– Но она могла бы обвинить в этом Эмилию.
– А та отвергла бы обвинение. К тому же Изабеллу испугал горячий характер моей тетушки.
– Да уж, горячий характер. Уродовать лицо мертвой… Но я не понимаю, как Эмилия могла надеяться, что подмену не заметят друзья Селины, не говоря уж о ее отце.
– Эмилия должна была под видом Селины уехать на три года за границу и вернуться через несколько лет. Поскольку мистер Лоах умер скоропостижно, подмена удалась без труда. Вы же знаете, что на следствии показания давала только Изабелла, поскольку Селина – то есть моя тетушка – сказалась больной. Затем они обе уехали за границу и потом вернулись домой. Эмилия под личиной мисс Лоах поселилась в коттедже «Роза», а Изабелла вышла за мистера Сэксона.
– Но зачем Эмилия взяла имя Селины и…
– Затем, что Эмилию могли арестовать вместе с матерью и братом за фальшивомонетничество. Вы не могли бы ее спасти. Смерть Селины…
– Убийство Селины.
Маракито беспечно отмахнулась.
– Да как хотите. Оно пришлось как нельзя ко времени. Эмилия оказывалась в безопасности, а пригрозив Изабелле разоблачением, она не дала ей выйти за вас замуж.
Карэнби поднял взгляд.
– Теперь я понимаю, почему Изабелла оставила меня в покое. Правда, одну попытку она все же сделала.
– Но ей не удалось вас заставить на ней жениться. Но если бы удалось, Эмилия вмешалась бы. Она любила вас.
– Нет, – холодно ответил Карэнби. – Она любила мой титул, имя и богатство. Я никогда ее не любил, она меня тоже. Она словно околдовала меня, и, честно говоря, я бы женился на ней. Но я уверен, что сердце ее было отдано фальшивомонетничеству.
– Вы правы, – сказала Маракито, пристально глядя на него, – хотя не понимаю, как вы пришли к этой мысли, если считали, что моя тетка мертва. Да, она любила фальшивые деньги. Когда я выросла, она послала за мной и Даниэлем Солом…
– Кто он? Еще один член вашей семейки?
– Дальний родственник. Вы знали его как адвоката Хэйла.
– Да, действительно, – ответил Карэнби, весьма удивленный. – И зачем она вызвала вас двоих?
– Чтобы помогать ей. Мы воспользовались вашим домом. Нет смысла рассказывать вам о том, что мы проложили туннель и устроили там цех. Эмилия знала, что вы не потревожите дом…
– Я был сентиментальным дураком. Будь я умнее, вы так долго свои делишки не могли бы проворачивать.
– У нас есть и другие цеха, – холодно сказала Маракито. – Дженнингс не все нашел. Но, признаюсь, ваш дом был идеальным местом. Понять не могу, как Дженнингс узнал…
– Он нашел вход по планам, оставленным Максвеллом, который его строил. Эмилия отравила его.
– Да. Чтобы сохранить свою тайну. Мы с Хэйлом считали это ошибкой – он бы присоединился к нам. Но все к лучшему.
– Вы не лучше ее, – ответил Карэнби, глядя на нее с отвращением. – Вы ведь точно так же отравили Тайка.
– Это сделал Хэйл. Я была не против. Это было необходимо, – спокойно сказала она. – Но, сдается, вы все знаете.
– Дженнингс все мне рассказал. Даже о том, что кнопку звонка нажали вы. Это ему рассказал Хэйл.
– Да. Я знала, что Джульет Сэксон находится в комнате, и я захотела, чтобы ее арестовали. Она выбежала из дома, и я позвонила сразу же, как вырвалась от Хэйла. Он не хотел привлекать внимания к убийству. Но Джульет к тому моменту уже была слишком далеко.
– Но за что вы хотели отправить на виселицу несчастную девушку?
– Потому что я любила Катберта. Я с радостью увидела бы ее в петле, – мстительно проговорила Маракито. – Я ее ненавижу!
– Зачем же вы тогда хотите сегодня с ней встретиться?
