— Рот-то, — говорю, — закрой. Простудишься.
Он только рукой в ответ махнул.
— Это, — спрашивает, — кто такая?
— Так, — жму плечами, — знакомая…
Он тоже дышит на замерзшие пальцы, лезет в карман за сигаретами.
— А чья, — интересуется, — знакомая? Твоя или Ленкина?
— А тебе-то, — удивляюсь, — какая разница?
Прикуривает, мотает башкой, пристально глядит мне в глаза.
— Ты что, — говорит, — правда не догоняешь?! Твоя Ленка с моей Татьяной уж раз в неделю-то точно общаются…
Я одной глубокой затяжкой докуриваю внезапно ставшую горькой сигарету, отщелкиваю в сторону окурок.
Сгребаю его за воротник стильного серого пальто от дорогого лондонского дизайнера.
— Слышь, — говорю, — Игорек. Забудь об этой девчонке. Даже о том, что ее видел, забудь. Навсегда. Пожалуйста…
— Это еще почему?! — удивляется.
Закусываю губу.
Долго и пристально смотрю ему прямо в глаза.
— Мне, — спрашиваю, — веришь?!
Он молчит.
Долго молчит.
Наверное, почти минуту.
Потом все-таки отводит взгляд в сторону.
— Тебе, — отвечает, — верю…
И я наконец-то выдыхаю.
— Тогда, — киваю, — забудь…
Жмем друг другу руки и не спеша идем к машинам.
Ему надо ехать в офис, там у финансового директора всегда полно дел.
Мне — наматывать бесконечные круги по упругой глади бассейна.
А потом тоже мчаться в контору, подписывать какие-то на хрен никому не нужные бумаги, встречаться с одинаковыми, как вышедшими из инкубатора, представителями клиентов.
Орать на потерявших всяческий нюх менеджеров и абсолютно зажравшихся начальников отделов и управлений.
Словом — бессмысленно и беспощадно растрачивать на бестолковую суету бизнеса свою пусть и не самую образцовую, но, увы, единственную жизнь.
И вспоминать, как она бежит — сильно и легко, отталкиваясь кроссовками от земли.
От той самой земли, в которую нас всех — рано или поздно, но все равно — по очереди закопают.
А могут — и без очереди, это уж кому как повезет.
И нет из этого правила, к сожалению, ни одного, даже самого пустяшного, самого завалящего исключения…
Я встряхиваюсь, забираю из машины сумку со спортивной амуницией и решительным шагом направляюсь к стеклянным дверям клуба.
Раскисать — нельзя.
Надо двигаться.
Действовать.
Терпеть.
Слишком, увы, мало времени нам всем отпущено…
2.
Мы с ней, кстати, очень смешно познакомились…
Каждого в фитнес приводит свое.
Кто-то хочет «сделать» себе красивую фигуру, чтобы потом нравиться девочкам на пляже.
Кто-то самоутвердиться.
Кто-то просто следит за здоровьем.
Кто-то не хочет отставать от моды, а это значит, что он должен уметь поддержать светскую беседу, где проблемы выбора фитнес-клуба и фитнес-инструктора обсуждают почти так же часто, как проблемы выбора шмоток, марки автомобиля, часов и прочей бижутерии.
Я — элементарно хотел похудеть.
Согласитесь, сто семнадцать с половиной килограммов живого веса при росте всего метр семьдесят шесть — несколько многовато. И лестницу уже преодолеваешь с трудом, и в жару потеешь, как загнанная дневным переходом лошадь, и одышка мучает.
И тут уже надо либо что-то в себе менять, либо — на все наплевать и воспринимать этот мир и свое место в нем такими, какие они есть.
Первый вариант, разумеется, предпочтительнее.
Хотя я, скорее всего, наплевал бы и склонился ко второму.
Если бы не Ленка.
Жена, в смысле…
Мы тогда поехали с ней в Португалию, на чемпионат Европы по футболу.
Ну, точнее — на чемпионат поехал я.
А она прилетела поддержать компанию.
Ей вообще футбол настолько до фонаря, что она там — на чемпионате Европы! — и на стадион-то не ходила.
При заранее, кстати, купленных билетах.
Которые в результате так и пропали.
Жаль…
Просто у нее совсем другие задачи тогда были.
Слишком уж редко мы в ту пору друг друга видели.
Так получилось.
Но сейчас — не об этом…
Потому как это — ну са-а-авсем другая история…
Так вот.
Мы тогда сидели на пляже, и я пошел окунуться.
Плюхнулся в воду с грацией немолодого тюленя, поплавал, пофыркивая. Вода в Атлантике — холодная, чистая.
Что в такую жару — особенно приятно…
Выхожу.
