Поэтому теперь в школе знаменитую парочку «Оксана и Люда» в полном комплекте больше не видели.
Глава 9 Новогоднее счастье
Наступил канун Нового года. Зина Свиридкина очень любила этот праздник. Обычно после вкусного застолья с родителями, дедушкой и бабулей она мчалась к большой ёлке на главной площади посёлка. Там собирались все друзья – и гуляли до самого утра. С танцами, песнями под гитары и гармошки, весёлыми потасовками и играми.
Собиралась Зина идти и сегодня. Ведь Новый год не могли омрачить даже очки.
Но больше всего она радовалась тому, что увидит Миху. Ведь только с ним Зина забывала обо всех своих невзгодах, не помнила, что она теперь в очках – а значит, страшная и забитая. Он был такой родной и надёжный. Ну невозможно какой родной! Когда Зина об этом думала, ей даже плакать хотелось – счастливыми нежными слезами.
Миша и Зина должны были встретиться около калитки и вместе идти к ёлке. Вот зазвенел колокольчиком мобильный телефон – и девочка резво выскочила из-за праздничного стола.
– Повнимательнее! – закричали ей вслед родители.
«Сами повнимательнее!» – подумала Зина, вылетая на улицу. Рядом с Михой можно быть и невнимательной. Даже слепой.
Он ждал её у калитки.
– Привет! – И Зина радостно плюхнулась в его распростёртые объятья.
– Ну как ты?
Миша улыбался, наклонялся, заглядывая Зине в глаза, которых из-под очков да в ночи и видно-то не было. Он соскучился. Соскучилась и Зина, ведь теперь они виделись очень редко – Комариков возвращался домой поздно, потому что вечерами ходил подрабатывать.
– Я взял санки, Зин! – наконец сказал Миша. – Садись, поедешь?
– Конечно! – обрадовалась девочка и уселась на санки. – Погнали!
И Миша повёз её на площадь. Радостно скрипел снежок у него под ногами и под полозьями санок.
– Быстрей! А ещё быстрей можешь?! Э-эх! – кричала Зина.
– Могу! – И счастливый Комариков нёсся как реактивный.
Большая, но немного завалившаяся набок ёлка задорно подмигивала гуляющим разноцветными лампочками. Отовсюду неслась весёлая музыка, то и дело со свистом и хлопаньем взрывались петарды, вычерчивая в воздухе всякие кривульки, толпы людей мотались туда-сюда, и среди этой праздничной публики Зина и Мишка не сразу отыскали друзей. В толпе зрителей они постояли и посмотрели за тем, как наяривает на балалайке дедушка Олега Духманова – тоже известный в посёлке музыкант. Дед играл, бойкие старушки, а с ними и Вовка-Рэмбо душевно отплясывали. Бросив санки, Миша и Зинка тоже вылетели в круг и принялись скакать. Что это был за танец – непонятно, духмановский дед играл «Ой, полным-полна моя коробочка!», а уж пляс получался у всех разный. Комариков просто подскакивал, высоко задирая ноги, Зина прыгала рядом с ним, Рэмбо пытался пройтись павлином-лебедем вокруг старушек-веселушек. Зрители подбадривали и хлопали в ладоши.
Оксана Обылкова тоже стояла среди толпы наблюдателей. Сегодня, когда по телевизору били московские куранты, она успела загадать желание, написать его на бумажке, бумажку сжечь, бросить её остатки в бокал с шампанским – и пока часы бьют, выпить его. Вместе с пеплом желания. И Оксана успела! Пусть шампанское, которое она пила первый раз в жизни – пила специально, чтобы сбылось задуманное, – показалось ей невкусным. Главное, желание непременно исполнится!
