Гриша огляделся. Под потолком располагался воздушный лабиринт. Труба квадратного сечения с прикрученной снизу решеткой. Осторожно выглянув за угол, он смерил расстояние до выхода. Метров восемь-девять. Маловато. Если даже разнести к чертовой матери эту решетку, то залезть в воздуховод и удалиться от этого места будет просто невозможно. Не хватит времени. За спиной оставалась последняя перед выходом дверь. Он вернулся и дернул ручку. Створка послушно отворилась, открывая передо ним прекрасный вид: лестница, уходящая вниз. Третий уровень? Не много ли для одного лайнера? А что там? Наркотики, похищенные женщины, золото с «Атточи», рабы?
– Выноси решетку! – по взгляду Геры было понятно, что он мыслит в том же направлении.
Если отталкиваться от разумного начала, то самым логичным была бы сдача в плен. Но в плен не хотелось. Слава с Антонычем это не одобрят. Кира тем более.
Два выстрела оглушили Геру как кувалдой. Коридор моментально заполнился вонью сгоревшего пороха и железа. На пол посыпались обломки дюралюминия и металлических составляющих. Смог еще не рассеялся, а в потолке, в районе воздуховода, уже чернело пятно. Они бросились вниз по лестнице. Если это обманет людей Жидкова, то не более чем на минуту.
А лестница закончилась уже через два пролета. Они аккуратно выбрались на нижний этаж – какой уже по счету? – и осмотрелись. Совершенно пустое пространство, с частоколом колонн, труб и компрессорных установок. Очень напоминает трюм корабля. Потому что это и был трюм корабля. А еще – подвал, в котором Фредди Крюгер резал свои жертвы. Интересно, на какой высоте ниже уровня моря они сейчас?
– Сюда нельзя! – Крик раздался рядом, и так громко, что Гера едва не истратил предпоследний в своем ружье патрон.
Гриша выбросил руку, сделал два шага вправо и выволок мужика лет пятидесяти. Он выглядел очень нелепо, если учесть место, где происходило действие. Гладко выбритый и распространяющий волны одеколона. Пусть дешевого, но одеколона. Одежда опрятная, руки чистые, взгляд ясный.
– Ты кто такой? – изумленно рыкнул Гриша.
– А вы кто такие? – был ответ.
Перепуганный Гера уже взмахнул ружьем, как поленом, но Гриша поймал его руку.
– Мы пассажиры! – пояснил он, стараясь перекричать шум компрессора. – Хотим с хозяином познакомиться! А где мы сейчас находимся?
Мужик, поняв, что перед ним туристы, затряс головой и схватил Геру за рукав.
– Сюда нельзя!
– Пошел на хер!
– Здесь посторонним не место!
Гриша взял мужика за грудки и сильно ударил спиной о стену.
– Я тебя, кретин, последний раз спрашиваю: где мы находимся?
– Где? В машинном отделении! Вы здесь хозяина ищете? – орал мужик. – Он вон там, справа! С лопатой! Уголь в печь кидает!
– Я тебя, юмориста, на руку сейчас надену и детей наверху в кукольный театр приглашу! – остервенело пообещал Гриша.
– У себя он, мать вашу, придурки! – орал, заглушая нестерпимый вой компрессоров, мужик. – В третьем отсеке!
– А где третий отсек?
Мужик схватил Гришу за рукав и потянул. Похожая на топ после перевязок рубашка кардиолога разъехалась, обнажая крепкий живот. Но передвигался на буксире он недолго. Металлическая, выкрашенная в голубой цвет дверь появилась уже через несколько шагов, после чего последовал краткий экскурс в историю. Оказывается, этой дверью уже давно никто не пользуется. Четыре года назад через нее рабочие заносили трубы, инструменты и мешки с цементом. Дверь открывает вход на лестницу.
– Лестница ведет, конечно, вниз? – поинтересовался Гера.
– Куда еще ниже?! Ниже только рыбы! – продолжил орать мужик. – Мы и так на втором нулевом этаже! Лестница ведет наверх! Подниметесь, так сразу направо! Увидите дверь с никелированной вертушкой. Это и есть третий отсек! И чтоб я вас здесь больше не видел, иначе в охрану позвоню!
Глава 17
В каюте, до которой Слава добрался, изнемогая от холода и усталости, обнаружил не то, что искал. Нужен был выход, а по всему было видно, что это тупик. С трудом присев и протиснувшись в иллюминатор, он свалился в каюту как куль.
