— Я понимаю, что вы… Прости, ты хочешь сказать. Я постараюсь поработать в этом отношении.
— А ты бери пример со своего друга Толика. Он ко всем обращается на ты, истинный древний славянин! — я невольно улыбнулся, представив Толика в этой роли, — Он сразу же перенял нашу философию.
— По — видимому, это для него особого труда не составило. Кстати, он вас называл реставраторами. Я только не совсем понял почему. Что вы реставрируете‑то?
— Ох уж этот Толик, путаник — самоучка! Вечно всё переворачивает всё с ног на голову! Во — первых: не реставраторы, а реконструкторы, а во вторых к нам это не имеет ни малейшего отношения. Реконструкторы восстанавливают минувшие битвы, разряжаясь в одежду той эпохи, ни на шаг не отходя от течения битвы, как она описано в исторических источниках. По сути, они занимаются постановкой масштабных спектаклей, основанных на реальных событиях. Мы же просто живём по заветам пращуров и никаких спектаклей не ставим. Нам это просто незачем. Да и вообще лицедейство не слишком почитается в нашей среде. Хотя ты знаешь я тут немного подумал, пока объяснял тебе что к чему, и понял, Толик попал не в бровь, а в глаз. Ведь мы пытаемся восстановить старые обычаи, порядки, отношение людей друг к другу, так что в какой‑то степени мы действительно реставраторы. Только вот слово реставраторы не наше, чуждое. А хорошего русского синонима так сразу и не подберёшь… Надо будет поразмышлять на досуге, да Радомиру эту идею Толика подбросить.
Так за непринуждённой беседой мы и добрались до столовой. Здесь меня уже поджидал Толик. Причём дждал ещё в гардеробе, даже в зал не прошёл, — Жендос, привет!
— Виделись уже врподе сегодня.
— Чего? А? Ага… Ты что, обиделся? Ты не подумай чего, я не хотел, чтоб ты убился на этой полосе препятствий, мне просто было интересно, сможешь ты пройти её с первого раза или нет. Я даже на тебя денежку поставил. Я просто хотел на это посмотреть. Уж больно ты какой‑то такой… такой… Я даже не знаю, как описать это словами, внушающий уважение что ли? Нет не то… Радомир вон внушает уважение, но он просто подавляет всё вокруг, да и Игорь вот тоже внушает, — кивок в сторону моего спутника, — Кстати, Игорь привет! — ответный кивок в ответ, — А на тебя смотришь и думаешь, ты пройдёшь, везде пройдёшь, даже там, где никто и никогда не проходил. Вот никто не проходил, а ты пройдёшь. Причём пройдёшь чисто, а не по головам, как прошли бы другие.
— Хм, — кашлянул Игорь, — а ведь это вера. Просто вера. Толик в тебя верит. Не как в Бога, а как в богатыря. Это дорогого стоит, Евгений. Уж не знаю, чем ты заслужил такое отношение, но постарайся развивать в себе эти качества, которые чувствует в тебе Толик. Вы же знаете, кто такие богатыри?
— Э — э-э ну да, это те чуваки, которые дрались со всякими чудовищами в древние времена. Ну на крайняк, просто амбалы, но добрые, — тут же высказал свою точку зрения на эту тему Толик, — А причём здесь Жендос‑то? Он же не какой‑то там Попович, или я чего‑то не знаю? — тут же прищурившись, повернулся уже ко мне.
— Ну какой из меня богатырь? Где я и где богатыри? Да мне до них как до Китая пешком!
