Мрак чаще других срывался в галоп. Злые глаза прожигали в спине старого волхва дыры, куда пролезла бы его нога в растоптанном сапоге. Старик не замечал, шел прямой как столб, мерно постукивал по земле посохом. Между ним и всадниками всегда оставалось саженей десять.
Измученные дорогой, Олег и Лиска мало интересовались чудной судьбой Старика. Своих дел выше головы, есть над чем мозги сушить. Мраку без разницы, кто когда умрет, лишь бы уцелели две вороны из родной деревни да еще не стоило бы терять хитренькую Лиску, которая начала стряпать с удвоенным рвением.
Таргитай, как ни устал, присматривался к Старику со странным интересом. Внезапно расстояние между ним и бредущим волхвом стало сокращаться. Таргитай не стал оглядываться, вдруг да Старик других придержал, догнал и поехал рядом. На бредущего мудреца посматривал искоса, выжидающе.
— Я в самом деле вижу иначе, — сказал Старик вдруг. — Ты угадал.
— Уже?
— Нет, давно вижу.
Сзади послышался стук копыт. Нахлестывая без нужды коня, догонял Мрак, за ним во весь опор неслись Олег и Лиска.
— И что там?
— Пока не вижу ни вирыя, ни Ящера с ящерятами… наверное, узнаю в последний миг, когда душа будет выпархивать из тела. Но тогда не успею рассказать… Зато наш свет вижу по-другому уже теперь.
Таргитай кивнул, нервно сглотнул слюну. Старый волхв посматривал со странной понимающей усмешкой. Сказал медленно, словно не веря самому себе:
— Слушай, хлопец, но ты тоже видишь иначе!
Таргитай зябко повел плечами, чувствуя близкий могильный холод подземного царства Ящера. Мрак насторожился, повел ладонь к рукояти секиры.
— Тарх скоро погибнет?
Старик пожал плечами:
— А что, вы хотите жить вечно?
Лиска схватила лук, начала натягивать тетиву. Олег пугливо оглядывался, вжимал голову в плечи, будто в них уже летели оперенные стрелы. Мрак привстал, зоркие глаза быстро прощупали все окрест.
— Не вижу смерти!
— Если бы ее можно было узреть… Узреть, да шарахнуть по башке! Немало героев схлестнулось бы. Увы, от нее не схоронишься даже в мышиной норке. Один хотел обмануть: в назначенный день выбрался в чистое поле, лег на травку, решил проторчать там до полуночи. А по небу орел нес черепаху. Увидел блестящую лысину, решил, что гладкий валун, примерился и выпустил черепаху. Мол, расколю черепаший панцирь, полакомлюсь мясом… Голова дурня, который слыл мудрым волхвом, разлетелась вдрызг, как гнилое яйцо.
Мрак проворчал, как большой раздраженный волк. Звуки рождались глухо в горле, перекатывались как тяжелые валуны:
— Ежели все в руках богов, то и жить зачем?
Брови Старика взлетели на середину лба.
— Вы из Лесу вышли, что ли? Чудные. Боги за всем не уследят. Им тоже есть-пить надобно, баб и прочую живность покрывать. И нам кое-что остается решать самим.
— Когда боги спят, — быстро сказал Олег, явно в утешение озлобившемуся оборотню.
Мрак промолчал, не стал спорить с человеком, чью душу боги вскоре начнут рассматривать, как диковинную букашку. Пусть думает, как ему лучше, но боги не следят за каждым его шагом!
Подул холодный промозглый ветер. Мрак ехал неподвижный как скала. Олег то ежился, то старательно выпрямлял покрытую пупырышками спину: рядом покачивалась в седле гордая Лиска. Лишь Таргитай без всякого стеснения вытащил шкуру, укрылся, став похожим на куль с отрубями.
Мрак посматривал на него с печальной гордостью. Когда смерть близка, перед человеком приоткрывается другой мир, он даже свой видит иначе. И чем ближе смертный миг, тем яснее видит мир, куда переходит. Но дудошник плюет на предсказанную ему близкую погибель!