Поднялся и осмотрелся. По площади всей трехкомнатной каюты были разбросаны, словно стянутые через голову свитера и вывернутые наизнанку брюки, люди. Люди, чей разум в данный момент находился очень далеко не только от этой каюты, но и от Черного моря. В кухне лежали еще двое – он и она. Полураскрытые – или полузакрытые – глаза, приоткрытые рты, разбросанные в стороны ноги и руки. Такого массового виса Слава не видел еще ни разу. Золотая молодежь начала ночь на танцполе «Ганимеда», а закончила здесь. Рядом с телами – а это определение лучше всего подходило к данному моменту – были разбросаны мятые обрывки фольги из сигаретных пачек. Героин застал всех врасплох.
– Не хватало мне только застрять здесь! – прогрохотал Слава. – Есть кто живой?
Чувствуя, что теряет время, а вместе с ним и терпение, он схватил одного из наркоманов, того, что проявлял наиболее активные признаки жизни – громко сопел и клевал носом, – и потащил к иллюминатору.
Слава размахнулся и влепил путешественнику мощного леща. Тому это не понравилось. Он скорчил кислую гримасу и снова повис.
Тогда Слава схватил уши туриста и стал тереть их, как если бы добывал огонь. Уже через несколько мгновений лицо парня, зависшего между небом и землей, приняло свекольный цвет. Первые произносимые им буквы Слава воспринял с таким же восторгом, с каким доктор Борменталь воспринял полуосмысленный лай Шарикова.
– Ну-ка, малахольный, на меня посмотри!.. – требовал невозможного Слава. – Мать вашу, мне нужно просто выйти отсюда! Дверь внутрь открывается, я ее выбить не могу, понимаешь? Глаза раскрой, сучонок! Видишь меня?!
– Типа вижу…
– Типа видит он! Ботва отмороженная! Сколько пальцев?!
– Типа несколько… – определил наркоша, вглядываясь в торчащий, как пень посреди поляны, средний Славин палец.
– Вот суки, а! Поколение засранцев! Где ключ от двери?!
Ответ поступил не от реанимированного, как ожидалось, а, вопреки ожиданиям, сзади. От этого гнусавого, деформированного, тянущегося фальцета Славу едва не стошнило.
– Ну-у, братва… Че-е-е так кричи-и-им? Мусора-а-а свалятся, че будем дела-а-ать?
Ошалелый Слава оставил в покое краснолицего и обернулся. Прямо над ним, в проеме кухонной двери, стоял еще один мастер перемещений с закрытыми глазами. Толстый свитер-толстовка с изображением здорового, не склонного к употреблению наркотических средств исландского оленя, джинсы и один белый носок.
– Тише, тише… – настоятельно повторила мумия-зомби. – Не создавайте суеты… Менты не дремлю-ют…
– Господи… – воссиял Слава. – Он говорит! Он анализирует!
Он схватил в охапку наркомана и с ним в руках, как со свернутым ковром, вошел в комнату. Усадив тело на резной стул, он прижал его затылком к стене и повторил вопрос, на котором остановился при разговоре с первым.
– Выход… – заговорил его новый собеседник. – Выход… Нет выхода… Это на всю жизнь, старик…
– Где ключ от двери?
– Ключ от двери… – Глаза говорившего так и не открывались. – Конечно, должен быть ключ от двери…
– Где ключ? Как мне выйти?! Где карточка магнитная? Прямоугольная такая? С чипом?
– Ну, ты, чувак, столько предметов здесь найти хочешь… Ты что, в «Эльдорадо», что ли?..
Слава не выдержал и отвесил ему оглушительную оплеуху.
Турист как тряпочный слетел со стула и шлепнулся на пол. Не ударился, как это случается с нормальными людьми, а именно шлепнулся. Из его носа вылетела сопля и, просвистев по воздуху, ушла куда-то в угол.
– Мрак… – не выдержал Слава. – «Дом-Два», мать, а не лайнер.
Он рывком поднял наркомана и усадил на стул. Его уже давно мучили позывы рвоты, а увиденное последним оказалось выше всех ожиданий. Пошарив повлажневшей рукой в кармане, он извлек непочатую упаковку «Дирола», зубами сорвал обертку и высыпал в рот половину содержимого.
– Короче… олень северный… я тебя спрашиваю в последний раз. Где ключ от двери? Если не ответишь, я запру тебя в багажном отделении, и до самой Ниццы ты закайфуешь в жутчайшем депресняке и ломке.
– Хватит, братан… Остановись, че ты гонишь… Меня сейчас вырвет…
– Где ключ?
– Дай я вспомню…
Слава дал и через минуту понял, что его надули. Болтун спал.
Вторая оплеуха снова снесла наркомана со стула.
– Ты не мусором ли будешь?
– Откуда здесь взяться мусору? – рявкнул Слава. – Ты на корабле, гнида!
– На… корабле?
– Сука, убью сейчас…
– Подожди, подожди… Поклянись.
– Гадом буду. Век «баяна» не видать.
– А стегаешь, как мусор. Больно.
– Где ключ от двери?