– Сказать, что я отказываюсь от вашего племянника.
– Это как-то не вяжется с теми чувствами, что вы выказали сейчас.
Маракито равнодушно пожала плечами и не ответила. Карэнби начал подозревать, что она хочет причинить вред Джульет, и задумался, нет ли при ней какого-нибудь оружия. В атласном мешочке вполне мог оказаться острый нож или маленький револьвер. А Маракито, судя по убийству Максвелла и Тайка, священной человеческую жизнь не считала. Карэнби пожалел, что при нем нет Катберта. Он уже был готов позвонить слуге и приказать не впускать мисс Сэксон в комнаты, когда Маракито очнулась от раздумий.
– Вы еще что-то хотите узнать?
– Нет. Я думаю, вы все мне рассказали.
Она презрительно хмыкнула.
– Я очень немногое вам рассказала. Но за остальным обратитесь к миссис Октагон.
– А если я хочу узнать, кто убил Эмилию?
– Это вам миссис Октагон расскажет, – многозначительно сказала Маракито.
– Вы хотите сказать…
– Я ничего не хочу сказать. Эмилия вышла наружу другим путем, чтобы посмотреть, нет ли кого рядом. Она не вернулась. И мы с Хэйлом пошли ее искать. Мы нашли ее мертвой, и…
– Все это я знаю. Хэйл рассказал. Но он не знает, кто ее убил. А вы?
– Я не уверена. Но я подозреваю, что ее заколола миссис Октагон.
– Но откуда она взяла тот нож?
– Бэзил взял его из квартиры Мэллоу. Он передал его матери, а она…
– Это все домыслы, – сердито ответил Карэнби. – У вас нет доказательств.
– Никаких, – спокойно ответила Маракито, – но если кто и хотел убить мою тетку, так это миссис Октагон. Эмилия крепко держала ее на поводке и вертела ей как хотела.
– Вы о свадьбе?
– Да. И о других вещах. Я никогда не понимала, почему тетя Эмилия так привязалась к Катберту и этой девке. Но она определенно хотела, чтобы они поженились. Она попросила у Джульет фотографию вашего племянника, и Джульет ей ее принесла. Я забрала ее, а потом у меня ее украла эта дура, Сьюзен Грант. Странно, что эта фотография вернулась в коттедж. Мы с тетей поссорились насчет свадьбы. Она знала, что я люблю Катберта, но не захотела мне помочь выйти за него. Это все Джульет с ее… Ха! Я ненавижу ее. Я ничего не могла сделать, пока тетя Эмилия была жива. Она слишком много знала. Но после ее смерти я заставила миссис Октагон отменить свадьбу.
– Думаю, теперь миссис Октагон довольна, – спокойно сказал Карэнби.
– Сомневаюсь. Она слишком вас ненавидит. Однако теперь она может успокоиться, лорд Карэнби. Я оставляю Катберта.
Старый лорд надеялся, что она оставила в покое и Джульет, хотя ему все же было тревожно. На ее лице была написана такая злоба! Более, чем прежде, уверенный, что она замышляет недоброе, Карэнби снова хотел было позвать слугу, чтобы не впускать сюда девушку, но дверь вдруг отворилась и вошла Джульет. Вид у нее был сияющий и счастливый. Она попятилась, увидев якобы старуху, которая встала ей навстречу. Карэнби вскочил с дивана с живостью, которой не выказывал много лет, и встал между Джульет и ее врагом. Маракито ударилась в слезы.
– Ты будешь счастлива с Катбертом, – рыдала она, – а я… – ее голос прервался от слез. Она сунула руку в атласный мешочек, нашаривая платок.
Джульет изумленно посмотрела на нее.
– Кто это, лорд Карэнби?
– Сеньора Гредос.
– Маракито! – негодующе отшатнулась Джульет. – Не думала, что встречусь с этой женщиной…
– Этой женщиной? – вскричала, вспыхнув, Маракито. – Я женщина, которую любит Катберт!
– Нет. Он любит меня. Вы же старуха!
