– Попробуйте все же добыть дополнительную информацию, – посоветовал Оливер Вернеру.
Заседание заняло все утро, но время от времени Оливер сознавал, что вместо государственных дел думает о предстоящем свидании. В мозгу настойчиво вертелись советы тестя. Что, если он прав и Лесли до сих пор неравнодушна к нему? Удастся ли вновь завоевать ее?
Вечером Оливер взял одну из машин администрации Белого дома. За руль сел доверенный сотрудник охраны. Оливер, сам не зная почему, то и дело порывался приказать водителю повернуть обратно. Пожалуй, не стоило бы так рисковать.
Но он понимал, что зашел слишком далеко. Возврата нет. Правда, может, волноваться нет причин? Вероятнее всего, Лесли и не подумает явиться.
Ровно в восемь Рассел выглянул из окна и увидел на подъездной дорожке машину. Лесли вышла и направилась к дому. Оливер распахнул дверь. Оба застыли на месте, не сводя друг с друга глаз… Время каким-то образом повернуло вспять, и они снова были молоды и влюблены, и ничто на свете не могло их разлучить.
– Боже! – с трудом выговорил наконец Оливер. – Прошлой ночью, когда мы встретились… Знаешь, я почти забыл, как ты прекрасна.
Он взял ее за руку и повел в гостиную.
– Хочешь выпить чего-нибудь?
– Нет, спасибо.
Оливер усадил Лесли на диван и сел рядом.
– Лесли, милая, неужели ты так ненавидишь меня?
Она медленно покачала головой:
– Нет, но очень долго была в этом уверена. – И, сухо улыбнувшись, добавила: – По-видимому, в этом и кроется причина моего ошеломительного взлета.
– Не понимаю.
– Я хотела отплатить тебе, Оливер. Скупала газеты и телестудии, чтобы изводить тебя нападками. Единственный мужчина, которого я любила, безжалостно бросил меня, и вынести такое не под силу ни одной женщине.
Лесли едва сдерживала слезы, готовые вот-вот хлынуть по щекам. Оливер обнял ее за плечи.
– Лесли…
Но он не успел договорить. Их губы слились в жгучем поцелуе.
– О Господи, – выдохнула наконец Лесли. – Я совсем не ждала этого.
Они снова обнялись и, не сговариваясь, направились в спальню и принялись срывать друг с друга одежду.
– Скорее, любимый, – бормотала Лесли. – Скорее…
Они не помнили, как очутились на кровати, как обнаженные тела соприкоснулись и слились… Все было как тогда – нежность, исступление, иссушающая жажда и безудержное наслаждение. Начало и конец. Безумие и покой.
Они лежали рядом, отдыхая, счастливые, измученные.
– Смешно… – пробормотала Лесли.
– Что именно?
– Да те гадости, что я публиковала о тебе. Знаешь, все это для того, чтобы ты обратил на меня внимание. – Она прижалась к любовнику. – И мне это удалось, правда?
– Еще как! – расплылся в улыбке Оливер.
– Я так горжусь тобой! Подумать только, президент Соединенных Штатов!
– Поверь, Лесли, я стараюсь стать лучшим президентом во всей американской истории. Не представляешь, как это важно для меня! И я добьюсь, вот увидишь. – Он с сожалением посмотрел на часы. – Боюсь только, что времени совсем не осталось. Нужно возвращаться.
– Конечно, дорогой. Выходи первым.
– Когда я снова увижу тебя, Лесли?
– В любое время, как только захочешь.
– Прости, что напоминаю, но нам нужно быть очень осторожными.
– Знаю. Не беспокойся.
Одевшись, Оливер склонился над Лесли:
– Ты – мое чудо.
– А ты – мое. И всегда им оставался.
– Завтра позвоню, – пообещал он, целуя ее.
