Нам он ничего не посылал, потому я продолжил расспросы:
– А еще что-нибудь? Еще чем они питались, на одной манной каше-то долго не протянешь?
Стас пожал плечами, продолжая безвольно ковыряться в песке, потом все-таки выдал:
– Акридами.
– Чем, чем?
Стас вздохнул, как двоечник на экзамене.
– Ну, там были акриды. Они их собирали и ели.
– А что такое акриды?
– Фиг его знает, – признался Стас. – Что-то маленькое и противное. Мне кажется, это что-то вроде шелухи от семечек.
– Ты сам-то понял, что сказал? – рассердился я. – Откуда в пустыне шелуха от семечек?
– А я почем знаю? Нащелкал кто-то, – упрямо сказал Стас.
И только он замолчал, как с другой стороны бархана донесся чей-то неразборчивый говор.
– Тихо! – прошептал я.
Мы прислушались. Голоса приблизились и стали отчетливее. Говорили на древнеегипетском. Мы услышали примерно следующее:
– Держи ее, держи! – кричал один голос.
Другие тут же подхватили:
– Лови ее, гадину!
– За лапки ее!
– За усики!!!
Мы приникли к песку и поползли к ребру бархана. На другой его стороне человек двадцать замотанных в лохмотья людей бегали за какой-то еле заметной букашкой, пытаясь взять ее в окружение.
– Кто это? – спросил Стас испуганно. – На египтян не похожи.
Тут один из оборванцев крикнул:
– Есть!
И все остальные с воплями навалились на счастливца.
– Может, это энтомологи? – предположил я.
– Ужас. А кто такие энтомологи?
– Это ученые, изучающие насекомых, – пояснил я. Я это слово знаю из статьи в «Голосе Вселенной» про разумных тараканов.
В этот миг удачливый энтомолог выбрался из-под товарищей и отбежал от них в сторону, оказавшись поближе к нам. Он торопливо поднес руку к глазам, и я отчетливо разглядел в ней здоровенного кузнечика или даже саранчу. Энтомолог быстро оторвал насекомому ножки, засунул его в рот и, морщась от омерзения, принялся тщательно пережевывать. Вот это ученый так ученый! Его товарищи, перестав барахтаться в куче-мале, уселись на песок и посмотрели на него с укором.
– А чего там делить-то было?! – воскликнул тот, оправдываясь. – Да ладно вам! Еще поймаем!
– Как он только эту гадость есть может? – пробормотал Стас.
– Я бы сейчас тоже не отказался съесть какую-нибудь гадость, – признался я. – Лишь бы пожирнее была.
– Где это ты видел жирных кузнечиков? – спросил Стас и тут же предложил: – Слушай, давай уже вступим в контакт с туземцами. Терять-то нам нечего. Может, хоть попить дадут.
– Что-то как-то боязно, – признался я, но Стас уже встал в полный рост и, подбоченившись, свистнул.
Охотники за насекомыми замерли и уставились на него. Деваться было некуда, и я поднялся тоже. Решительной походкой мы направились к испуганно перешептывавшимся людям в лохмотьях.
– Приветствуем вас! Вы говорите по-египетски? – обратился я к странным пустынникам.
– Не говорим, – неприветливо ответил на чистом древнеегипетском пожилой туземец с большими залысинами. – Во всяком случае, с кем попало.
Я ничего другого не смог придумать, кроме как поклониться и вежливо улыбнуться. Но Стас с такой встречей мириться не пожелал и спросил с явным наездом:
– А что это вы тут делаете?
– Не видите, еду ловим, – все так же неприветливо отозвался туземец. – А вы нам мешаете. И вообще, сами-то вы кто такие?
– Мы?.. – Стас искательно глянул на меня.
– Мы – слуги Асириса... – пришел я ему на помощь.
– Ну, вот и идите отсюда к своему Асирису, – перебил его грубоватый незнакомец. – А нам акрид ловить надо.
– Так это кузнечики! – вырвалось у меня.
