– Какое отношение вторая жена Мокроусова имеет к Луизе Леман? Евдокия Лаппо-Данилевская вышла за него замуж через много лет после ее смерти…
– Ну, – протянул Казимир, – отношения никакого, но я думаю, тебе будет любопытно послушать, что скажет Николай Дмитриевич.
– Я ни за что не поверю, – сказала Амалия после паузы, – что вы просто так дали вытащить себя из города. Сколько он вам заплатил?
– Конечно, за беспокойство надо платить! – вскинулся Казимирчик. – Он посулил мне сто рублей, если я доставлю его к тебе, но что такое сто рублей? Билет на курьерский поезд Петербург – Москва стоит двадцать пять целковых. Одним словом, я согласился только на двести, – заключил он.
– Дядя, – сверкнула глазами Амалия, – вас надо назначить министром финансов! У вас просто талант делать деньги из воздуха!
– Половину из этих двухсот я все равно проиграл ему, когда мы ехали сюда, – возразил Казимирчик. Впрочем, он благоразумно не стал уточнять, что потом отыграл сорок пять рублей из ста, а спросил, ловко переводя разговор на другую тему: – Кстати, как твое расследование? Удалось узнать, кто убил Луизу?
– Нет, – покачала головой Амалия. – У меня по-прежнему ничего, кроме догадок и подозрений. Между прочим, почему вы не сказали мне, что у вас был роман с Луизой?
– Потому что его не было, – пожал плечами дядя.
– А доктор Гостинцев видел вас обоих у Ольги Кочубей за два дня до смерти Луизы, – сухо заметила его собеседница. – И он уверяет, что все выглядело так, будто вы не просто друзья, а нечто большее.
– Ах, Серапион, Серапион! – усмехнулся дядя Казимир. – Он никогда не умел играть в карты. Поначалу выигрывал, и казалось, что ему уже ничто не может помешать, но партию он проигрывал всегда. Видишь ли, племянница, доктор Гостинцев из тех прямодушных людей, которые делают вывод, что такой-то и такая-то живут вместе, хотя дама всего лишь выпила больше, чем следует, и повисла на шее у кавалера, потому что считала, что это ужас как забавно.
– А вы?
– А я, дорогая племянница, всегда сумею с достоинством перенести, если красивая женщина вдруг решит меня обнять, – усмехнулся Казимир. – И даже если она тайком поцелует меня где-нибудь в саду, потому что ей понравился комплимент, который я ей сделал, я тоже не стану сопротивляться.
– А если вас кто-то увидел и решил, подобно доктору, что тут не флирт и поцелуи украдкой, а нечто большее? – спросила Амалия.
– Так. – Казимир почесал висок. – Ты решила, что Сергей Мокроусов увидел нас с Луизой вместе, приревновал и решил ее зарезать? Вынужден тебя разочаровать: он, конечно, дурак, но не настолько.
Амалия вздохнула.
– Разные люди описывали мне Луизу и Мокроусова по-разному, – заметила она негромко, – но только вы настаиваете на том, что он дурак. Почему?
– Потому что надо быть круглым дураком, – безмятежно ответил Казимир, поднимаясь с дивана, – чтобы вляпаться в такую историю… У миллионов мужчин есть любовницы, но большинство из них почему-то не заканчивают отношения убийством. А вот и Николай Дмитриевич!
Гость только что вошел в комнату, и Амалия обернулась к нему. Отчего-то она ожидала встретить человека средних лет, твердо знающего, что хочет, но перед ней оказался юноша в студенческой тужурке, довольно симпатичный, с каштановыми волосами и усиками, пробивающимися над верхней губой. Он увидел, что хозяйка – красавица, и, смутившись, начал разговор с извинений. «Разумеется, у него и в мыслях не было потревожить баронессу фон Корф, но в то же время у него была серьезная причина приехать, он узнал кое-что, чем хотел бы с ней поделиться, а также спросить совета».
Амалия послала дяде выразительный взгляд, и Казимир вышел, прихватив с собой газету.
– Прежде всего давайте присядем, – сказала Амалия, указывая гостю на лучшее кресло в комнате, – и вы мне все расскажете. Значит, ваша сестра была женой Мокроусова?
– Второй женой, – уточнил студент. Он судорожно сглотнул, и кадык на его тонкой шее дернулся. Слово «второй» он произнес так, словно в нем было что-то обидное. – Между нами восемь лет разницы, между мной и сестрой, я имею в виду. Когда я узнал, что Мокроусов сватался к ней, мне это не понравилось. Я был всего лишь мальчиком, но я очень хорошо помню свое ощущение, что из брака с таким человеком не может выйти ничего хорошего. К сожалению, родители не стали вмешиваться, они придерживались мнения, что сестра сама должна решать свою судьбу. Нравится ей Мокроусов, значит, так тому и быть.
