– Неприятный человек, – согласился я. – А какая новость хорошая?
Глеб присвистнул.
– Пошуровали мы в базах и выудили всякое разное. В поселке Балуево действительно жила семья Вилкиных, Вениамин Михайлович и Резеда Ивановна…
– Редкое, кстати, женское имя, – перебив, отметил я.
– Да, – кивнул Филов. – Но не это самое интересное. Вилкины усыновили внука Константина, родители которого погибли в автоаварии…
– Секундочку! – опять прервал я полицейского. – Ирина рассказывала мне и Ольге, что отец и мать брата умерли от травм, полученных при катании на горных лыжах.
– Нет, – возразил Филов, – документы свидетельствуют о другом. Мой приятель-компьютерщик залез в архив органов опеки, там написало о ДТП. Мамаша с папашей напились, Ерофей сел за руль и – всем привет! Небось дед с бабкой не хотели рассказывать мальчику правду и придумали версию про горнолыжников. Родители, умершие по пьяни, – это некрасиво. Константина органы опеки отдали ближайшему родственнику без слов. Вроде ничего странного, так?
– Пока да, – согласился я.
– В Балуево Вилкины прибыли, когда их дочке Ирине исполнился год, Константину тогда было девять лет, – продолжил Глеб. – У Вениамина Михайловича копеечка водилась, он купил неподалеку от поселка заброшенный пионерлагерь, вернее, пару домиков, которые от него остались, и превратил их в мотель. Несколько лет все шло хорошо, а потом взрослые угорели. Балуевская милиция не усердствовала, разбирая происшествие, дело всем понятным казалось. А я удивился: не первый же раз Вилкины печку топили, почему вдруг вьюшку-то закрыли? И куда подевался Константин? Его ни в избе, ни во дворе не нашли. Девятилетнюю Иру допросили спустя две недели после беды, девочка лежала с нервным срывом в больнице.
– И она что-то вспомнила? – не утерпел я.
– Да, внесла некоторую ясность. Оказывается, за день до несчастья Костя уехал из дома. Юноша, окончивший на пятерки школу, мечтал получить высшее образование, планировал поступить в вуз. Но дед запрещал ему даже думать об отъезде в большой город, запугивал: «Ты там пропадешь, без денег и связей в Москве делать нечего. Золотая медаль попасть в институт не поможет, в столице на студенческой скамье сидят только дети богатых-знаменитых. Мы не голодаем, но содержать тебя вдали от Балуева не сможем. Что будет, если ты заболеешь или тебя злой человек обидит? Ты в провинции рос, не лезь в мегаполис, который и не таких, как ты, в пыль перемалывал. Живи спокойно дома. Найдем тебе невесту, родятся дети – вот оно, настоящее счастье». Но внук упорно твердил: «Хочу получить достойное образование».
– А приемная мать принимала участие в решении судьбы Кости? – задал я очередной вопрос.
– Да, Резеда Ивановна уговаривала паренька послушаться совета мужа, но Вилкин-младший закусил удила. И в конце концов Вениамин Михайлович сдался, сказал жене в присутствии Иры: «Ладно, пусть Костя поживет в Москве один. Хлебнет лиха и вернется». Иринку отъезд Кости совсем не расстроил. Она с ним не дружила, он постоянно ее обижал. Когда, например, она была совсем малышкой, Костя столкнул кроху в овраг с крапивой и смеялся, глядя, как она заливается слезами от боли. А еще швырял ей на волосы смолу, пачкал подушку золой. Когда Ира чуть подросла, Константин поутих, но все же регулярно отвешивал ей затрещины. За что? Просто так, от плохого настроения. В шестнадцать лет Костик неожиданно кардинально изменился, стал приветливым, даже ласковым, мог угостить Ирочку конфетой, предлагал ей помочь с уроками, в особенности с математикой, которая оставалась за гранью понимания школьницы. Но Ирина сторонилась подростка, ожидала от него подвоха, понимала: неожиданно вспыхнувшая любовь – неправда. Костя проявляет о ней заботу в присутствии старших, хочет казаться добреньким, на самом же деле на дух ее не переносит.
Глеб замолчал, а я сказал:
– Не сочтите за упрек, но пока ничего нового я не узнал.
– Погоди, сейчас, – пообещал Филов. – Проверил я Вилкиных-старших, хотел выяснить, где они жили до приезда в Балуево, чем занимались. Узнал, что супруги были прописаны во Владивостоке, потом укатили в Омск, оттуда в Екатеринбург, затем в Подмосковье. После смерти сына перебрались в Казань…
– Эк семью по стране-то носило, – удивился я.