Олег подъехал к Мраку, прошептал, косясь на Таргитая:
— Давай поедем другой дорогой? Таргитая жалко.
— Чему быть, — проворчал Мрак, — того не миновать. Я знаю, что боги управляют слабыми — их с каждым поколением все больше, — а до сильных у них руки не дотягиваются.
— Выходит, мы не слабые? — спросил Олег с надеждой.
— Боги полагают, что мы и сами управимся.
— А Тарх? Он разве не слабый?
Мрак медленно покачал головой. Широкая усмешка как молния блеснула на хмуром лице.
— Эх, а еще умные книги читаешь! Не понял то, что козе ясно. Таргитай всегда видел иначе. По той причине и Меч ухватил, не сгорел. Никто не мог взять Меч, а Таргитаю как с гуся вода. Не понял, пошто?
— Сие тайна великая есть, — ответил Олег с мукой в голосе. — Я долго думал, думал, думал…
— Индюк тоже думал, да в суп попал. Пусть долго конь думает, у него голова большая. Истина проще моих стоптанных сапог! Таргитай всегда все видел иначе, за что и били. И выгнали взашей за то же самое. Дураки все видят иначе. У них в мозгах сдвинуто, потому и дурни. Он не рехнулся от Меча лишь потому, что и так рехнутый.
Олег с жалостью посмотрел на сгорбившегося под шкурой дудошника. Конь шел мерным шагом, Таргитай склонялся все ниже, засыпая на ходу. Мрак покачал головой:
— Брось! Он не ведает о своем увечье. Оно невидимо.
— Значит, он не погибнет?
Мрак в затруднении поскреб ногтями волосатую грудь.
— Мы все погибнем, но когда? Такую выбрали дорогу.
— Жизнь, а не дорогу выбрали… Со всех сторон норовят грызануть, ухватить, цапнуть, ударить, ограбить, прибить, вонзить когти. А ежели не сидишь как пень, шевелишься малость, то и ворона кидается…
Мрак спешил, заставил после короткого отдыха оседлать коней. Едва рассвело, впереди на светлеющем небе полоска вырастала, превращалась в далекую стену.
Когда солнце взошло, путешественники начали ерзать в седлах, тревожно переглядываться. Перед ними были не деревья — горы: всем селом не обхватишь такой ствол, разве что на коне объехать. Могучие корни, как мокрые бревна с содранной корой, вздыбливали зелеными холмами мох, прорывали, поднимались, устраивая арки со свисающими зелеными холмами — Мрак проезжал, не пригибаясь к гриве.
Лиска притихла, жалась к Олегу. На загривке Мрака шерсть поднялась дыбом, широкие ноздри хищно подергивались. Олег покрепче прижимал к груди мешочек с корешками. Таргитай распахнул глаза во всю ширь, они стали как два горных озера.
— Неужто такие деревья еще есть на свете?
— Это призраки, — объяснил Мрак хладнокровно. — Миражи, мы встречали в пустыне. Ты с разбега головой в ствол! Насквозь проскочишь.
Олег сказал, стараясь держать голос мужественным:
— У Таргитая голова как валун. Только щепа брызнет из твоих привидений.
— А чо жалеть? Все одно Лес чужой.
Лиска поглядывала со страхом. Шуточки и раньше понимала с натугой, а злое зубоскальство этих лесных людей, похоже, вовсе за чертой.
В Лесу стало сыро, мрачно. Воздух стоял неподвижный и тяжелый как вода в болоте. Ветер кое-как протискивался между деревьев, колыхал воздух как волны. Становилось сумрачнее. Лиска побледнела, плечи поднялись. Она стала похожей на попавшую под дождь птицу. Невры ехали равнодушно. Лиска заподозрила, что похожие деревья где-то уже видели.
Олег, который всегда чуял опасность за сто верст, даже если ее не было, сказал встревожено:
— Ежели деревья с горы…
— То пчелы с воробья? — закончил Мрак.