И вот теперь Оксана смотрела на главную составляющую своего желания – и не знала, пугаться ей или радоваться?.. А может, враньё этот стопроцентно надёжный способ? А если не враньё, то как же её желание может исполниться? Что произойдёт? Надо, решила Оксана, закрепить результат на каникулах – когда они с девчонками пойдут к Тане Рябовой гадать после праздника Рождества. Рябова мастер гадать… Вот тогда Оксана и загадает на интересующего её парня, вот тогда…
Зинка и Миша со своими санками шныряли то там, то здесь. Оксана, мотаясь за ними хвостиком, едва успевала за их перемещениями. И едва ускользнула из-под снежного обстрела – дружеской шутки подкарауливших их ребят. Снега как раз нападало много, свежего, молоденького, погода была тёплая, так что снежки лепились прекрасно и летели изумительно. И Зинку обкидывали – несмотря на очки. Она, забыв о них тоже, яростно отстреливалась, визжала, пищала. А уж Комарикову как досталось! Его друзья также редко видели, а потому валяли в сугробах нещадно.
– Всё, всё, отпустите! – смеясь, кричал он и отчаянно барахтался в снегу.
– Поставьте Миху на ноги! – требовала и Зина, пытаясь подобраться к нему поближе.
– Да, поставьте меня! Задрали! А-а-а, мамуля!
Наконец Комарикова всё-таки вытащили и даже отряхнули. Подбежавший Рэмбо без всякого соображения принялся палить в него из хлопушек. Конфетти летело в Мишку горстями, многие бумажные кружочки даже прилипли к его взмокшему лицу. А он стоял, вытрясал из ушей и карманов снег, грозил своим мучителям жестоко отомстить – и был прекрасен! Оксана любовалась своим – ну, почти своим – парнем типа «Геракл». Такой он был высокий, сильный, красивый.
И Зина, вычистив из очков набившийся снег, смотрела на Миху и улыбалась.
Он тоже ласково смотрел на неё. «Ну вот, – думал он, – и хорошо: Зинка снова весёлая, играет. А то что с ней такое в последнее время? То ли специально прячется от всех, то ли боится чего-то непонятного. Говорят, даже гулять перестала ходить. Как её развлечь, чем развеселить? Неужели она и правда из-за очков этих дурацких так стесняется? Нет, этого не может быть. Зинка умная, она ж понимает, что нет разницы – что в очках, что без очков… Дело в чём-то другом, видно. Может, из-за меня?»
Но тут из снега поднялся Олег Духманов и с криком: «О, чепчик Михайлыча!» – хлопнул ему на голову какую-то мокрую тряпку.
Это оказалась Зинина удалая шапка с помпоном.
– Нет, это моё! – Девочка кинулась за своей шапкой, шлёпнула ею Духманова по физиономии.
Снова возня-возня-возня… И когда закончилось мелькание ног, рук, снежков, умолкли крики и хохот, Оксана обнаружила, что Зина и Мишка куда-то пропали. Ни их, ни санок! Только ребята снова гогочут, как бабуины, пихаются, кидают друг друга в сугробы. Вот они дружной толпой двинули куда-то. Даже, кажется, Оксану кто-то позвал. И она уже бросилась было вместе со всеми на поиски новогодних приключений, но тут мимо неё проплыл Арсюша с какой-то незнакомой девушкой в красивой дублёнке. Да, Арсюша, мужчина типа «Аполлон»… Все они плывут, всё время мимо Оксаны, и всё парочками… Никакой справедливости! Никакого исполнения желаний! Хоть и вправду к колдовству и магии обращайся…
И расстроенная Оксана, сразу замёрзнув, поспешила домой. Мысли её были грустными. А так хотелось думать о хорошем, ведь Новый год же…
Родители Миши Комарикова уже спали. Переливистые трели мощного носа Мишкиного папаши создавали уют, как бы сообщая: у нас дома всё хорошо, домочадцы спят, и вы давайте.
Но Миша и Зина спать не собирались – а бросились к холодильнику и принялись доставать праздничные салатики. Так набегались-наигрались они под ёлкой, что есть хотелось неимоверно!