– На шее у Дженни.
– Какой еще Дженни?
Наркоман показал в угол, где лежали три блондинки.
– Где ключ от двери?
– На шее у Дженни.
– Какой еще Дженни?
Наркоман показал в угол, где лежали три блондинки.
– Какая из них?
– На Зверева похожа которая…
– Они все похожи.
– Ремень от «Гуччи»…
Разыскав нужную, Слава осмотрел на ней все от груди до коленок. Ключа не было.
– Слушай, ты, козел… – обернувшись, он понял, что собеседник снова без чувств.
Входная дверь сначала дрогнула, а потом на нее посыпался град тяжелых ударов.
«Он здесь! – услышал Слава. – Мои видели, как он по стене сюда нырнул!..»
Это было худшее, что могло случиться.
Глава 18
Снова – туда?..
Он обреченно закрыл глаза. Но это была единственная дорога. Добравшись до иллюминатора, он перенес наружу ногу и сразу почувствовал холод. Под утро ветер усилился, и теперь холод был похож на мороз.
Пройдя по знакомому выступу по совершенно отвесной стене, Слава зашел под шкаф вентиляционной системы. Радость была оттого, что на шкафу были скобы – вероятно, предназначались они для проникновения и ремонта этой самой системы. Но огорчение заключалось в сомнении, сможет ли он до этих скоб допрыгнуть.
Решившись, он оттолкнулся и вцепился в одну из скоб обеими руками. Качнувшись в сторону моря, от чего внутри похолодело, он ударился о шкаф и повис. Дело оставалось за малым – подтянуться.
«Это только первый раз трудно, – успокаивал себя, без страха глядя вниз, Слава. – Потом привыкну».
Подтянувшись, он забрался по скобам до третьего уровня и снова оказался на выступе. И тут рядом с его головой резко открылась внутрь иллюминаторная створка какой-то каюты. Он пошатнулся и прилип подушечками пальцев к стене.
Если бы створка открывалась наружу, он с разбитой макушкой уже летел бы в воду.
Замерев, Слава прижался щекой к стене. Ему очень не хотелось, чтобы кто-то увидел его здесь, посреди стены, без видимых средств подъема, без альпинистского снаряжения, и завел с ним разговор.
В окно высунулась голова со спутанными, цвета спелой ржи волосами, и голова эта с развевающимися на ветру колосьями стала дергаться взад и вперед, словно девушка собиралась оторвать и столкнуть вниз подоконник, в который вцепилась руками.
Слава обомлел. Экстремальный секс он не порицал, но одно дело быть его непосредственным участником, и совсем другое наблюдать за ним, вцепившись ногтями в стену на высоте пятиэтажного дома. Хорошо еще будет, если красотка увидит его и примет за видение, приключившееся с нею в результате оргазма. Если же она только разогревается, то крик будет такой, что не исключена качка…
Но случилось вовсе не то, что он предполагал в самых худших своих ожиданиях. Девушка его действительно увидела. В один из моментов, когда она слишком далеко высунулась из окна, повернула голову, взметнув копну своих красивых волос, и…
– Мама родная!.. – вскричала она, изумленными глазами глядя в потемневшее от ужаса Славино лицо.
– O, да, да!.. – раздалось где-то за ее спиной. – Мама! Дас ис фантастиш!
– Ты откуда, красавчик?..
Слава показал глазами вниз.
– Ты русский?
Слава моргнул.
– А в какой каюте живешь?
Если бы он умел говорить глазами, он сказал бы следующее: «Дура, помоги забраться!»
Голова девушки продолжала дергаться, и по всему было видно, что теперь имитировать авансированный оргазм ей будет невыносимо трудно.
– Тебе чем-нибудь помочь?
– Да, да, помоги мне, детка! – послышалось в каюте.
«Это не лайнер, а содом и гоморра», – подумал Слава.
Дотянувшись до подоконника, он вцепился в него белыми от напряжения пальцами.
– Понятно… – Девушка закинула волосы назад и резко выкрикнула через плечо: – Ну, ты! Марш в гостиную!
И Слава услышал, как на окне задергивается штора.
Он взобрался на подоконник, в который только что упиралась крепкая грудь красотки, перевалился и бесшумно сполз в каюту. Где-то там, в гостиной, захлопнулась дверь. Так захлопывается дверь входная. Провожает гостя?
Думая о том, сколько неожиданностей жизнь преподнесла ему за последний месяц, он завалился на кровать и почти сразу уснул.
Он пришел в себя от нежного прикосновения. Это была она.
– Сколько я спал?
– Ушам не верю, – расхохоталась она. – А ты спал?!
– А сколько я здесь лежу?
– Секунд пять! – И она снова засмеялась. – Ну, здравствуй, скалолаз. Надеюсь, ты не из тех, кто любит подглядывать?