По дороге в Вашингтон Оливер вспоминал, как несправедливо обошелся когда-то с Лесли. Все возвращается на круги своя. Но теперь он ни за что больше не ранит ее – слишком дорогую цену пришлось заплатить этой необыкновенной женщине. Он поднял трубку и набрал номер. Ответил сам сенатор.
– Алло?
– Это Оливер.
– Где ты?
– Возвращаюсь в Вашингтон. У меня неплохие новости. Кажется, удалось решить эту проблему. Все под контролем.
– Не представляешь, как я рад, – облегченно выдохнул Дэвис.
– Я тоже, Тодд.
За завтраком Оливер, как всегда, просматривал газеты. На первой странице «Вашингтон трибюн» красовался снимок загородного дома сенатора в Манассасе с подписью:
ТАЙНОЕ ЛЮБОВНОЕ ГНЕЗДЫШКО ПРЕЗИДЕНТА РАССЕЛА
Глава 14
Оливер, задыхаясь, уставился на газету. Как она могла? После всего, что было между ними?! Неужели он ошибся и страсть Лесли питалась не любовью, а ядом ненависти? Теперь всему конец – он никогда не сумеет остановить ее.
Сенатор в ярости отшвырнул газету. Так, значит, эта сучка опять за свое? Власть прессы почти безгранична, и Дэвис прекрасно представлял, к чему может привести подобная вендетта. По-видимому, Оливер ни на что не способен. Значит, придется действовать самому.
Добравшись до своего кабинета в сенате, Тодд позвонил Лесли.
– Давно не виделись, дорогая, – с искренней теплотой начал он. – Слишком давно. Я очень высокого мнения о вас. Вы молодец, мисс Стюарт.
– Я так благодарна вам, сенатор. Собственно говоря, я обязана вам всем, чем владею.
– Бросьте, мисс Стюарт, какая чепуха! – хмыкнул сенатор. – Я был счастлив помочь вам в беде.
– А теперь, кажется, настала моя очередь?
– Вовсе нет, мисс Стюарт. Наоборот, это мне хотелось бы кое-что для вас сделать. Знаете, я один из ваших преданных читателей и считаю «Трибюн» прекрасной газетой. И представьте, лишь недавно сообразил, что мы до сих пор не давали вам рекламы. Придется исправить положение. Я совладелец нескольких больших компаний, которые обычно широко рекламируются. Подчеркиваю, очень широко. И думаю, что большая часть объявлений должна публиковаться в такой известной газете, как «Вашингтон трибюн».
– Превосходно, сенатор. Лишние деньги еще никому не помешали. Куда направить моего начальника рекламного отдела?
– Это от нас не уйдет. Прежде всего, я думаю, неплохо бы нам уладить небольшую проблему!
– Какую именно? – удивилась Лесли.
– Это касается президента Рассела.
– Вот как?
– Вопрос весьма деликатный, мисс Стюарт. Вы сами сказали, что обязаны мне всем, чем владеете. Теперь я прошу вас о небольшом одолжении.
– Если это в моих силах.
– По правде говоря, в какой-то степени благодаря мне мистера Рассела избрали на этот пост.
– Знаю.
– И он честно трудится на благо страны. И когда такая влиятельная газета, как «Трибюн», вставляет палки в колеса, мистеру Расселу нелегко приходится.
– И о чем же вы просите меня, сенатор?
– Ну… я был бы крайне благодарен, если бы эти нападки прекратились.
– И в обмен я получу право рекламировать ваши компании?
– Неограниченное, мисс Стюарт.
– Благодарю, сенатор. Почему бы вам не позвонить снова, когда действительно найдете что предложить?
И она спокойно положила трубку.
В эту минуту Мэтт Бейкер тоже просматривал газету.
– Кто, черт возьми, велел поставить это в номер? – набросился он на заместителя.
– Ее величество.
– Мать ее за ногу! Какого черта она лезет не в свое дело?!
И почему, спрашивается, он до сих пор с этим мирился? Да что тут лицемерить – триста пятьдесят тысяч в год плюс премиальные плюс право покупки акций по льготной цене. Кто бы не согласился на такие условия?