И теперь возле маленькой домашней ёлочки жизнерадостно пел-бормотал телевизор, а Зина и Миша, обставившись тарелками и мисками, сидели на полу и праздновали. Новогодний концерт был уже на последнем издыхании, но по другим программам было много альтернативных развлечений, так что скучать не приходилось. Да Мише с Зиной никогда друг с другом, даже без телевизора и вкусной еды, скучно не было.
– Ты чего глазами-то так хлопаешь, Зин? – приглядевшись, спросил Мишка.
– Устали, – ответила Зина и, сняв очки, принялась нещадно эти уставшие глаза тереть.
– Это, наверно, из-за очков, – предположил Миша и на всякий случай схватил лежащие на полу очки и убрал в карман.
– Нет! Спать хочу, наверно. Ведь уже утро, шестой час, – покачала головой Зина. – Ой, а где ж мои окуляры-то? Отдай.
– Попозже, – ответил Миша. – А если спать хочешь, давай тогда на моей кровати укладывайся. А я тут, на братушиной.
– Ага. Но я ещё не хочу, – ответила Зина и, противореча себе, зевнула. – Ой, это я случайно… Миха, отдавай очки, как я телевизор-то буду смотреть?
– Пусть глаза отдохнут, – отрицательно покачал головой Миша. – Сиди так.
– Да ладно – глаза! – вдруг воскликнула девочка. – Глаза – отмазка. Скажи лучше, что тебе на меня, когда я в очках, неприятно смотреть! Ведь я без очков лучше выгляжу!
– В смысле?
– Как все, которые без очков. Да, а я вот такая, в очках буду! – И Зина, быстро подскочив к Мише, попыталась выдернуть свои очки у него из кармана.
Но он перехватил её руку, притянул Зину к себе и, пристально глядя ей в глаза, сказал:
– Не говори так больше никогда, поняла? При чём здесь твои очки?
– При всём.
Но он перехватил её руку, притянул Зину к себе и, пристально глядя ей в глаза, сказал:
– Не говори так больше никогда, поняла? При чём здесь твои очки?
– При всём.
– Зина, я тебе говорю: хоть в очках, хоть в ластах – ты мне любая нравишься, – произнёс Мишка, и голос его необычно дрогнул. – Потому что я тебя люблю.
– Я тоже, я тоже тебя люблю! – горячо забормотала Зина и бросилась обнимать Мишку за шею.
Но он осторожно снял со своей шеи Зинины руки, взял её за плечи, чуть отодвинул от себя и заговорил:
– Любишь, правда, да? И мы будем всегда с тобой вместе, ведь да?
– Да!
– Ты понимаешь, о чём я говорю? – по-серьёзному улыбнулся Комариков, глядя в сияющие Зинкины глазёнки.
– А чего ж? Конечно! – закивала девочка.
– Значит, давай, Зин, когда вырастем, сразу поженимся.
– Как? – Зина этого совсем не ожидала.
– Как Алёнка с Васюхой, – уверенно ответил Миша. – А чего тянуть? Я деньги на свадьбу начал копить.
– Фу, на какую свадьбу? – сморщилась Зина. – Это глупость какая-то…
– Вот сходим к Васюхе и Алёнке – и посмотрим, какая у них свадьба будет, – заявил деловой Комариков. – И тоже так сделаем. А чего глупость-то?
– Вообще.
– Сама ты глупость… Ну, ты как? – И Миша с тревогой посмотрел на Зину.
– Ну, давай. Я согласна, – вздохнула она и начала стесняться. А потому, чтобы Миха не видел её лица, снова обхватила его за шею. – Но только когда вырастем.
– Конечно!
