Мы с дружинниками спустились на первый этаж и вышли в парк.
— Я вижу, что ты последние дни стал очень неспокойным, — продолжила она. — Помощников у тебя теперь много, все прекрасно получается, и мне непонятно, в чем причина твоей тревоги. Но в чем бы она ни заключалась, я не хочу мотать тебе нервы. На твоего отца и Эмму я и во дворце насмотрюсь, а показываться с таким животом цвету столичного дворянства…
— Понятно, в чем главная причина, — рассмеялся я. — Слушай, ответь мне на один вопрос. Тебе лично жрецы нужны?
— Я не поняла… — растерялась жена. — Что значит лично?
— Я хотел узнать, ощутишь ты какое-нибудь неудобство, если они все вдруг исчезнут?
— До рождения ребенка они мне не нужны, — ответила она. — Ты же знаешь, что я в храмы не хожу. Последний раз бегала еще до нашей поездки на пляж. Знаешь для чего?
— Откуда мне знать, — сказал я то, что она хотела от меня услышать.
— У меня было два золотых, и один из них я отдала храму, чтобы пустили помолиться. Я подошла к алтарю и попросила бога, чтобы ты обратил на меня внимание. Ну и обо всем, что это внимание могло мне дать. О свадьбе я тогда не думала. Кто такая была я, и кто ты!
— Ты была прекрасной девушкой, а принц — идиотом. А я, когда попал в его тело, думал совсем о другом. Ты мне понравилась там на пляже, а в постели вообще… И я подумал, почему бы и нет? А позже, когда на нас наехали убийцы, и я тебя чуть не потерял, решил, что хрен им всем! Никому не отдам, потому что мое. Я как-то сразу понял, что ты — та самая, и что никого больше искать не нужно. Отец, который тогда для меня еще не был отцом, что-то говорил о северянах, а мне было плевать. Я ведь на Земле долго и придирчиво искал свою половину, а здесь нашел сразу.
— Это я тебя нашла! — засмеялась она. — И в поездку к вам напросилась, и тебя в воде домогалась и в кровать сама забралась, хотя ты сказал, что из-за смерти графини у нас ничего не будет. Если бы не одна настырная северянка, тебя, мой милый, уже давно не было бы на свете. А мы бы сейчас бежали от тварей так же, как бегут соседи.
— Когда-нибудь, если буду жив и еще останется золото, закажу из него твою статую! — пообещал я. — Поставим ее на площади перед дворцом и напишем, что это Адель Ольминская, которой все саи обязаны жизнью.
— Написанному никто не поверит, а статую ночью разломают на куски и растащат, — возразила она. — Золото лучше тратить на полезные дела, а мне нужна не чья-то благодарность, а твоя любовь. Вот рожу мальчишку и сразу начнем закладывать девочку. Хочешь дочь?
— Я от тебя хочу и сына, и дочь, и не по одному разу!
— Это на кого я буду похожа, если буду тебе раз за разом рожать детей? Живот обвиснет, груди тоже будут висеть, а ты меня поцелуешь, скажешь спасибо и пойдешь искать утех у кого-нибудь помоложе. Нет, два ребенка и хватит!
— Ладно, там будет видно. Ты сначала одного роди, может быть, войдешь во вкус.
— Сам бы рожал, я бы на тебя посмотрела, какой там вкус. Я, когда была маленькая, насмотрелась на рожающих женщин. Как они бедные кричат и заливаются слезами. Помню, прибежала к матери и говорю, что не хочу рожать, а хочу, как мужики туда-сюда… Как она тогда смеялась! Ладно, давай поворачивать обратно. Пока дойдем, уже можно будет идти к Эмме. Слушай, у тебя с ней точно ничего не было?
— А почему ты спрашиваешь? — ушел я от прямого ответа. — Есть основания сомневаться в моей верности?
— Просто я знаю, что она тебя любит, а Эмма, если чего-нибудь захочет, обязательно добьется.