– Может, и кузнечики, – сказал абориген. – Мы говорим ему: есть охота. А он нам: идите, ловите акрид и ешьте их... Мы говорим: а кто такие акриды? А он: поймаете – поймете, они вкусные...
– Не, значит, кузнечики – не акриды, – вмешался тот, что сожрал добычу. – Мой сильно противный был. А он сказал, вкусные.
– Да кто «он-то»?! – не вытерпел Стас.
– Кто, кто! Моисей!
Ух ты! Только я о нем вспомнил, а он уже тут как тут!
– Так вы евреи? – обрадовался я.
– Сами вы евреи! – обиделся туземец. – Мы дети Авраама и Иакова. Иудеи. Давайте, идите-идите отсюда, отроки, не до вас.
Сказав это, абориген стал снова рыскать глазами по песку.
– А вы нас к Моисею не могли бы проводить? – попросил я.
– От вас, я гляжу, не отвяжешься! – недовольно вздохнул неприветливый абориген. – Иессей, Ахаз, – обратился он к двум мужчинам помоложе, – отведите их к старейшине.
Темнело. В лагере было видимо-невидимо освещенных кострами палаток, возле которых бесились голые детишки и сновали длинноносые тетеньки с котелками и тазиками. Завидев нас, они бросали свои дела, глазели и тыкали в нас пальцами. Наконец, нас привели к шатру размером с «Икею», перед которым дымился огромный котел.
– Зачем Моисею одному такая палатища?! – вполголоса спросил меня Стас по-русски. Как-то догадавшись, о чем он толкует, один из наших провожатых пояснил:
– Это переносной храм. Мы тут молимся. А шатер старейшины – вон. – Он указал на обычную полосатую палатку рядом. Возле нее у костерка сидел старец.
– Акрид нашли, бездельники? – с ходу напал он на наших проводников.
– Пока нет, учитель, – отозвались те. – Что не поймаем, все невкусное... – и поспешно сменили тему: – А вы тут двум чужеземцам понадобились.
– А мне они понадобились? – прищурился старик.
Те не знали, что и ответить, но он тут же над ними сжалился:
– Ладно, идите прочь. А вы, – обратился он к нам, – присаживайтесь.
Мы немного смутились, но присели.
– Ну, рассказывайте, что там, в далеких странах, делается?
– В далеких странах только и говорят, что про вас и про ваш поход, – вдруг заявил Стас. – А правда, что, когда вы от фараона бежали, море перед вами само расступилось?
– Ага! – обиженно сказал Моисей. – Так оно само и расступится. Это я ему повелел силою божьей.
– А как это с точки зрения физики? – поинтересовался мой неугомонный братец.
– Какой еще такой физики? Не знаю я никакой физики и вам не советую. Значит, говорите, идет обо мне слава по свету?
– Идет, – покивал Стас. – Очень вас уважают.
– А есть-то будете? – неожиданно дружелюбно улыбнулся старик.
– Да уж мы бы съели чего-нибудь, – согласился Стас.
– И попили бы, – заметил я.
– И переночевать бы не отказались, – прибавил Стас.
– Может, вам еще и ключи от ковчега?.. Ну, ладно, – махнул Моисей рукой. – Айда в палатку.
Накормил он нас вкусно – бараниной, бобовой кашей и чаем с медом.
– А зачем ваши там этих ловят? – спросил я.
– Акрид, – уточнил Стас.
– А-а!.. – покивал Моисей. – Это для воспитания. В Египте народ мой сильно попортился: одни в грехах, в лени и обжорстве погрязли, другие, наоборот, совсем в рабстве достоинство потеряли. А некоторые – и то и другое. Вот, вожу их теперь по пустыне, мучаю по-всякому, пока не перевоспитаются...
– И как, получается? – спросил Стас.
– Ну, не все сразу. Я же сам этот метод придумал. Теперь вот проверяю.