Гляжу — а жена на меня смотрит.
Не книжку читает, не плеер слушает, а на меня смотрит.
Со странной смесью эмоций во взгляде.
Очень странной.
Потому как в этой адской смеси, конечно, присутствуют и любовь, и уважение, и жалость.
Но преобладает — презрение…
— Слушай, Ларин, — тянет. — Какой же ты все-таки красивый мужик…
Пауза.
— Был бы…
Еще пауза.
— Если б не был таким жирным…
Вот тут-то меня — и скрутило.
Так, думаю.
Если такое приходится выслушивать от любимой женщины, то что же обо мне остальные-то думают?!
Хоть и не говорят.
Ну, повздыхал.
Перевел разговор сначала в шутку, потом на другие темы.
А сам, как только вернулись на виллу, первым делом заперся в ванной комнате, снял всю одежду и подошел к зеркалу.
Посмотреть на себя, так сказать, чужими глазами.
Надо сказать, что так стыдно мне уже очень и очень давно не было.
С той самой золотой препубертатной поры, когда лет приблизительно в тринадцать меня застукал завуч — подглядывающим в девчоночью раздевалку прямо перед уроком физкультуры.
То есть — можете себе представить…
Кошмар, да и только…
На следующий день Ленка очень удивилась, когда я за обедом заказал не привычный кровавый бифштекс с жареной картошкой и пивом, а отварные королевские креветки и бокал белого вина.
Еще больше она забеспокоилась, когда — сразу же по возвращении из Португалии — я купил годовой абонемент в один из самых престижных фитнес-клубов столицы.
Меня он, кстати, тем и устроил, что был очень дорогим.
И располагался на самой окраине города.
И вовсе не потому, что хотелось пафоса и повсюду разрекламированного качества.
Просто, рассудил я, если дорогой, значит народу там будет не очень много. Не так стыдно пыхтеть поначалу.
Слишком тогда картинка в зеркале впечатлила.
Можно сказать — на всю жизнь.
А еще анекдот вспомнился дурацкий, про «зеркальную болезнь».
Это, типа, когда свой собственный йенг только в зеркале и видишь…
Так оно, кстати, и было.
В полном, так сказать, соответствии.
Тьфу…
Удивление жены стало безграничным, когда я стал ходить в этот клуб ни много ни мало пять-шесть раз в неделю.
Минимум три раза — в зал.
И минимум два — в бассейн.
Через пять месяцев, в ноябре, я весил уже девяносто два килограмма. Еще через два месяца — восемьдесят.
Еще через полгода на меня стали обращать внимание девушки у бассейна.
Пришлось полностью обновить гардероб.
Сорок лет мне теперь никто больше не давал, а незнакомые и малознакомые люди до сих пор убеждены, что мне чуть за тридцать.
В очередях в супермаркете старого дурака снова неожиданно стали называть «молодым человеком».
Честно говоря, первое время — шарахался…
3.
Вот тут-то она ко мне и подошла.
В тот самый момент, когда я, после очередного изнурительного занятия с персональным садистом-инструктором, увлеченно рассматривал себя в зеркало.
Появилась, знаете ли, в последнее время такая дурная привычка.
Раньше я от этих самых зеркал, как черт от ладана, шарахался. Разве что по утрам в ванной комнате на себя смотрел, когда брился.
Она ткнула длинным холеным пальцем в бок, презрительно выпятила нижнюю губу.
— А вот здесь, — говорит, — надо бы посерьезнее подкачать…
И пошла дальше спортивной летящей походкой полностью уверенной в себе и оттого слегка высокомерной деловой женщины.
Ни фига себе, думаю…
Но — оценил.
А как тут не оценишь?!
Длинные, стройные и мускулистые ноги.
Узкие бедра.
Плоский, загорелый живот с пирсинговой бисеринкой в районе пупка.
Маленькая, даже с виду твердая как камень грудь.
Правильные, чуть крупноватые черты лица с красивым большим ртом и холодными, безупречно очерченными зелеными глазами.
Недлинные, но густые, стянутые в трогательный пучок пушистые волосы натуральной, не крашеной блондинки.
Абсолютно прямая и в то же время гибкая спина.
Во всем облике — очаровательная смесь холодного высокомерия и романтического одиночества.
Поневоле залюбуешься…
— Кто такая?! — спрашиваю у своего персонального изверга.
— Да ходит тут, — жмет плечами. — Дашей зовут. К ней многие подкатывали…
— Кто такая?! — спрашиваю у своего персонального изверга.
— Да ходит тут, — жмет плечами. — Дашей зовут. К ней многие подкатывали…
— А ты? — усмехаюсь.
