– Прежде чем я отвечу и раскрою карты, я прошу тебя пообещать, что ты не устроишь неприятностей никому из моих знакомых.
Дженнингс замялся.
– Это трудный вопрос. Конечно, если я найду убийцу, будь она или он твоим другом, я должен буду выполнить свой долг.
– Да нет, ничего такого я не прошу, – отмахнулся Мэллоу, – но почему ты сказал «он» или «она»?
– Убийцей мисс Лоах может оказаться и женщина.
– Не понимаю, с чего ты это взял, – задумчиво сказал Катберт. – Я прочел по дороге статью об убийстве, и мне кажется, что «Плэнет» говорит, что это дело – полнейшая загадка.
– И я собираюсь ее разгадать, – ответил Майлз. – Мне неинтересны обычные убийства, но конкретно это мне очень по душе. Это криминальная проблема, которую я твердо намерен решить.
– Ты еще не нашел ниточки? – спросил Катберт.
– Нет, – признался Дженнингс. – Я читал ту статью, о которой ты говоришь. Автор теоретизирует, не имея фактов на руках. То, что он пишет о звонке, – чушь полнейшая. Но что правда, то правда: звонок прозвенел в то время, когда убийца никак не мог сбежать. И убитая не могла позвонить. Вот в чем загадка, и я не могу понять, как было совершено это убийство.
– Ты уверен, что звонил убийца?
Майлз пожал плечами и пригубил кофе.
– Трудно сказать. Подожду, пока у меня не окажется больше фактов, чтобы делать выводы. Только в романах прирожденный детектив Видок[6] может разгадывать тайны по нескольким случайным уликам. Но что ты собирался мне рассказать?
– Ты будешь молчать о том, что я расскажу?
– Да, – с готовностью ответил Дженнингс, – если только это не позволит убийце улизнуть.
– Я не прошу тебя нарушать доверие властей до такой степени, – сказал Мэллоу, – подожди минутку.
Он подпер подбородок рукой и задумался. Если он хочет добиться руки Джульет, он должен раскрыть тайну убийства. Без помощи ему этого не сделать, но при поддержке старого школьного приятеля – точнее, под его руководством – он сможет раскрыть правду. Затем, когда миссис Октагон будет знать имя убийцы своей сестры, станет понятна причина ее странного поведения и, более того, это сможет убрать все препятствия к свадьбе. С другой стороны, Катберт не мог отделаться от неприятного ощущения, что миссис Октагон с этой смертью связывает какая-то тайна, которая и заставила ее отказаться от своего разрешения на брак, и если он расскажет Дженнингсу обо всем, что он знает, это может стать известным в некоторых кругах, а миссис Октагон может этого не одобрить. Однако, несмотря на намеки миссис Октагон, Мэллоу был уверен, что его дядя не имеет отношения к убийству, и он уже предупредил ее – хотя она и не пожелала слушать, – что он намерен найти убийцу. В этих обстоятельствах, да еще при том, что Дженнингс был его другом и собирался помочь ему, а не вовлекать в неприятности тех, кого он знал и уважал, молодой человек решил рассказать все.
– Дело в том, что я помолвлен с Джульет Сэксон, – неохотно проговорил он.
– Я в курсе. Она дочь этой чудаковатой миссис Октагон, которая держит своего робкого супруга под каблуком и много о себе думает.
– Да. Но Джульет – племянница мисс Лоах.
– Что? – Дженнингс аж подпрыгнул в кресле. – Ты хочешь сказать, что миссис Октагон – сестра мисс Лоах?
– Именно. Они поссорились много лет назад и все это время дулись друг на друга. Миссис Октагон никогда не навещала сестру, хотя не запрещала ездить к ней своим детям. Как ты догадываешься, миссис Октагон весьма встревожена этим убийством, но самое странное, что она заявила, что эта смерть делает невозможным мой брак с ее дочерью.
Дженнингс испытующе смотрел на друга.
– И правда странно. А причины она не объяснила?
