– Меньше народу – больше кислороду! – отозвалась Маргарита. – Айда в комнату, Маринка учит танцевать румбу!
Вечеринка затянулась. Компания была такой тёплой, что Наташе, как и многим другим девчонкам, изначально собиравшимся просто доставить приезжих и провести с ними час-другой, расхотелось уходить. В итоге к одиннадцати вечера, кроме Марины и четырёх иногородних, в квартире продолжали тусоваться ещё с десяток человек. Поразмыслив, они решили не мыкаться по темноте, а остаться на ночь.
Для Наташи это была первая ночёвка вне дома. Она страшно волновалась, когда звонила родителям, чтобы сообщить им, что не придёт сегодня: была уверена, что её заподозрят в чём-то нехорошем, разочаруются в ней, сочтут её поведение слишком легкомысленным для отличницы... Но, как ни странно, всё прошло гладко. Родители спросили только адрес, где она ночует, и чем занята компания. Наташа была так взволнована, что даже забыла обрадоваться их реакции.
Спать пятнадцати человекам в однокомнатной квартире было негде. Но многие, как оказалось, и не планировали этого делать: уложили приезжих и сильно уставших, а сами пошли на кухню, чтобы просидеть там всю ночь. Сплетничать, гадать, играть в мафию и всякие настольные игры в компании подруг было намного интереснее, чем дрыхнуть. Увы! Около полуночи кухонную идиллию нарушили. Это была Танина мама.
– Вы не знаете, где Таня? – взволнованно спросила она в телефонную трубку. – Она до сих пор не пришла домой! И мобильный у неё отключён! Сказала, что идёт по каким-то важным делам, и ничего не объяснила. Нарядная вся такая... Я думала, у вас там какой-то праздник!
Объяснив, что не видела Таню, Марина положила трубку. Девчонки беспокойно переглянулись.
– Как бы чего не случилось! – сказала Наташа.
– Ну, будем надеяться...
– Ладно, девчонки, смотрите на жизнь оптимистичнее! Скорее всего, Танька влюбилась в какого-нибудь парня и гуляет с ним сейчас, забыв о времени!
– Это точно. Ей давно пора завести себе нормального бойфренда! Я понимаю, что всем нам нравится Лало, но кумир – это кумир, а любовь – совсем другое дело!
– Последнее время она увлекалась им как-то уж слишком сильно!
– Лало, конечно, симпатичный...
– ...Но есть же и другие парни, русские!
– А мне нравится Лало!
Так, решив, что у Тани всё должно быть в порядке, поклонницы вернулись к своим развлечениям. Слово за слово – они и не заметили, как стало светать. Полшестого, когда открылось метро, Рите пришла мысль идти гулять по городу: «Знаете, какой сейчас свежий воздух?» После недолгого спора о месте прогулки одна из собеседниц вспомнила, что вроде бы слышала название гостиницы, где планируют остановиться «Лос Сапатос».
– Может быть, они уже приехали?
– Побродим у них под окнами, ха-ха-ха!
– Погреемся в лучах славы!
– А может быть, даже кого-нибудь встретим!
Час спустя компания самых стойких девчонок, позёвывая, подходила к заветной гостинице. Вычурное, нарочито дорогое здание с развевающимися над крыльцом флагами разных стран у Наташи вызвало неприятные чувства. Как и всё слишком роскошное, гостиница показалась Коробковой холодной, чужой и даже опасной.
– Может, не будем тут шататься? – предложила она, заметив презрительный взгляд лощёного швейцара, стоящего у дверей. – Всё равно ребят мы не увидим. Ещё выгонят...
– Никого отсюда не выгоняют! – сказала Рита. – Что за глупые комплексы?! Тут культурные люди рабо...
Она ещё не успела договорить, когда два здоровенных охранника вытолкали из парадных дверей визжащую и упирающуюся девушку.
– Пожалуйста, барышня! Оставьте их в покое! Ещё один раз, и нам придётся вызвать милицию! – проговорил первый.