— Пчелы меня не волнуют, от них мед. Но волки, медведи?
— У пчел, как у твоей Лиски, не только мед, но и жало.
Кони прядали ушами, всхрапывали, шарахались от гигантских выворотней. Над головами бесшумно пронеслись гигантские звери — настолько быстро, что Лиска не успевала натягивать тетиву. Вместо этого она вспикивала и прижималась к Олегу так крепко, что волхв едва не падал с седла. Их опахивала волна воздуха и тепло живых тел. Невры держались в седлах прямые как свечи, даже повеселели, словно не в страшный Лес вошли, а уже вышли из него. Старик оглядывался на них с удивлением.
— Уже близко, — сказал он наконец. — Этот Лес вырос из желудей Прадерева. Раз в тыщу лет…
Из-под земли взметнулись белесые корни. Мертвенно бледные, холодные, захлестнули Старика за ноги. Мрак с секирой в поднятых руках с бранью кинулся к ним, но корни разом взметнули старого волхва на высоту человеческого роста. Он вскрикнул, побагровев, глаза полезли на лоб.
Из земли, распарывая мох и расшвыривая коричневые комья, выстреливались новые корни, похожие на усики гигантской саранчи, сжали руки и ноги волхва. Лопнула кожа, передавленная жутким жгутом, кровь брызнула с напором.
Мрак с руганью рубил корни, Лиска опередила Таргитая и Олега, ее меч заблистал, как мокрая молния. Из разрезов выступил белый как молоко сок, взвился дымок. Сверху донесся хриплый вопль:
— Уходите!.. Их не взять…
— Нас тоже, — прохрипел Мрак. Он люто обрушивал страшные удары, морщился — секиру отбрасывало с такой силой, что едва удерживал в немеющих пальцах.
— Бегите — вскрикнул тонко Старик. Тугие жгуты сдавливали с такой силой, что кровь далеко брызгала тонкими струйками. Корни тащили жертву уже в разные стороны, с синих губ волхва сорвалось: — Я искупаю… вину… но вы должны…
Таргитая захлестнуло за ногу, потащило, взрывая мох. Мрак уронил секиру, ухватил Таргитая за голову. Потянули в разные стороны. Мрак побагровел, мышцы вздулись, как и корни. Затем корень начал истончаться, по нему пробежали судороги. Внезапно Мрак упал на спину, не выпуская Таргитая, а хлыщущий белым соком корень нехотя втянулся в разрыхленную землю. Из ямки осталось торчать смятое голенище сапога Таргитая.
Мрак вскочил и снова рубил хлыщущие по воздуху корни. Таргитай с трудом сел, негнущимися пальцами щупал шею. Вроде бы вытянулась, как у гордого красавца лебедя.
Наверху отвратительно треснуло, захрустело. Сверху полилась теплая кровь. Лиска с визгом шарахнулась в сторону. Кровь потоками хлестала на землю, окровавленные корни покачивались. Красные жгуты все еще стискивали две смятые половинки человеческого тела. К ним метнулись другие корни, тянули и рвали в стороны.
Олег вскрикнул:
— Уходим!.. Ему не помочь… а такое одним человеком не нажрется!
Мрак ухватил Таргитая — тот застонал от обиды и боли — снова за шею, потащил, вспахивая им толстый слой мха. Таргитай вырвался, чудом успел ударить Мечом.
Олег и Лиска медленно отступали, не отрывая взглядов от залитых кровью корней. Белесые волоски уже впились в красную выжатую плоть, быстро розовели, разбухали как пиявки. Волна красного сока пошла по кронам, опустилась к земле, начала всасываться вглубь.
Уже на опушке Мрак обернулся:
— Что он искупал?.. Что он такое искупал?
По их следу земля вспучивалась, корни выстреливались белые, как не знающие солнца черви или белые муравьи. Земля трескалась по всему полю. Наверх поднялся лес шевелящихся щупалец.
