Фактически мы постоянно требуем от власти сделать нам хорошо. А власть не делают хорошо — у ее совсем другая задача. Знаменитый русский философ Николай Бердяев писал: «Государство существует не для того, чтобы превращать земную жизнь в рай, а для того, чтобы помешать ей окончательно превратиться в ад».
Власть — это тормоз, на который водитель нажимает за секунду перед столкновением с другой машиной, чтобы спасти себе жизнь. А «делать хорошо» — это как раз важное умение водителя. Водитель, который купил права за углом в подземном переходе, разобьет самый дорогой, самый навороченный, самый безопасный, напичканный всем, чем только можно, автомобиль и разобьется сам — потому что он не умеет им управлять. Качество водителя должно соответствовать качеству автомобиля.
Создание благополучного эффективного общества, в том числе гражданского общества, требует не митингов и лозунгов, не красивых зажигательных «кричалок» в мегафон, а, повторим, ежедневной нудной и методичной работы. Один из авторов этой книги однажды посетил лекцию в Гарвардской школе бизнеса — туда часто приглашают крупных бизнесменов. В тот раз лекцию читал какой-то страшный дядька из Техаса, сделавший свои миллиарды долларов на нефти. Он, как говорится, Гарвардов не кончал, и вообще, кажется, у него не было высшего образования. Студенты Школы, будущие менеджеры и бизнесмены, задали ему вопрос: «В чем секрет успеха?» Они задают этот вопрос всем. Техасец ответил: «Мой секрет успеха в следующем: вы просыпаетесь в пять утра, отрываете свою задницу от кровати, идете на работу и до девяти вечера вкалываете. Вот и весь успех».
Историй такого успеха в России, к сожалению, мало, это непривычный для нас способ действовать. Никто не хочет рано вставать, идти в суды, писать документы, заниматься рутинной работой полноценно и честно, а не валить ее на кого-то другого. Но вот что интересно: одна из величайших трансформаций в Соединенных Штатах, когда чернокожие в 60-х годах прошлого века получили равные права с белыми, произошла не революционным путем, а стала результатом судебных исков и эволюции общества.
Были в американской политической культуре и еще более масштабные сдвиги — например, когда равные права получили женщины, то есть половина населения страны. И все это стало итогом акций гражданского общества, которые привели к системным изменениям в законодательстве Соединенных Штатов.
Тот же любимый американцами уровень безопасности автомобилей появился не в результате революции, а в результате законотворческой деятельности злобного и противного журналиста по фамилии Найдэр, который постоянно подавал иски против автомобильных компаний и выигрывал их. Сначала над ним смеялись, его презирали, вышучивали, но прошло время, и теперь весь мир ездит с ремнями и подушками безопасности, которых не было до этого. Один человек заставил все автомобильные гиганты заботиться о безопасности людей.
Общественный договор мелким шрифтом
Россияне всегда относились к государству патерналистски — как к институту, который должен обеспечивать организацию жизни, безопасность, воспитание, образование. В этом нет ничего плохого — в конце концов, в Конституции записано, что Россия — социальное государство. Однако при этом мы не только упорно сопротивляемся введению прогрессивной шкалы подоходного налога, но и прямо уходим от налогов, если есть хоть малейшая возможность их не платить.
Возникает забавная ситуация: если американцы или европейцы требуют от своего государства гораздо меньше, то дают они ему гораздо больше — в виде разнообразных налогов. Средний американец, например, отдает государству около 40 % своего дохода. А россиянин — всего 13 %. Компании платят больше, но это все равно несравнимо с ситуацией на Западе — даже в тех странах, которые в принципе не являются социальными государствами. Но если общество готово платить за содержание государства так мало, оно не может ожидать от этого государства слишком многого. Государству может элементарно не хватить денег, что и случается с удручающей регулярностью.
Общество настроено довольно эгоистично. Любой политик, включая Путина, который поднимет вопрос о серьезном повышении налогов — при том что дефицит бюджета еще будет расти и экономика находится не в лучшем состоянии, — вызовет в обществе крайне негативную реакцию. Сегодня у Путина есть возможность начать потихоньку двигать эту тему, учитывая, что впереди у него довольно много времени — больше четырех лет президентского срока, по истечении которых есть неплохая возможность остаться еще на шесть лет. Но это требует принципиального пересмотра отношений между обществом и государством. Фактически нужно переписать общественный договор, сложившийся на сегодняшний момент, — чтобы общество требовало от государства меньше, а отдавало на его содержание больше.