– Старуха? – взвизгнула Маракито, срывая шляпу и шапочку. – Я молода и куда красивее тебя! Глянь на мои волосы! – Они волной растеклись по ее роскошным плечам. – Мое лицо не хуже твоего! Я замаскировалась, чтобы увидеть тебя. Я ненавижу тебя! Я презираю тебя! Я запрещаю тебе выходить за Катберта!
– Как вы… да как вы смеете!
– Я все смею – даже это! – С этими словами Маракито подняла руку, и Карэнби увидел маленький флакончик, который она достала из мешочка. – Назовет ли Катберт тебя красивой после этого?
Она швырнула флакончик в Джульет. Если бы Карэнби не бросился между ними, он попал бы прямо ей в лицо, но вместо этого он выплеснулся на щеку Карэнби.
– Кислота! Кислота! – закричал он, зажимая лицо руками и падая на каминный коврик. Он ударился головой о решетку, и пламя охватило его волосы. Джульет подхватила его и потащила прочь, громко зовя на помощь.
– Ты дьявол! Дьявол! – закричала Маракито, ударив девушку в лицо. – Я не могу сейчас остаться, но я еще уничтожу твою красоту. Подожди еще!
Она торопливо надела шляпу и выбежала прочь. Камердинер лорда Карэнби влетел в комнату вместе с какими-то еще слугами.
– Пошлите за врачом! – кричала Джульет, пытаясь приподнять лорда Карэнби. – И схватите ту женщину!
– Она покинула отель, – сказал коридорный, и в этот момент с улицы послышался крик, а за ним визг и звук удара.
Глава XXV. Немезида
Посреди всей этой суматохи, вызванной покушением Маракито, приехал Катберт. Джульет сразу же бросилась к нему на грудь и зарыдала.
– О, Катберт, Катберт! – заплакала она, уронив голову ему на плечо. – Эта женщина была здесь. Она пыталась плеснуть кислотой мне в лицо, но попала в лорда Карэнби. У него еще и голова обгорела, он умирает!
– Господи! – воскликнул Мэллоу, прижимая ее к груди. – Слава богу, ты цела! Как Маракито проникла сюда?
– Господи! – воскликнул Мэллоу, прижимая ее к груди. – Слава богу, ты цела! Как Маракито проникла сюда?
– Не знаю… не знаю, – всхлипывала Джульет почти в истерике. – Он попросил меня приехать, а она пришла переодетая в старуху. Ну где же врач!
– Он только что приехал, мисс. Вот он, – сказал запыхавшийся коридорный.
Пока доктор осматривал Карэнби, Катберт, очень бледный, вывел Джульет из комнаты и, заведя в соседнее помещение, заставил ее выпить портвейна.
– Старуха, – повторил он. – Так значит, это переодетая Маракито погибла.
– Погибла? Она не погибла! Она пришла сюда и…
Джульет снова начала пересказывать, что случилось, поскольку она была очень испугана. Мэллоу ласково перебил ее.
– Маракито мертва, – сказал он. – Ее сбила машина четверть часа назад.
– Так это ее крик мы слышали?
– Не знаю, – мрачно ответил Катберт. – Я выходил из-за угла на улицу, когда увидел женщину, бегущую по тротуару. На меня неслась машина. Я едва успел заметить эту женщину, когда она пробежала мимо, и увидел, что она стара. Она глянула мне в лицо и с криком выбежала на середину улицы. Я даже и не подумал бы, что это Маракито, и не понимаю, почему она так вела себя. Я закричал и бросился за ней, чтобы убрать ее с пути машины. Но было поздно, машина сбила ее, и она завизжала, оказавшись под колесами. Машина вильнула и въехала в фонарный столб. Пассажиров вышвырнуло наружу. Наверное, кто-то из них ранен. Маракито мертва. Я слышал, как это сказал полицейский. Потом я увидел, как коридорный машет из дверей отеля, и подумал, что что-то случилось. Я побежал вверх по лестнице. Но я не ожидал увидеть здесь тебя, Джульет, и еще меньше – стать свидетелем смерти этой гнусной женщины.