— Я знаю о ее любви. Но в любви, малыш, важно, чтобы любили оба. Если бы она могла своего добиться, мы бы с тобой сейчас вдвоем не разгуливали, а она не готовилась бы к завтрашней церемонии. Но ты мне так и не ответила на вопрос.
— Насчет жрецов? Когда родится ребенок, жрец должен дать ему имя.
— Мы это можем сделать сами, — возразил я. — У нас это делают родители, и я не собираюсь отдавать это право никому из жрецов.
— Ну, раз мы уже женаты и сами назовем детей, то жрецы будут нужны не нам, а нашим детям, когда нас будут хоронить.
— Сая в последний путь провожают его друзья и близкие, а жрец только берет деньги за свое присутствие. Кому он нужен? У нас или хоронят сами, или в присутствии жреца, но его хотя бы заставляют отрабатывать заплаченные деньги. А свадьбы могут регистрировать власти.
— А к чему весь этот разговор? — спросила Адель. — Неужели хочешь избавиться от храмов?
— Пока не хочу, — ответил я. — Точнее, хочу, но не буду. Но если они захотят избавиться от меня, я отреагирую жестко.
— Совсем убирать нельзя, — с сожалением сказала она. — Вызовешь большое недовольство, особенно в деревнях. Если убирать, то нужно сразу кем-то заменять. И народ эту замену должен принять. Но мне непонятно твое беспокойство: ты же со жрецами нашел общий язык.
— Никто из бывших землян им не верит, — пояснил я. — Я стараюсь поверить, только плохо получается. Боюсь, что бродящий где-то в чужом теле Гордой ближе жреческой братии, чем десять таких принцев, как я, с их непонятными реформами и ломкой традиций. Саи очень консервативны, а жрецы в этом переплюнули всех остальных.
— Смотри, кто гуляет! — прошептала жена. — Ай да Бродер! А ведь у Малы есть муж. Хоть они и не живут вместе, за такое наказывают.
— Наказывать за прогулки? — тоже тихо сказал я. — Подожди, мы еще узаконим разводы и повторные браки. Просто я сейчас не хочу баламутить саев, им и без того хватает поводов для волнения.
— Прогулки! — фыркнула она. — Целуются! Давай перейдем на другую аллею.
Мы обошли магов и вскоре вышли к дворцу. Через несколько минут, оставив в коридоре охрану, мы зашли в гостиную Эммы.
— Нет ящера! — разочарованно сказала Адель. — Не поймали охотники, или не доставили маги?
— Все у нас есть, — с улыбкой сказала Эмма. — Сюрприз! Вылезай, малыш!
Она отодвинула один из стульев, и из-под стола вылезло маленькое чудовище. Тираннозавра видели? Этот был похожим, только высотой доходил мне до колена.
— Хищный? — спросил я.
— Я заказывала хищного, — сказала Эмма. — Во-первых, в первую очередь нужно научиться управлять хищниками, а во-вторых, их легче кормить. Охотники сообщили, что травоядные очень привередливы в питании, а летающие ящеры, которые питаются рыбой, страшно смердят.
— А это детеныш или взрослый? — спросила Адель, сев на корточки рядом с уродом. — И что ты с ним сделала? Почему он себя так смирно ведет?
Словно опровергая слова жены, тварь широко распахнула пасть, заполненную острыми, слегка загнутыми назад зубами и зашипела.
— Немедленно отойди! — рассердился я и оттащил Адель в сторону. — Взрослый он или малыш, а если цапнет, мало не будет!
— Если бы он был опасен, я бы его не развязывала или, по крайней мере, предупредила вас, — укоризненно сказала Эмма. — Его сюда доставили связанным, причем передавили лапки. Конечно, это малыш, но и взрослым он будет не очень большим, всего раза в четыре выше. Смотрите.
Она дала твари руку, и та сразу ухватила ее передними маленькими лапками, на которых было всего по два длинных, тонких пальца, и потянула в пасть.
