Чармейн кинулась к фонтану из трещины и яростно зажала дыру обеими руками.
– Прекрати! – приказала она. Вода пробилась между пальцев и брызгала ей в лицо. – Прекрати сейчас же!
В результате трещина отъехала из-под ее ладоней вбок дюймов на шесть и облила водой и косу, и правое плечо Чармейн. Тогда Чармейн передвинула руки и снова зажала ее.
– Прекрати! Прекрати немедленно, кому говорю!
Трещина снова отъехала вбок.
– А, значит, ты так, да?! – выдохнула Чармейн и перехватила трубу.
Трещина отъехала. Чармейн принялась ее ловить. Не прошло и минуты, как ей удалось загнать дыру в угол над ванной, – теперь вода хлестала в ванну и благополучно стекала в слив. Чармейн держала ее там, перехватив трубу одной рукой, и думала, что теперь делать. Интересно, почему Питер до этого не додумался, проворчала она мысленно, вместо того чтобы метаться по дому и накладывать никому не нужные заклятья.
– Дедушка Вильям, – крикнула она, – как залатать протечку в ванной?
Ответа не было. Очевидно, дедушке Вильяму не пришло в голову, что Чармейн потребуется это знать.
– Вряд ли он умеет чинить водопровод, – сказал Питер с порога. – В чемодане тоже нет ничего дельного. Мне пришлось все оттуда вытащить и просмотреть.
– Что ты говоришь?! – вредным тоном сказала Чармейн.
– Да, там есть кое-что интересное, – продолжал Питер. – Я тебе покажу, если ты…
– Помолчи и дай мне подумать! – рявкнула Чармейн.
Видимо, Питер наконец понял, что Чармейн не в лучшем расположении духа. Он замолчал и стал ждать, а Чармейн стояла в ванне, держалась за трубу и думала. Нужно поймать дыру с двух сторон, чтобы она больше никуда не убежала. Сначала ловишь, потом заделываешь. Но как? Надо быстро, а то ноги уже все мокрые.
– Питер, – сказала Чармейн, – пойди принеси мне кухонных полотенец. Не меньше трех.
– Зачем? – спросил Питер. – Тебе не кажется, что…
– Живо! – рявкнула Чармейн.
К ее облегчению, Питер надулся и зашлепал прочь, бормоча что-то про невоспитанных раскомандовавшихся драных кошек. Чармейн сделала вид, будто не слышит. Между тем отпустить дыру она не решалась, вода продолжала хлестать, и с каждой секундой Чармейн намокала все сильнее. Чтоб он провалился, этот Питер! Она положила другую ладонь на второй конец дыры и стала понемногу сдвигать руки вместе, напрягаясь изо всех сил.
– Закройся! – приказала она трубе. – Перестань протекать и закройся!
Вода нахально хлестала ей в лицо. Чармейн чувствовала, как трещина пытается улизнуть, но решила ни за что не отпускать ее. Она давила и давила. Я умею колдовать, мысленно сообщила она трубе. Я наложила заклятье. Я могу заставить тебя закрыться!
– Вот и закройся!
И у нее все получилось. Когда Питер добрел обратно и принес полотенца – всего два, – заявив, будто больше не нашел, Чармейн промокла до ниточки, зато труба снова стала целой. Чармейн взяла полотенца и обвязала их вокруг трубы по обе стороны того места, где была дыра. Потом она вытащила из-за ванны щетку для спины с длинной ручкой – это был единственный предмет, отдаленно напоминавший волшебный посох, – и постучала ею по полотенцам.
– Сидите здесь. И чтоб ни с места! – велела она полотенцам. После чего постучала щеткой по заделавшейся дыре. – А ты не смей открываться, – приказала она, – а не то пожалеешь!
Затем она наставила щетку на серые бугристые заклятья Питера и постучала по ним тоже.
– Убирайтесь! – скомандовала она. – Вон! От вас никакого проку!
