Понятно, что Асакава мог бы постараться и придумать какую-нибудь отговорку — вовсе не обязательно признаваться жене, что он идет к Такаяме. Но, во-первых, ему никогда не удавалось обмануть Сидзуку, а во-вторых он хотел, чтобы жена в любой момент могла ему позвонить, если что…
Асакава вошел на кухню, взял дочку с детского стульчика, посадил к себе на колени и начал читать ей книжку с картинками. Малышка пока ничего не понимает, но постепенно копит в своей маленькой головке то, что слышит. Глядишь, к двум годам язычок развяжется, и малышка Йоко заговорит.
— Звонил агент по недвижимости, — сказала Сидзука, ни на секунду не переставая работать ножом.
— И что он хотел?
— Он спрашивал, не собираемся ли мы продать эту квартиру.
— А сколько он предлагал?
Эти звонки начались после резкого скачка цен, который случился пару лет назад. Теперь им довольно часто звонили агенты по недвижимости и уговаривали продать квартиру.
— Семьдесят миллионов йен.
Бывали времена, когда им предлагали и больше. Но даже если жена выплатит из этой суммы остаток кредита, у нее на руках останется еще немало денег.
— И что ты ему сказала?
Сидзука закончила возню с салатом и наконец-то повернулась к мужу, вытирая мокрые руки кухонным полотенцем.
— Я ему сказала, что мужа нет дома, и я не могу ответить на его вопрос.
Всегда она так: «Вы знаете, мужа нет дома…», «я сперва должна посоветоваться с мужем…» До сегодняшнего дня Сидзука ни разу не принимала самостоятельных решений. А если он умрет? Что она будет делать?
— Так что мы будем делать? — эхом отозвалась Сидзука. — Может быть, действительно стоит продать нашу квартиру? На эти деньги запросто можно купить дом с участком в пригороде. Агент то же самое мне сказал, да я и сама знаю.
Вот она, их скромная мечта об отдельном доме: они продают квартиру в центре, покупают участок в пригороде, строят большой дом и разбивают вокруг него садик. Для малообеспеченных людей мечта так бы и оставалась мечтой, но квартира в центре города — это немалый капитал. При условии финансовой состоятельности желания имеют свойство исполняться. А пока желание не исполнилось, очень приятно просто поговорить о своей мечте — сразу такое впечатление, что все, чего ты хочешь, — вот оно, совсем рядом. Стоит только руку протянуть…
— И между прочим, самое время подумать о втором малыше…
Асакава знал в точности ту картину их будущего, которую нарисовала себе Сидзука: просторный деревенский дом; двое или даже трое детей — у каждого своя комната; огромная гостиная, такая, что, сколько бы гостей ни приехало, все поместятся…
Йоко заерзала у папы на коленях. Девочке не понравилось, что папа отвлекся и занят своими мыслями, вместо того чтобы читать ей книжку. Асакава продолжил прерванное было чтение.
«…Когда-то давным-давно Большую Трясину называли Болотным Берегом. Заросшее тростником болото тянулось до самого моря…» — Асакава читал, и слезы наворачивались ему на глаза. Он был готов на все, только бы осуществить мечту жены. Но времени у него — четыре дня. Сможет ли Сидзука перенести его внезапную, непонятную смерть? Знает ли она, как легко разбиваются самые заветные мечты?
В девять вечера жена с дочкой, как обычно, легли спать. Асакава сидел и размышлял над последними словами Рюдзи: «Зачем Такаяме понадобилось столько раз смотреть сцену с новорожденным? И старуха эта… „Нали ште раждаш догодина“, то есть „в следующем году родишь“… Интересно, тот, кто у них там родился, имеет хоть какое-нибудь отношение к плачущему младенцу из следующей сцены? Потом еще эти непонятные затемнения, которые повторяются через более или менее равные промежутки времени… Сколько они их насчитали? Штук тридцать, не меньше…»
Асакава решил еще раз посмотреть кассету, чтобы подсчитать точное количество «затемнений». Пусть методом научного тыка, но Рюдзи тоже изо всех сил старается, ищет разгадку. Там, где ему не помогает логика, Такаяма всегда может положиться на свою интуицию. Асакава же, в свою очередь, в полной мере обладал необходимой журналисту способностью терпеливо, шаг за шагом двигаться к истине. Он был гением методичного, скрупулезного расследования.
Кассета лежала в одном из ящиков письменного стола. Асакава достал ее и направился к видеомагнитофону. За секунду до того, как вставить пленку, он вздрогнул и опустил руку с зажатой в ней кассетой.
