– Ага, – хозяин «Сломанного меча» несколько успокоился.
– Немедленно отдай это, грязный колдун! – Стукнутый Черный шагнул вперед, и тут в голосе его появились извиняющиеся нотки. – Я хотел сказать – спасибо. Привычки, сам понимаешь…
Скрытный только вздохнул.
– Теперь осталось, чтобы о нас узнали по всему городу, – проговорил Чапай. – Забирай ведро и пошли.
Герои еще немного покрушили обстановку, без энтузиазма, просто по привычке, а затем ушли.
– Вот уж точно – неудачное начало дня, – пробормотал Скрытный, глядя на пролом в стене и разрубленный в щепу книжный шкаф. – Но ничего, хорошо смеется тот, у кого остается рот.
Герои имеют право издеваться над темным магом.
Но зато он имеет право на месть, подлую, кровавую и ужасную.
Проснувшись, Мосик Лужа с неудовольствием обнаружил, что утро едва-едва наступило. В первый момент он даже решил вынести ему выговор за опоздание, но потом вспомнил, что утро не входит в штатное расписание мэрии, и несколько огорчился по этому поводу.
Спать не хотелось, так что мэр вылез из кровати и принялся одеваться.
Ночевал он сегодня, для разнообразия, не в кабинете, а в личных апартаментах, что занимали одно из крыльев дворца. Тут обитала (в смысле, изредка показывалась) супруга главы города, которой Мосик Лужа несколько побаивался, а также многочисленные дети, в которых мэр немного путался.
Облачившись в халат, Мосик Лужа тихо, чтобы не потревожить жену, выбрался из спальни и пинком в бок разбудил Сарданапала, секретаря, клеврета и помощника на все части тела.
– Хватит дрыхнуть, – велел он, – рабочий день наступил.
Юноша на побегушках зевнул и, уныло потирая бок, отправился на кухню, узнать насчет завтрака. Вернувшись, он с удивлением обнаружил, что мэр сидит за рабочим столом и ковыряется в толстом слое пергаментных листов, покрывавших столешницу подобно пластам донных отложений. Воистину, сегодня на Мосика Лужу снизошло желание поработать.
Крайне редкая вещь для чиновников высокого ранга.
– Чего смотришь? – спросил мэр. – Где новости? Я хочу знать, что происходит в моем городе! Да, посланцы к оракулу еще не вернулись?
– Никто не сообщал, – пискнул Сарданька, думая, что на собственном столе мэр найдет разве что новости прошлого года, а если вскроет нижние, давно закаменевшие слои документов, то и прошлого века. – Сию секунду. Только сбегаю в департамент надзора.
Этот департамент был создан предшественником Мосика Лужи в мэрском кресле, Борком Большим, и занимался тем, что собирал объективную информацию о положении дел в Ква-Ква.
Или, если говорить неофициально, коллекционировал слухи, причем занимался этим круглосуточно.
Юноша на побегушках совершил еще один забег по дворцу.
– Принес? – встретил его мэр, поставивший поднос с булочками и кофе поверх овеществленной бюрократии.
Тут копились все бумажки (или пергамашки, что точнее), с которыми Мосик Лужа собирался поработать в неофициальной обстановке. «Поработать» означало «положить и забыть».
– Да, господин, – пропыхтел клеврет.
– Тогда читай. – И мэр приступил к работе, то есть отхлебнул кофе и, выбрав булочку побольше, вонзил в нее зубы.
Стараясь не думать о запахе горячей сдобы, Сарданапал поднес к глазам полученный от дежурного клерка листок.
– О быкротстве объявил банк «Хрюндель и Сыновья», одно из стырейших финансовых учреждений.
– О быкротстве? Стырейших? – уточнил Мосик Лужа.
– Ну, типа как они много стырили… – пояснил клеврет, – за эти века-то, и признали себя бычьем позорным… То есть заплакали, раскаялись и сказали, что денег у них больше нет.
– Ага. Ну да. Никогда не разбирался в этих финансовых терминах. Продолжай.
– Безумная Пифия предсказала конец света примерно через два-три дня.
В ответ на эту новость мэр лишь зевнул.
Горластая предсказательница, обитавшая на улице Толстой Звезды, изрекала такие пророчества не реже раза в месяц. И никогда не ошибалась. Просто конец света заходил в Ква-Ква, оглядывался, принюхивался и решал, что на этот раз он произойдет где-нибудь в другом, более приятном месте.
Так же равнодушно Мосик Лужа выслушал сообщение о дожде из сушеных кальмаров в Дырах (враки), о том, что в окрестностях МУ случилось землетрясение (чародеи на то и чародеи, чтобы чудить), и о том, что много домов разрушилось (еще заботиться об этих горожанах?).
Оживился глава города, узнав, что кто-то ограбил музей Натуральной истории на улице Шести Струн и вынес часть экспонатов, в том числе несколько чучел.