– Странно, да? – засмеялся Филов. – Господин Вилкин прямо летун. Меня это тоже удивило. Ну и выяснилось в конце концов вот что. До приезда в Балуево никакой семьи Вилкиных не существовало. Переезды – чистая туфта, зафиксированы лишь на бумаге. Если обычный человек что-то про Вениамина узнать захочет, он далеко по цепочке не пройдет, это нелегко. Но я‑то упорный, а потому обнаружил: не было никаких Вилкиных. На свет не рождались, нигде не учились, не работали. А сведения о прописке хитрые: во Владике они якобы проживали на служебной площади, но дом снесли через неделю после их отъезда, в Омске после того, как семья укатила, здание сгорело… Дальше продолжать не стану.
– Не может быть, – пробормотал я, – наверное, вы ошиблись.
Из трубки послышались шепот, шуршание, потом раздался другой голос:
– Я лучше всех нахожу информацию, со мной мало кто сравнится на этом поле. Здрассти, я Михаил.
– Иван Павлович Подушкин, – машинально представился я.
– Знаю, – отрезал новый собеседник, – мне о вас Максим рассказывал.
– Вы из техотдела? – догадался я. – Воронов обмолвился, что с Филовым работает талантливый компьютерщик.
– Я гений, – без тени стеснения поправил меня Михаил, – никогда ничего не упускаю. Вениамин и Резеда из воздуха появились, никаких упоминаний о них до прописки во Владивостоке нет, их не существовало. Мальчик Константин Ерофеевич Вилкин и девочка Ирина Вениаминовна с той же фамилией на свет не рождались. Документы об усыновлении парня – липа, как и все остальное. А вот запись о кончине угоревших есть, как и дело, возбужденное по факту кончины Вениамина Михайловича и Резеды Ивановны. Причем вели его не местные милиционеры. Им занимался следователь ФСБ по тому региону, Леонид Сергеевич Печенькин. Теперь объясните, по какой причине элементарный бытовой случай – ну надышались муж с женой окиси углерода из-за закрытой вьюшки печки, – не они первые, не они последние, – потребовал участия такого человека? Печенькин лично разбирался в произошедшем, Петра Громова, участкового из Балуева, в сторону отодвинули. Есть предположения, почему это случилось? Нет? Значит, надо вам ехать в те края. Печенькин сейчас живет в Игнатьеве, в ФСБ более не служит, работает начальником охраны в коммерческом банке «Аэлита». Самолеты туда не летают, зато поезда ходят. Есть скорый «Москва – Крамарск». Из столицы отходит в двадцать три сорок восемь, в конечный пункт прибывает утром, в семь двенадцать. За полчаса до конечной станции состав тормозит на две минуты в Игнатьеве, главное – не проспать. Но если проспите, не беда, можно на автобусе назад проехать. В Игнатьеве три гостиницы. Одна большая, еще советских времен, называется…
– «Центральная», – подсказал я.
– Поражен вашей прозорливостью, – съязвил Михаил. – Два других отеля современные, но маленькие, они переполнены, а в большом полно свободных номеров. В поезде есть купе СВ, его можно взять целиком. Если сегодня уедете, завтра будете на месте, успеете переговорить с Печенькиным и вечером отбудете в Москву. Билет покупать?
– Да, – решил я.
– Уже приобрел. Подумал, что вы не откажетесь прокатиться, – засмеялся Михаил. – И в гостинице зарезервировал номер.
– Поражен вашей заботливостью, – не удержался я от ответного язвительного замечания.
– Один-один, – хмыкнул Михаил. – Пока ничья, поглядим, как будут развиваться события дальше. На всякий случай скидываю вам свои контакты. По первому вызывайте меня днем, по второму ночью, после одиннадцати.
Я отсоединился, услышал тихое блямканье и увидел сообщение: два набора цифр с подписью «Михаил Сергеевич Фрумкин». Трубка опять издала короткий звук. На сей раз прилетела весточка от маменьки.
Глава 11
Занеся в телефонную книжку контакты компьютерных дел гения, я углубился в изучение послания от Николетты.
«Вава! Необходимо срочно! 1. Ботинки розового цвета. Самый маленький размер. 2. Свитер в цветах. Обязательно бело-красный. 3. Зонтик кружевной. 4. Расческа деревянная. 5. Паштет из печени слонов. 6. Витамины для улучшения роста волос, ногтей и всего остального сразу. 7. Шампунь для ослов».
Список меня потряс. Я перечитал его трижды и лишь потом рискнул позвонить Николетте.
– Не вздумай сказать, что у тебя нет времени на покупки! – сразу грянуло из трубки. – Не желаю ничего слышать! Езжай в торговый центр «ВИП-покупка», там есть все.