– Нет. Но я знал, что мой дядя был знаком с ней в юности, потому решил спросить, что он на этот счет думает. Он рассказал, что некогда был помолвлен с мисс Лоах, и…
– Продолжай, – сказал Майлз, видя, что Катберт замялся.
– В дело была замешана еще одна женщина.
– Обычное дело, – сухо сказал Дженнингс. – Ну?
– Ее имя было Сол. Эмилия Сол.
– О, – Майлз снова сел. Он стоял до того несколько секунд. – Ты упоминал фамилию Сол в связи с тем делом о фальшивомонетничестве двадцатилетней давности.
Катберт кивнул и, будучи теперь полностью уверенным, что ему необходима помощь Дженнингса, рассказал ему обо всем, что узнал от Карэнби, и о том, что рассказала его матушка. Также он коснулся речи миссис Октагон и повторил обещание, которое он перед ней произнес. Майлз внимательно слушал, но не говорил ни слова, пока его друг не закончил.
– Ты рассказал мне все, что знаешь? – спросил он.
– Да. Я хочу, чтобы ты мне помог. Не думаю, чтобы то, что я узнал, имело отношение к убийству.
– Я не был бы так в этом уверен, – задумчиво проговорил Дженнингс, рассматривая ковер. – Миссис Октагон обосновывает свой отказ фактом убийства. Однако ты ее предупредил, и она должна осознавать последствия.
– Но, дружище Дженнингс, ты же не думаешь, что она как-то связана с убийством. Я заверяю тебя, что она хорошая, добрая женщина…
– С бешеным темпераментом, судя по словам твоей матери, – сухо закончил Дженнингс. – Но ты не беспокойся. Я не думаю, что она виновна.
– А как иначе! – возмущенно воскликнул Мэллоу. – Мать Джульет!
– Но тем не менее какую-то связь с этим делом она иметь может. Однако ты был со мной откровенен, я отплачу тебе тем же и помогу тебе. Первым делом нам надо разобраться с фотографией.
– Ах, да. Я и забыл, – сказал Мэллоу, бросая взгляд на снимок, лежавший у него под рукой. – Дай-ка ее сюда.
Майлз протянул ему снимок.
– Ты сказал, что узнаешь фото, – сказал он.
– Узнаю свое лицо. Я сделал несколько таких портретов. Думаю, этот… – Он впервые посмотрел на подпись, и лицо его побледнело.
– В чем дело? – быстро спросил Майлз.
– Не понимаю, – сбивчиво пробормотал тот.
– Подпись узнаешь?
– Да, это явно писал я.
– Очень нежная подпись, – сказал Майлз, не сводя глаз с обеспокоенного лица друга. – «С горячей любовью».
Катберт положил снимок и кивнул.
– Да. Написано так, – прошептал он, уставившись на ковер.
– И ты написал это служанке.
– Какой служанке?
– Той новой горничной, которую мисс Лоах наняла в день убийства, – Сьюзен Грант.
– Я помню это имя. Читал в газетах.
– Ты хорошо с ней знаком? – спросил Дженнингс.
– Вовсе не знаком.
– Да ладно. Мужчина не дарит незнакомой девушке своего портрета с такой надписью, только любимой.
– Дженнингс! – возмутился Мэллоу. – Как ты подумать мог… – голос его сорвался, и он сцепил руки.
– А что я должен думать? – спросил детектив.
– Да что хочешь.
– Что ты влюблен в Сьюзен Грант?
– Да я в глаза ее не видел! – в ярости ответил Катберт.
– Тогда как у нее оказался твой портрет? – спросил Дженнингс. Затем, поняв, что Мэллоу отказывается отвечать, он положил руку ему на плечо. – Ты должен мне рассказать. Ты уже столько мне рассказал, что должен идти до конца. Так дело не пойдет. Нет, – Дженнингс посмотрел Мэллоу прямо в глаза, – ты не дарил этого портрета Сьюзен Грант.
– Я такого не говорил.