— Не стоит всё понимать вот так буквально. Былины конечно несут много смысла, но богатыри были сильны в первую очередь не телом, а духом. Именно дух за собой притягивает силу тела, а не наоборот. Взять к примеру сказание об Илье Муромце. Тридцать три года лежал он на печи без сил подняться на ноги, но когда пришла нужда смог перебороть свой недуг и не просто подняться, но и защитить землю русскую. Это ли не сила духа? К тому же если вспоминать былинных героев, как не вспомнить имя замечательной героини Василисы Микулишны, дочери могучего богатыря Микулы Селяниновича. Какой у неё была сила духа, а? А чего стоит для русского человека имя последнего былинного богатыря Евпатия Коловрата? Его подвиг навсегда остался в памяти нашего народа. Но ведь и после былин богатыри появлялись на Руси — России. Взять даже такие известные имена как Иван Сусанин, Архип Осипов, Александр Максутов, Кузьма Крючков, Римма Иванова, Пётр Нестеров, Филипп Приданников, Василий Правдин, Владимир Владимиров, Александр Матросов, Зиновий Колобанов, Николай Гастелло, Даниил Кютинен, Алексей Сиротинин, Алексей Очкин, Зоя Космодемьянская, Лев Доватор, Валерия Гнаровская, Матвей Кузьмин и многие — многие другие. Да о чём я вообще? Если вспоминать всех героев второй мировой войны, то нам и недели не хватит… А ведь даже есть такое понятие как пионеры — герои, а ведь это просто дети, которые занимались тем, что и не каждому взрослому‑то было по силам. Впрочем, даже после мировых войн всегда было место для подвига: имена Сергея Преминина, Шаварша Карапетяна, Андрея Туркина, Сергея Бурнаева, Заура Джибилова, Сергея Солнечникова, Евгения Табакова, Данила Садыкова, Марины Плотниковой, Кирилла Сидорюка не дают нам об этом забыть. Да и вообще всех героев перечислить невозможно. А в жизни всегда есть место для подвига. Пожар — не проходи мимо, увидел утопающего — спаси. Да даже просто несколько человек бьют одного — вступись. Пусть даже он не прав, но возможно этим ты спасёшь ему жизнь, а самоназначенных судей избавишь от тюремного срока. А вообще, пока появляются такие люди — богатыри, сильные духом, никогда не сломить Россию. Да и вообще слово "богатырь" означало несущий Бога, несущий веру. А когда могла появиться вера? Только когда есть надежда. И пока в мире рождаются вот такие сильные духом богатыри, есть ещё надежда на светлое будущее для всего мира, а значит — мир будет существовать.
— Эк ты пафосно‑то загнул, — Толик как всегда в своём репертуаре, — Я про эту Василису Мыколовну и не слыхивал, да я из всех перечисленных тобой только про троих и слышал. Слышал только про Сусанина, что в двух соснах заплутал, Матросова, что он по — пьяни на пулемёт упал, да про Гастелло, что с управлением самолёта не справился. Кто все прочие люди‑то?
— Толик, не порочь память героев этими бреднями. Иван Сусанин специально поляков завёл в болото, где погиб от сабель поляков, но не предал своей Родины, Матросов сознательно закрыл своей грудью амбразуру вражеского дзота. А Гастелло направил свой горящий самолёт на колонну, пытаясь даже в своей смерти нанести как можно больший ущерб врагу. Как можешь ты даже говорить такое?
— Что слышал, то и говорю…
— Вот скажи, Толик, тебе хоть немного стыдно за свои слова? — уже я не удержался от вопроса, — Ну вот хоть чуть — чуть?
— А почему мне должно быть стыдно?
— А ты поищи в интернете информацию по тем людям, про которых сказал Игорь, тогда поймёшь. Мне, например, стыдно. Стыдно за то, что я не все эти имена слышал и знаю, а ведь я даже мысли не допускаю о том, чтобы как‑то опорочить их подвиги, унизить, уменьшить, — Толик всё же отвёл глаза, ну хоть какой‑то эффект, — Но ещё больше мне стыдно за то, что меня каким‑то образом запихнули в один ряд с этими героями. Я же ничего подобного не сделал, никого не спас, не освободил, врагов не победил, ценных сведений тоже не добыл. Так почему ты Игорь запихнул меня в один ряд с такими людьми?