— Нельзя! — строго сказала Эмма, шлепнув тварь по голове свободной рукой. — Он очень быстро все переваривает и опять хочет есть. Сейчас я тебя, малыш, покормлю!
Она отошла к одному из окон, на подоконнике которого стояла миска с мясом.
— Корми и рассказывай, — сказал я. — Как добилась успеха? Его ведь тебе привезли совсем недавно.
— Сразу после вашего вызова, — сказала Эмма. — А добилась… Я с ним поступила примерно так же, как до этого со Скромницей. К сожалению, с взрослым ящером это не выйдет. Нет, не из-за размеров. Просто мне нужно, чтобы он хотя бы десять минут постоял спокойно, а вряд ли взрослый хищник будет стоять и ждать, пока я с ним буду работать. Ну и на взрослого уйдет гораздо больше сил. К ним нужно искать другой подход. Но, в отличие от наших тварей, с ними можно работать обычной магией. Боли она у них не вызывает.
— Странно, почему этого не делали предки, — сказал я. — Или все-таки делали?
— Кто сейчас может сказать? — мотнула головой Эмма. — В книгах об этом ничего не написано. Вы спрашивали жрецов?
— Уцелевшие не знают, а высших всех перебили, — ответил я. — Если кто-нибудь из них уцелеет у соседей, тогда узнаем. Ладно, его кормление не добавит аппетита перед обедом, поэтому мы пойдем, а ты с ним все-таки будь осторожней.
— Из него может получиться неплохой страж, — сказала Адель, когда мы вышли в коридор. — Только слишком много ест.
— Это наверняка это из-за роста, — ответил я. — Когда вырастет, жрать будет много, но редко. А насчет охранников мысль неплохая. Посмотрим, что получится у Эммы.
День, как и все остальные, выдался хлопотным, и я до самого вечера был занят решением самых разных вопросов. Помощников прибавилось, но Адель была права в том, что проблемы прибавлялись быстрее. С теми, которые были связаны с развитием, можно было не спешить, но в самые ближайшие дни на нашей границе должны были появиться сотни тысяч саев, и для них нужно было срочно готовить временные убежища, продовольствие и самые необходимые в быту предметы. Вряд ли многие из беженцев принесут их с собой. И нужно было стягивать к границе, помимо гвардии и баронских дружин, спешно собираемых наемников.
Утром я первым делом связался с Верховным жрецом.
— Дар, через три часа мы у вас соберемся. К свадьбе все готово?
— С нашей стороны все будет сделано, — заверил он. — Я знаю, что вы до сих пор не доверяете многим из нас, поэтому приказал на время церемонии уйти всем лишним. В зале будут только три жреца, которые помогут мне провести обряд.
— Перед приходом гостей дружинники проверят зал и прилегающие помещения, — предупредил я. — Это обычная мера предосторожности, поэтому прошу вас не обижаться.
— Я понимаю, — согласился он. — Вашим дружинникам откроют все помещения. Много будет гостей?
— Все высшее дворянство столицы и представители самых крупных купеческих домов, — ответил я. — Всего около сотни саев. Еще в зале будет десятка три дружинников.
— Для горожан что-нибудь приготовят? — спросил он. — Такая свадьба бывает не каждое столетие!
— Приготовят, но только на сегодняшний день, — сказал я. — Из-за того, что творится у соседей, многодневного празднества не будет. Я к вам, Дар, тоже приеду раньше других.
Быстро позавтракав, я зашел к секретарю.
— Сегодня вызовов меньше, поэтому я даже не писал списка, — ответил он. — С вами, милорд, хотели поговорить Повелитель и майор Сигар.
— Я вас слушаю, отец, — связался я с Ларгом.
— Ты почему не берешь жену? — сердито спросил он. — Это против обычая и вызовет толки.
— Адель останется дома! — категорично ответил я. — Ей через месяц с небольшим рожать, и я не буду рисковать женой и ребенком! Всем объявят, что у нее плохое самочувствие.