Список меня потряс. Я перечитал его трижды и лишь потом рискнул позвонить Николетте.
– Не вздумай сказать, что у тебя нет времени на покупки! – сразу грянуло из трубки. – Не желаю ничего слышать! Езжай в торговый центр «ВИП-покупка», там есть все.
– Непременно выполню твое поручение, – смиренно пообещал я, усаживаясь за руль, – уже качу в магазин. Но есть вопросы по перечню приобретений.
Маменька в секунду разозлилась.
– Что не так? Написано четко, ясно! Идиотам понятно, а ты не сообразил?
– Уж прости глупого Ваню, – вздохнул я. – Хочу, например, уточнить: самый маленький размер обуви – это какой?
– Это самый маленький! – вскипела Николетта. – Русскими буквами указано – «самый маленький», значит, меньше не бывает, а больше не нужно. Разве это как-то иначе можно понимать?
– А пуловер? – осторожно поинтересовался я.
– Бело-красный! Вава, ты разучился читать?
– Уточни размер, пожалуйста.
– Его нет!
– Но так не бывает, – удивился я. – Есть размеры сорок два, сорок четыре, сорок шесть…
– Нужен небольшой, – неожиданно миролюбиво отозвалась маменька. – И элегантный, прекрасного качества. Не кашемир, а шелк, летний вариант. И не вздумай приобрести ботинки на шнурках, крючках, кнопках или молнии. Застежки заедает.
– Но… – начал я.
– Ничего не желаю слушать! Легче самой поехать, чем тебе объяснить! Все, Вава, приезжай за мной!
Я похолодел. Поход с маменькой в торговый центр – это… Марафонская битва? Взятие Константинополя? Оборона Порт-Артура? Боюсь, мне не подобрать сравнения среди великих сражений. Надо остановить Николетту.
– Нет-нет, Николетта, тебе нельзя ходить по грязному универмагу, где бродит простонародье. Я великолепно справлюсь с заданием, привезу все, не сомневайся. А тебе точно нужен паштет из печени слонов? Другой не подойдет?
– Вава!
– Понял-понял, – зачастил я, – хотел как лучше, думал, купить фуа-гра, то есть печенку из гуся, более нежную, деликатесную, можно взять с трюфелями. Но если ты категорически не желаешь, то…
Из телефона раздался грохот, а затем вопль маменьки:
– Брутик, ты жив? Мальчик мой! Полез на стол и упал? Котеночек, ответь скорее!
– Полный о’кей, – произнес густой баритон, – самый полный о’кей!
От неожиданности моя нога сама по себе нажала на тормоз. Сзади раздался возмущенный гудок, рядом остановился джип, из него высунулся толстощекий парень и принялся энергично разевать рот.
Опустив стекло, я вежливо сказал:
– Слушаю вас.
– …!..! – заорал шофер. – Не умеешь водить – не садись за руль!.. Ща бы прямо в зад тебе…
Внедорожник взвизгнул шинами и исчез.
Я не стал обижаться на водителя. Мне тоже не понравилось бы увидеть прямо перед капотом своей машины багажник неожиданно замершего автомобиля. Но у меня есть оправдание: я нажал на педаль после того, как «бобик» маменьки, услышав призыв хозяйки немедленно ответить, отчетливо произнес: «Полный о’кей». А вы бы как отреагировали на такое? Плохи твои дела, Иван Павлович. Мало того что Николетта решила навеки поселиться у тебя, так с ней еще прибыла говорящая псина. Что, если маменька и ее любимчик начнут спорить, скандалить, выяснять отношения? Вдруг этот Моцарт Бетховен Диккенс примется громко петь в ванной, беседовать по телефону? Я тогда точно с ума сойду.
* * *– Розовые ботинки самого маленького размера? – приветливо переспросила продавщица.
– Без шнурков, кнопок, молний, крючков, – уточнил я.
– На липучках? – улыбнулась девушка.
Я заколебался, но звонить маменьке не стал.
– Отлично.
– В наличии есть одна пара, – засуетилась торговка, – фирменная, дорогая, со стразами. Самый модный вариант лета. Их в понедельник по телику в программе «Носить обязательно» похвалили. Во вторник народ набежал и все раскупил. Эти ботиночки мы для постоянной покупательницы оставили, но она не пришла. Вот! Супер, да?
Я оглядел поставленную на прилавок обувь. На мой взгляд – жуть, но я не гуру фэшен-мира.