И они послушно исчезли. Чармейн, раскрасневшись от собственного могущества, постучала по горячему крану у своих коленок.
– А ну, снова давай горячую воду, – приказала она, – и без глупостей! И ты тоже, – добавила она и дотянулась щеткой до горячего крана над раковиной. – Оба давайте горячую воду, только не слишком горячую, а не то я вам покажу! А вы давайте холодную! – распорядилась она, постучав по холодным кранам. Наконец она с громким плеском выбралась из ванны и постучала по воде на полу. – А ты убирайся! Исчезни, высохни, испарись! Вон! А то получишь!
Питер прошлепал к раковине, открыл горячий кран и сунул под него руку.
– Теплая! – сказал он. – У тебя получилось! Ох, как хорошо. Спасибо.
– Пф! – сказала Чармейн – она вся промокла, замерзла и разозлилась. – А теперь я пойду переоденусь и почитаю.
– Что, вытирать пол не поможешь? – жалобно спросил Питер.
Чармейн не понимала, почему, собственно, она обязана это делать. Но тут она заметила Потеряшку, которая пробиралась к ней по пузико в воде. Похоже, на полы щетка не подействовала.
– Ладно, – вздохнула Чармейн. – Я, между прочим, весь день работала.
– Я тоже, – с чувством отозвался Питер. – Весь день носился туда-сюда, пытался заткнуть эту дыру. Давай вытрем пол хотя бы в кухне.
Поскольку в очаге по-прежнему скакало и трещало пламя, в кухне было совсем как в парилке. Чармейн протопала по теплой воде и открыла окно. Если не считать загадочно размножившихся мешков с бельем, которые насквозь промокли, все, кроме пола, осталось сухим. В том числе и открытый чемодан на столе.
За спиной у Чармейн Питер произнес какие-то странные слова, а Потеряшка заскулила.
Чармейн резко обернулась – и обнаружила, что Питер стоит с раскинутыми руками. На них сверкали крошечные язычки пламени – от кончиков пальцев до плеч.
– Схлыньте, о воды на полу! – пропел Питер.
Язычки пламени засверкали у него в волосах и на мокрой груди тоже. Самодовольное выражение лица сменилось испуганным.
– Ой, мама, – проговорил он.
Тут пламя охватило его с головы до ног, и он заполыхал не хуже костра. Тут уж Питер побелел от паники.
– Жжется! Спасите!
Чармейн кинулась к нему, схватила за горящую руку и толкнула в воду на полу. Ни к чему хорошему это не привело. Чармейн вытаращила глаза на это невероятное зрелище – пламя тлело под водой, Питер был окружен белыми пузырями пара, потому что вода начала кипеть, – и вдвое быстрее выволокла Питера обратно в облаке пара и брызгах кипятка.
– Сними заклятье! – закричала она, отдергивая руки от горячего рукава Питера.
– Я не знаю как! – взвыл Питер.
– Что это за чары? – заорала на него Чармейн.
– Чары против потопов из «Книги Палимпсеста», – промямлил Питер, – я понятия не имею, как их снимают!
– Какой ты дурак! – бросила в сердцах Чармейн. Потом поймала Питера за охваченное пламенем плечо и встряхнула. – Чары, хватит! – завопила она. – Уй, больно! Чары, я приказываю вам немедленно сняться!
Чары послушались. Чармейн стояла, трясла обожженной рукой и смотрела, как пламя исчезает – с шипением, в облаках пара, оставив после себя мокрый запах гари. Питер был теперь весь коричневый и подпаленный. Руки и лицо у него стали ярко-розовые, а волосы – заметно короче прежнего.
– Спасибо! – сказал он и от облегчения сел обратно в воду.
Чармейн рывком поставила его на ноги.
– Фу! От тебя пахнет паленой шерстью! Разве можно быть таким дураком?! Какие еще чары ты тут пробовал?
– Никакие, – ответил Питер, вычесывая пальцами из волос горелые клочья. Чармейн ни чуточки не сомневалась, что он врет, но, если так, признаваться Питер не собирался. – И вовсе я не дурак, – возразил он. – Посмотри на пол.