…стоп. Что-то не так…
Он не мог понять, что именно его смущает, просто неожиданно на полную мощность заработало шестое чувство… Еще когда он доставал кассету из ящика стола, у него появилось нехорошее предчувствие. Теперь же оно перешло в полную уверенность, что случилось что-то ужасное. Какое-то едва заметное, но роковое изменение…
…в чем же дело? Что изменилось?..
Сердце забухало в ушах.
…почему же так не везет? Все это не к добру… Давай же, соображай. Что тебя так напугало? Все, вспомнил! Я же перемотал кассету на начало, а теперь она промотана вперед почти на треть. Как раз там, где кончается запись. Кто-то посмотрел и не перемотал. Кто же это может быть? Кто в мое отсутствие…
Асакава в панике кинулся в спальню. Сидзука и Йоко сладко спали, свернувшись под одеялом. Асакава принялся тормошить жену, сильно тряхнул ее за плечо.
— Эй, проснись, проснись, тебе говорю! Сидзука! — прошипел Асакава. Если бы он не боялся разбудить дочь, он бы заорал во весь голос. Сидзука недовольно поморщилась и попыталась высвободить плечо.
— Сейчас же вставай!!! — Его голос исказился от злобы и страха настолько, что Сидзука проснулась, почувствовав, что что-то неладно.
— Ммм… Что такое? Что-то случилось?
— Мне нужно с тобой поговорить. Пошли в гостиную, — с этими словами Асакава схватил жену за руку и потащил: сунул ей под нос кассету:
— Ты это смотрела, а? Отвечай!
Сидзука, оторопев от подобной бесцеремонности, молча переводила оценивающий взгляд с перекошенного лица Асакавы на зажатую в его руке кассету.
— И судя по всему, это было ошибкой? — наконец произнесла она.
«…С чего это ты так разбушевался? Сам небось ушел к Такаяме в воскресенье, обо мне даже и не вспомнил. Я тут чуть с ума не сошла от скуки, ну и вспомнила про кассету, которую вы тайком от меня смотрели с твоим любимым Рюдзи… Что ж такого? К тому же кассета эта совсем неинтересная… старье какое-то… Наверное, это гении из вашего еженедельника постарались…» — мысленно набросилась на мужа Сидзука, но вслух ничего не сказала. Хотя всем своим видом показывала, что она не понимает, отчего это он так на нее сердится.
Первый раз с тех самых пор, как они поженились, Асакаву охватило желание врезать жене как следует.
— Боже мой, какая дура! — Он только изо всех сил сжал кулаки.
Так. Надо успокоиться и подумать трезво. Разве это не он сам виноват? Кто, спрашивается, положил кассету в такое место, куда жена то и дело заглядывает? Понадеялся, дурак, на то, что жена не будет лезть в его дела, и положил кассету в письменный стол… Соображать же надо! Почему ему не пришло в голову, что такую опасную вещь лучше спрятать подальше?! И ведь с самого начала было ясно, что Сидзука при первой же возможности посмотрит эту злополучную кассету — она же сгорала от любопытства с того самого вечера, как застукала их с Такаямой у телевизора… Сам виноват, идиот несчастный!
— Извини, — с вызовом сказала Сидзука.
— А когда ты смотрела эту кассету? — голос у Асакавы задрожал.
— Сегодня утром.
— Ты не врешь? — Бедная дурочка, не понимает, насколько это важно — знать точное время. Мало ли, она вполне могла посмотреть эту пленку и вчера…
Но Сидзука уверенно кивнула.
— А не помнишь случайно, в котором часу?
— Какая тебе разница?
— Отвечай! — Асакава снова сжал кулаки.
— Ну… в пол-одиннадцатого, наверное… Сразу после «Рыцаря в маске».
…рыцарь в маске? Какой еще рыцарь? Это же детская передача. Было бы понятно, если бы ее Йоко смотрела…
Асакава чуть не потерял сознание.
— Слушай меня внимательно. Это очень-очень важно. Поэтому постарайся точно вспомнить… Когда ты смотрела эту кассету, где была Йоко?
Сидзука еле сдерживала слезы:
— Она у меня на коленях сидела…
— Ты хочешь сказать, что наша дочка… что Йоко смотрела эту гадость вместе с тобой?..
— Да она почти не смотрела, она же ничего не понимает… Так, время от времени поглядывала на экран…
— Заткнись!! Какая разница, понимает она или не понимает?!
…как легко разбиваются самые заветные мечты…
Какие уж тут мечты — вся семья под угрозой. Им всем грозит смерть. Непонятная бессмысленная смерть…
Видя, как на лице мужа гнев сменяется страхом, а страх безнадежностью, Сидзука поняла, что речь действительно идет о чем-то очень серьезном.