– Прости, – слабым голосом ответила Джульет. Она сидела, а он обнимал ее за плечи. – Я не знаю, почему она хотела облить мне лицо кислотой. Ей это не удалось. И она убила лорда Карэнби…
– Я должен пойти к дяде, – Мэллоу встал. – Оставайся здесь, Джульет.
– Нет, нет! – она вцепилась в него. – Я хочу домой. Возьми мне кеб. Я здесь не останусь. Эта страшная женщина…
– Она ничего тебе больше не сделает. Она мертва.
– Я хочу домой… домой…
Мэллоу понял, что бедняжка вне себя от страха – конечно, за последний час она такое пережила! Кислота – само по себе ужасно, но когда это приводит к двум смертям, поскольку Маракито уже была мертва и, похоже, лорд Карэнби вскоре за ней последует, тут нервы и у более стойкого человека не выдержали бы. Мэллоу отвел Джульет вниз и посадил в кеб. Он пообещал зайти к ней нынче же вечером и рассказать, как дела у лорда Карэнби. Когда кеб уехал, молодой человек снова поднялся наверх. По дороге он не мог сдержать дрожь от одной мысли об опасности, которой избежала Джульет. Он вспомнил, как Маракито угрожала уничтожить красоту девушки, но не думал, что она сдержит свое дьявольское обещание. Более того, он не понимал, зачем переодетая Маракито пришла к Карэнби. Само переодевание было очевидной необходимостью, чтобы не попасть в руки полиции. Но зачем она пришла к его дяде и почему сюда пришла Джульет? И за ответами на эти вопросы Катберт поспешил в гостиную.
Лорда Карэнби там уже не было. Доктор велел перенести его в спальню, и когда Мэллоу вошел туда, доктор встретил его у дверей.
– Он по-прежнему без сознания, – сказал он. – Я хочу послать за его личным врачом, поскольку меня вызывают лишь в чрезвычайных случаях.
– Он очень плох?
– Боюсь, это потрясение его убьет. Он чрезвычайно слаб, и кроме ожога от кислоты он получил еще и повреждение от огня. Не думаю, что он выживет. А с кем я разговариваю? – спросил молодой врач.
– Мое имя Мэллоу. Я племянник лорда Карэнби.
– И наследник титула. Боюсь, еще до полуночи вы станете лордом.
Мэллоу эти новости отнюдь не порадовали. Титул он мало ценил, а что касается денег, то ему вполне хватало на собственные нужды. К тому же он действительно любил дядю, чудаковатого, но всегда доброго и хорошего друга.
– Он придет в себя?
– Полагаю, да, – с сомнением сказал доктор, – но до конца я не уверен. Его личный врач, который лучше знает его состояние и способности организма, скажет точнее. Как это все случилось?
Катберт по определенным причинам утаил сколько смог.
– Какая-то старуха пришла к моему дяде и плеснула кислотой в лицо мисс Сэксон, молодой леди, которая была у него в гостях. Он закрыл ее собой, получил кислоту в лицо и упал головой в камин.
– Что за демон! Надеюсь, ее схватят.
– Она погибла, – сказал Катберт и рассказал о несчастном случае на улице. У доктора были крепкие нервы, но он вздрогнул, услышав жуткий рассказ. Немезида была не столь медлительна, как обычно.
Вскоре из спальни вышел доктор Йо, который обычно лечил Карэнби, и сказал, что пациент долго не проживет.
– Он и так был слаб, – сказал Йо, – а в последнее время немощь еще и усугубилась. Такие два потрясения могли прикончить и более крепкого человека, не то что столь хрупкого. Он умрет.
– Надеюсь, что нет! – порывисто сказал Катберт.
Доктор снисходительно посмотрел на него.
– Я считаю иначе, – заявил он. – Для лорда Карэнби смерть – счастливое освобождение. Много лет он страдает от неизлечимого недуга, который причиняет ему сильную боль. Если бы он не был столь мужественным человеком, он покончил бы с собой.
– Он никогда не жаловался.