– Надо же, – пробурчал он, – каких только придурков в Ква-Ква нет… или есть придурков в Ква-Ква?
– И последняя новость, – сообщил Сарданапал, – на площади Изопилия Торопливые убили вора, оказавшего им сопротивление при задержании. Родные и друзья выразили протест, а общественность шокирована.
– Убили? Оказавшего сопротивление? Это удивительно, – проговорил мэр, пережевывая третью по счету булочку. – Обычно стражники, если им сопротивляться, сразу убегают. Хотя с формальной точки зрения они и должны убивать преступников.
– Конечно, – пискнул Сарданапал, пытаясь разглядеть, что там еще осталось на подносе.
– Главное, чтобы стража убивала их не слишком часто. А то в этом городе не останется честных граждан. Ха-ха.
– Ха-ха.
– Хорошо хоть, никаких новостей о кризисе нет. Ладно, хватит на сегодня работы. Пойду еще немного подремлю. А если появится Потом Вытек, немедленно меня буди. Понял?
– Так точно.
Мэр скрылся в спальне, а Сарданапал подкрался к столу и принялся доедать булочки.
Такова уж работа клеврета.
Утро в гномьем квартале наступает рано, еще до подъема солнца. Начинается оно со стука топоров, рубящих дрова. Затем начинают пыхтеть печи, но вовсе не те, на которых греют еду, а огромные, рабочие. Сотни маленьких бородачей принимаются за дело, и дело у них спорится.
Попробовало бы оно не спориться.
Но сегодня заведенный порядок оказался нарушен самым грубым образом. Солнце поднялось, а над гномьим кварталом еще царила тишина, лишь кое-где нарушаемая тихим лязгом.
В доме Длинной Дубины властвовало сдержанное оживление.
Сам старейшина стоял на табуретке перед зеркалом, а двое молодых гномов помогали ему облачиться в доспехи. Осложняло процедуру то, что Длинная Дубина залезал в них последний раз лет двести назад и успел хорошенько позабыть, для чего нужны все эти изогнутые железяки с ремешками.
Процесс напоминал попытку собрать разобранный собственными руками несложный механизм.
После которой всегда почему-то остается много лишних деталей.
– Так, стой! – орал Длинная Дубина. – Может быть, это на ногу? А то что-то там трет. Попробуй…
Очередную железяку попытались закрепить где-то в области колена.
Колено стало выглядеть так, словно его изуродовала неведомая болезнь. А при попытке согнуть ногу железяка с радостью в нее впилась.
– Офф… нет… пхх… снимай! – рявкнул старейшина. – Пусть уж лучше трет, чем так. Ой-ёй-ёй.
Дверь комнаты открылась, и внутрь заглянул гном в кольчуге и рогатом шлеме.
– Парни собрались, – сообщил он, – все готовы. Надо поспешить, а то проклятые Крепколбы нас опередят.
– Ни за что! – Длинная Дубина гордо вскинул голову, отчего забрало упало и защемило бороду.
Когда эту неприятность устранили, старейшина еще разок осмотрел себя в зеркале и решил, что вид у него достаточно боевой. Если не обращать внимания на то, что кое-где в броне не хватает пластин. Но ведь никто и не посмеет обратить на это внимание, если не захочет получить по башке.
А значит, все в порядке.
Длинная Дубина спрыгнул с табуретки и под тяжестью доспехов едва не упал. Кинув испепеляющий взгляд на поддержавших его подмастерьев – кто тут хихикнул? – старейшина взял церемониальный шестопер и вышел на улицу.
И тут утренняя тишина бежала, спугнутая ревом, вырвавшимся из сотен луженых глоток:
– Аааааааа!!!
Гномы во многом похожи на футбольных фанатов – они любят поорать, выпить и пустить кровь. Только для этого им не нужен повод в виде двадцати двух потных мужиков и стадиона.
Длинная Дубина окинул взглядом воинство клана Твердозадов – сплошь шлемы, топоры и злые бородатые лица.
– За мной! – рявкнул он. – Пора показать, что никто в этом городе не смеет обижать нас!
– Отомстим за обиду! – завопили гномы.
И вслед за старейшиной направились к центру Ква-Ква.
Логика их была проста – уж если бесчинствовать, так там, где это будет замечено и оценено.
На площади Горна отряд Твердозадов столкнулся с еще двумя вооруженными толпами. Длинная Дубина не звал с собой старейшин других кланов – Длиннобородов и Крепколбов, но слухи о том, что кто-то собирается мстить за еще не нанесенную обиду, разлетелись по кварталу мгновенно.
Трое предводителей переглянулись, даже не скрывая неприязни, а потом Золотой Таз, глава Крепколбов, сказал:
Трое предводителей переглянулись, даже не скрывая неприязни, а потом Золотой Таз, глава Крепколбов, сказал:
– Сегодня мы заботимся о благе всех гномов Ква-Ква… поэтому пойдем вместе… да?