Каждый раз, когда Мэтт собирался увольняться, хозяйка подкупала его новой прибавкой к жалованью и наделяла еще большими правами. Кроме того, откровенно говоря, ему было интересно работать на одну из самых богатых и влиятельных женщин мира. Хотя… хотя Мэтт так и не смог раскусить ее до конца. Был в ней какой-то непонятный надлом, причина которого так и оставалась неизвестной.
На следующий день после покупки «Трибюн» Лесли позвонила Мэтту:
– Я хочу взять на работу астролога. Золтера.
– Но он печатается у наших конкурентов.
– Не важно. Предложите ему в два раза больше.
– Я навел справки о Золтере, – сообщил Бейкер к вечеру. – Перекупить его контракт можно, но неустойка обойдется слишком дорого.
– Заплатите, сколько потребуют.
Со следующей недели Золтер, которого в миру звали, как оказалось, Дэвид Хейуорт, перешел в «Вашингтон трибюн». Мэтт не знал, что и думать. Лесли вроде бы не из тех истеричек, кто помешан на астрологии. И насколько ему известно, не общается с Хейуортом.
Однако Бейкер не подозревал, что всякий раз, принимая серьезное решение, Лесли приглашала астролога к себе домой.
В первый же день Мэтт велел напечатать в списке редколлегии имя и должность владелицы: «Издатель – Лесли Чеймберс».
Но та коротко приказала:
– Немедленно изменить. Не Чеймберс. Стюарт.
Тогда Мэтт посчитал это очередным капризом избалованной дамочки, но ошибся: Лесли решила взять девичье имя, желая, чтобы Оливер точно знал, кто именно станет причиной его падения.
Вскоре Лесли предложила купить журнал, печатавший статьи и советы известных всей стране медиков.
– Зачем? – полюбопытствовал Мэтт.
– Последнее время люди все больше интересуются, как сохранить здоровье и бодрость.
– Зачем? – полюбопытствовал Мэтт.
– Последнее время люди все больше интересуются, как сохранить здоровье и бодрость.
Она оказалась права. Журнал пользовался огромным спросом.
– Теперь можно увеличить тираж, – объявила Лесли Мэтту. – Многие люди интересуются мнением зарубежных врачей.
– Будет сделано.
– Кстати, в редакции слишком много толстяков! Распорядитесь уволить тех сотрудников, кто не собирается сбрасывать вес. Они ни на что не годны.
– Лесли…
– Мне нужны молодые, вечно голодные и энергичные репортеры.
Каждый раз, когда появлялась новая вакансия, Лесли неизменно присутствовала при переговорах. Она внимательно слушала претендента и всегда задавала один и тот же вопрос:
– Играете в гольф?
Зачастую от правильного ответа зависело получение должности.
– Какого дьявола вам нужно? – не выдержал как-то Мэтт. – И при чем тут гольф?
– Мне не нужны люди, которые увлекаются гольфом. Те, кто здесь работает, должны посвящать все время «Вашингтон трибюн».
Личная жизнь Лесли Стюарт стала предметом бесконечных пересудов в редакции. Красивая незамужняя женщина, и к тому же, с ее именем не связывалось никаких скандалов. Никто из мужчин не мог похвастаться ее вниманием. Она давала роскошные приемы, на которых почитали за честь появиться самые богатые и влиятельные люди, знаменитые актеры и музыканты. Но что она делала, оставаясь одна? Говорили, что мисс Стюарт страдает бессонницей и по ночам обдумывает новые планы расширения границ своей империи. Ходили и другие слухи, более пикантные, но пока что бездоказательные.
Лесли интересовалась всем – рекламой, новостями, передовицами. Как-то она спросила главу рекламного отдела:
– Почему мы не печатаем объявлений «Глизона»?
Речь шла о дорогом универмаге в Джорджтауне.