– Получается, он ей нравился, несмотря на разницу в возрасте? – спросила Амалия.
– Он умеет кружить головы женщинам, этого у него не отнять, – ответил Николай с нескрываемым отвращением. – И он умеет выставлять себя жертвой беззакония, произвола и так далее. Ведь он даже не пытался скрывать, что был замешан в убийстве.
– Полагаю, потому, – усмехнулась Амалия, – что скрывать было бы просто бесполезно.
– Возможно, вы правы, госпожа баронесса. Одним словом, моя сестра дала согласие и вышла за него замуж.
Так, сейчас, конечно, пойдут разговоры о том, как скверно Мокроусов с ней обращался.
– Я не могу пожаловаться на его обращение с моей сестрой, – продолжал студент, волнуясь. – Он дарил ей дорогие подарки, возил ее по всей Европе, собирался купить особняк в Петербурге, когда она сказала, что ей наскучило жить за границей. Однако вскоре она умерла.
– Мне сказали, что у нее был рак желудка, – заметила Амалия.
– Да, так написал в заключении доктор, и в последних письмах сестра действительно жаловалась на то, что у нее проблемы с желудком. Вроде бы ничто не должно было нас настораживать, понимаете? Но однажды я в университете разговорился с товарищем, который учится на медицинском отделении. Он рассказал мне, что наука пока бессильна определить природу рака, но многие считают, что это заболевание обусловлено наследственностью, а у нас в роду нет ни одного, кто болел бы раком. И еще он сказал, что так как вскрытия не было, на заключение доктора полагаться нельзя, а когда я показал ему письма сестры, в которых она описывала некоторые свои симптомы…
Студент остановился, пытаясь справиться с волнением. Амалия терпеливо ждала.
– Он сказал, – прошептал Николай, – что это может быть никакой не рак, а отравление.
– Чем именно?
– Вот, госпожа баронесса, я тоже задал ему этот вопрос! Он ответил, что несколько ядов могут вызвать подобные симптомы, но сам он в первую очередь подумал бы о мышьяке.
– Вы считаете, – напрямик спросила Амалия, – что господин Мокроусов убил свою жену, точнее, отравил ее? Но зачем ему это было нужно?
– Чтобы заполучить ее состояние, – последовал мгновенный ответ. – Я не говорил вам, что наша семья очень богата? В последние дни я навел кое-какие справки. Обвинение в убийстве, процесс и все, что было с ним связано, практически разорили Мокроусова. Он тщательно скрывал это, но у него почти не оставалось денег. И тут за границей он познакомился с дочерью богатого графа Дайберга. Мокроусов очаровал ее, сделал предложение и женился. Догадываетесь, что было дальше? Через несколько лет жена внезапно умерла, и он унаследовал ее состояние. С моей сестрой произошла в точности такая же история: он женился на ней, а когда она умерла, он получил все ее деньги… Если убийство Луизы Леман сошло ему с рук, почему бы не пойти на преступление снова, тем более что тут ставки были куда выше?
«А ведь я вовсе не удивлена, – думала Амалия. – Интуитивно я была готова к чему-то подобному, но почему же я сама не задалась вопросом, как странно выглядит смерть молодых жен не такого уж молодого мужа? И та могила на кладбище…»
– Скажите, – спросила Амалия вслух, – ваша сестра умерла в Полтаве?
– Да, госпожа баронесса.
– А Клотильда Дайберг?
– Тоже в Полтаве. Странное совпадение, не правда ли? Не такой уж большой город и, вероятно, не самые лучшие доктора… А если какой-нибудь врач еще и любит деньги так же, как некий Фиалковский, то, вероятно, можно убедить его поставить в заключении о смерти любую причину, не вызывающую подозрений. Ну а чтобы никто ни о чем не догадался, пустить слух, что не просто так жены господина Мокроусова умирают, не дожив до двадцати девяти, и на то есть мистическая причина, связанная с Луизой Леман. Людей так легко отвлечь каким-нибудь вздором, лишь бы они не обращали внимания на главное…
«А он вовсе не так глуп, этот студент с двойной фамилией. Совсем не глуп, по правде говоря».
– Скажите, Николай Дмитриевич, ваши родители еще живы?
– Да, сударыня.
– Вы говорили им о своих подозрениях?
– Пытался. Но мать сразу же начала плакать, а отец отмахнулся от меня и велел его не волновать.
– Я уверена, это не потому, что они не любили вашу сестру, – медленно сказала Амалия, – а потому, что им невыносимо думать, что они, может быть, совершили страшную ошибку. Ведь если бы они воспрепятствовали этому браку, не исключено, что ваша сестра была бы сейчас жива.