Чармейн посмотрела и увидела, что вода почти вся схлынула. Остались просто плитки – мокрые и блестящие, и от них валил пар, – но потоп кончился.
– Значит, ты везучий, – сказала она.
– Да, обычно мне везет, – сказал Питер. – Мама тоже всегда так говорит, когда я неправильно насылаю чары. Наверное, мне надо переодеться.
– И мне, – сказала Чармейн.
Они прошли в дверь – за порогом Питер попытался повернуть направо, а Чармейн пихнула его налево, поэтому они вместе шагнули прямо и очутились в гостиной. Мокрые потеки на ковре стремительно испарялись и высыхали, но запах в комнате по-прежнему стоял ужасный. Чармейн фыркнула, развернула Питера и снова пропихнула его в дверь и налево. Коридор был сырой, зато воды в нем больше не было.
– Видела? Получилось, – сказал Питер на пороге своей спальни.
– Пф! – сказала Чармейн и удалилась в свою. Хотела бы я знать, что еще он успел натворить. Не доверяю ему ни на грош.
Парадная одежда Чармейн превратилась в мокрую груду. Чармейн печально сняла ее и развесила по комнате, чтобы просушить. Лучший жакет погиб безвозвратно – спереди на нем красовалась подпалина. Придется завтра идти в Королевскую резиденцию в будничном платье. Вообще-то нельзя оставлять Питера без присмотра, задумалась Чармейн. Готова спорить, он тут весь день напролет баловался с заклятьями. Я бы на его месте так и поступила. Чармейн поежилась – она поняла, что на самом деле ничуть не лучше Питера. Ведь она тоже не смогла справиться с искушением попробовать чары из «Книги Палимпсеста».
Когда Чармейн вернулась в кухню – снова сухая, если не считать волос, в самой старой одежде и в тапочках, – она стала относиться к Питеру заметно добрее.
Когда Чармейн вернулась в кухню – снова сухая, если не считать волос, в самой старой одежде и в тапочках, – она стала относиться к Питеру заметно добрее.
– Узнай, как попросить ужин, – сказал Питер, когда Чармейн пристраивала мокрые туфли сушиться у очага. – Умираю с голоду.
Было видно, что ему гораздо уютнее в старом синем костюме, в котором он появился в доме.
– У нас еще остались пироги в сумке, которую вчера принесла мама, – сказала Чармейн, стараясь выбрать для туфель самое подходящее место.
– Нет, – ответил Питер. – Я все съел на ленч.
Доброе отношение разом испарилось.
– Прожорливая свинья, – припечатала она и постучала по стене, чтобы раздобыть корма для Потеряшки.
Несмотря на все оладьи, съеденные в Королевской резиденции, Потеряшка при виде новой собачьей мисочки пришла в восторг.
– И ты тоже прожорливая свинья, – сообщила Чармейн, глядя, как Потеряшка заглатывает корм. – Куда в тебя только помещается? Дедушка Вильям, где нам взять ужин?
Ласковый голос стал теперь слабым-слабым:
– Постучите по двери кладовой и скажите: «Ужин», душенька.
Питер добежал до кладовой первым.
– Ужин! – проревел он, изо всех сил ударив по двери.
Со стороны стола послышался какой-то шлепок с перестуком. Чармейн и Питер повернулись посмотреть. Рядом с открытым чемоданом лежала баранья котлетка, две луковицы и репа. Чармейн с Питером уставились на них.
– Все сырое… – огорошенно проговорил Питер.
– И на двоих не хватит, – протянула Чармейн. – Ты сможешь это приготовить?
– Нет, – ответил Питер. – У нас дома готовит только мама.
– У! – воскликнула Чармейн. – Зла не хватает!
Глава девятая, в которой домик дедушки Вильяма проявил характер
Тут, конечно, Чармейн с Питером столкнулись лбами у очага. Потеряшка отскочила с дороги, а они по очереди постучали по очагу и прокричали: «Завтрак!» Однако эти чары, судя по всему, действовали как положено только по утрам.