— В этом плане ты прав. В ряд с этими героями тебе пока рановато становиться. Но ты можешь встать в этот ряд. Любой человек может. Надо только иметь желание. А такое желание у нынешних людей просыпается всё реже и реже. А в тебе оно чувствуется. Большинство же людей считают в наше время героизм скорее донкихотством, нежели реальностью. Против системы не попрёшь, один в поле не воин, почему я, мне что больше всех надо… Все эти фразы останавливают от простых, но правильных поступков, а этой правильности в нашей жизни так не хватает. Так может, ты способен на такие поступки?
— Вот — вот, станет наш Жендос героем, нос по ветру пустит и перестанет с нами здороваться. Зачем ему надо помнить о нас, он же в ряду героев — богатырей, а мы так, шваль подзаборная…
— Толик, прекрати паясничать, — голос Игоря похолодел, — В этом нет никакого смысла. Только себя с не самой лучшей стороны показываешь.
— А куда деваться? Нет у меня самой лучшей стороны, как вертись, куда ни плюнь — одно и то же.
— Толик, кончай комедию ломать, — не выдержал уже и я, — Пойдём лучше поедим.
— Ладно, но тогда скажите мне дорогие товарищи, а почему в меня никто не верит? Почему я не могу стать героем?
— Можешь, — абсолютно уверенно ответил Игорь, — Никто тебе не мешает, тут зависит всё только от твоей силы духа. Сможешь победить самого себя — станешь героем, проиграешь — не станешь. Всё просто.
Ужин пролетел как‑то незаметно за обсуждением всё той же темы подвига и какие реально были подвиги в мирное время. Игорь нам рассказал про всех упомянутых им героев, что они совершили и когда, припомнил ещё некоторых. Столько удивительного совершено людьми. Да что там удивительного? Невероятного! А мы про этих людей забываем… Почему? Боимся признаться себе, что сами мы так бы не смогли? Или есть ещё какие‑то причины?
— Ладно, ребят, — внезапно бодро сказал Игорь, прерывая возникшую за столом паузу, — Что‑то нагнал я на вас тоски, пойдёмте в тир, развлечёмся немного, постреляем.
— Я — за! — поспешил согласиться я.
— Я тоже, — не стал отказываться Толик.
— Ну, вот и ладненько, раз уж мы всё доели, так пошли, чего рассиживаться?
Сдав подносы с грязной посудой, мы поспешили в тир.
В тире мы провели два часа. Успели пострелять из всего, что там имелось. А было там много чего: помповые ружья, карабины, автомат Калашникова, пистолет Макарова, Стечкина, ТТ, даже завалялся ППШ. Кроме огнестрельного оружия имелись ещё различные модификации арбалетов, от маленьких, почти карманных, до здоровенных в метр двадцать длиной, также здесь имелся большой набор различных луков и метательного оружия. С луками у нас дело не заладилось, зато с огнестрелом, что у меня, что у Толика дело спорилось. Оказалось, что он тоже любил нет — нет, да пострелять в тире, а когда‑то давно он занимался стендовой стрельбой. Но почему‑то прекратил. Причём, как ни странно, о причине своего ухода он распространяться не захотел. Уж это на него совсем похоже не было, но давить я не стал — не моё это дело. Арбалеты выпускали свои стрелы гораздо послушнее луков, но хуже огнестрела, но мне всё равно очень понравился данный вид вооружения. А уж когда дело дошло до метательного оружия, тут Игорь нам показал класс. Я и сам‑то неплохо наловчился метать ножи и небольшие топоры, но до Игоря мне было далеко. ОН мог бросать в мишень абсолютно всё и из любого положения. Я даже глазам своим не поверил, когда ему удалось воткнуть в мишень лезвие от бритвы. Мне казалось, что это совершенно невозможно, но Игорь наглядно продемонстрировал, что нет ничего невозможного. А под конец он вообще устроил шоу. Взял колоду карт и все их по очереди запустил в центр мишени. Причём делал он это с такой скоростью, что чем‑то напомнил мне автомат. А ещё я подумал, что будь у него в руках вместо колоды карт такая же стопка лезвий, то нашпиговал бы он кучу врагов только ими, никакого автомата ему не надо было в принципе. В общем, уходил я оттуда в полном шоке. Судя по выражению лица, Толик был в таком же состоянии, что тут же и прорвалось:
— Нет, ты видел? Вот как он это сделал?