Таргитай ковылял последним, прижимая к груди сапог, в другой руке волочил за собой Меч. Оранжевое лезвие вспарывало мох с треском. Тот сразу смыкался, словно зеленый студень. Мрак предостерегающе крикнул, белесый корень хищно ухватил Таргитая за лодыжку.
Мрак и Олег сразу мощно дернули Таргитая за голову. Лиска судорожно принялась сечь мечом скользкое дерево. Несчастный Таргитай взвыл дурным голосом, снова раздираемый надвое.
Раненое щупальце разочарованно ушло в землю, оставив в норке другой сапог — пожмаканный, залитый землей, с лопнувшей подошвой. Таргитай распластался на лохмотьях толстого мха, завыл от боли и жалости к себе. Мрак торопливо срубил длинную лесину, деловито поддел издали сапог, бросил Таргитаю.
— На, голопятое. И отползай, а то и штаны снимут.
— Лучше умру, — простонал Таргитай.
— Лиска, отвернись, — посоветовал Мрак.
Лиска молча ухватила Таргитая за уши, потащила. Таргитай взвыл:
— Опять!
— Не опять, а снова, — поправила она строго.
Мрак сказал предостерегающе:
— Не повреди! Ему без головы нельзя. Он ею поет.
Олег добавил, тяжело дыша, с одобрением:
— Неплохо поет! Голова с пустотами, там эхо как в пещере.
Глава 10
Они не успели отдышаться, когда Олег вздохнул так, что деревья качнуло, сказал плачущим голосом:
— Дальше идти через долину чугайника!
— Чугайстыря? — переспросил Мрак.
— Нет, чугайника!
Лиска и Таргитай смотрели с недоумением, а Мрак сказал хмуро:
— Ну и хрен с ним. Меня даже чугайстырь не остановил, а тут какой-то чугайник. Исчезники сотни раз пытались сбить с пути, зайчиками прыгали, но вот я здесь, а не в подземном мире!
Олег сказал слабым голосом:
— Да, в наших землях это мерзкая тварь, что в личине человека сбивает с дороги, заводит в болото, трясину… Но здесь его края! Он здесь совсем-совсем иной.
Вдали услышали хриплый рев, треск, тяжелые удары. Показалась широкая проплешина, зеленый мох был безжалостно содран, из темной земли торчали толстые, склизкие корни. В середке взрыхленного круга зияла яма, словно оттуда выдрали с корнями старое дерево.
Олег судорожно вздохнул, а Лиска бросила на его темное лицо быстрый взгляд, потащила из перевязи свой узкий меч. Волхв вздохнул снова, пустил коня вперед. С другой стороны выдвинулся Мрак, воинственную Лиску оттеснили назад к Таргитаю.
Деревья расступились, открылось широкое поле, окруженное великанским лесом. По краям сидели и лежали огромные волосатые зверолюди. Вместо одежды только длинная свалявшаяся шерсть, ноги короткие, зато руки длиннее ног. В середине вспаханного поля дрались двое гигантов. Старый, с седеющей шерстью, дико ревел и теснил молодого самца. Тот отступал, обиженно взревывал. Шерсть висела клочьями, справа по вбитой в плечи голове текла кровь, заливала глаза.
Самки всех возрастов, дети и подростки наблюдали с вялым интересом. Кто-то рылся в земле, выдирал корни, совал в зубастые пасти детишкам. Лишь двое молодых самцов всматривались в схватку с жадным трусливым вниманием. Мрак заметил, как под волосатой шкурой перекатываются горы мышц — оба повторяли каждое движение противника седого гиганта.
— Такой через свои земли не пустит, — сказал Мрак оценивающе. — Слушай, волхв, я не большой охотник отступать, но с этим дядей что-то неохота схлестываться. Давай объедем?
Олег покачал головой:
— Идти велено здесь.
Мрак взорвался:
— Да плевал я на твои поганые звезды! У меня они выстраиваются так, как я хочу!