– Я бы и от копченой селедки не отказалась, – сказала Чармейн, окидывая два подноса тоскливым взглядом. На них стояли булочки, мед и апельсиновый сок – и все.
– Я умею варить яйца, – сказал Питер. – Потеряшка будет есть баранью котлетку?
– Она съест все что угодно, – сказала Чармейн. – Совсем как… совсем как мы. Хотя репу, наверное, не будет. Я бы не стала.
Ужин получился унылый. Питер сварил яйца, но они у него получились, если можно так выразиться, очень крутые. Чтобы отвлечь от них Чармейн, Питер спросил, как она провела время в Королевской резиденции. Чтобы отвлечь их обоих от того, что невозможно крутые яйца очень плохо сочетались с медом, Чармейн все ему рассказала. Питер очень заинтересовался тем, что король, по всей видимости, ищет золото, а еще больше заинтересовался появлением Моргана и Светика.
– И огненный демон? – переспросил он. – Два маленьких ребенка с магическими способностями и огненный демон в придачу! Наверняка у принцессы с ними хлопот полон рот. Надолго они приехали?
– Не знаю. Никто не говорит, – сказала Чармейн.
– Тогда спорю на два Послеобеденных чая и один Утренний кофе, что принцесса выставит их вон еще до субботы, – сказал Питер. – Ну что, поела? Я хотел показать тебе, что лежит у дедушки Вильяма в чемодане.
– А я хочу почитать книгу! – запротестовала Чармейн.
– Нет, – отрезал Питер. – Почитать можешь когда угодно. В чемодане полно полезного для тебя лично. Я тебе покажу.
Он отодвинул подносы с завтраком и пододвинул чемодан к Чармейн. Чармейн вздохнула и нацепила очки.
Чемодан был до краев набит бумагой. Поверх всего лежала записка, написанная красивым, но дрожащим почерком дедушки Вильяма. «Для Чармейн, – говорилось в записке. – Путеводитель по Дому». Под ней был большой лист бумаги, весь исчерченный перепутанными извилистыми линиями. На линиях через равные промежутки были нарисованы квадратики с надписями, и каждая из них у края листа кончалась стрелочкой, рядом с которой значилось: «Неисследованные области».
– Это упрощенная карта-схема, – объяснил Питер, когда Чармейн достала бумагу из чемодана. – Все остальное в чемодане – подробная карта. Она раскладывается. Посмотри. – Он взялся за следующий листок и потянул, и оказалось, что листок прикреплен к нижнему, а тот – к своему соседу и что они аккуратно сложены по формату чемодана. Карта вылезла на стол длиннющим зигзагом. Чармейн смотрела на нее с тоской. На каждом листе были аккуратно начерчены комнаты и коридоры, а рядом с каждым чертежом стояли аккуратные пояснения. Пояснения гласили, например: «Здесь два поворота влево» или «Здесь два шага налево и один направо». Рядом с комнатами были вычерчены рамки, где тоже было что-то написано – иногда что-нибудь краткое, скажем «Кухня», а иногда пространное – в одной рамке значилось: «Мой запас колдовского сырья, который постоянно пополняется благодаря чарам приобретения, которыми я, признаться, горжусь. Прошу заметить, что ингредиенты на полках по левую руку от входа крайне опасны, обращаться с ними следует с предельной осторожностью». А некоторые соседние листы оказались исчерчены сетью коридоров с надписями: «В неисследованное северное крыло», «К кобольдам», «К главному котлу», «К бальной зале; сомневаюсь, что мы когда-либо найдем ей применение».
– Хорошо, что я даже не открывала этот чемодан, – сказала Чармейн. – В жизни не видела такой запутанной карты! Неужели это все – один наш домик?!