На практике же осуществить такое будет совсем не просто. В России и так малый бизнес в загоне, огромную роль играют госкорпорации с особым режимом налогообложения. В этом смысле вся концепция государства в России — не либеральная, патерналистская, традиционалистская. Можно ли в рамках такого государства успешно выйти из экономических кризисов — вопрос открытый. Но то, что общество потребительски относится к государству, при всех его минусах, свидетельствует о том, что общество не понимает важности государства для самого себя. Особенно сейчас, в XXI веке, когда понятие суверенного государства начинает потихоньку размываться.
Мы, наверное, последнее — или предпоследнее — поколение, которое живет в рамках понятия национальной экономики. Экономика становится глобальной, информационные, коммуникационные и финансовые системы тоже становятся глобальными. Посмотрите, как ситуация на Украине ударила по рублю. Путин на одной из пресс-конференций сказал, что это произошло в результате решения ФРС США и таким образом Америка сделалась привлекательной для инвестиций страной. Конечно, это не так — но даже если так, то кто мешает сделать Россию привлекательной таким же способом? А если Америка становится привлекательной так легко, а Россия так тяжело на это реагирует и настолько сильно зависит от того, что делает Федеральная резервная система, то где здесь суверенитет?
Вопрос общественного договора вообще очень интересен и далеко не прост. Здесь наглядно проявляется коренное различие российского и американского подходов. Американский подход — это действительно вопрос взаимных ожиданий государства и общества, иными словами, общественного договора. Но в России, как это часто бывает, попытка перенести на нашу почву замечательно работающую в западном мире матрицу отношений обречена на неудачу. Все работает совсем не так. Потому что власть в России не считает и никогда не считала нужным ни с кем договариваться.
Наивное ощущение людей, что власть обществу что-то должна, оборачивается другой стороной. Российская власть — в самом общем смысле — считает, что это ей не повезло с народом. Что она как раз замечательная, а народу вечно что-то надо. Для него и так столько делают — а он недоволен. Изменить это отношение практически невозможно, и власть имущие возмущаются совершенно искренне.
Есть выражение, которое приписывают то Черномырдину, то Жириновскому, хотя на самом деле оно принадлежит Михаилу Жванецкому: «Мы обещаем-обещаем, а им все мало и мало». Фраза остроумная, хлесткая, однако по сути верная. Проблема власти в том, что она привыкла считать народ крайне пассивным, не реагирующим на давление со стороны верхушки, которая что-то начинала делать по своему усмотрению. Власть не верит в искренние глубинные сдвиги, происходящие в народе, и поэтому, когда недовольство выплескивается на поверхность, как во время выступлений на Болотной, власть расценивает случившееся как результат какого-то стороннего заговора. Иными словами, власть пытается не выявлять и анализировать причины, а искать того, кто заказал. Что, естественно, сильно влияет на качество принятия решений.
Поэтому фраза Путина по поводу Украины: «Я понимаю, почему люди вышли на Майдан», — прозвучала для российского истеблишмента революционно. Российский истеблишмент привычно не желал ничего понимать и был уверен, что майдан кто-то проплатил. Конечно, на майдане были инструкторы, но дело не в этом — были и глубинные причины, которые создала сама украинская власть.
Что характерно, Путин не вовсе не пытался сказать, что плохой Запад заплатил нескольким десяткам тысяч людей, чтобы те вышли на майдан. Речь шла вообще не об этом. Но в российской элите такое отношение очень сильно представлено. Есть такое умное слово «технологии» — в него принято верить и использовать его как объяснение всему пугающему или непонятному. Никто, собственно, не отрицает наличия определенных технологий, однако у каждой технологии есть свои ограничения.