Я почувствовал его недовольство и по тону, и по тому, что он резко оборвал связь, но не собирался идти у него на поводу. Хочет рисковать собой — пусть рискует, а забота о жене — это неотъемлемое право мужа. В этом мне никто не указ!
— Сигар, — связался я с майором. — У вас что-то срочное?
— Милорд, я хотел сказать, что отобрал для церемонии всех магов дружины. Если жрецы попытаются применить свою магию, они будут сильно удивлены. И я хочу отправить их туда пораньше, потому что за час могут не управиться. Вы не будете возражать, если я возьму проверку в свои руки? В крепости прекрасно справится Зак.
— Только проверка, — согласился я. — На церемонии вас быть не должно. Вы магически слабы, и алтарь вам в этом не слишком помог.
— Вы боитесь, милорд, — сказал он. — Есть основания?
— Если бы я знал! — зло ответил я. — Бьет мандраж и ничего не могу с собой поделать! Точнее, могу применить магию, но тогда буду полдня ходить сонный.
Кавалер Дорт с просьбой о разговоре не обращался, я его вызвал сам и поинтересовался, как идет подготовка к празднику.
— У нас уже все готово, — ответил он. — А для горожан все приготовят позже. Не беспокойтесь, милорд, я вас не подведу.
Больше я до самого выезда занимался не свадьбой, а теми делами, которые были запланированы на сегодняшний день. До храма добирался в карете, а прибыв, отправил ее обратно.
— Все проверили, — отчитался Сигар. — В храме остались три жреца и Дар Лард. Я выставил оцепление и охрану у подземного хода. Остальные дружинники уже в молельном зале. Перед вашим приездом связывался генерал Гожин. Он скоро должен сюда подъехать.
— Езжайте, Сигар, — сказал я. — И держите в готовности резерв. Если что, используйте БТРы. Горожане это как-нибудь переживут. Только предупредите водителей, чтобы сильно не гоняли, а то подавите прохожих. Их сегодня на улицах будет много.
Он уехал, а я, сопровождаемый охраной, направился в молельный зал. Там, кроме наших дружинников, никого не было. Я попытался связаться с Лардом, но он почему-то не отозвался. Я не придал этому значение, связав отсутствие связи со жреческими амулетами.
— Где Верховный жрец? — спросил я у сержанта.
— Недавно был здесь, — ответил он. — Сказал, что вернется в зал к вашему приезду.
— Он и вернулся, — сказал появившийся в дверях Дар. — Приветствую вас, милорд. Вы без жены?
— Она не приедет, — ответил я. — Принцесса из-за беременности из дворца почти никуда не выходит, разве что иногда немного гуляем в парке.
— Жаль, — сказал он. — Женщины любят праздники больше нас. Милорд, у нас все уже приготовлено, помещения проверил ваш майор, а до начала церемонии еще полчаса. Чем вы хотите занять это время?
— Не составите мне компанию? — спросил я. — Как-то так получилось, что я ни разу не осматривал храмы. А у вас здесь очень любопытные росписи. Не расскажете о них?
Естественно, он согласился, и мы пошли по периметру зала. Я рассматривал рисунки, а он их комментировал. Все осмотреть не успели, потому что начали прибывать гости, которым я должен был уделить внимание. К приезду отца с Эммой зал был на треть заполнен празднично одетой толпой дворян и дружинниками. Новобрачные вошли в распахнутые двери и прошли к алтарю, возле которого их ждал Дар. Немного поодаль стояли три его жреца, а гости обступили возвышение, на котором был установлен алтарь и с жадным любопытством следили за выполнением ритуала. Я поднялся на возвышение, но к алтарю не подошел, а стал рядом с двумя дружинниками. Все действие не заняло много времени и полностью повторяло то, что было на моей собственной свадьбе. Дар точно так же извлек из алтаря оранжевый шар и коснулся им лба Ларга. Шар поменял цвет, после чего жрец повторил эту же проверку с Эммой.