– Не дури, Мэллоу. Ты сказал, что не знаешь ее, значит, вряд ли мог дать ей этот снимок. Подпись указывает, что портрет был подарен любимой женщине. Ты сказал, представляя меня мисс Сэксон, что это единственная женщина, которую ты в жизни любил. Значит, портрет был подарен ей.
– Я… я не могу сказать.
– То есть ты мне не доверяешь, – сказал Дженнингс.
Катберт быстро встал и сбросил руку друга.
– Лучше бы я вообще рот не открывал!
– Дружище, ты должен больше мне доверять. Я прекрасно понимаю, почему ты не хочешь признаваться в том, что подарил это фото мисс Сэксон. Так ты втягиваешь ее в это дело.
– Дженнингс! – вскричал Катберт, багровея от ярости.
– Минуточку, – спокойно, глазом не моргнув, сказал детектив. – Понятно. Ты подарил фото мисс Сэксон. Она отдала его мисс Лоах, Сьюзен Грант влюбилась в тебя на фото и взяла его себе. Его нашли в ее сундучке.
– Да, да! – возопил Мэллоу, хватаясь за соломинку. – Я и правда подарил этот снимок Джульет, и, конечно же, она отдала его своей тетке. Та девушка легко могла взять его. Но зачем ей было его красть, – озадаченно добавил Катберт, – этого я не понимаю!
– Ты с ней не знаком? – спросил Дженнингс.
– Нет. Правда, не знаком. Впервые слышу ее имя. Как хоть она выглядит? – Дженнингс описал Сьюзен как мог, но Катберт покачал головой. – Нет, никогда ее не видел. Говоришь, снимок был у нее в сундучке? – Получив утвердительный ответ, он сказал: – Может, он там валялся, и она взяла его, хотя зачем – не знаю.
– Ты уже это говорил, – сухо заметил Дженнингс. – Но как бы странно это ни показалось, эта девушка влюблена в тебя.
– Откуда ты знаешь?
– Понимаешь ли, – медленно проговорил Майлз, – после убийства я осматривал вещи слуг в доме в поисках орудия преступления.
– Но ведь их не обвиняют?
– Нет. Я и обыскивать их вещи не стал бы, если бы они сами не настаивали. Но они так боялись обвинения, что хотели снять с себя все подозрения. То, что все четверо были на кухне в момент убийства, ставит их вне подозрений. Но они настаивали, так что я заглянул в их вещи. Я нашел этот снимок в сундучке новой горничной. Она отказалась говорить, как он попал к ней, но покраснела и расплакалась, так что я понял, что она в тебя влюблена.
– Но я же говорю тебе – это абсурд! Я не знаком с девушкой. К тому же она служанка! Ха!
– Тогда я должен устроить вам встречу, и, возможно, мы найдем какое-то объяснение. Я забрал фотографию…
– Зачем? С чего это мое фото так тебя интересует, Дженнингс?
– Потому что ты мой друг, и я узнал твое лицо сразу же, как его увидел. Я, естественно, спросил девушку, как снимок к ней попал, поскольку знаю, что хорошенькие горничные не в твоем вкусе. И ее ответ заставил меня забрать портрет и спросить у тебя объяснений.
– И что же она ответила? – спросил Катберт, изнывая от ложного положения, в которое попал.
– Она сказала, что не скажет ничего, чтобы у тебя не было проблем с полицией. Что ты можешь на это сказать?
– Ничего, – озадаченно ответил Мэллоу. – Я не могу отвечать за причуды горничных. Мне незнакомо имя Сьюзен Грант, и, судя по твоему описанию, я в глаза ее не видел. Я уверен, что твое объяснение правильно. Джульет отдала снимок тете, а девушка по какой-то глупости его похитила.
– Но ее упоминание о полиции?
Мэллоу беспомощно махнул рукой и облокотился о каминную полку.
– Понятия не имею, что она хотела сказать. И что ты теперь будешь делать, Дженнингс?
– Сначала я приведу эту девицу сюда, чтобы она встретилась с тобой. Потом спрошу мисс Сэксон, зачем она отдала снимок мисс Лоах. Как понимаю, ты не был в любимчиках у старой леди.