– Я считаю, сударыня, что вы совершенно правы: моя сестра не умерла бы, если бы не связалась с Мокроусовым, – твердо ответил Николай. – Я почти уверен, что он убил ее, но мне не с кем было обсудить свои подозрения. Поэтому, как только я узнал, что вы занимаетесь этим делом, я решил поговорить с вами, и как можно скорее. Скажите, есть ли у вас доказательства того, что это именно он убил Луизу Леман?
– К сожалению, нет, – поморщилась Амалия. – Должна сказать, что господин Мокроусов совершил много ошибок, но ни одной фатальной. Впрочем, даже если бы нашли кинжал, которым была заколота жертва, и если бы доказали, что именно Сергей Петрович где-то достал его…
Она запнулась и не закончила фразу, но собеседник и так ее понял.
– Мне невыносима мысль, что этот человек убил мою сестру и останется безнаказанным, – сказал Николай, волнуясь. – Простите, что я говорю только о сестре, я помню, что Мокроусов убил еще двух несчастных женщин, которые не сделали ему ничего плохого… И из-за того, что у него есть деньги и влияние, общество закрывает на все глаза, оно согласно с ним мириться, в то время как какого-нибудь беднягу ссылают в Сибирь за растрату казенных денег…
– Вот что, Николай Дмитриевич, – решилась Амалия, – мне потребуется ваша помощь. Разумеется, я попрошу о ней только в том случае, если вы согласитесь мне помочь.
– Госпожа баронесса, – вскинулся молодой человек, – все, что угодно, если это позволит вывести мерзавца на чистую воду!
– Очень надеюсь, что так оно в конце концов и будет. Итак, слушайте, что вы должны сделать. Вы приехали налегке? – Студент кивнул, не сводя глаз со своей собеседницы. – Прекрасно, значит, на сборы у вас уйдет немного времени. Я хочу, чтобы вы сейчас же отправились в Полтаву. Я дам вам письмо к доктору Гостинцеву, навестите его как только сможете. Узнайте от доктора все о том враче или врачах, которые подписывали заключение о смерти первой госпожи Мокроусовой, урожденной Дайберг, и второй – вашей сестры. Имея некоторое представление о людях, с которыми вам придется познакомиться, отправляйтесь к ним. Или нет, – поправилась Амалия, – лучше всего придумайте какой-нибудь предлог, чтобы прибегнуть к их услугам. Затем пообщайтесь с их слугами, ассистентами, если таковые имеются, а также недругами. Ваша цель – узнать как можно больше об обстоятельствах смерти обеих жен Мокроусова. Вы должны быть терпеливы, настойчивы и очень осторожны. Не отпугивайте людей прямыми подозрениями, даже если вы уверены, что человек, с которым вы беседуете, нечист на руку. Всегда старайтесь расположить собеседника к себе, даже если больше всего на свете вам хочется его прикончить. Поговорите с людьми, которые общались с женами Мокроусова до того, как они умерли. Желательно, чтобы эти люди не зависели от него, тогда больше шансов, что они могут сообщить вам нечто ценное. Нам нужно что-то, что позволит точно установить, что имело место именно убийство или убийства. Проще говоря, нам нужны хоть какие-нибудь доказательства, прежде чем мы попытаемся разобраться с этим месье, который возомнил себя Синей Бородой.
За ужином Луиза спросила, почему среди них нет гостя, о котором упоминал управляющий.
– Ему понадобилось срочно уехать, – ответила Амалия и заговорила о другом.
После ужина Луиза удалилась в свою спальню и принялась сочинять письмо к приемным родителям, а Амалия отправилась в ту часть дома, куда она обычно заглядывала не слишком часто. Там располагались комнаты генерала, деда Амалии, и ее отца, которые уже покинули этот мир; но, несмотря на это, почти все вещи оставались на прежних местах, словно хозяева могли вот-вот вернуться.
Вероятно, действия Амалии могли бы озадачить беспристрастного наблюдателя, буде таковой объявился бы поблизости, потому что баронесса фон Корф зачем-то стала тщательно осматривать все холодное оружие, которое попадалось ей на глаза. Она снимала со стен кинжалы, которые генерал развесил там в память о службе на Кавказе, и вытаскивала их из ножен; она выдвигала ящики и изучала их содержимое, ничего не пропуская; и как раз когда она перешла в комнату своего отца, она услышала в коридоре осторожные шаги и убедилась, что была права в своих предположениях.
– Вы можете войти, – крикнула она, не оборачиваясь. – Входите, входите, заодно и поговорим.
Дверь заскрипела, растворяясь. На пороге стоял дядя Казимир, и хотя он пытался делать вид, что ничего особенного не происходит, было заметно, что он смущен и, пожалуй, нервничает.