— И я, — вздыхает, и его горделиво-выпуклая мускулатура несколько обвисает.
— И как? — уже откровенно смеюсь над его кислой смазливой рожей.
Мщу, так сказать, за только что испытанные полтора часа непрерывных унижений на тренажерах и беговой дорожке.
Он у нас тут — известный бабник.
Ни одной интересной юбки не пропустил.
Один раз его даже пытались избить охранники какого-то разгневанного мужа.
Он их потом стопочкой к — перенавороченному, на мой вкус, не по чину — «Мерседесу» этого самого мужа сложил.
А что?
Бывший чемпион Вооруженных Сил по рукопашному бою.
Было бы странно, если б он с этими тремя мешками жира не справился…
— Отшила, — мнет верхнюю губу. — Хоть, вроде, и не замужем. Дура…
— Понял, — хохочу.
Он снова вздохнул, похлопал меня по плечу и пошел обратно в зал, мучить следующего клиента.
Работа у него такая.
Что тут поделаешь.
А я в сауну отправился, потеть положенные полчаса после силовой тренировки.
А потом — в местный клубный бар.
За стаканом свежевыжатого грейпфрутового сока и чашкой эспрессо.
Традиция.
Как-то сама собой за это время сложилась.
Жаль только, что курить здесь совсем нельзя.
А то бы — вообще красота.
Захожу — а она у стойки сидит, тоже сок пьет свежевыжатый. Судя по цвету — из чего-то вроде сельдерея.
Нет, я, конечно, — за здоровый образ жизни обеими руками.
И всеми остальными конечностями.
Но не настолько же.
Взял свой грейпфрут, кофе, уселся за столик. Сижу, потягиваю сок через соломинку.
Гляжу — поворачивается.
Выгибает темную, очень четко и красиво очерченную для натуральной блондинки бровь.
— Тебя, — спрашивает, — как зовут?
Я чуть соком не подавился.
Но виду не подал.
— Глеб, — говорю. — А вас, я уже знаю, — Даша…
— Молодец, — хвалит. — А хочешь, пообедаем вместе, Глеб?
Давлюсь — теперь уже кофе.
Я и чашку-то взял, потому что не знал толком, куда руки девать.
А тут такое…
Но — собираюсь, напускаю на себя внешнее безразличие.
— Ну, — говорю, — отчего же не отобедать?
— Эк, — хмыкает в ответ, — какие мы изысканные. Тогда иди, принимай душ и одевайся. Я тебя через пятнадцать минут жду у выхода…
Я — мысленно — покрутил недоуменно башкой.
Но, тем не менее, пошел в мужскую раздевалку, а через пятнадцать минут как штык торчал у выхода из клуба.
Где потом еще покорно прождал ее минут десять, пока она трепалась о чем-то своем с симпатичной инструкторшей по водной аэробике.
Выходим на улицу, я ей дверь вежливо придерживаю.
Там холодно.
Зима.
— Ну, — говорит, кивая в сторону элегантного черного «Мини-Купера», — вот он, наш с тобой экипаж…
Я пожал плечами.
Экипаж как экипаж.
— А вы, — спрашиваю, — где живете?
— Здесь, — кивает в сторону элитного комплекса, которому, кстати, и принадлежит фитнес-клуб.
Никогда бы, кстати, не стал жить в эдаком муравейнике.
— А что?
— Тогда, — говорю, — лучше давайте оставим ваш экипаж здесь, на парковке. Зима все-таки, гололед на дорогах. Поедемте на моей, я вас потом обратно довезу…
— Вот как? — вскидывает удивленно бровь. — И где же твой, извини, «Кадиллак»?
— А почему вы решили, что у меня «Кадиллак»? — начинаю злиться. — Я вообще-то американский автопром терпеть не могу. Намучался в свое время, знаете ли…
Она еще выше бровь вскидывает.
— Да-а-а?! — тянет. — И что же ты предпочитаешь в это время года?!
Я уже — еле сдерживаюсь.
Нет, мне, конечно, нравятся красивые и взбалмошные девчонки.
Я вообще стерв люблю.
Мне другие тупо не интересны.
Но конкретно эта что-то уже начинает поднапрягать.
Ага.
— В это время года, — чеканю, — я, так же, как и вы, мадам, — предпочитаю британский стиль. Сиречь «Лендровер Дискавери». Второй. Рессорный. Потому как зимой, я так считаю, — лучше ездить на джипе. Безопасней. Вон, его уже водитель подгоняет. А летом я предпочитаю стиль немецкий. «Бумер», если конкретнее. Купе. Люблю, знаете ли, спортивные автомобили…
— А-а-а, — тянет она. — А-а-а…
Пауза.
В глазах — полное недоумение.
Молчу.