– Напротив, я ей нравился больше, чем она мне.
– Надо же. Ты ей настолько нравился, что она захотела иметь твой портрет… Я должен спросить мисс Сэксон, когда она дала его ей. Ты позволишь привести к тебе ту девушку завтра вечером?
– Конечно. Но все это чертовски неприятно.
Детектив встал, собираясь уходить.
– Большинство вопросов, связанных с убийством, неприятны, – спокойно сказал он. – Я лишь надеюсь, что больше неприятностей не будет.
– В смысле?
– Пока ничего сказать не могу.
– Загадками говоришь, Дженнингс.
– Да я сам путаюсь в загадках. Не вижу, чтобы я продвинулся. Однако я намерен потянуть за ниточку твоей фотографии, хотя, если мое объяснение верно, искать тут больше нечего. Но эта девушка, Сьюзен Грант, на воровку не похожа.
– Значит, это я подарил ей фотографию, – надменно заявил Катберт.
– Не обязательно, – ответил Дженнингс, надевая пальто. – Но я не буду больше строить теорий. Подожди, пока я устрою тебе встречу с девушкой. Тогда мы заставим ее заговорить.
Катберт пожал плечами.
– Как хочешь. Но я и правда не знаю, что она скажет.
– И я тоже, – сказал Дженнингс, когда они подходили к дверям. – Вот потому я и хочу свести вас лицом к лицу. И может, все и правда окажется бредом сивой кобылы.
– Ты действительно в этом деле заинтересован не меньше меня. Кстати, когда похороны?
– Послезавтра. Затем огласят завещание. Надеюсь, старая леди оставит тебе какие-то деньги. Она, говорят, была богата. Кстати, поинтересуюсь тем делом фальшивомонетчиков Сол, о котором ты говорил.
– Зачем? – насторожился Мэллоу.
– Может, оно как-то связано с этим убийством. Правда скрыта в прошлом. И мисс Селина Лоах явно была знакома с мисс Сол.
Когда Дженнингс откланялся, по лестнице поднялся почтальон с вечерней корреспонденцией. Катберт нашел письмо от Джульет и тут же вскрыл его. Там была лишь одна строка.
«Не говори с полицией по поводу этого убийства. ДЖУЛЬЕТ».
Катберт Мэллоу этой ночью спал плохо.
Глава VIII. Путь истинной любви
Естественно, Катберт сразу же подумал, что надо найти Джульет и попросить у нее объяснения по поводу этой таинственной записки. Он отправился в «Святилище Муз» на следующий же день, но ему сказали, что мисс Сэксон с матерью уехали из города и вернутся лишь через несколько дней. Где они – он узнать не смог и уже в некотором разочаровании покидал дом, когда столкнулся с Бэзилом.
– Привет, Мэллоу! – сказал молодой джентльмен, остановившись как вкопанный. – Ты заходил к моей матери?
– Я приходил к Джульет, – ответил Катберт, жалея, что встретился с ним, – но узнал, что ее нет в городе.
– Ну не совсем так. Они с матерью поехали в коттедж «Роза» и намерены там оставаться до похорон и оглашения завещания.
– Завещания? – отозвался Мэллоу.
– Да. Похоже, у тети Селины была куча денег. Думаю, она все оставила Джульет. Меня она никогда не любила.
– Но ты часто бывал у нее.
– Бывал, – откровенно признался Бэзил. – Я пытался держаться с ней как можно воспитаннее, чтобы она и мне что-то оставила. Между нами, Мэллоу, я чертовски нуждаюсь. У матери денег мало, у меня своих нет, а старый Октагон дьявольски прижимист.
