала, что здесь что-то не так. От всего этого веяло какой-то опасностью. А может, стоит прислушаться к своим внутренним ощущениям и, махнув на все рукой, удрать из клиники, пока не поздно, прямо в больничной пижаме!
Взявшись за ручку двери, он некоторое время колебался. Но прагматизм взял верх — куда же он в больничной одежде!
Анисимов вошел в палату. Его сосед продолжал лежать в прежнем положении, вот только похрапывать перестал. Через бинт на голове проступила кровь, наверняка неудачно повернулся, вот и потревожил рану. Может, позвать медсестру?
Игорь подошел ближе. И тут увидел, что дело не в перевязке — в самом центре лба его соседа виднелось небольшое отверстие от пули, из которого сочилась кровь. Вот так да! Игорь похолодел. Что же делать?
Решение пришло мгновенно. Подскочив к двери, он просунул в ее ручку ножку стула. Человек, которого он видел в коридоре, был не врач, а убийца. От трагической развязки Анисимова уберегла всего лишь случайность. Не исключено, что, осознав свою оплошность, убийца захочет вернуться. Сколько у него в распоряжении времени? Час? Полчаса? А может быть, всего лишь несколько минут?