Роуэна ждали три человека. Его команда, созданная три года назад и готовая к предстоящей схватке. Он вошел в гостиничный номер и поздоровался с каждым за руку.
К этой встрече они готовились несколько недель. Но теперь, после того как в пещере были обнаружены фургоны, а Сноу рассказал ему о содержимом деревянного ящика, предстоящий разговор принял срочный характер.
Все трое были опытными юристами. Двое работали в крупных юридических фирмах, один в Нью-Йорке, другой в Далласе. Третий был профессором права Колумбийского университета. Все трое не раз выигрывали дела в Верховном суде. Блестящие, хотя и дорогие адвокаты, они были завербованы Роуэном лишь после того, как тот убедился, что они разделяют его политические взгляды.
Он обратил внимание, что в номер заранее доставили серебряный столик на колесах с соком, фруктами и круассанами. Наложив себе на тарелку закусок, они сели за ореховый обеденный стол, занимавший угол шикарного люкса. Далеко внизу улицы Солт-Лейк-Сити были полны машин. Вдали тянулся бесконечный поток фар, подсвечивая федеральную автостраду № 15, перерезавшую штат с севера на юг.
– Каковы наши позиции в стране? – спросил Роуэн.
– У нас в каждом штате есть немало верных сторонников, готовых к действиям, – начал один из юристов. – Когда придет нужный час, на них можно будет положиться. Спектр профессий самый широкий – от специалистов в области связей с общественностью до адвокатов, от клерков до ученых. Все, что нам будет нужно.
– Как обстоят дела с секретностью?
– Пока проблем не возникало. Мы скупы на информацию, зато щедры на деньги.
– А где центр тяжести?
– Как мы и условились, он приходится на Техас, Гавайи, Аляску, Вермонт и Монтану. В законодательных органах этих штатов настроения самые сильные. Согласно опросам, люди там относятся к нам с пониманием. Так что законодательные меры уже подготовлены.
Что придаст движению оттенок национализма, хотя поведет его за собой Юта.
– Вы видели петицию из Техаса? – спросил второй адвокат.
Роуэн видел. Две недели назад. Более 125 тысяч подписей, свидетельствующих о том, что техасцы больше не желают оставаться в составе Соединенных Штатов.
– Мы никого не подталкивали, но и никого не отговаривали. Инициатива шла от одной группировки. Посмотрите на преамбулу.
Роуэн взял протянутый ему «Айпэд» и прочитал текст на экране.
Принимая во внимание то, что штат Техас имеет сбалансированный бюджет и занимает пятнадцатое место среди крупнейших экономик мира, он вполне может выйти из состава Штатов. Тем самым он защитит уровень жизни своих граждан и гарантирует им их права и свободы в соответствии с принципами и замыслами Отцов-Основателей, которые более не учитываются федеральным правительством.
Сенатору понравилась формулировка, но не понравились комментарии, сделанные в прессе авторами. Слишком радикально. Слишком фанатично. Почти абсурдно. Однако петиция произвела эффект: привлекла внимание к проблеме, и ее вот уже несколько дней обсуждали на всех новостных телеканалах.
– Джорджия, Флорида, Алабама и Теннесси также начали сбор подписей. Хотя всем их далеко до Техаса. Там петицию подписали почти сто двадцать пять тысяч человек. Здесь же это скорее рекламные трюки, от которых, впрочем, нет никакого вреда.
Роуэн положил «Айпэд» на стол.
– Неплохо бы вынести эту дискуссию за переделы южных штатов.
– Понимаем, – ответил кто-то из троих. – Согласно данным недавнего федерального опроса, восемнадцать процентов опрошенных поддерживают выход своего штата из состава США. Другой опрос, проведенный газетой «Хаффингтон пост», выявил, что двадцать девять процентов тех, кому задавали подобный вопрос, ответили, что поддерживают идею выхода. Но тут есть один интересный нюанс. Тридцать три процента респондентов заявили, что затрудняются ответить на этот вопрос.
Из чего следует, что 62 процента населения не имеют ничего против независимости своего штата.
Впрочем, ничего удивительного.
– Вот поэтому нам и нужно сменить тон, – сказал он. – К счастью, выражаясь словами Джона Пола Джонса, «мы еще не начали сражаться»[6]. На каком мы сейчас этапе? Я имею в виду юридическую сторону.
– Я поручил заняться этим моим студентам, – ответил профессор юридической школы. – Я назвал это «гипотетическим упражнением в сфере правового обоснования». Они смышленые ребята – подготовили целый трактат на эту тему.