– Мужественный человек вроде него никогда не жалуется. К тому же он очень следил за собой. Когда он вернулся в Лондон, он чувствовал себя очень хорошо. Я думаю, он сделал что-то опрометчивое, что привело к ухудшению его состояния. Не прошло и нескольких дней после его приезда, как болезнь усугубилась. Он каким-то образом перенапрягся.
– Не думаю, – с сомнением сказал Мэллоу.
– Я уверен в этом. Недели после возвращения не прошло, как у него начался рецидив. Я выругал его за то, что он слишком много выходит и переутомляется, но он отказался мне отвечать.
– Он придет в сознание?
– Думаю, да, через несколько часов, но я не уверен. Но вы не беспокойтесь, мистер Мэллоу. Его дела улажены. Ввиду его болезни я посоветовал ему составить завещание. Он сказал, что уже это сделал и что все в полном порядке.
– Нет. Я не об этом, доктор. Я хочу задать ему несколько вопросов. Вы побудете здесь?
– До конца, – многозначительно сказал Йо. – Но это будет еще через несколько часов, насколько я понимаю.
– Я хочу уйти на час. Я могу? Точно?
– Конечно. Лорд Карэнби еще некоторое время поживет.
Мэллоу кивнул и покинул спальню, а Йо вернулся к постели, на которой без сознания лежал старик. Катберт дошел до конца улицы, где уже убрали останки автомобиля, и спросил полицейского, что стало с жертвами. Ему сказали, что умирающего шофера отвезли в госпиталь Черинг-Кросс, а труп старухи – так сказал констебль – отвезли в ближайший полицейский участок.
– Она мертва и вся переломана, – так сказал полицейский.
Мэллоу дал ему в благодарность полукрону и, узнав, где находится участок, отправился прямиком туда. Он представился инспектору и как племянник лорда Карэнби был обласкан вниманием, особенно когда рассказал, как лорду плеснули в лицо кислотой. Катберт решил, что неплохо будет об этом рассказать, тем более что коридорные их отеля «Эйвон» все равно проинформируют полицию. Он посмотрел на жалкий труп с личиной старухи.
– Она пришла к лорду Карэнби под чужим именем, – сказал инспектор. – Посмотрите, у нее на лице грим. Его светлость знает, кто она?
– Да. И детектив мистер Дженнингс тоже знает.
– Может, и вы знаете, мистер Мэллоу?
Катберт кивнул.
– Это Маракито, она…
– Что? Та фальшивомонетчица, которую мы искали?
– Она самая. Дженнингс может вам рассказать больше, чем я.
– Я попрошу мистера Дженнингса прийти сюда, как только он встанет на ноги, скорее всего, завтра. Но зачем Маракито плеснула кислотой в лицо лорду Карэнби?
– Это вам Дженнингс скажет, – сказал Мэллоу, умалчивая, что кислота была предназначена Джульет. – Может, это как-то связано с рейдом полиции в тот недостроенный дом, он же принадлежал моему дяде.
– Черт побери, да. Думаю, она рассвирепела от того, что лавочку прикрыли, и решила выплеснуть злобу на вашего дядю. Может, подумала, что это он передал Дженнингсу информацию о них.
– Да, она могла так подумать, – сказал Мэллоу. – Я возвращаюсь в отель «Эйвон». Если захотите меня увидеть, пошлите за мной туда. Но Дженнингс все знает.
– А как его лордство?
– Умирает, – отрезал Катберт и ушел, оставив инспектора горевать, что Маракито не дожила до суда. Тот рассматривал дело исключительно с профессиональной точки зрения и был бы рад сенсации, которую вызвал бы подобный процесс.
Когда Мэллоу вернулся в отель, его дядя пришел в себя и спрашивал о нем. Йо не разрешил пациенту много разговаривать, и Катберт сел рядом с постелью, взяв умирающего за руку. Карэнби сильно обгорел, один глаз его полностью потерял зрение. Время от времени Йо давал старику стимулирующий сердечный препарат, от которого ему становилось лучше. Ближе к вечеру Карэнби сказал, что хочет говорить. Доктор хотел было запретить, но умирающий не стал слушать.