После ужина Моисей объявил в нашу честь народные гуляния. У его костра собралась молодежь и стала водить хороводы с песенками. Песенки были заунывные и очень длинные. Я из вежливости делал вид, что слушаю с удовольствием, но Стас терпеть не стал.
– Что-то песни у вас какие-то однообразные, – сказал он. – Давайте я вас чему-нибудь повеселей научу?
Евреи пошептались и согласились:
– Давай. Только чтобы про Бога.
– Так не бывает, чтобы про Бога и повеселей, – насупился Стас.
А я кое-что вспомнил и предложил:
– Стас, а может, Армстронга?
– Точно! – обрадовался тот. – Только это на чужом языке, – обернулся он к Моисею.
Молодежь с надеждой уставилась на старосту.
– Смотря на каком, – строго сказал тот.
– На языке англов... и саксов, – заявил Стас.
– Хм... И про что там? – все так же сурово сказал пророк. – А то вдруг какую-нибудь гадость петь будем, а сами и знать не будем.
– Ну, они же просили про Бога. А там еще про то, как ты евреев через пустыню водил.
– Ты серьезно? – не поверил старец и покраснел от удовольствия. – Уже придумали? А как на их языке мое имя будет?
– Мозес.
– Мозес, Мозес... – сморщив лоб, повторил Моисей, словно пробуя словечко на вкус. – Не слишком-то певуче. Ну ладно. Учи.
Молодежь обрадовалась, и полночи мы проорали эту песню, причем под конец запев уже исполнял не Стас, а сам Моисей, хоть англосаксонские слова и давались ему с трудом.
– Ты мне потом перевод напиши, – сказал он. – Я на наш язык переложить попробую...
Проснулся я рядом со Стасом под открытым небом. Я точно помнил, что уснули мы в шатре. Но сейчас его над нами не было. Я сел и сразу понял, в чем дело. Лагерь сворачивался, почти все палатки были собраны, а толпа иудейских священнослужителей заканчивала разбирать переносной храм. Значит, сумев нас не потревожить, убрали и наш шатер.
Я разбудил Стаса, и мы решили посоветоваться с Моисеем, как нам быть дальше. Объяснить, кто мы и откуда, обычному человеку было бы сложно, но он-то все-таки пророк. Но он как раз руководил разборкой храма и отвечать на все наши вопросы отрядил помощника Ахаза. Нам это не слишком-то понравилось, но зато отпала необходимость что-то объяснять. Вместо этого мы, наоборот, принялись расспрашивать.
– Кто сейчас в Египте правитель? – спросил я.
– О-о, – нахмурился Ахаз, – даже и говорить неохота.
– Почему? – удивился Стас. – Очень злой фараон?
– Все фараоны – злобные твари. Неменхотеп вообще нас просто достал!
– Неменхотеп?! – хором воскликнули мы со Стасом.
– Да, так звали предыдущего изверга, – серьезно продолжал Ахаз. – Но его мы еще терпели. Однако недавно Неменхотеп был околдован двумя чародеями, самолично сварил себя в жертвенном котле, и скоро из него сделают мумию... Так у них тут принято. А на трон теперь взошло уже совсем ужасное чудовище – получеловек-полукот.
– Сфинкс?! – догадался я.
– Вот именно, – мрачно кивнул Ахаз. – Этого мы уже не выдержали и из Египта свалили.
– Знаешь народную примету: где Шидла, там и хроноскаф, – сказал мне Стас радостно, – а где хроноскаф, там и Кубатай со Смолянином!
– Ахаз, а далеко уже вы от Египта ушли?! – спросил я.
– Да нет, тут, наверное, меньше дня пути. Мы же не спеша идем. То с храмом возимся, то акрид ищем...
– А ты мог бы нас к фараону проводить?
– Я бы на вашем месте лучше к нему не ходил, – поморщился Ахаз. – Он же, говорят, людьми питается. Евреев, говорят, особенно любит, они потому что вкуснее всех.