…как легко разбиваются самые заветные мечты…
Какие уж тут мечты — вся семья под угрозой. Им всем грозит смерть. Непонятная бессмысленная смерть…
Видя, как на лице мужа гнев сменяется страхом, а страх безнадежностью, Сидзука поняла, что речь действительно идет о чем-то очень серьезном.
«Неужели… Да нет, быть такого не может… — она вспомнила угрожающую белую надпись, которую приняла за чью-то глупую шутку. — Бред полнейший… Но почему… Почему тогда муж так ужасно разнервничался?»
— Да это все вранье… — неуверенно сказала она.
Асакава только покачал головой, не в силах вымолвить ни слова. Его захлестнуло чувство любви и жалости к своим близким, разделившим с ним судьбу. «Теперь нас тоже четверо», — подумалось ему…
Пятнадцатое октября, понедельник
Последние три дня Асакава просыпался с мыслью о том, что, может быть, все, что с ним произошло, это просто ночной кошмар. Вот и сегодня рано утром он подумал то же самое. Прежде всего он позвонил в контору по прокату автомобилей расположенную в двух шагах от его дома. Машину он заказал еще вчера. В агентстве заказ подтвердили и сказали, что ждут его с нетерпением. Значит, это никакой не мимолетный кошмар. Все продолжается…
Машина была нужна ему по той простой причине, что он отправлялся на поиски источника радиоволн. Было ясно, что с помощью обычного беспроводного передатчика невозможно послать сигнал такой силы. Скорее всего, изображение транслировалось с помощью профессионального оборудования. Судя по четкости изображения, излучатель находился где-то совсем недалеко от распределительной сети. Если бы Асакава располагал хоть какой-нибудь дополнительной информацией, было бы намного легче очертить район распространения сигнала, и вероятность найти источник волн резко бы возросла… Однако наверняка он знал только одно — в коттедже Б-4 этот сигнал был принят. Соответственно, ему ничего не оставалось, кроме как двигаться из отправной точки — то есть из коттеджа, — постепенно увеличивая радиус поиска. Разумеется, принимая во внимание особенности местного рельефа. Асакава даже примерно не мог себе представить, сколько на это уйдет времени. Подумав, он взял с собой запасов на три дня. Все равно, если он за три дня ничего не обнаружит, все это барахло ему больше не понадобится…
С утра Асакава то и дело натыкался на вопросительный взгляд Сидзуки, но она, казалось, избегала разговоров о кассете. Застигнутый врасплох, он вчера вечером не смог придумать никакой приемлемой отговорки и отправил недоумевающую жену спать, так и не объяснив ей, что, собственно, означает фраза: «Каждый, кто видел эти кадры, умрет через неделю». Вероятно, Сидзука всю ночь строила какие-то догадки и с утра была непривычно тихой, не задавала своих обычных глупых вопросов и вообще вела себя как-то странно. Вскакивала с места, прислушиваясь к звукам с улицы, не могла сосредоточиться на любимом утреннем сериале. Асакава не знал, как именно она истолковала все случившееся, но было видно, что жена не на шутку встревожена.
— Давай не будем об этом говорить, ладно? — как можно ласковей сказал ей Асакава. — Я и сам толком не знаю, что все это значит. Но ты можешь на меня положиться. Все будет хорошо, вот увидишь.
Это единственное, что он мог сказать, чтобы хоть как-то успокоить жену. Ему не хотелось казаться беспомощным в ее глазах.
Как раз в тот момент, когда Асакава собирался выходить из дома, раздался телефонный звонок. Звонил Рюдзи.
— Я тут кое-что раскопал. Мне необходимо с тобой посоветоваться, — услышал Асакава возбужденный голос.
— А по телефону это нельзя обсудить? Я, вообще-то, уже на пороге стою. Иду за машиной.
— Какой еще машиной?
— Ты же мне сам сказал, чтобы я отправлялся искать источник радиоволн.
— А… я понял… Да ладно, поедешь чуть позже. Давай приходи. Я тебе говорю, это что-то невероятное. Может быть, даже не придется ехать на поиски излучателя, понял? Если я прав, то все, что мы с тобой до этого думали, — полная чепуха… Вот так.
Перед тем как направиться к Такаяме, Асакава все-таки зашел в прокат и взял машину. Если что — он сможет поехать в Южный Хаконэ уже из Нагано.
Припарковавшись прямо на тротуаре, Асакава вылез из машины и с удовлетворением хмыкнул. Поднявшись по лестнице, он изо всех сил забарабанил по железной двери.
— Заходи давай, что стучишь? У меня не заперто, — послышался голос Такаямы.
Асакава с силой распахнул дверь и, не разуваясь, с громким топотом завалился на кухню.
— Выкладывай, что ты там разузнал! — Его голос прозвучал неестественно грубо.