— Держал колоду одной рукой, а пальцами второй запускал карты в цель.
— Да это, блин, понятно! Но как? Как ему это удалось? Ведь все пятьдесят две карты в цель попали, ни одна не ушла мимо. Это же просто нереально! А ведь до цели было метров пять, не меньше!
— Скорее восемь.
— Вот! Вот видишь, даже восемь! Он наверняка где‑нибудь в ГРУ работал или спецназе каком‑нибудь. Их же там учат убивать всем что под руку попадётся. Я в инете читал, что они даже зубочисткой человека убить могут. А некоторые даже каким‑то движением на расстоянии это могут сделать. Даже специальную систему бесконтактного боя разработали. До сегодняшнего дня я думал, что всё это чушня, а вот сейчас начинаю в это верить. Ведь если он также начнёт швырять ножи или эти свои сюрикены, то ему никакой автомат не понадобится.
— Ну, автомат бьёт сильнее и дальше. Он противника ещё и отбрасывает, так что автомат всё равно посильнее будет.
— Ага, ты это ему скажи. Вот ответь мне на простенький вопрос. Ты бы вышел в бой с автоматом против Игоря с пачкой лезвий, сюрикенов и ножичков? Нет? Я так и думал. И вообще, по всем законам физики карты и лезвия просто не могут лететь точно в цель. Это же просто невозможно, их сила сопротивления воздуха должна разворачивать. Блин, ну как он это делает? Кстати, а что он там ещё пообещал?
— Он сказал приходить завтра вечером, ещё что‑то покажет, а ещё сказал, что будет весело.
— Блин, я же до завтрашнего вечера не доживу, от любопытства сдохну. Вот что он может показать такого, что будет веселее сегодняшнего?
— Не знаю, что ты у меня‑то спрашиваешь?
— А у кого мне спрашивать? Пока тебя не было, мне таких представлений не устраивали. А уж как я просил показать мне что‑то этакое! Фигу! А тут ты появился, и здрасте пожалста, не желаете посмотреть фокусы с острыми предметами? Вот как ты его уговорил? Как??? — последний вопрос Толик буквально выкрикнул.
— Да я собственно ничего такого и не просил. Мы же с тобой вместе были.
— Это, конечно, да. Но вот в столовку вы тоже вместе пришли. Значит, как‑то до столовой ты его уговорил.
— Да не уговаривал я его. Он просто предложил после ужина сходить в тир, а я согласился.
— А с чего он тебе вдруг предлагать стал?
— Да сам не знаю, наверное, ему понравилось, как я на скакалке прыгал.
— Ты меня пугаешь. Я начинаю плохо о вас двоих думать. Ты скакал на прыгалке, ему понравилось… Тут что‑то явно не то. Я понимаю, когда на прыгалке прыгает девушка, у неё все тоже подпрыгивает, это смотрится очень даже замечательно, но чтобы мальчику понравилось как прыгает мальчик… Нет, я даже думать об этом не хочу!
— Ты на что сейчас намекаешь?
— На голубизну. Ты не думал, что он к тебе может подкатывать?
— Э — э-э нет, не думаю, что в отряде Радомира такое возможно, это же противоестественно.
— Хм, тут ты, наверное, прав. Радомир вряд ли в своем отряде такое терпеть стал. ОН жутко повёрнут на славянском житии — бытии, а у тех ничего подобного не приветствовалось. Но всё равно, всё это слишком странно. Бр — р-р. Не хочу об этом думать, пойду‑ка я к себе, в виртуале хоть не до этого будет.