– Да брось! – воскликнул Стас. – Он хороший!.. – Ахаз уставился на него подозрительно, а Стас, ничего не замечая, продолжал: – Понимаешь, когда мы были маленькие...
Я тихо одернул его:
– Стас!
– ...Сфинкс тоже был маленьким, совсем еще котенком, – ни на миг не снижая темпа, принялся он врать. – Мы его подобрали, напоили молоком и все такое. Короче, он наш должник на всю жизнь, и если мы его попросим, он людей есть не будет. Даже евреев. Проводишь?
– Ну-у, не знаю, – засомневался Ахаз. – Надо со старейшиной посоветоваться.
– Так советуйся, – поторопил я его. – Если хочешь, мы тебя сами у Моисея отпросим.
Пророк руководил сборами священных предметов, проверяя по списку, выбитому на каменной пластине:
– Жертвенник деревянный! Одна штука.
– Есть! – отозвался кто-то из священников.
– Умывальник бронзовый – один!
– Есть умывальник!
– Семисвечник золотой!
В ответ тишина.
– Эй-эй! – заволновался пророк. – Где семисвечник?!
– Здесь, – отозвались из толпы священников. – Я его на зуб пробовал, не подменил ли кто.
– Ну и как?
– Зуб сломал.
– Слава богу, значит, золотой! – успокоенно вздохнул Моисей и продолжил инвентаризацию: – Ковчег Завета?!
– Здесь! – К его ногам вынесли большой украшенный ящик с приделанными, как у носилок, ручками.
– А что там внутри? – полюбопытствовал я.
Ахаз сделал очень важный вид.
– Там хранятся каменные таблички с десятью еврейскими заповедями, – сказал он гордо.
– А! Это – не убей, не укради, не завидуй... – стал громко перечислять Стас, загибая пальцы. На нас стали оборачиваться.
– А вы откуда знаете?! – изумился Ахаз. – Они же секретные!
– То же мне великая тайна! Это же элементарные правила поведения. Да я сам могу вам таких еще сотню сочинить. «Не курить», «Не сорить», «Руками не трогать», «Не влезай – убьет»...
Тут Стас получил по башке посохом от Моисея, который, оказывается, прислушивался.
– Ты кто такой, чужестранец, чтобы нам тут проповедовать?! – рявкнул он.
– Ладно, ладно, забыли, – сказал Стас примирительно. – Мы к вам вот по какому вопросу. Можно, Ахаз нас до Египта проводит? Нам туда позарез надо. Мы знаем, как отучить сфинкса есть людей, особенно евреев.
Моисей подумал и сказал:
– Ладно. Если и впрямь его отучите, польза будет, а если, наоборот, он вас самих сожрет – нам вреда тоже никакого. – Одно слово, мудрец. – Берите Ахаза. Но пусть поскорее возвращается. – Он обернулся к своему племени и воззвал: – Евреи!
– Слушаем тебя, отец наш! – откликнулись те.
– Становись! Равняйсь! Смир-рно! На месте шаго-ом марш!
Колонна беженцев с ручной кладью, скотом и вьючными животными ритмично заколыхалась.
– Вот так и будут на месте маршировать, пока Ахаз не вернется, – пояснил Моисей. – А что? Отличная практика для укрощения гордыни! – и он снова обратился к народу: – Песню запе-евай! – и первым затянул хриплым старческим голосом:
И евреи подхватили нескладным хором:
– Пойдемте быстрее, – заторопил нас Ахаз. – Они ж замучаются так топать, а я виноват буду...
Глава вторая, в которой мы снова встречаем кое-каких неприятных личностей и узнаем кое-какие подробности об удивительных болезнях уха
К городу мы шли очень быстро. Стоило нам чуть замедлить шаг, как Ахаз начинал нас подгонять:
– Давайте, давайте, не задерживайтесь.
– Куда мы спешим-то? – заканючил наконец Стас, усевшись на песок. – Я устал.
– А если даже не спешим, чего рассиживаться? – нетерпеливо потянул его Ахаз за воротник. – Подъем, чужеземец!