Не так давно я пригласил одну симпатичную даму на балет, и она пришла в обтягивающем красном кружевном платье, надетом прямо на голое тело. Декольте было сравнимо по глубине с Марианской впадиной[3], то есть верхней части одежды просто не было, она держалась на узеньких лямочках. Что касаемо юбки, то вместо нее трепыхался лоскут, едва прикрывавший пятую точку. В первую секунду я сильно смутился при виде спутницы, через секунду сообразил, что мне придется идти в зал с мадам, наряженной как девицы с пляс Пигаль[4], и растерялся. Потом машинально посмотрел на ноги нимфы и не удержался от вопроса:
– Тебе не жарко в ботфортах? Они немного необычные, с отрезанными носами. Странная обувь: высокое, за колено, голенище и открытая стопа.
Красотка захихикала.
– Ваня, ты никогда не видел летних сапог? Сейчас это пик моды.
Потом она схватила меня потной ладошкой за руку и потащила в буфет со словами:
– Хочу шампанского.
И мне пришлось изображать галантного рыцаря. Но, поверьте, больше всего на свете мне хотелось уйти домой. Да еще спутница облилась таким количеством парфюма, что ваш покорный слуга пожалел об отсутствии противогаза…
– Хороши, да? – спросила продавщица.
Я выкинул из головы ненужные воспоминания и стал рассматривать розовые лаковые кроссовки на высокой подошве, щедро усыпанные кусками битого стекла. Вместо застежек у них были липучки с надписью «Old monkey». Увы и ах, я не владею английским языком, поэтому не понял, что сообщала чудовищно прекрасная обувь.
– Хороши, да? – повторила девушка за прилавком.
– До дрожи прекрасны, – пробормотал я. – Подскажите, как переводится надпись?
– Молода и очаровательна, – без запинки ответила продавщица.
– Николетте понравится, – обрадовался я.
На мой вкус, ботинки выглядели более чем странно, но ведь и мода нынче слегка не в себе.
– Размер самый маленький? – уточнил я. – Извините, понятия не имею, какой, но мне велели купить крошечный.
– Да-да-да, – закивала девица, – тридцать девять, прямо на Золушку.
Я оставил в кассе внушительную сумму и переместился в соседний бутик, где торговали трикотажем. Не успел я перешагнуть порог, как из-за прилавка выскочила раскрашенная во все цвета радуги девочка.
– Здравствуйте, меня зовут Элен. Что желаете? Есть все!
– У меня целый список, – признался я, – но у вас, думаю, найдется только свитер.
– Свиншотов завались! – запрыгала Элен.
Я посмотрел на юную работницу торговли.
– Простите неуместное любопытство, мне такой наряд не нужен. Собственно, что такое свинские шорты? Впервые о них слышу, безнадежно отстал от всех фэшен-тенденций.
– Свинские шорты? – попятилась Элен. – Сейчас зарыдаю! У нас их нет. Их делают из кожи поросят?
– Вы только что произнесли: «Свинских шортов завались», – напомнил я.
Девочка прыснула:
– Я сказала – свиншотов. Это пуловеры.
– И зачем их так странно обзывать? – выразил я недоумение. – Почему не говорить нормально: свитер.
– Какой вам нужен? – спросила продавщица.
– Бело-красный, в цветах, – уточнил я.
– Тренд лета! – заликовала Элен. – Вон там рак, на нем все новотэ висят. Вчера получили прямиком из Парижа, с Пятой авеню.
Я глянул в указанном направлении и увидел стойку с вешалками. Ага, рак – это, вероятно, кронштейн, новотэ – новинки. Вот только Пятой авеню в Париже нет, эта улица находится в Нью-Йорке.
– Послушайте меня, лучшего байера[5] свиншотов! – верещала Элен. – Возьмите этот!
Девочка бросилась к вешалкам, выхватила одну и со скоростью молодой макаки вновь очутилась около прилавка.
– Гляньте, какая прелесть!
Я не очень понял, какое отношение байкер, любитель мотоциклов, имеет к пуловерам, но выяснять не стал. Предложенный свитер показался мне кошмаром: его, как и ботинки, усеивали «бриллианты», а поперек груди шла надпись, составленная из мелких вышитых цветочков «The mothers of all monkey».
– Можете перевести? – попросил я Элен.
– Ну, конечно, – заулыбалась та, – я ведь стажировалась в США. «Самая прекрасная и богатая».
– Беру! – воскликнул я. – Только нужен наименьший размер. Упакуйте красиво, в коробку. Ну и там ленты… банты… все как полагается.
Глава 12
С кружевным зонтиком проблем не возникло, он нашелся в соседнем магазине. Деревянная расческа продавалась на лотке у фонтана, витамины теснились в аптеке. И там же я, к огромному своему удивлению, обзавелся шампунем для ослов.