Кстати, ставшая за последнее время очень популярной фраза «Я налогоплательщик, значит, на мои деньги это все происходит», появилась и проросла в общественном сознании именно благодаря усилиям технологов. Поэтому давайте вернемся к вопросу налогов и посмотрим, кто является их главным поставщиком в казну государства. Нетрудно заметить, что это не индивидуальные плательщики и даже не конкретный мелкий и средний бизнес. Гигантскую долю в наполнение бюджета вносят две структуры. Первая — таможня. Вторая — углеводородный сектор. И всё. По большому счету люди могут вообще ничего не платить.
Поэтому государство и защищает в первую очередь интересы своих основных налогоплательщиков — оно же прекрасно понимает, что народ все необходимые на поддержание жизнеобеспечения огромной страны расходы на себя не возьмет, у народа таких денег нет. Значит, надо беречь источники доходов, как бы это ни было вредно с точки зрения политического развития. Если Россия начнет давить свою таможню и сделает ее подобием американской — в Америке таможенные платежи составляют примерно четыре процента от поступлений в бюджет, — то нагрузка на граждан и бизнес станет непомерной.
Пойдем дальше. Почему-то мало кто задумывается над тем, сколько налогов мы платим реально. Вот ты получаешь зарплату, с которой было удержано 13 % подоходного налога — эта цифра всем хорошо известна, — и идешь ее тратить. Решаешь купить, к примеру, машину — и тут же вступаешь в финансовые отношения с государством, получая обязанность платить ряд налогов. Например, налог на автотранспорт, который по сути совершенно бессмысленный — он почему-то привязан к мощности двигателя. Потом ты едешь на заправку, и тут начинается сумасшествие, потому что приходится отдавать кучу денег вообще непонятно за что — оказывается, в цене бензина зашито еще дикое количество налогов.
То есть, если задать себе вопрос, сколько же у нас реально забирают в виде этих «вшитых» налогов, становится понятно, что не все далеко не так просто, и свою роль играет множество скрытых факторов. В России так часто бывает — декларируется одно, а на самом деле чуть-чуть иное. Как в кредитном договоре — указывается процент, а дальше звездочка и много текста мелким шрифтом внизу страницы, и в результате оказывается, что заявленная в основном тексте ставка невзначай подрастает еще на 5–6 %.
В отношениях общества и государства вообще очень много такого мелкого шрифта, который никто не удосуживается читать. Собственно говоря, у нас вся Конституция мелким шрифтом. Гражданам гарантирована куча всего — но как это реализуется? Право на жилье, право на труд — вот они, черным по белому, ну а дальше-то что? Или то, что в Конституции написано по поводу недр — там сам черт ногу сломит, ничего понять нельзя. С одной стороны, недра вроде бы принадлежат всем, а с другой — как это реализовать? Или утверждение, что источником власти в стране является народ — что это конкретно значит?
Все рассуждения об общественном договоре разбиваются об этот мелкий шрифт. Никто ни с кем не собирается договариваться, есть только вечное недовольство одних другими. Народ недоволен властью, которая им управляет, власть недовольна народом, который ей достался в управление. не было ни одного момента в истории, когда народ был бы доволен. С теплотой принято отзываться только об уже прошедших периодах истории. И так было всегда. У Пушкина есть такая фраза: «Люди никогда не довольны настоящим и, по опыту имея мало надежды на будущее, украшают невозвратимое минувшее всеми цветами своего воображения», — особенно если они плохо помнят это минувшее. Ведь самые большие патриоты как раз те, кто не силен в собственной истории.
Таким образом, мы возвращаемся к началу — к качеству власти. Да, как ни противно это сознавать, но качество российской власти всегда является результатом качества российского общества. И все фразы «воспитайте», «сделайте», «поднимите» — ну послушайте, ну посмотрите уже в зеркало! Любая власть всегда, во все времена была производным общества и менялась в зависимости от эволюции общественного сознания. Конечно, есть (и всегда были) во власти и преступники, и воры; и преступник, обладающий административным ресурсом, может нанести больший ущерб, чем рядовой гражданин; но когда с негодованием ругаешь власть, всегда стоит смотреться в зеркало. У американцев есть мудрая поговорка: «Мы долго искали врага, а когда наконец с ним встретились, увидели, что это мы сами». И эти слова справедливы для любого общества.
Зачем власти оппозиция?