— О-о… Я вижу, мы не в духе, — парировал Рюдзи. — А в чем, собственно, дело?
— Быстро говори, что ты раскопал, дубина! — зарычал на него Асакава.
— Ладно тебе. Успокойся.
— Не надо меня успокаивать. Говори, что там у тебя?
Рюдзи немного помолчал и потом тихо спросил:
— Я серьезно спрашиваю, у тебя что-то случилось?
Асакава медленно опустился на пол, скрестил ноги и уперся ладонями в расставленные колени.
— Жена… жена с дочкой тоже посмотрели… эту дрянь…
— Да-а… Плохо дело… — Рюдзи некоторое время неотрывно следил за Асакавой.
Ждал, пока тот немного придет в себя. Потом чихнул разок и громко хлюпнул носом.
— Значит, теперь нужно твоих девчонок спасать. Правильно?
Асакава с готовностью кивнул, как ребенок.
— А для того, чтобы их спасти, нужно прежде всего успокоиться. Успокойся, и я тебе по порядку все расскажу. Сначала — только факты. Мне нужно услышать, что ты думаешь по этому поводу. Если ты думаешь то же самое, что и я, значит, дело принимает интересный оборот. Только перестань дергаться, а то ничего из моей затеи не выйдет.
— Ладно, — послушно ответил Асакава.
— Тогда иди вымой лицо.
Все то, что он не мог позволить себе перед своей женой, Асакава выплеснул на Такаяму. Он даже поплакал немного.
Вытираясь на ходу полотенцем, он вернулся из ванной на кухню. Рюдзи протянул ему лист бумаги, на котором было написано следующее:
1) вступление 83 секунды /0/ абстрактн.
2) красные подтеки 49 секунд /0/ абстрактн.
3) вулкан Михара 55 секунд /11/ реальн.
4) извержение вулкана 32 секунды /6/ реальн.
5) иероглиф «гора» 56 секунд /0/ абстрактн.
6) игральные кости 103 секунды /0/ абстрактн.
7) старуха 111 секунд /0/ абстрактн.
8) младенец 125 секунд /33/ реальн.
9) тысячи лиц 117 секунд /0/ абстрактн 10) старый телевизор141 секунда /35/ реальн.
11) мужское лицо 186 секунд /44/ реальн.
12) заключение 132 секунды /0/ абстрактн.
Асакава понял, что Такаяма разбил видеозапись на сцены. Количество секунд — это продолжительность каждого фрагмента. А что означают цифры в скобках? Рюдзи словно услышал вопрос:
— Мне вчера кое-что на ум пришло, так что я на всякий случай этот список составил. Ты ведь уже догадался, правда? Запись на кассете включает двенадцать сцен. Я придумал каждой сцене название и записал все по порядку, а число в скобках означает, сколько раз гас экран во время каждой сцены.
Асакава непонимающе уставился на Рюдзи.
Тот продолжал:
— После твоего ухода я сел и проверил все сцены. Ну, на предмет этих затемнений. И вот что оказалось — экран несколько раз гаснет в третьей, четвертой, восьмой, десятой и одиннадцатой сценах.
— А что значит «абстракта.» и «реальн.»?
— Все сцены можно поделить на две группы: абстрактные сцены — то есть образы, которые возникают у кого-то в уме, и реальные сцены — соответственно, реально существующие или существовавшие предметы, которые мы видим глазами другого человека. — Рюдзи перевел дыхание. Потом спросил: — Ты ничего не замечаешь?
— Ну не знаю… Ну, предположим, эти твои «затемнения» встречаются только в реальных сценах…
— Вот-вот, и я о том же. То, что ты сейчас сказал, очень важно.
— Рюдзи, что ты ко мне пристал со своими глупостями?! Скажи наконец, чего ты от меня хочешь? Какое сейчас имеет значение, сколько раз и в каких именно сценах гаснет этот дурацкий экран?!
— Подумай сам, Асакава, если я тебе все расскажу, ты уже не сможешь судить непредвзято. А я бы хотел, чтобы ты воспользовался своей интуицией. Вот я, например, подумал непредвзято и пришел к некоторому выводу, но вывод этот так прочно теперь засел в моей голове, что я не могу думать ни о каких других вариантах, которых может быть множество… Поэтому мне нужно подтверждение, что мой вывод действительно верен. Это как в криминальном расследовании. Если следователь вбил себе в голову, что он знает, кто преступник, ему будет казаться, что все улики указывают на того, кого он подозревает. Нам с тобой теперь ни в коем случае нельзя ошибиться. Поэтому я хочу проверить свою версию на тебе. Я хочу убедиться в том, что ты придешь к такому же выводу, что и я… Ясно?