– Да, – кивнули двое других старейшин, стараясь забыть о межклановой вражде, что не так сильна, как вражда ко всяким инородцам, зато много древнее и куда приятнее. – Мы идем вместе.
И три отряда затопали дальше.
На улице Толстой Звезды, там, где она впадает в улицу Злобных Карликов, возникло неожиданное препятствие. Вопреки всем законам оно приняло вид очень древнего эльфа.
– Хляль сюрьк! Как я рад, что встретил вас! – завопил тот так, словно обрел потерянных лет десять назад родственников.
Гномы изумленно остановились.
Отношения между ними и эльфами складывались довольно неоднозначно. Порой они объединялись, чтобы дать отпор слишком распоясавшимся людям, троллям или еще кому, кто слишком распоясался. Но иногда воевали между собой, и тогда боевые топоры шли в ход против узких мечей, а арбалеты против луков.
– Э, что? – спросил Гвоздь, старейшина клана Длиннобородов и в спокойной обстановке соображавший не слишком быстро.
– Тралк хлюпс! Нам понадобится каждый клинок! – проговорил эльф, вращая глазами и размахивая руками. – Они могут быть повсюду!
Длинная Дубина заподозрил, что это коварные происки врагов.
– Кто? – поинтересовался он.
– Змееморфы! – прошептал эльф. – Они бродят по нашему городу. Бытьк штиньк. Нужно их поймать и сдать в мой музей…
Тут все стало ясно – перед ними сумасшедший.
Гномы неплохо помнили змееморфов, с которыми когда-то сражались. Но так же хорошо они знали, что последний представитель этой агрессивной расы был убит много столетий назад.
– Подожди, дедушка, у нас дела. – Золотой Таз шагнул вперед и аккуратно отодвинул эльфа в сторону. – Вот закончим с ними, а потом обязательно поймаем твоих змееморфов. И зеленых чертиков заодно.
Бряцающие амуницией гномы заторопились дальше. Они прошли улицу Злобных Карликов, что считалась чем-то вроде демилитаризованной зоны, и обнаружили, что центр Ква-Ква лежит перед ними, огромный и беззащитный, точно парализованный динозавр.
– Вот теперь мы покажем вам, что такое погром, – прорычал Длинная Дубина, покрепче сжимая шестопер. – Вперед!
– Вперед!!! – заревели гномы.
Утро обещало стать очень шумным.
* * *Когда сверху донесся воющий звук, какой издает страдающая икотой канализационная труба, находившиеся в караулке стражники насторожились.
– Чего это? – спросил лейтенант Клячисон, оторвавшись от допроса подозреваемого в краже кружки пива.
Подозреваемый печально вздохнул и подумал, что сейчас его начнут бить с новым усердием.
– Вот уж не знаю, – проговорил лейтенант Долгомопс, ковырявший в зубах долотом. – Что-то сломалось?
– Не, – просипел самый старый из Торопливых, лейтенант Чухельбекер, разменявший десятый десяток и не ушедший на пенсию из-за ошибки писца. Согласно документам, лейтенанту было всего тридцать. Ну а начальство, как известно, всегда больше верит записям, чем собственным глазам. Так что Чухельбекер являлся самым морщинистым и седым из тридцатилетних людей на свете. – Это боевая труба… она играет сигнал… Эту тревогу…
– Тревогу? – Лейтенант Форн Фекалин был единственным, кто услышал пожилого тридцатилетнего коллегу.
– Наверное, МЕНТ сошел с ума, – предположил Клячисон и замахнулся, чтобы продолжить допрос.
С лестницы донесся грохот, и в дверь кубарем вкатился дежурный сержант.
Лицо его было красным, а глаза напоминали шарики для игры в пинг-понг.
– Общая тревога! – заорал сержант. – Построение в полном вооружении на улице! Немедленно!
Лейтенант Чухельбекер удовлетворенно кашлянул.
На мгновение все замерли, а потом заметались, словно пчелы в улье, куда плеснули стакан кипятка. Подозреваемый в краже кружки пива неожиданно обнаружил, что остался один, и это его вовсе не расстроило.
Оглядевшись, он стащил со стола недописанный рапорт и недоеденный пончик и бросился к двери.
А стражники тем временем строились на улице.
В дверях возникла небольшая давка, но быстро рассосалась, когда через нее прошел сержант Гриббл. Спустя пять минут, вопреки бестолковым воплям офицеров, возникло нечто вроде строя, а еще через одну из штаб-квартиры вышел мрачный Игг Мухомор.
Солнце блеснуло на его шлеме, нестерпимо засияло на парадном панцире.
И это удивило Торопливых больше воя давно забытой трубы и даже сердитого лица начальства.