– Пошла к чёрту, дебилка! – добавил второй. – Убирайся отсюда вообще, а то в морду получишь!
– Да ведь это же... – пробормотала Наташа.
Её уже никто не слушал. Быстро сообразившие, что к чему, девчонки уже бросились к несчастной. Это была Таня.
Замызганное платье с выпускного, остатки вечерней причёски и размазанная по лицу яркая косметика делали её особенно жалкой. Таня плакала. Увидев своих, она разрыдалась ещё сильнее. А потом сразу призналась во всём:
– Ну... Я не договаривалась ни о какой встрече... То есть собиралась это сделать... Сегодня... Дежурила тут ещё с вечера... Они... просто... должны были приехать за день до концерта...
– И что?
– Не приехали?
– Нет, приехали. Кинули вещи и снова уехали... Я пыталась с ними говорить, но охрана меня прогнала... И тогда я решила их ждать тут.
– Где?
– В гостинице?
– Нет... Здесь, на улице! В гостиницу меня больше не пускали... Да и отсюда гоняли постоянно... Но вы же никому не расскажете?! Не расскажете, ведь правда?!
– Правда, правда.
– А что дальше-то?
– Ну что... Вернулись только ночью. Часа в три...
– Так ты их видела?
– Вроде как видела... мельком. Они прошли мимо, уселись в крутую машину и укатили. На меня никто даже не посмотрел!.. А когда они вернулись, я снова попыталась пройти...
– Кажется, мы видели, чем это кончилось.
– Да... Так что... встречи не будет, девчонки! Простите. Я вас обманула... Мы с Лало не так уж и много общались... На самом деле, он ответил всего на два моих письма... Но... Но... Вы же всё равно... Вы же всё равно, правда?..
Таня не договорила, не смогла найти нужные слова, но все поняли. «Вы же всё равно будете считать главной меня, а не Эвелину?» – имела в виду она. Впрочем, Наташа сильно подозревала, что расстраивается «начальница» не только из-за сорвавшейся встречи и своего упавшего авторитета. У неё, похоже, были свои собственные планы в отношении Лало. В конце концов, напыщенный прикид, в котором Таня заявилась в гостиницу, подходил для романтического свидания, но никак не для деловых переговоров о встрече с фан-клубом. «Господи! – подумала Коробкова. – Какое счастье, что я фанатею от группы, оставаясь в своём уме!».
– Мобильный зачем отключила? – спросила она строгим тоном. – Домой давай топай! Родители тебя обыскались!
Глава 5 Концерт
На концерт Наташа с Ритой договорились идти вдвоём. Когда Коробкова вышла из вагона метро, подруга уже стояла на условленном месте.
– До сих пор не могу поверить, что мы действительно идём на их концерт! Кажется, что всё это сон! – выпалила она вместо приветствия. – Кстати, ты поспала?
– Прикорнула маленько, – сказала Наташа.
До дому она добралась только в девять утра и спала с десяти до двух дня. Сейчас на часах было семь. Время с четырнадцати (пробуждения) до восемнадцати (выход из дома) часов Коробкова провела за приготовлениями. Проще говоря, она прихорашивалась. Впервые в жизни прихорашивалась так долго и так тщательно!
Поднимаясь на эскалаторе, девчонки пытались угадать, в каких костюмах будут артисты, с какой песни начнут, какой закончат, и не окажется ли так, что они, Наташа с Ритой, явятся раньше всех, ведь до начала остался ещё почти час.
Оказалось, нет, они не первые. На пути к клубу, где должен было состояться концерт, девчонок кто-то окликнул. Оглядевшись по сторонам, они обнаружили Асю, Марину и Люду за столиком летней террасы кафе.
– Подождите нас!
– Сейчас расплатимся!
– Вы выспались?