Жду.
Очень хочется курить, но не на таком же морозе, да еще после сауны.
— А-а-а, — наконец выдыхает. — А ты кто?
Нда, думаю.
Как там, у моего любимого Дюма?
«Д`Артаньян чувствовал, что тупеет»…
— Я же, — отвечаю, — уже говорил. Глеб я…
— Да блин! — почти кричит она. — Кто ты, Глеб?!!
— Кто я?! — тоже почти кричу в ответ, готовый уже лопнуть от злости на нее, на себя, что с ней связался, на этот поганый мир, где спокойно уживаются красивые тридцатилетние истерички и трескучие двадцатиградусные морозы.
— Я — Глеб! Ларин! Мужчина! Мужик! Тридцати девяти лет от роду! Белый! Русский! Образование, блин, — высшее филологическое! По профессии, будь она неладна, — рекламщик! По должности, будь она проклята, — генеральный директор! Что еще?! Ах, да!!! Женат! Вторично! Привлекался! Имею двух детей от первого брака!! Что еще тебе, мать твою, нужно от меня, на таком-то морозе?!!
Она осела.
Если б я ее за локоть не придержал, точно б задницей в сугроб опустилась.
Наклонился, смотрю — хохочет.
Беззвучно.
Ничего не понимаю.
Наконец отдышалась.
— Ой, — говорит, — ты… ой, вы… ой, извините, Глеб… я вас за «фитнес-мальчика» приняла…
И снова хохочет.
Беззвучно.
— А это еще, — удивляюсь, — что за зверь такой?
Ее снова сгибает приступ беззвучного хохота.
— Да есть, — выдавливает из себя наконец, — такие красавчики. Цель жизни — попасть на содержание к богатой стареющей девушке. Ходят в элитные клубы по дешевым разовым пропускам, через инструкторов достают. Вы вон с Генкой стояли, я и, дура, решила…
Теперь уже я хохочу.
— Ни фига себе, — выдавливаю сквозь проступившие слезы. — Сколько же интеллекта у меня на лице…
Еле отдышались.
— Ладно, — говорю, — раз уж перешли на ты, давай, лезь в машину. В ресторане договорим. А то тут и вправду холодно…
Ресторан она выбрала японский.
Я почему-то догадался о ее выборе заранее.
Посидели.
Потрепались.
В общем-то — ни о чем.
Потом позвонила Ленка, сказала, что сидит на маникюре, потом собирается сгонять в книжный, посмотреть новинки, а потом хочет в кино.
Причем со мной.
А потом она хочет поужинать чем-нибудь итальянским.
Желательно, с бокалом хорошего красного вина.
Так что давай-ка, друг Ларин, если ты еще дела свои не закончил, — заканчивай, да побыстрее.
Потому как она, если что, и передумать может.
Я расплатился, подбросил Дашу до дома и благополучно убыл в направлении Ленкиного салона.
Не так часто в последнее время моя Рыжая вожделеет тихого семейного похода в кинотеатр с последующим ужином в каком-нибудь небольшом итальянском ресторанчике.
При свечах.
Да и я, честно говоря, тоже предпочитаю по пятницам с парнями в пабе пива попить.
Не мы такие, жизнь такая.
Но уж если так карта легла — надо пользоваться моментом.
Обязательно.
Все-таки я ее люблю.
Да и она меня тоже, хочется надеяться…
А с Дашкой мы стали улыбаться друг другу при встречах в фитнесе. Иногда трепались о чем-нибудь под стаканчик свежевыжатого сока и чашечку кофе после тренировки.
Кстати, ее рецепт сока: зеленое яблоко и сельдерей, пятьдесят на пятьдесят — оказался совсем не такой гадостью, какой представлялся мне с самого начала, если помните.
Сок как сок.
Вкусный.
И, как говорят, — очень полезный…
Не знаю.
Копаться в интернете или разного рода специальных журналах, выясняя, что, для чего и почему полезно, мне откровенно лениво.
Все в этой жизни полезно, если в меру.
И вредно, если не в меру.
Такая вот нехитрая философия…
Я даже со временем научился угадывать, в каком она настроении.
Половина клуба почему-то была искренне убеждена, что мы любовники…
Да и пусть их.
Нам-то до этого гумуса, в принципе, какое дело?
4.
В тот раз я пришел в клуб, прямо скажем, — не в самом хорошем настроении. А откуда ему, скажите, взяться?
На работе — рутина задолбала, плюс клиент интересный к конкурентам свалил. Ленка в Бельгию умотала, на чемпионат Европы по драг-рейсингу.
Это такая гонка автомобильная, любительская, на четыреста два, вроде, метра по прямой.
Ее последнее увлечение.