– Я пытался, но…
– Владелец – мой добрый знакомый. Я позвоню.
Она быстро набрала номер.
– Аллен, почему вы не даете в «Трибюн» рекламу?
Тот весело рассмеялся.
– Лесли, все магазинные воришки почему-то оказываются вашими читателями. Немного странно, не так ли?
Перед тем как назначить встречу, Лесли старалась узнать о будущем собеседнике все, что возможно, его слабые и сильные стороны. И, покупая очередную газету или телестудию, беспощадно торговалась.
– Иногда вы чересчур уж несговорчивы. Нельзя быть такой крутой. Почему бы вам иногда не уступить, Лесли? – уговаривал Мэтт.
– Ни за что. Я верю в тактику выжженной земли.
Всего за один год «Вашингтон трибюн энтерпрайзис» приобрела газету и радиостанцию в Австралии, телестудию в Денвере и газету в Хаммонде, штат Индиана. Как только сотрудники узнавали ужасную новость, начиналась паника. Репутация Лесли была широко известна. Каждый ожидал немедленных и жестоких репрессий.
Зато Лесли Стюарт ужасно ревновала к Катарине Грэм.
– Ей просто повезло, – шипела она. – И все знали, что она просто злобная сучка.
Мэтта так и подмывало поинтересоваться, известно ли самой Лесли, кем считают ее окружающие, но риск был слишком велик.
Однажды, войдя в кабинет, Лесли обнаружила, что кто-то подкинул на стол маленькую деревяшку с двумя крошечными медными яичками.
– Простите, – расстроенно пробормотал Мэтт Бейкер. – Сейчас заберу…
– Нет. Оставьте.
– Но…
– Оставьте.
Во время очередного совещания в кабинете Мэтта раздался писк зуммера интеркома.
– Мэтт, зайдите ко мне, – велела Лесли.
Ни «пожалуйста», ни «доброе утро». Должно быть, опять встала с левой ноги. Снежная королева в своем репертуаре.
– На сегодня закончили, – буркнул он присутствующим и, пройдя бесчисленными коридорами, поднялся в «Белую Башню», где располагался роскошный кабинет издательницы. В комнате уже собралось с полдюжины начальников отделов. За гигантским столом восседала Лесли Стюарт. При виде Бейкера она коротко кивнула:
– Давайте начнем.
Она созвала редакционное заседание! Мэтт вспомнил, как Лесли обещала, что он, и только он, будет руководить газетой, а она ни за что не станет вмешиваться. Неужели бесчисленные уроки ничему его не научили? Она не имела права лезть не в свое дело! Это его работа! Но с другой стороны… она полновластная хозяйка «Вашингтон трибюн» и вольна поступать, как ей заблагорассудится. Но и Мэтта так просто не сломишь.
– Я хотел бы поговорить с вами о любовном гнездышке президента Рассела.
– Здесь не о чем говорить, – отрезала Лесли, протягивая ему экземпляр «Вашингтон пост», их злейшего конкурента. – Видели это?
– Естественно, но не…
– В прежнее время это называлось «сорвать куш», Мэтт! Нас опередили, и кто? Кстати, где были вы и ваши репортеры, когда «Пост» раскопала эту сенсацию?
Мэтт молча уставился на заголовок:
УЖЕ ВТОРОМУ ЛОББИСТУ ПРЕДЪЯВЛЕНО ОБВИНЕНИЕ ВО ВЗЯТКАХ МИНИСТРУ ОБОРОНЫ
– Почему не мы раскопали эту историю?
– Потому что официального подтверждения еще не было. Я проверял. Это всего лишь…
– Мне не нравится быть на втором плане.
Мэтт только вздохнул и поудобнее устроился в кресле. Жди бури.