В итоге к клубу подходили уже впятером. Неформалка, мексиканка и гостья из Владивостока, как выяснилось, тусовались в кафе уже целый час. Но и они не были первыми. Зайдя в клуб и предъявив билеты, девушки узнали, что в зал ещё не пускают; решив скоротать время в баре, пятёрка фанаток обнаружила там Олю с Шурой.
– Они приехали, они реально приехали!!! – твердила раскрасневшаяся Александра, сжимая в трясущейся руке сигарету. – Я не могу!!! Я умру!!! Вы подумайте, правда приехали!!! Блин, они здесь!!! Я не выдержу!!! Мамочки!!!
У Оли, как всегда, была одна тема для разговоров:
– Я только что говорила с одной девочкой, которая говорила с парнем, у подруги которого есть сестра, которая пять минут назад видела Лало! Представляете?! Лало!!! Вот тут вот, на лестнице!!! Как он мне нравится!..
– Давно здесь сидите? – поинтересовалась Маргарита.
– Уже почти час! – ответила Оля.
– Уже почти два! – ответила Шура и застонала. – Господи, мне становится плохо с сердцем, как только подумаю, что они здесь и скоро я их увижу!
– ПА-А-А-НЧО-О-О! – заорал хор девичьих голосов в другом конце бара.
Все фанатки, не сговариваясь, кинулись на звук, рассчитывая увидеть обаятельного гармониста Франсиско. Разумеется, никто никого не увидел, зато получилась замечательная толкучка, которая не могла рассосаться в течение следующих пяти минут, на разные голоса повторяя «Панчо... Панченька!.. Я его видела!.. Он был вон там!.. Нет, вон там!.. Нет, вот здесь!.. Он такой симпати-и-и-ичный!». Кончилось тем, что явился охранник и сказал, что тех, кто не успокоится и не перестанет визжать и пихаться, выкинут на улицу.
– Если уже сейчас творится такое, что же будет, когда начнётся концерт? – спросила Наташа, выразив общие мысли.
Оглядевшись по сторонам, она поняла, что потеряла в толпе Риту.
Когда охранники наконец разрешили заходить в зал, до Коробковой это дошло не сразу, поэтому она не смогла пробиться близко к сцене: все лучшие места на танцполе были уже заняты. Впрочем, хорошо уже то, что она не оказалась позади всех: в центре народу было уже слишком много, а вот по левому краю Наташе удалось пристроиться таким образом, что между ней и сценой были лишь две девочки – и обе из фан-клуба. Ещё вчера у Марины они сидели в обнимку, а сегодня уже ругались между собой.
– Мне за тобой вообще ничего не видно! – возмущалась одна из них, очень маленького роста. – Как тебе не стыдно?! Неужели так трудно подвинуться?! Я что, пришла смотреть на твою спину?! А?
– Не знаю я, зачем ты пришла! – отвечала вторая, высокая. – Могла бы и вообще не приходить! Надоело уже пропускать вас везде, малышей! В садике – впереди, в школе – впереди, на всех фотографиях – впереди! Иди найди себе другое место, ясно? Всё! Кто первый встал, того и тапки! У меня зрение минус шесть, доктор на первый ряд прописал!
– Очки носи!
– Сама носи, раз умная такая!
– Умная, вот именно! А ты не только каланча, ты ещё и жирдяйка! Тебя, блин, ни с какой стороны не обойдёшь, весь свет загородила, толстозадая! Думаешь, раз выперлась вперёд, так Лало на тебя внимание обратит? Три ха-ха!
– От такой же слышу!..
Кончилось дело тем, что ещё две мелкие девчонки пробились к себе подобной. Все вместе они всё-таки выжили длинную с её места. Впрочем, расчёт Коробковой продвинуться благодаря этому хоть немного вперёд не оправдался: малявки оттеснили и её тоже.