Роуэн решил выслушать, что ему скажет профессор.
В Декларации независимости содержится четко изложенное заявление – «в случае, если какая-либо форма правительства становится губительной для самих этих целей, народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и формах организации власти, которые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат людям безопасность и счастье». Далее недвусмысленно говорилось следующее: «когда длинный ряд злоупотреблений и насилий, неизменно подчиненных одной и той же цели, свидетельствует о коварном замысле вынудить народ смириться с неограниченным деспотизмом, свержение такого правительства, создание новых гарантий безопасности на будущее становится правом и обязанностью народа».
Каждая из тогдашних тринадцати колоний объявила о своей независимости от Великобритании. После войны Англия признала суверенитет каждой. Позднее Штаты образовали Конфедерацию и нерушимый Союз, что повлекло создание федерального правительства как их общего представителя. Но в 1787 году штаты распустили этот нерушимый союз и приняли новую конституцию.
Новая конституция не содержала упоминаний о «нерушимом союзе», и при ее ратификации ни один из штатов не согласился на такую «нерушимость». Вирджиния, Род-Айленд и Нью-Йорк при голосовании оставили за собой право на выход из Союза, и против такого права не высказался ни один другой штат.
Роуэн остался доволен тем, что ему сказали эти трое.
После Гражданской войны любой разговор о выходе из союза приглушался тем фактом, что Юг проиграл, а Верховный суд Соединенных Штатов в 1869 году заявил, что этот акт противоречит конституции.
Профессор показал Роуэну переплетенный документ толщиной в пару дюймов.
– Это сделанный ими анализ всех юридических решений по всей стране по вопросу выхода из Союза. Главным образом это судебные дела начиная с середины девятнадцатого века и решения нескольких штатов. Однако все они едины в том, что считают выход из союза нелегитимным.
Роуэн подождал, что профессор скажет дальше.
– Однако почти все эти решения основаны на прецеденте дела «Техас против Уайта», – продолжил профессор. – Если его убрать, никакого прецедента не будет. Мы окажемся на своего рода непаханой целине. Я велел моим студиозусам самым тщательным образом проанализировать этот аспект. Вот что очевидно. – Профессор положил перед Роуэном переплетенные страницы. – Это – карточный домик. Вытащите одну карту, и все сооружение рухнет.
Его собеседник явно имел в виду юридические прецеденты, но та же метафора была применима и к союзу пятидесяти штатов.
Роуэн частенько размышлял над этим вопросом, с тех самых пор, когда пришел к выводу: федеральное правительство – недееспособная конструкция, не подлежащая ремонту. Слишком громоздкая, слишком высокомерная, слишком неразумная. В свое время Отцы-Основатели вели долгую кровопролитную войну против централизованной власти – Англии и ее короля, – чтобы больше не допустить создания новой деспотии. В 1787 году было очевидно: ни один из штатов невозможно силой заставить присоединиться к Союзу или остаться в нем. Оба решения зависят от воли граждан этого штата. Более того, предложение, позволявшее федеральному правительству подавить попытки сепаратизма, не нашло понимания участников Конституционного Конвента, состоявшегося 25 мая – 17 сентября 1787 года в Филадельфии.
Когда же возникло понятие нерушимого союза?
Роуэн точно знал когда.
При Линкольне.
Лишь небольшая кучка историков поняла, что Линкольн затеял гражданскую войну не для того, чтобы сохранить нерушимый союз. Напротив, эта война имела целью его создать, причем именно как нерушимый.
Но Линкольн ошибся.
Декларация независимости была актом выхода в пику британскому законодательству. Ратификация новой конституции являла собой отказ от Устава Конфедерации (и Вечного Союза), хотя текст первой конституции, принятой и одобренной в 1781 году, недвусмысленно констатировал то, что союз является вечным.
Все было предельно ясно. Отдельные штаты никогда не теряли своего права на выход из союза.
И история подтвердила это их мнение.
Союз Советских Социалистических Республик распался в 1991 году, когда пятнадцать союзных государств вышли из его состава. Штат Мэн возник после того, как отделился от Массачусетса. То же самое произошло, когда Теннесси вышел из состава Северной Каролины, а Западная Вирджиния отделилась от Кентукки и Вирджинии. В 1863 году, когда Линкольн учредил Западную Вирджинию, он решился на этот шаг, не получив одобрения народа. Согласно международному праву, отказ от суверенитета не может произойти по умолчанию, а должен быть ясно и однозначно прописан, из чего следует, что молчание конституции по вопросу выхода из Союза говорит о многом.