– Так и есть. Он огромный, – ответил Питер. – Если ты внимательно посмотришь, то увидишь, что то, как карта сложена, – это подсказка, как попасть в разные части дома. Смотри, вот на верхней странице гостиная, но когда переходишь на следующую страницу, то попадаешь не в кабинет и не в спальни, потому что листы с ними отогнуты в обратную сторону – вот, видишь? А попадаешь в кухню, потому что лист с ней отогнут в ту же сторону…
Голова у Чармейн пошла кругом, и пришлось заткнуть уши, чтобы не слышать восторженных объяснений Питера. Чармейн вгляделась в перепутаницу линий на том листе бумаги, который лежал перед ней. Можно было считать, что в нем легче разобраться. По крайней мере, Чармейн увидела, что слово «Кухня» красуется точно посередине, а рядом – «Спальни», «Бассейн» и «Кабинет». Бассейн?! Нет, такого не может быть! Один особенно заковыристый завиток вел направо, под всеми квадратиками с надписями, и уходил в клубок, в квадратике над которым стояли слова «Конференц-зал». Из этого квадратика шла стрелка с надписью: «В Королевскую резиденцию».
– Ух ты! – воскликнула Чармейн. – Отсюда можно попасть прямо домой к королю!
– …на горную лужайку, где говорится: «Конюшня», но я не понимаю, как туда попасть из этой мастерской, – распространялся Питер, вытягивая из чемодана очередной зигзаг. – А вот «Запасы провизии». Тут сказано: «Действуют заклятья стасиса». Знать бы, как их снять. Но самое интересное – это места вроде вот этого, где написано: «Хранилище. Всякий хлам? Когда-нибудь непременно исследовать». Как ты считаешь, он сам сконструировал это искривленное пространство? Или, когда он тут поселился, все уже так и было?
– Он его нашел, – ответила Чармейн. – Видишь, на стрелках написано: «Неисследованное», – значит, он еще не выяснил, что там.
– Возможно, ты и права, – рассудил Питер. – Он ведь пользуется только центральной частью. Можем оказать ему услугу – исследовать еще что-нибудь.
– Давай, если хочешь, – сказала Чармейн. – А я пойду почитаю.
Она сложила листок с перепутаницей линий и сунула в карман. Завтра не придется далеко идти.
К утру парадная одежда Чармейн не просохла. Пришлось оставить ее уныло развешанной по комнате и одеться не в самую парадную – и при этом ломать голову, удастся ли оставить сегодня Потеряшку с Питером. Пожалуй, нет. Вдруг Питер попробует еще какие-нибудь чары и вывернет Потеряшку наизнанку или чего похуже?
Само собой, Потеряшка резво засеменила вслед за Чармейн в кухню. Чармейн постучала по стене, раздобыла собачьего корма, а потом – не очень уверенно – попросила завтрак себе. Может быть, они с Питером израсходовали чары, когда потребовали завтрак вчера вечером?
Оказалось, что нет. Сегодня Чармейн получила полный поднос – с чаем и кофе на выбор, тостами и полной тарелкой чего-то из риса с рыбой, а потом еще персик. Кажется, чары извиняются, решила она. Рис с рыбой ей не очень понравился, поэтому она почти все отдала Потеряшке, которой он понравился, как понравилась бы любая пища, поэтому от собачки довольно сильно пахло рыбой, когда Чармейн развернула свою перепутанную карту и собралась отправиться в Королевскую резиденцию, а Потеряшка засеменила за ней.
При взгляде на перепутанные стрелки Чармейн растерялась. Правда, вчера при виде карты в чемодане она растерялась еще сильнее. Она попробовала было складывать схему так и сяк, чтобы повторить то, что было в чемодане, но ничего хорошего из этого не вышло. Несколько раз повернув направо и налево, Чармейн обнаружила, что оказалась в каком-то зале – просторном и светлом благодаря большим окнам, которые выходили на реку. За рекой открывался красивый вид на город, где Чармейн, к вящей своей досаде, различила золотую крышу Королевской резиденции, сверкавшую на солнце.