После этого пришлось ещё двадцать минут ждать: сначала на расположенном за сценой экране крутили рекламу будущих концертов, потом какие-то парни ходили туда-сюда, видимо, налаживая аппаратуру, затем просто ничего не было – артисты то ли прихорашивались, то ли выжидали, когда публике станет невмоготу. Всё это время знакомые и незнакомые девчонки вокруг Наташи обсуждали репертуар Лало, диапазон Лало, костюм Лало, причёску Лало, фигуру Лало, глаза Лало, нос Лало, рот Лало и наглое поведение тех, кто позволяет себе бесцеременно говорить обо всём этом.
Наконец, заиграла музыка... и на сцене в клубах дискотечного дыма появились три фигуры.
Зал огласился аплодисментами и бешеным визгом. «Это ОНИ! Настоящие ОНИ!» – пронеслось в голове у Наташи, и она завопила от счастья. Завопила как могла громко, но в общем гуле не услышала собственного голоса.
«Гимн Колумбии!» – сказал кто-то в толпе, когда и визг, и фонограмма стихли. В ту же секунду оглушительный шум вернулся с новой силой: музыканты заиграли на гитаре, барабанах и бандонеоне, а на сцену выбежал объект мечтаний всего зала. «ИИИиииыыы!!!» – кажется, никогда в жизни Наташа не кричала с такой силой и никогда не испытывала такого дикого восторга!
Он выбежал и запел – в белых джинсах и белой, размера на два меньше нужного, рубашечке, в забавных ботинках на каблуках, с торчащими по-хулигански волосами и дьявольским выражением на ангельском лице – настоящий, живой Лало Редондо! Он прыгал, приплясывал, протягивал руки к залу, манил и дразнил, заигрывал и красовался. Он прекрасно знал, чего от него ждут, чего хотят. Он был такой же классный, как по телевизору... нет, ещё круче! Он был лучший, он был настоящий, он был живой... и в каких-то пяти метрах от Наташи!
– Хеллоу, Москоу! – выкрикнул Лало, допев первую песню, и зал заорал с новой силой.
– Айлавью!!! – пискнул кто-то сзади голосом, очень похожим на Танин, но этот возглас потонул в аккордах второй песни.
За ней пошли третья, четвёртая, пятая... После пятой у Коробковой уже болели ладоши, но не хлопать было невозможно. Время от времени возбуждённые девчонки начинали напирать сзади, пытаясь приблизиться к кумиру, но Наташа стойко их отпихивала: она и не думала, что может быть такой сильной. И что будет так беситься, орать, толкаться на концерте, тянуть руки в попытке дотронуться до артиста – тоже не могла предположить.
Редондо был потрясающе артистичным: кроме таланта певца, у него явно имелось дарование комика. Лало исполнял твист и рок-н-ролл, изображал то лунную походку, то танец маленьких утят, делал вид, что боксирует с играющим на гитаре Чучо, и наставлял рожки бандонеонисту Франсиско. Он был то застенчивым пупсиком, смущённо пищащим свои песенки делано тонким голоском, то роковым красавцем, томно, исподлобья поглядывающим на девушек в зале.
Хороши были и остальные ребята. Чернявый, тощий Чучо с вечно растрёпанными кудрявыми волосами показался Наташе похожим то ли на доброго чёртика, то ли на молодого Дон Кихота. Приятно упитанный Панчо, в котором явно намешалось много кровей, и в том числе индейская, лучезарно улыбался: Коробкова подумала, что он очень добрый и славный, хотя раньше казался ей наименее интересным из группы. Барабанщик Начо, как всегда на заднем плане, как всегда в тени, сидел со своим обычным важно-мрачно-надуто-отсутствующим видом. Многие девчонки считали его занудой, но Наташе он всегда нравился: чувствовала родную душу!