— Ладно, я тоже к себе.
Оставшуюся дорогу до моего корпуса мы прошагали молча. Это было так непривычно. Толик и вдруг молчит… Видно его моя фраза про скакалку совсем из колеи выбила. Ну да ладно, к завтрашнему дню точно отойдёт. Тихо распрощались, и он пошёл дальше, а я поднялся в номер. Капсула. Желания идти в игру не было совершенно. А чего там делать, если я связанный и меня тащат неизвестно куда. Займусь пока обучением.
Два часа, потраченные на обучение прошли с неплохой пользой. Выяснилось, что некоторый материал я начал уже подзабывать. Так что занялся я тренировкой и проверкой своих знаний как нельзя вовремя. Ладно, пора, пожалуй, уже и в игру возвращаться. Контракт‑то мой никто не отменял.
Вход. В игре произошли какие‑то изменения. Догадаться об этом было несложно, так как кляпа во рту больше не было и верёвки, связывающие меня, куда‑то тоже испарились.
— Эй, кто‑нибудь! — тихонько попросил я о помощи, ничего умнее в голову мне не пришло. А куда деваться слепому человеку? У меня же даже тросточки нет. Внезапно на меня навалилась паника: "А если меня тут бросили?" Ха! Да если меня бросили, то это же замечательно, завтра вернётся зрение, и я буду как новенький, даже ещё лучше, ведь у меня должны были быть какие‑то плюшки за мой танец с шишками. О! Кстати, надо посмотреть логи, чем там меня система наградила?
По логам выяснилось, что плюшек мне насыпалось немало. Уклонение выросло на девять пунктов сразу, а вот гибкость и предвидение всего на четыре. Ещё стойкость увеличилась на единичку — не от всех шишек мне удавалось увернуться. Заодно выросла ловкость сразу на пять пунктов, добавилась профессия танцора и выросла на два пункта сразу, что тоже прибавило три пункта к ловкости. Также выросли мудрость и выносливость на единичку. А вот боевой транс не прибавился, а ведь я так рассчитывал на это. Удалось же мне как‑то увеличить душу леса, да и сам боевой транс открыть, так почему же он не растёт? Что‑то, видать, неправильно я делаю… Фух, в качестве итога можно сказать, что танцевать мне понравилось, и время это было потрачено с большой пользой. Стоп! А чего я расселся‑то? Раз уж я свободен, то надо куда‑то идти. Вот только куда? На предвиденье положиться? Так оно у меня маленькое, зато удача большая, так что буду полагаться на неё.
Поднялся и пошёл, куда душа звала. А звала она почему‑то налево. Пройти успел шагов тридцать. Делал их осторожно, ощупывая землю перед каждым шагом. После очередного шага земля подо мной внезапно провалилась. Мда, не выйдет из меня сапёра… Вот и прогулялся, называется. Недалеко ушёл‑то… Что делать‑то вообще?
— Эй, Лесовик, ты там живой? — раздался откуда‑то сверху взволнованный голос Сирано.
— Живой! А ты чего раньше не откликался‑то? Я же звал!
Рядом со мной кто‑то приземлился. Судя по звуку, прыгнул этот кто‑то с высоты метра в два — три. Впрочем, эту высоту я более чем тщательно прочувствовал, когда сам опустился в яму вместе с землёй.
— Сейчас тебя вынем и всё расскажем, — Сирано деловито обвязывал меня верёвкой подмышками, — Опаньки, а тут какой‑то лаз. Оттуда какой‑то тухлятиной тянет, — это он крикнул, судя по звуку, куда‑то вверх.
— Стой на месте, не двигайся, — в ответ приказал незнакомый хриплый голос.
— Постоим, не развалимся, — согласился Сирано.
— Сирано, что происходит? — поинтересовался я.
— Потерпи, сейчас тебя вытащим, а там я тебе всё расскажу.