Олег удивился:
— При чем тут звезды? Справа — болото, слева — топь. Ежели летать умеешь… и коней в клюве понесешь…
Пристыженный Мрак слез с коня, привязал к дереву — некрепко, чтобы в случае их гибели не околел на привязи. Остальные спешились, разобрали оружие. Лиску хотели оставить с конями, она разъярилась от оскорбления — еще не свыклась с угрюмым юмором Мрака.
Самки предостерегающе заворчали: каждая крупнее Мрака почти вдвое, зубы — как у коней. Мрак грозно цыкнул — притихнуть не притихли, но потеряли к ним интерес, продолжали запускать длинные, толстые, как корни, пальцы в землю, выхватывали белесых червей, кротов, корни с клубнями — бросали в пасти, словно всю жизнь голодали.
Держа оружие наготове, невры пошли между самками. Седой гигант, хозяин стада, почти вытеснил молодого на край поля, вытянул огромные руки и страшно оскалил зубы, пытаясь ухватить и разгрызть как мышь. Молодой противник явно решил приберечь шкуру для будущей схватки: это для вожака наступает вечер, а у него еще раннее утро — дернул наутек.
Старый вожак торжествующе взревел, замолотил кулаками в грудь, но тут же повернулся к неврам. Он все еще был в ярости, глаза горели красным, зубы блестели в чудовищной пасти.
Таргитай жалобно вздохнул:
— Что за жизнь, шагу нельзя без драки!
— Да, — сказал Мрак, — в твоих песнях иначе… Придется сочинять такие, как тот Странник! Лязг мечей, свет пожаров, кровь из ран…
— Не могу, — ответил Таргитай.
Вожак взревел, пошел на чужаков. Был он на две головы выше Мрака, втрое шире в плечах, массивный, грузный, а длинной густой шерсти позавидовал бы горный медведь.
— Спрячь стрелы, — напряженно сказал Мрак Лиске, — в шерсти увязнет. Такого быка даже меч не возьмет.
— А твоя секира?
— Попробуем, — ответил он без уверенности в голосе.
Таргитай вытащил Меч без охоты — не доверял страшному оружию и недолюбливал, взвесил в руке и пошел справа. Олег с Лиской отошли на левый край, начали заходить со спины, а Мрак остался с двуногим зверем лицом к лицу.
Таргитай на цыпочках бросился к чудовищу. Увидел бледного Олега — тот, как всегда, отчаянно трусил. Лиска выдвигалась вперед, закрывала собой. Вожак уловил приближение врага, молниеносно обернулся — Таргитай даже опешил. Меч блеснул в руке. Таргитай с хриплым вскриком обрушил сверкающее лезвие…
Он ожидал увидеть страшную рану — лезвие острее бритвы, но руку едва не вывернуло, Меч отбросило, мелькнули горящие глаза. Таргитай вскрикнул, нырнул в сторону. Страшная лапа пронеслась мимо, больно захватив волосы. Таргитай покатился, Меч отлетел в сторону, бесстыдно заблестел под ногами гиганта.
Олег вдруг закричал, бросаясь вперед:
— Не дайте схватить Меч! Его не берет, но нас…
Мрак с грозным ревом прыгнул вперед, замахнулся секирой. Гигант опешил, услышав знакомый рев. Тяжелая секира ударила острым клином в середину груди. Мрак тут же замахнулся снова, но полетел на землю: страшная лапа зацепила со всего размаха. Гигант ревел от боли и ярости: из широкого пореза стекала красная струйка. Он в недоумении провел ладонью, растер кровь, поднес к лицу, понюхал. Внезапно взревел так люто, что самки в страхе вскочили на ноги.
Неподвижного Мрака утаскивал Таргитай, а бледный Олег с злым и решительным лицом выставил перед собой посох, загородив невров. Лиска быстро наложила стрелу, выстрелила, снова выдернула из колчана.
Стрелы щелкали по огромному, как гранитный валун, черепу, отскакивали. Гигант надвинулся на Олега, растопырил лапы. Бледный как смерть волхв, закусив губу, упер копье одним концом в землю — авось дурень напорется, сам насадит себя поглубже, — но гигант взмахом лапы отшвырнул копье в сторону.