И всё-таки даже у Начо лицо оживилось, когда заиграла шестая песня – «Чан-чан». И как же было ему не оживиться, если весь зал и пространство над сценой неожиданно наполнились мыльными пузырями! Это был сюрприз для группы, флеш-моб, приготовленный фан-клубом, условившимся пускать пузыри именно под «Чан-чан». Принесла с собой заветную баночку с мыльным раствором и Коробкова. Правда, пузыри стоящих спереди и сзади девчонок летели ей в нос и в глаза (на этот счёт фан-клуб немного просчитался с сюрпризом), но всё равно было весело. Лало перешагнул через стоящую на сцене аппаратуру, оказался на самом краю и стал делать вид, что ловит пузыри... а потом взял да и начал целовать тянущиеся к нему девичьи руки – все подряд! Зал восторженно завопил, Наташа быстро закрутила баночку и тоже потянула свою лапу к артисту, который шёл справа налево по сцене, одаривая счастливиц прикосновением своих губ. Увы, до левого края Редондо так и не добрался: в нескольких сантиметрах от Коробковой он, видимо, устал целоваться и вернулся обратно к микрофонной стойке.
Что только он не делал с этой стойкой во время концерта, как только не вертел, не крутил её, как только не обнимал, не извивался вокруг! «Быть бы мне на месте этой палки!» – неожиданно подумала Наташа и сама поразилась собственной мысли. Неужели она могла подумать такую глупость?! Впрочем, это была не самая безумная мысль за день. Пять минут спустя Наташе пришло в голову, что если бы Редондо был мальчишкой и учился с ней в одном классе, то она, пожалуй, предпочла бы переодеваться на физкультуру в зале, как все глупые девчонки! Хотя... может, они не так уж глупы на самом деле?
– Гив ми ёр хэндз! – закричал тем временем певец. – Ай нид э ризм! Итс э диффикалт то ноу аур вордс, аур сонгс... Бат ю кэн синг ла-ла-ла! [5]
Он хотел, чтобы девчонки подпевали! И они подпели! Зал дружно грянул слова очередной песни – конечно, фальшивя, конечно, с ужасным акцентом, конечно, коверкая – но на испанском, но наизусть! Поражённый Лало выпучил глаза и показал два поднятых вверх больших пальца. Не ожидал он такого от далёкой и холодной России!
Две песни спустя случилось ещё одно выдающееся событие, которое – Коробкова знала это заранее – будут обсуждать в фан-клубе не день и не два. Эдуардо предложил кому-нибудь из зала потанцевать. Вверх, разумеется, сразу же взметнулся лес рук, в том числе Наташина. Увы, тут ей снова не повезло. Выбор Лало пал на Люду – всё-таки не зря она тащилась в такую даль! Следующие две минуты зал с замиранием сердца и, конечно, не без зависти наблюдал за медленным танцем под одну из песен «Лос Сапатос». Люда, счастливая в объятиях своего кумира, всячески демонстрировала своё удовольствие. Редондо не выпускал из рук микрофона. В конце песни он на всякий случай (видимо, чтобы не раскатывали губу и чтобы не выдумывали ерунды про него с Людой) объявил:
– Но романс! Ай кант кисс виз ю! [6]
– А я с тобой могу! – задорно крикнула какая-то тётка из зала, и все засмеялись.
Песни шли одна за другой, Наташа уже потеряла им счёт, а артисты всё не уставали, энергии у них как будто не убавлялось. Да где ей убавляться! «Сапатосы» были как костёр, который излучает тепло, как солнце, лучами которого питаются растения-поклонники. Коробкова чувствовала, что весь зал заполнен энергией великолепной четвёрки, и продолжала впитывать её всем телом, не утомляясь от прыжков на танцполе, а, наоборот, заряжаясь. Она чувствовала, что, по крайней мере, неделю после концерта сможет делать в два раза больше, чем обычно! А раньше-то Наташа думала, что на концерты ходят только дураки, которые бесятся под жуткую какофонию, треплют немытыми космами, глохнут, оттаптывают друг другу ноги и делают всё это лишь потому, что не знают «Маленькую ночную серенаду» Моцарта! Но она-то ее знала и любила. Оказалось, что это совсем не мешает увлекаться и чем-то более современным!..