Все было предельно ясно. Отдельные штаты никогда не теряли своего права на выход из союза.
И история подтвердила это их мнение.
Союз Советских Социалистических Республик распался в 1991 году, когда пятнадцать союзных государств вышли из его состава. Штат Мэн возник после того, как отделился от Массачусетса. То же самое произошло, когда Теннесси вышел из состава Северной Каролины, а Западная Вирджиния отделилась от Кентукки и Вирджинии. В 1863 году, когда Линкольн учредил Западную Вирджинию, он решился на этот шаг, не получив одобрения народа. Согласно международному праву, отказ от суверенитета не может произойти по умолчанию, а должен быть ясно и однозначно прописан, из чего следует, что молчание конституции по вопросу выхода из Союза говорит о многом.
Согласно Десятой поправке к конституции, «полномочия, которые не делегированы Соединенным Штатам настоящей конституцией и пользование которыми ею не запрещено отдельным штатам, сохраняются за штатами либо за народом».
Нигде в конституции и слова не говорится о том, что штаты не имеют права выхода.
– Мне нравится, насколько мы продвинулись в этом деле, – доброжелательно отозвался Роуэн. – Вы проделали огромную работу. Но не останавливайтесь на достигнутом.
– С вашей стороны есть успехи? – поинтересовался один из юристов.
Он помнил, что обещал сообщить.
Самый главный ингредиент.
– Мы с каждым днем все ближе к нашей цели. Это может произойти когда угодно. Отсюда я отправляюсь в Вашингтон, чтобы распутать еще одну, на мой взгляд, крайне важную нить.
Роуэном владело воодушевление.
Близится гражданская война. Но не такая, какая была в 1861 году.
На сей раз на полях сражений не будет армий. Сотни тысяч людей останутся живы. Никакого кровопролития. Единственным оружием станут слова и… деньги.
Похоже, его чаяния сбываются. Не исключено, что в Вашингтоне его уже ожидает последний фрагмент головоломки. И он уже получил доступ к большим деньгам. Скоро в его распоряжении окажется вся Церковь Иисуса Христа Святых Последних Дней с ее миллиардами.
Главное, чтобы Чарльз Р. Сноу поспешил на встречу к Небесному Отцу.
Пока же все идет по плану.
Роуэн встал из-за стола и повернулся лицом к своим собеседникам, как генерал на совещании с полковниками.
– Господа, запомните одну вещь. В отличие от первой попытки выхода из Союза и провалившейся Конфедерации, эту войну мы обязательно выиграем.
Глава 27
Зальцбург, Австрия
17.20
Малоун уже бывал в Зальцбурге. Окруженный сзади и с боков горами Мюнхсберг, этот древний город расположился на обоих берегах реки Зальцах. Целый лес церковных шпилей вонзался в вечернее небо над брусчаткой площадей и лабиринтом узких улочек. Четыре столетия назад соборы старинного австрийского города считались настоящей религиозной меккой этих краев.
Возникший как древнеримский торговый центр, Зальцбург позднее стал оплотом христианства, превратившись в VIII веке в епископское владение. Его называли немецким Римом. Здешние соборы и дворцы были построены в угоду самым изысканным вкусам князей Церкви. Соль – по-немецки «зальц» – дала название провинции, городу и реке; культура и музыка обеспечили ему место в истории.
Малоун прилетел на самолете из Копенгагена и на такси доехал до центра города. Он выбрал небольшой отельчик недалеко от Моцартплатц. Вряд ли здесь мог поселиться Салазар с Кассиопеей. Он почти ничего не знал о своем сопернике. Впрочем, имеющихся сведений было достаточно, чтобы прийти к выводу: испанец предпочтет или «Захер», или «Золотой олень».
«Захер» располагался на противоположном берегу реки, рядом с дворцом Мирабель, в так называемом новом городе. «Золотой олень», напротив, стоял в центре старого Зальцбурга на Гетрайдегассе, знаменитой во всем мире торговой улице.
Решив, что из двух шикарных отелей испанец выберет именно этот, Малоун направился туда по пешеходной улице. По обеим сторонам высились узкие дома с зелеными, темно-желтыми и розовыми фасадами.
На каждом из них можно было увидеть причудливую кованую вывеску с изображением рода занятий той или иной ремесленной гильдии. Вывеска у входа в «Золотой олень» говорила сама за себя – ажурная решетка, а на ней застывший в прыжке золотой олень.