– Где он? – спросила Амалия, отбросив всякие околичности. Она повернулась к своему родичу и воинственно отбросила со лба светлую прядь, выбившуюся из прически.
– Ты это о чем? – спросил Казимир.
– Я говорю о кинжале, которым убили Луизу Леман, – пояснила Амалия, не сводя с родича огненного взора. – Может, расскажешь, что ты с ним сделал?
Глава 22. Кинжал
Дядя Казимир задумчиво потер бровь, бросил быстрый взгляд через плечо и, убедившись, что их никто не видит и не слышит, переступил через порог, после чего мягким кошачьим движением затворил дверь. И странное дело, теперь она даже не скрипнула.
– Как ты догадалась? – с любопытством спросил он.
– Вы с самого начала говорили о кинжале, хотя другие употребляли слово «нож», – объяснила Амалия. – Если человека зарезали, речь обычно идет о ноже, тем более что кинжал – не такое уж частое слово и к тому же немного литературное.
– Неужели? – пожал плечами Казимир. – Напоминаю тебе, если ты забыла, что русский вообще-то не мой родной язык и все эти нюансы я могу не чувствовать.
– Вам достаточно месяца общения, чтобы на любом языке заговорить как на своем родном, – парировала Амалия, – так что не пытайтесь сбить меня с толку. Даже доктор Гостинцев не сразу определил, что речь шла именно о кинжале, но вы говорили только о нем. Значит, вы его видели, а раз так, вам должно быть известно, что с ним стало дальше. Где он?
– В гостиной, в старом комоде. Третий ящик сверху. – Амалия сделала движение к двери. – Там сейчас управляющий сидит. Лучше потом, когда он уйдет.
– Но ваш рассказ я желаю услышать сейчас, – ответила Амалия, делая упор на последнее слово. – И не вздумайте что-нибудь от меня утаить.
– Тогда я, пожалуй, сяду, – спокойно ответил Казимир и, как всегда, выбрал для себя лучшее место – в глубоком уютном кресле, спиной к окну, чтобы солнце не слепило глаза. Амалия опустилась на стул, мрачно косясь на своего непредсказуемого родича.
– Как тебе известно, мы ехали по дороге. Твой отец собирался подбросить меня к Кочубеям, а сам отправился бы в Полтаву. Но тут он заметил на ветке шаль Луизы, встревожился, и мы отправились ее искать. В овраге мы обнаружили ее труп. – Казимирчик слегка поморщился. – Твой отец уехал, а меня оставил сторожить ее тело. Не буду тебе говорить, о чем я думал, видя в двух шагах от себя изуродованное тело женщины, которая совсем недавно вешалась мне на шею и была полна жизни. Я походил туда-сюда, чувствуя себя не в своей тарелке. Под ногами у меня шуршали прошлогодние листья, где-то кричала кукушка, солнце светило сквозь ветви деревьев над оврагом. И тут я увидел, как в солнечных лучах что-то блеснуло. Какой-то небольшой предмет рядом с телом… Я подошел и вытащил из листьев кавказский кинжал, испачканный кровью. Я сразу же узнал его по насечке на рукояти. Это был кинжал твоего отца, как уверял он, недорогая безделушка, подарок от кого-то из товарищей по полку на именины, кажется. Твой отец им не дорожил, засунул в какой-то ящик и забыл о нем. И тут я окончательно понял, почему тело Луизы оказалось в вашем овраге.
– Потому что ее убили кинжалом моего отца? – спросила Амалия, дернув ртом.
– Совершенно верно. Если тело найдено на твоей земле, ты еще можешь утверждать, что ты ни при чем и убийца притащил его сюда нарочно; но если и орудие убийства принадлежит тебе, никто не поверит, что это случайность. Любой следователь прежде всего начнет выяснять, какие отношения у тебя были с жертвой, и что бы он ни нашел, это будет лишним доказательством против тебя.
– А какие отношения были у моего отца с Луизой?
– Никакие, но он – мужчина, а она – женщина. В данных обстоятельствах этого бы вполне хватило, поверь. И даже если бы он доказал, что она его не интересовала, ничто не помешало бы доктору Гостинцеву проговориться, что он видел, как Луиза за два дня до смерти вешалась мне на шею. Ты скажешь, что это не повод, чтобы ее убивать, но фантазия у людей работает вовсю, и именно тогда, когда не надо. Что, если я собирался жениться на Ольге, но у меня интрижка с Луизой, она пригрозила рассказать все Ольге, и я из-за этого ее убил? Поэтому я решил не искушать судьбу. Я огляделся, убедился, что меня никто не видит, и спрятал кинжал во внутренний карман.
– Я хотела бы прояснить один момент, – вмешалась Амалия. – Вы уверены, что кинжал был брошен рядом с телом, а не торчал в ране?