— Ваш брак угоден Солнцу! — прокричал он. — Вы его хотите, семья мужчины согласна, а Бог ваш брак утвердил! Отныне вы — это одно целое на всю вашу жизнь!
И выстрелил в лицо Ларга из пистолета. Я хотел выхватить свое оружие и не смог даже пошевелить пальцем! Все остальные в зале, включая троих жрецов, так же неподвижно застыли, как мухи в куске янтаря. Двигались только двое: упал Ларг, и ко мне с торжествующей улыбкой шел Дар.
— Почему? — мысленно спросил я.
Связи не возникло, но он меня понял.
— Я выполнил свой долг! — торжественно сказал жрец. — Ты еще не понял? Вижу, что нет. Я не ничтожный Дар Лард, которого ты назначил Верховным жрецом! Его уже нет, как и всех тех, кто за свое возвышение был готов лизать тебя пятки! Я был и остаюсь Верховным жрецом, а сегодня стану и Повелителем! Но брата я убил не из-за его трона, я бы на него сел и без убийства. Нет, он понес заслуженное наказание! Ты тоже будешь убит, но только после того, как увидишь смерть всех, кто тебе близок и дорог! Я тебя ненавижу, но твоя вина меньше вины брата! Ты чужак, и традиции нашей жизни тебе безразличны, а он их предал! Он не дал мне тебя убить, а потом вознес выше остальных членов семьи, дав тебе свою власть! Разменять семейные узы и заветы Бога на какого-то пришельца — это ли не преступление? Я вижу, что ты понял. Сейчас я убью всех твоих магов и дружинников, а потом освобожу дворян. Вы ничего не сможете сделать, потому что на мне амулет бога, в который пятьсот жрецов влили свои силы! Да, спасибо за такой подарок: мы сами о нем не догадались. Хочешь что-нибудь сказать? Говори, я разрешаю.
— Сволочь! — хрипло сказал я. — Тебе не справиться с дружиной!
— Можешь ругаться, — разрешил он. — Ругань — это удел слабых и неудачников. Дружина? Ее скоро не будет. Вода в источнике братства отравлена, а сейчас отравят всю пищу в твоем дворце. Тех, кто здесь, я убью сам, а тех, кто охраняет южный дворец, убьют жрецы, с которыми я пришел из Госмара. А гвардия, которую ты направил к границе, будет служить мне! Я…
Голова Гордоя дернулась и он начал заваливаться назад. В тишине зала раздались звуки еще двух выстрелов и шум упавшего тела. Почти тотчас же ко мне вернулась способность двигаться. Рядом зашевелились дружинники, а из толпы гостей раздались первые испуганные выкрики.
— Извини, — сказал подошедший с пистолетом в руке Алексей. — Я не смог прийти раньше. У меня такой же амулет, как и у него, но заполненный едва на пятую часть, а у него сила хлестала из ушей. Да и опыта намного больше. Пока я смог справиться с параличом и добраться до вас…
— Всегда думал, что болтливые злодеи бывают только в кино! — сказал я ему, наклонился над телом и снял с него амулет.
Отдав его Алексею, я подошел к неподвижно стоявшей Эмме.
— Он все-таки довел ритуал до конца, и теперь ты моя мать, — сказал я ей. — Жаль, что по закону ты не сможешь править, я бы с удовольствием уступил тебе это право. Но для деревенской девчонки стать герцогиней тоже неплохо. Соболезнований не приношу, потому что знаю, что ты его не любила.
— Что собираешься делать? — спросила она.
— Ты слышала, что он говорил?
— Я думаю, слышали все, — ответила она. — Гордой говорил громко.
— Пятьсот жрецов отдали свои силы преступнику, — громко, чтобы все слышали, сказал я. — Тем самым они преступили закон и будут наказаны. Все, замешенные в этом преступлении, будут казнены лишением тел! Что делать с остальными жрецами, я решу сам! Генерал, вы уже передали об отравителях?