Войдя в темно-зеленые деревянные двери, Малоун оказался в холле, уставленном мебелью в баварском деревенском стиле. От входа к лестнице и лифту протянулась стойка из красного дерева. Коттон решил: в этой ситуации самое разумное – вести себя так, как будто знаешь, что делаешь.
– Мне нужен сеньор Салазар, – обратился он к молодой женщине за стойкой регистрации. У нее было широкое лицо и немигающие глаза. Как и двое других гостиничных служащих рядом с ней, она была в форменной одежде. Малоун смотрел только на нее, как будто ожидал действий в ответ на его просьбу.
– Он только что прибыл, – ответила женщина. – Но ничего не сказал о том, что ожидает гостей.
Малоун изобразил раздражение.
– Мне было сказано прийти сюда в назначенный час.
– Он в ресторане, – сообщил один из молодых людей в форме.
Коттон улыбнулся и, нащупав в кармане брюк пачку денег, протянул ему двадцать евро.
– Danke, – подобострастно поблагодарил тот, беря деньги.
Явно почувствовав себя обделенной, женщина бросила на него выразительный взгляд. Малоун с трудом удержался от улыбки. Даже в таких пафосных заведениях с их многовековыми традициями деньги решают всё.
Ему доводилось останавливался в этом отеле. Он знал, что ресторан находится на первом этаже в дальней части здания. Он прошел по узкому коридору, затем – через бар ко входу в сам ресторан. Некогда здесь была кузница; теперь же это место превратилось в самый крутой ресторан Зальцбурга, хотя, по мнению Малоуна, в городе имелись и другие заведения ничуть не хуже. Австрийцы обычно ужинают после семи часов, так что за накрытыми белоснежными скатертями столами, сияющими фарфоровой посудой и хрусталем, в это час никого не было.
За исключением одного стола в центре зала.
За ним, лицом к нему, сидел Салазар, а спиной к нему – Кассиопея.
Малоун не стал входить внутрь, а, притаившись за дверью, принялся наблюдать за испанцем.
То, что он решил сделать дальше, было сопряжено с риском.
Но отступать некуда. Точку невозврата он уже прошел.
***Салазар был доволен.
Они с Кассиопеей прилетели на его самолете из Копенгагена в Зальцбург, после чего заселились в отель. Аукцион был назначен на семь вечера, поэтому они решили отужинать пораньше. Местом проведения аукциона был Хоэнзальцбург, старинная крепость, сидевшая на высоте 120 метров над городом на поросшей соснами скале.
Замок был заложен в XI веке, но его строительство растянулось на шестьсот лет. Сейчас это музей и главная городская достопримечательность, откуда открывается вид на Зальцбург и окрестные горы. Салазар подумал, что до начала аукциона было бы неплохо прогуляться по его парапетам, особенно в такую прекрасную для этого времени года погоду.
Кассиопея выглядела потрясающе. Этим вечером на ней был брючный костюм из черного шелка, туфли на низком каблуке, неброская бижутерия и золотой ремешок, который свободно обхватывал ее тонкую талию. Хусепе с трудом отвел взгляд от низкого выреза блузки. Темные волосы волнами ниспадали ей на плечи. Лицо бледное, минимум косметики. Обычно аукционы – он знал это из своего опыта – предполагают строгие вечерние наряды. Сегодняшний был не таким пафосным, но Хусепе был рад, что Кассиопея, тем не менее, оделась, как того требуют правила.
– Не сочтешь за дерзость, если я скажу, что ты выглядишь потрясающе?
– Я бы расстроилась, если б ты этого не сделал, – улыбнулась Кассиопея.
Салазар попросил официанта не торопиться с напитками.
– У нас есть время для неторопливого ужина, – сказал он. – После чего мы могли бы подняться на фуникулере прямо к замку. Это самый простой способ добраться туда.
– Заманчивое предложение. Скажи, на этом аукционе тебя интересует только книга?
Еще в самолете они обсудили предстоящие торги. Главным их лотом – особенно если вы «святой», которому интересна история его веры, – была Книга Мормона. Издание 1830 года было обнаружено среди личных вещей некоего австрийца, недавно отошедшего в мир иной.
В свое время многие вещи в доме Салазара были куплены на аукционах и частных распродажах, и лишь считаные получены в дар или по наследству. Об аукционе он знал давно и хотел приехать на него. Появление американцев лишь укрепило его в этом намерении.
Первый из них, которого пришлось бросить в подвал, как назло, оказался неразговорчивым. Второй похитил самолет и сбежал. Третий был кем-то вроде книготорговца и сотрудничал с врагом. Это он убил по меньшей мере двух его людей.
И вот теперь он вошел в ресторан.