МЕНТ берег свои доспехи и надевал их крайне редко.
– Так, все в сборе? – Игг Мухомор оглядел подчиненных и с сожалением признал, что да, все.
Отсутствовали только Лахов, Ргов и Калис, но по очень уважительной причине.
Зато остальные были в полной боевой готовности. Из ножен лейтенанта Долгомопса торчала ручка пилы, сержант О’Тодрал мог похвастаться ведром на выступавшей сверху части тела.
Головой ее назвал бы только очень большой оптимист.
– Мы должны защитить закон и порядок, – сообщил Игг Мухомор, – и для этого извлечь из ножен наши ме… извлечь хоть что-то из ножен… Гномы сошли с ума, громят лавки, жгут дома. Сейчас они на Пивоместной улице и идут к центру. Нам нужно их встретить и остановить!
На лицах тех стражников, которые хоть что-то поняли, изумление сменилось страхом.
Сражаться с гномами?
Стражники имели довольно смутное представление о том, что такое сражаться. Они могли бить тех, кто был слабее, удирать от тех, кто сильнее, получать жалованье и жаловаться на жизнь. Последнее, по всеобщему мнению, выходило у них лучше всего.
Но сражаться? Это же опасно!
Гномы наверняка машут топорами, а острым топором можно и порезаться…
По рядам Торопливых побежали трусливые шепотки, каменно-спокойными остались только шестеро – лейтенант Форн Фекалин и пятеро его подчиненных.
– За мной! – скомандовал МЕНТ, вытаскивая из ножен меч. – Покажем им, кто защищает порядок в этом городе!
Стражники угрюмо побрели за командиром.
Если они и были готовы что-то показать, так это задницу опасности, но пойти против прямого приказа не могли. Большинство Торопливых обладало слишком плохим воображением, чтобы представить себе такой поступок.
Они прошли по Крысиной улице, миновали площадь Фонтанов и у Грязного моста уткнулись в задние ряды плотной толпы.
Толпа глазела и комментировала. По доносившимся из нее репликам можно было понять, что творится на Пивоместной улице:
– Ух ты, классный удар! Стекла полетели…
– Какие блестящие топорики.
– Ага, дверь потащил-потащил…
– А тот что, пьяный? В собственной бороде путается…
– Теперь поджигают…
Над одним из домов поднялся столб черного дыма. Из псарни «У Лежащего» донесся скулеж и вой сотни собак, учуявших, что где-то рядом что-то горит.
– Пропустите стражу! – завопил Игг Мухомор, тыкая острием меча в филейную часть тела какому-то зеваке.
Тот повернулся:
– Ты че, козе… в смысле, проходите, проходите…
– Разойдись!! – Голос МЕНТа обладал свойством проникать через любой шум. – В стороны!!!
Случись рядом Ниагарский водопад, он бы испуганно умолк, услышав этот выброс акустической энергии. А так толпа подалась в стороны, словно море перед Моисеем и его евреями, и трясущиеся от ужаса стражники пошли вперед по освободившейся дорожке.
Их провожали насмешливыми взглядами и комментариями:
– Гля, у того из носа течет!
– А этот толстый, как только ходит?
– Это меч? Ха-ха, да это кусок жести, им банку консервов не откроешь.
Сержант Бакс-Бакс хотел было возразить, что откроешь и что он сам не раз это делал, но подумал (для чего пришлось совершить определенное усилие) и промолчал.
Лишь натыкаясь взглядом на Форна Фекалина и его подчиненных, ушлые жители Ква-Ква, умеющие осмеять даже клоуна, замолкали. Шестым чувством, выработавшимся за многие века эволюции в городской среде, они ощущали исходившую от этих шестерых опасность, острую, как стальной клинок в руках безумного цирюльника.
Что-то было в этих стражниках, что-то говорившее о том, что в ответ на насмешку они не станут втягивать голову в плечи и торопиться прочь. А возьмут меч и выпустят насмешнику кишки. А потом еще с улыбкой полюбуются, как тот будет их жрать. Когда встречаешься с такими людьми, стратегия выживания одна – молчать.
Игг Мухомор провел свое воинство сквозь толпу и увидел гномов.
Те прилежно исполняли обещание Длинной Дубины показать всем остальным, что такое настоящий, качественный погром. Они вышибали двери домов, вытаскивали наружу жильцов (тех, кто оказался слишком глуп, чтобы убежать), разбивали витрины магазинов и присваивали все, что находили внутри.
Сопровождалось все это воинственным ором, визгом жертв и потрескиванием пламени.
Дом подожгли под строгим контролем, выбрав тот, что стоял отдельно от прочих, и его окружила цепь гномов с ведрами в руках. А то лишь выпусти пожар, он мигом сожрет Ква-Ква целиком, не пощадив и гномий квартал.