Он как следует рассмотрел ее. Возраст спасительницы находился где-то между двадцатью двумя и двадцатью пятью.
– Слушай, скалолаз, а что там за пальба на лайнере?
– Пальба? Фейерверки, наверное?
– Да? Ну, может быть…
Ее звали Риммой. Она работала космически дорогой проституткой, привозимой по заказам исключительно дорогих гостей нашей страны. Хотя, может быть, и не Риммой. Тот, кто в поте лица отрабатывал свои же деньги, именовал ее Джиной.
– Ты ключ, что ли, потерял? – Ей явно хотелось завязать разговор. – Или ветром за борт унесло?
– Точно. – Славе хотелось закончить этот разговор, не начав. – Перегнулся посмотреть, как волны и стонут, и плачут, а меня тут и подхватило.
– Осторожней надо с волнами, – посоветовала Римма-Джина, скручивая с шипением пробку с одной из бутылок с пивом. – А ты будешь?
– Попозже. Спортивный режим.
– Видела. – Она сочно отпила прямо из бутылки. – Послушай, я никогда в жизни не спала со скалолазом. А ты?
– Я тоже никогда не спал со скалолазом.
Римма-Джина звонко рассмеялась.
– Я имела в виду, спал ли ты с такой невероятно красивой девушкой, как я?
– Были и более невероятные, – честно признался Слава, надеясь, что после этого его выставят за дверь, поскольку единственная и главная тема их разговора будет до дна исчерпана.
Она поставила бутылку на пол, знакомым жестом закинула назад волосы и стала расстегивать на Славе брюки.
– Послушай, я ужасно занят…
– Сейчас ты поймешь, что такое быть ужасно занятым… – сдернув брюки, она на мгновение остановилась. – Неплохо для скалолаза.
– Давай… в другой раз…
Чувствуя себя мерзавцем, Слава перестал сопротивляться, убедив себя тем, что много времени это все равно не займет. И действительно, через несколько минут, устав и отвалившись в сторону, Римма-Джина прикурила сигарету и раскинула руки. Скосив взгляд из-под прядей влажных волос в сторону партнера, который застегивал ширинку и поглядывал в окно – жить, видимо, не мог без гор, – она спросила:
– Москвич?
– Не знаю, я здесь всего несколько часов. А ты, как понимаю, здесь как дома?
Она посмотрела на него из-под полуприкрытых век.
– Умный мальчик, – и тут же повернула голову к стене, в которую раздалось пять или шесть гулких ударов. – Кажется, мы сильно шумели.
– Лучше нам продолжить разговор несколькими часами позже.
В чем валютным проституткам не откажешь, так это в умении понимать мысли клиента. Даже бесплатного, по увлечению. Встав с кровати и в очередной раз восхитив Славу безукоризненностью очертаний своего тела, она оделась.
– Я постоянно нахожусь здесь, в триста шестнадцатой каюте. Если буду занята… ну, к примеру, к экзамену готовиться буду или в ресторан пойду…
– То мне тебя подождать, – невозмутимо закончил Слава, даже не стремясь представить, как она сидит в библиотеке и зубрит сопромат.
– Записочку оставишь, где тебя найти.
Понимающе качая головой, он вышел из каюты. Но в последний момент, когда дверь уже почти сошлась с косяком, она вынула откуда-то маленький клочок картона и просунула его в щель.
«Амазонка Джина», – прочел Слава, усмехаясь.
Когда дверь захлопнулась, он бесшумно прошел по мягкому ковру, укрывавшему пол коридора третьего этажа, и быстро спустился по лестнице.
Он шагнул на этаж, намереваясь найти то место, где расстался с Антонычем.
И тут же невероятная по мощи сила сбила его с ног, занося снова внутрь палубной постройки.
– Тсс!.. – зашипел, как змея, Антоныч, безумным взглядом глядя Славе в глаза.
– Ты… с ума сошел?!
Отвечать не было необходимости.
– Они видели, как ты лазал по каютам!.. Там камеры вдоль борта, так я думал, они тебя сразу возьмут! А потом слышу – то двести вторая, то четыреста какая-то, то триста шестнадцатая!
– Я из триста шестнадцатой, – отползая, доложил Слава.
– А какого черта ты там делал?!
– Трахался!
– Да пошел ты!..
– Истину говорю! – взревел Слава. – С проституткой Джиной!..
Дверь, ведущая на палубу, резко распахнулась.
Антоныч стремительно вскочил на ноги и без раздумий впечатал пудовый кулак в челюсть первому из двоих ворвавшихся.
Гришины ноги оторвались от пола, и он грохнулся на пол плашмя, отбивая легкие.
– Ты одурел?! – заорал, шарахаясь в сторону, второй, Гера.