Чего еще можно было ждать от бездельника, который в жизни и пальцем не шевельнул, чтобы заработать, и жил милостями своего приемного отца! Но у Бэзила был свой взгляд на деньги. Он считал себя гением, и Питер должен гордиться, что ему дозволено содержать его, поскольку, по его словам, «он впишет свое имя в скрижали этого века». Но вписывание имени в скрижали – процесс долгий, и Бэзил мало беспокоился на этот счет. Он говорил, что гения нельзя торопить, и большую часть времени ничего не делал. Мать снабжала его карманными деньгами и одеждой, Питер давал хлеб и кров, и Бэзил весьма приятно проводил дни. Он желал славы, чтобы его имя было у всех на устах, а фотографии – во всех газетах, но чтобы заполучить желаемое, надо было трудиться, а как раз трудиться-то он и не хотел. Катберт знал, что этот молодой человек был прирожденным лодырем, и хотя сам был в общем-то человеком праздным, тем не менее недолюбливал Бэзила за лень. Будь Мэллоу беден, он наверняка сам зарабатывал бы себе на хлеб, но у него был хороший доход, и он не работал. И, в конце концов, он лишь следовал тому образу жизни, в котором был воспитан. Но Бэзил был беден, ему необходимо было делать карьеру, и потому он обязан был работать. Однако ради Джульет Катберт держался как можно вежливее.
– На твоем месте, Сэксон, я бы бросил играть, – сказал Мэллоу.
– Чушь! Я не делаю высоких ставок. Кроме того, я видел, как ты сам у Маракито проигрывал немало.
– Я могу себе это позволить, – сухо заметил Катберт, – а ты нет.
– Черт, тут ты прав. Но, Мэллоу, не надо мне тут мораль читать, ты сам не святой.
– Чек тебя спасет?
Бэзил был достаточно хорошо воспитан, чтобы покраснеть.
– Нет! Я денег не просил, – сказал он холодно, – и, кроме того, если Джульет унаследует деньги тети Селины, то и мне что-то достанется. Мы с Джульет всегда делились.
То есть Джульет давала Бэзилу деньги, а он их тратил. Мэллоу тошнило от этой откровенной самовлюбленности. Однако он не хотел ссориться с Бэзилом, поскольку знал, что Джульет его любит и, более того, в нынешней ситуации он желал обзавестись еще одним другом в доме миссис Октагон.
– Может, мисс Лоах все же оставила тебе какие-то деньги, – заметил он.
– Видит бог, я надеюсь. Если нет – то я в полной заднице. Этот чек… – тут он осекся, словно понял, что сказал слишком много. – Но они достанутся Джульет, – пробормотал он.
– В чем дело? – тут же спросил Катберт.
– Ничего-ничего. Просто счет от портного. Что до завещания, то разве ты не знаешь, что я поссорился с тетей Селиной за неделю до ее смерти? Она меня из дома выгнала. – Тут лицо Бэзила сделалось угрожающим. – Хотелось бы мне посчитаться со старой хрычовкой. Она оскорбила меня!
– Потише, дружище, – сказал Мэллоу, видя, что Бэзил теряет терпение, и случайно заметив в нем вспышку неконтролируемого гнева, – мы на улице.
Лоб Бэзила разгладился.
– Все в порядке, – сказал он, – не бери в голову, все будет в порядке, когда Джульет получит деньги. Кстати, мать уже сказала, что ты на ней не женишься?
– Твоя мать ошибается, – весомо сказал Мэллоу. – Мы с Джульет по-прежнему помолвлены. Я не намерен от нее отказываться.
– Я скажу матери, что ты легко не сдашься, – нахмурился Бэзил, – но ты не можешь жениться на Джульет.
– Почему? – резко спросил Катберт. – Ты знаешь какую-то причину?
Бэзил хотел было что-то сказать, затем вдруг закрыл рот и покачал головой.
Катберт настаивал:
– Если знаешь причину, скажи мне, и я помогу тебе выйти из затруднительного положения. Ты же знаешь, что я люблю Джульет, а твоя мать не привела ни одного довода, почему она против свадьбы.
– Я бы помог вам, если бы мог. Лучше спроси саму Джульет. Может, она и раскроет причину.
– Как мне ее найти?
– Поезжай в коттедж «Роза» и спроси ее, – предложил Бэзил.