– Может, я хочу повнимательнее тут все рассмотреть? Я еще ни разу в пустыне не был...
– А я был, – огрызнулся Ахаз. – Нечего тут рассматривать, на то она и пустыня. А мои сородичи, между прочим, на месте топают!
Мне понравилось его трепетное отношение к соплеменникам, Стас тоже перестал капризничать, нехотя поднялся, и мы двинулись дальше, увязая кроссовками в песке.
– Хороший ты парень, Ахаз, – сказал я, – ответственный.
– Ага, – огрызнулся тот, – ответственного нашел. Ты лучше представь, что сейчас обо мне думает вся эта толпа евреев и что они со мной сделают, если я хотя бы к вечеру не вернусь.
– Слушай, а почему ты говоришь «евреи»? – спросил Стас. – Ты же сам говорил «иудеи, дети Авраама и Иакова»...
– Это мы пока добрые – иудеи, а как разозлимся – евреи евреями.
Благодаря его рвению, к окраинам древней столицы мы подошли примерно к обеду. Во всяком случае, так мне подсказывал желудок. Окраины были как окраины: жались друг к другу глиняные мазанки, на натянутых между пальмами веревках сохло разноцветное тряпье, стайка чумазых голопузых детей с криками и хохотом гоняли по двору молодого крокодила.
Но сколько мы ни шли, окраины все не кончались. В конце концов я понял, что никакие это уже не окраины, а так и выглядит весь этот город. Сытыми и довольными тут были только гревшиеся на солнышке длинноухие египетские кошки. Люди их опасливо обходили или с поклонами подносили им тарелочки с едой. Быстро Шидла в этом деле порядок навел.
– Я вас до дворца доведу, а там вы уж, пожалуйста, сами, – сказал Ахаз, обматывая лицо тряпочкой.
– А это еще зачем? – удивился я.
– Так положено, – сообщил он и самокритично добавил: – Дабы молчал в тряпочку и не осквернял своей иудейской рожей несравненную красоту города-храма.
– Вот эту? – обвел Стас рукой очередную кучу мусора возле кособокой лачуги за бамбуковым заборчиком.
– Можно подумать, там, откуда вы явились, стены из мрамора, а крыши золотые, – вдруг обиделся за изгнавшую его столицу Ахаз.
– Ну, нет, конечно... – признал я.
– Вот и молчите тогда сами в тряпочку, – сказал Ахаз. – И смотрите сюда. Вот он – дворец фараона. Между прочим, стены у него из мрамора, а крыша золотая.
И действительно, как раз в этот момент, пройдя через какой-то закоулок, мы вышли на площадь, где за ажурной бронзовой оградой возвышалось похожее на трехзвездочный отель строение с колоннами. Стены его были облицованы синей плиткой и густо усеяны золотистым орнаментом. Возле калитки дежурили два полуголых нубийца с кольцами в носах и копьями в руках. Еще с десяток прохаживались вдоль ограды.
– Ну, я пошел, – сказал Ахаз. – А как вы, кстати, во дворец проникнуть собираетесь?
– Не знаю, – пожал я плечами, – подойдем к стражникам, скажем, что мы к фараону...
– Да? – скривился Ахаз. – А ты знаешь, сколько в день таких желающих подходит? Как что не так – бегом к фараону. А фараоны, между прочим, уже несколько веков без протекции не принимают.
– А если быть настойчивыми?
– Что касается настойчивых, то крокодилы в придворном зверинце только ими и питаются... Не-ет, так не пойдет... Может, деньги у вас есть? Драгоценности какие-нибудь?
Мы со Стасом дружно помотали головами.
– Эх, шагать моим соплеменникам до рассвета, – вздохнул Ахаз. – Пойдемте. У меня тут неподалеку один знакомый лавочник живет, он много лет во дворец туалетный папирус поставляет. Может, он что-нибудь посоветует, в крайнем случае даст чего на мзду. Он в этих делах неправедных собаку съел.