Так они сидели долго. Бубнил поздравления весёлый телевизор, Миша тоже рассказывал что-то интересное. Зина не заметила, как под всё это задремала. Сквозь дрёму она поначалу ещё как-то поддакивала, но скоро стала говорить совсем невпопад. И ещё позже Мишка сообразил, что она сладко спит, всё так же обхватив его шею и положив голову на плечо. Зинка улыбалась – видно, ей снилось что-то приятное и радостное. А если в новогоднюю ночь снится хорошее, значит, оно в наступающем году обязательно сбудется!
«Ну вот и пусть порадуется мой маленький страдалец!» – подумал Мишка. Будить Зину ему не хотелось. И он ещё долго сидел так – на полу, возле остатков пира, держа на руках свою милую, славную девчонку.
Глава 10 Покатай мою подружку
Зима тянулась долго. Так долго, что всем надоела. Снежные забавы просто осточертели. Ледяную гору в месте трамплина изъездокали так, что даже земля с пожухлой травой показалась – и теперь это уже был не трамплин.
В школе тоже ничего хорошего или оригинального не было. Уроки, дополнительные занятия, иногда веселье по случаю праздников.
Зина Свиридкина училась скромненько, точно так же и вела себя. Иногда казалось, что её вообще в классе не было. На уроки она всё так же опаздывала – и напрасно пыталась Люда Петина бороться с этим. Что уж только ни делала бдительная староста: и «Дисциплинарной тетрадью» у неё перед носом трясла, демонстрируя, сколько там записей об опозданиях, и заставляла ставить подписи родителей в дневнике – под замечаниями Полины Васильевны и других учителей. И даже стенную газету, где была нарисована злостная «опоздальщица» Свиридкина, Люда Петина в кабинете русского языка и литературы вывесила! Ничего не помогало. Газету Зина на глазах изумлённой публики сорвала со стены и разодрала на мелкие кусочки. Нет, с тем, что она нехорошо делает, когда опаздывает, Свиридкина была согласна. Но вот с тем, что оставшийся неизвестным художник изобразил её в огромных очках-велосипедах, Зинаида смириться не могла. Она даже заплакала.
«Проняло наконец-то!» – порадовались Полина Васильевна и староста класса, решив, что Свиридкина плачет из-за того, что её опоздания отметили в стенной печати.
Подружка Оксана ничем тут не могла помочь. Да Зина и не нуждалась ни в чьей помощи и сочувствии. Ведь очки скоро кончатся! Хорошее зрение вернётся – и всё наладится. Надо только подождать, надо потерпеть… И она терпела. А если её обижали, дразнили (или ей так казалось), Зина низко наклоняла голову и бежала прочь.
И вот наступила весна. Чуть только растаял и стёк в речку Дубу снег, подсохли дороги, ребята вывели из гаражей свои мотоциклы. И теперь то тут, то там по всему посёлку Бетонному раздавался их жизнеутверждающий рёв.
О том времени, когда очистятся от снега дороги, Мишка Комариков мечтал всю зиму. Так что весной он выкатил свой мотоцикл первым.
…Как ни стеснялась Зина Свиридкина, но всё-таки приходила к клубу со своей подружкой. Там обычно раньше, чем где бы то ни было в посёлке, становилось сухо и даже пробивалась на припёке весёленькая зелёная трава. Поэтому у клуба на ступеньках, нагретых солнцем, сидели владельцы мотоциклов и мопедов, то и дело они вскакивали на своих железных коней и мчались куда-нибудь. Иногда катали девчонок, которые, по традиции, сами не просились, но приглашению были очень рады.
Вот Зина соскочила с седла лихо подлетевшего к ступенькам Мишиного мотоцикла. Хорошо прокатились, что и говорить! В полях, которые тянулись вдоль дороги, всё ещё лежит снег, но припекает солнце, вода из луж летит из-под колёс в разные стороны, а солнечные лучи играют в миллионах брызг. А ветер… Какой дует вольный и счастливый ветер! Хочется лететь, радоваться, кричать!
Зина и кричала во всё горло:
– Ура-а-а-а! Миха, весна! Га-га-га!