– Мы либо номер один, либо ноль, – объявила Лесли собравшимся. – А если превращаемся в ноль, вряд ли кто-нибудь сохранит свою должность. Арни, – обратилась она к редактору воскресного приложения, – когда люди просыпаются в выходной, они должны первым делом тянуться к вашему журналу. Мы ведь не хотим, чтобы он действовал, как снотворное и снова укладывал их в постель. Я чуть не умерла со скуки, читая последний выпуск.
«Будь ты мужчиной, я…» – подумал Арни, но вслух лишь покорно пробормотал:
– Простите, этого больше не повторится.
Лесли, не дослушав, набросилась на Джеффа Коннорса, главу спортивного отдела, привлекательного, атлетически сложенного блондина лет тридцати пяти, с серыми глазами, светившимися умом и добродушным юмором. Он держался уверенно, с видом человека, сознававшего, что профессионально и точно выполняет свое дело. Сплетничали, что Лесли заигрывала с ним, но Джефф дал ей от ворот поворот.
– Вы написали, что Филдинга перекупили «Пираты»?
– Мне сказали…
– Значит, соврали! И теперь оказалось, что «Трибюн» напечатала «утку», не имеющую под собой ни малейших оснований!
– Но я получил сведения от его менеджера, – невозмутимо возразил Джефф. – Он заявил, что…
– Прошу в следующий раз проверять все как следует и не единожды!
Обернувшись, Лесли показала на пожелтевшую газетную статью, висевшую в рамке на стене, – передовицу «Чикаго трибюн» за третье ноября 1948 года. Огромные буквы заголовка бросались в глаза с противоположного конца комнаты:
ДЬЮИ НАНЕС ПОРАЖЕНИЕ ТРУМЭНУ!
– Для газеты нет ничего ужаснее, чем искажение фактов! В нашем бизнесе такого просто нельзя позволить себе – слишком дорого обходится. Прошу на будущее хорошенько это запомнить. У меня пока все. Ожидаю, что каждый примет сказанное к сведению.
Мужчины потянулись к выходу, но Лесли попросила Мэтта остаться. Тот вздохнул и снова устроился в кресле.
– Я, кажется, была слишком резка? – нерешительно спросила Лесли.
– Вы добились всего, чего хотели. Они готовы повеситься.
– Мы собрались здесь не для того, чтобы сюсюкать, обниматься и клясться в дружбе, а для того, чтобы выпускать газету. – Она снова взглянула на старую страницу в рамке. – Можете представить, что чувствовал издатель после выхода этого номера, когда выяснилось, что президентом все-таки стал Трумэн? Мне не хотелось бы быть на его месте, Мэтт. Никогда.
– Кстати, об искажении фактов, – заметил Бейкер. – Эта история о Расселе больше подходит для дешевых бульварных листков! Почему вы продолжаете цепляться к нему? Оставили бы его в покое! Дайте Расселу шанс показать себя.
– Я уже давала ему шанс, – загадочно бросила Лесли и, вскочив, принялась нервно вышагивать по комнате. – Кстати, до меня дошли слухи, что президент собирается наложить вето на новый законопроект о средствах массовой информации. Это означает, что придется отказаться от покупки студий в Сан-Диего и Омахе.
– Но что тут поделать?
– Не сомневайтесь, я сумею своего добиться. Я хочу скинуть его, Мэтт. Мы поможем попасть в Белый дом кому-нибудь другому, человеку, который знает, что делает.
Мэтт понял, что заступаться за президента не имеет смысла. Лесли уже все решила. Она просто зациклилась на уничтожении Оливера Рассела, и теперь ее не урезонить.
– Рассел недостоин этого поста, и я готова пойти на все, чтобы он потерпел поражение на следующих выборах.
***Филип Коул, глава корреспондентского отдела, ворвался в кабинет Мэтта как раз в тот момент, когда главный редактор уже собрался уходить.
– Мэтт, у нас беда! – встревоженно воскликнул он.
– Такая, что не может подождать до завтра? Я опаздываю на…
– Это насчет Дейны Эванс!
– А что с ней?! – резко спросил Мэтт.