Каждый наш соотечественник точно знает, как построить футбольную команду мечты и как вообще нужно играть в футбол — хотя сам по мячу, скорее всего, не попадет из-за огромного живота. Все знают, как надо проводить судебные процессы и выносить приговоры, все знают, что такое правда и неправда, все блестяще разбираются в медицине и воспитании детей. То же самое касается политики. Почему-то политика попала в ту категорию областей человеческого знания, где все чувствуют себя профессионалами, невзирая на образование, опыт и прочие мелочи.
Почему именно эти области дают такой простор народному творчеству — вернее, самоуверенности людей, — сказать трудно. Никто же не судит так запросто о ядерной физике — для этого все-таки требуется специальное образование. Но есть области знания или практики, которые вызывают у людей в России уважение, а есть те, которые в глазах общества воспринимаются как нечто малосерьезное. И политика в силу многих причин является одной из таких областей. Что бы ни делали политики, люди все равно знают, как можно было сделать лучше.
На самом деле эта особенность российской культуры и российского менталитета — связанная, конечно, с историей формирования нашей публичной политики, — очень опасна. Она приводит к катастрофическому падению уровня профессионализма. Каждая кухарка уже сейчас знает, как управлять государством. Возьмите любого человека — бизнесмена, чиновника, кого угодно, — он без проблем может стать депутатом и будет принимать законы, невзирая на образование или отсутствие такового. Тот колоссальный уровень серости, который невооруженным взглядом виден в российской Думе и вообще во власти, связан главным образом с тем, что профессионалов там практически нет.
За много лет Дума практически полностью оторвалась от народа — потому что нас приучили выбирать не конкретных людей, а руководителей партий, людей, которые в партийном списке занимают первые места. Попал в правильную строку списка — считай, ты уже в парламенте. К мнению избирателей это не имеет никакого отношения. Многие депутаты, которые баллотировались в Думу в 2011 году, ни разу не бывали в своих избирательных округах. Фактически их туда назначили, а потом заставляли ездить и знакомиться с округом, чтобы они могли получить о нем хоть какое-то представление.
Но этот уровень непрофессионализма резко усиливает ответственность, лежащую на тех немногих профессионалах, которые все-таки есть во власти, включая лидера страны. Он вольно или невольно должен отвечать за колоссальное количество непрофессионалов, с которыми приходится иметь дело. Получается, что система не работает, потому что непрофессионалы не тянут, поэтому надо управлять всем из Кремля, следить за всем, а если еще прибавить сюда массовую нечестность, исторические традиции, непонимание роли государства и прочие факторы, то, хотим мы того или нет, но мы опять приходим к пресловутой железной руке, без которой Россией нельзя управлять.
Да, Россия — вождистская страна. Вся ее история, огромная территория, множество часовых поясов, враждебное окружение (Россия вообще чемпион мира по числу соседей, с которыми она граничит), культурное, языковое и религиозное разнообразие, — все привело к тому, что здесь сложилась лидерская система власти. Найти консенсус по большинству вопросов почти нереально, потому что люди очень разные — от Кавказа до Забайкалья, — и у них очень мало общего, за исключением фигуры лидера, который обычно превращается в политического идола — а потом его разбивают и ставят нового.
В этих условиях практически невозможно создать систему власти, которая выполняла бы функции, присущие власти в других государствах — в частности, работать «защитой от дурака», способствовать балансу интересов и поиску компромиссов. Если американская и большинство европейских систем власти сводятся к тому, что президент является политическим брокером, который увязывает интересы различных групп, находя более-менее приемлемое для всех решение, то есть его задача скорее менеджерская, то в России лидер должен не искать компромисс, а брать ответственность на себя и угадывать общественные настроения.
Те лидеры, которые брали на себя ответственность и попадали в фарватер общественного развития — таким был Иосиф Сталин в свое время или Владимир Путин сегодня, — сохраняли за собой репутацию сильных правителей. Были и те, кто говорил: «Можно так, а можно эдак; надо подумать и поразмыслить», — как Никита Хрущев, который никогда не принимал на себя основную ответственность, перекладывая ее то на Сталина, то на Политбюро, или Михаил Горбачев, который много говорил о компромиссах, консенсусах и ограниченных возможностях, но, несмотря на все хорошие идеи, оказался слабым лидером, потерявшим страну.