Пушистые резинки от сильного встречного ветра соскочили с её косичек, но Зина, которая каталась без шлема (а зачем? – очки всё равно глаза закрывают), не замечала этого. Её длинные волосы развевались, Зина чувствовала себя быстрой лошадью с реющей на ветру гривой – и безудержное счастье наполняло её ещё больше.
– Ва-а-а-а! – кричала она что-то радостное. – Ва-ва-ва! И-го-го!
Миша Комариков улыбался. Наконец-то Зинка, которая всю зиму была варёная и прямо-таки пришибленная какая-то, развеселилась. «Вот в чём дело – мотоцикла ей не хватало! – догадался он. – Но теперь-то мы это поправим! Так начнём кататься, что ух! И всё будет хорошо!»
Так вот. Только Зина соскочила с мотоцикла, как к ней подошла Оксана Обылкова. За это время она успела прокатиться на мелко подскакивающем скутере вместе с Морковкиным. Ей не понравилось – какой-то этот скутер маленький, едет еле-еле по разбитой дороге. Другое дело быстрый мотоцикл, оглушающий мощным рёвом!
– Ну что, классно прокатились, Зин? – спросила Оксана, хлопая длинными ресницами.
– Не то слово! – улыбнулась Зина и широко кивнула, поймав и отбросив стёклами очков пару солнечных зайчиков.
– Везёт тебе… – вздохнула Оксана.
– Ой, а ты тоже хочешь? – забеспокоилась Свиридкина.
Ей стало сразу как-то неудобно – сама раскатывает, а о подружке забыла!
– Да нет, пустяки, – улыбнулась Оксана. – Не бери в голову, я к кому-нибудь попрошусь, если захочу прокатиться. Тем более что на мотоцикле-то я ни разу и не пробовала, может, у меня не получится…
– Получится! – уверенно махнула рукой Зина, подошла к Комарикову, который сосредоточенно копался в недрах своего мотоцикла. – Миш, покатай мою подружку, а? Она ни разу на мотоцикле не ездила, представляешь?
– Ага, – согласился Мишка. – Через пять минут.
– Отлично!
…И вот уже Оксанка взгромоздилась на высокое седло. Миша нажал на газ – и мотоцикл рванул с места.
Зина стояла и любовалась. Смотрелась Оксана просто замечательно – высокие кожаные сапоги, узкие джинсы с подворотом, модная яркая куртка, причёска такая стильная, макияж… Да и все девчонки вокруг – одна другой лучше! А она как ни исхитряйся – очки в пластмассовой детской оправе ни с каким макияжем смотреться не будут. Да и одежды такой ей никогда не купят…
Настроение у Зины испортилось. Она подсела на ступеньки к безлошадному Духманову-Тухманову, который тихонько бренькал на гитаре, нахохлилась и принялась слушать его очень грустную песню. И даже подпевать начала – чего раньше за ней никогда не водилось:
Как умру – похоронят,
Закопают меня.
И никто не узнает,
Где могилка моя…
Весна становилась всё теплее, всё натуральнее. Скоро от снега не осталось и следа – ливень, что шёл однажды всю ночь, смыл и вбил в землю последние остатки зимы. На волю! Гулять! Резвиться! Только этого и хотелось, поэтому ребята всё свободное время до самой темноты проводили на улице. И «Рысинант», и футбол, и посиделки после дискотеки, и гонки на мотиках – да разве перечислить все прекрасные развлечения?!
Зина Свиридкина, казалось, действительно ожила. Наплевав на ставшую привычной осторожность, верхом на Комарикове, рубилась как-то в «Рысинанта». Очки шлёпнулись в грязь, как только Зина не удержалась и упала. Не показывая своего расстройства, она молча треснула кулаком по физиономии Вовки-Рэмбо, который подобрал их и протянул ей со словами:
– Пани профессор, примите своё пенсне.