Вдалеке.
За особняком.
Ночную тьму ритмично прорезали голубые вспышки и завывание сирен. Затем он увидел еще два ряда вспыхивающих синих огней. И все как один они двигались в его направлении.
– Вот зараза, – выругался Люк. – Этого еще не хватало…
Глава 41
Вашингтон, округ Колумбия
01.40
Роуэн вышел из такси. На другой стороне Первой стрит белый фасад Капитолия буквально сиял огнями. Ему не раз приходилось работать ночью, когда заседал Конгресс, особенно в первые два срока его сенаторства. Сейчас такое случалось гораздо реже, хотя время от времени обсуждался некий важный вопрос, который требовал от законодателей очередной бессонной ночи.
Впрочем, этим, как правило, и ограничивалось. Показухой. Настоящая работа делалась в другом месте. За закрытыми дверями кабинетов, за столиками ресторанов, во время прогулок по широким улицам.
Федеральное правительство уже давно не справляется со своими функциями. Оно уже давно не в состоянии предложить хотя бы что-то конструктивное. Решить какую-либо проблему. Вместо этого оно лишь высасывает ресурсы как из населения, так и из штатов. Что еще хуже, оно не дает что-либо сделать никому другому. Вот что он, например, прочел вчера утром в петиции штата Техас по вопросу выхода из состава США. Слова эти крепко засели в его памяти:
Принимая во внимание то, что штат Техас имеет сбалансированный бюджет и занимает пятнадцатое место среди крупнейших экономик мира, он вполне может выйти из состава Штатов. Тем самым он защитит уровень жизни своих граждан и гарантирует им их права и свободы в соответствии с принципами и замыслами Отцов-Основателей, которые более не учитываются федеральным правительством.
Отлично сказано.
Роуэн не мог вспомнить конкретный момент, когда идея отделения запала ему в душу, но он был непоколебимо уверен в том, что его позиция единственно правильная.
В случае, если какая-либо форма правительства становится губительной для самих этих целей, народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и формах организации власти, которые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат людям безопасность и счастье.
Томас Джефферсон и пятьдесят пять других патриотов, подписавших Декларацию независимости, были правы. Эти люди обнаружили в себе естественное и неотчуждаемое право восстать против угнетательницы-Англии. Но если их же собственные потомки попытаются сделать то же самое по отношению к Соединенным Штатам Америки, против их действий тотчас будут брошены десятки, если не сотни, федеральных законов. Интересно, и когда это Америка успела растерять свои «естественные и неотчуждаемые» права?
Ответ у него был. В 1861 году. При Аврааме Линкольне.
Теперь же он, Роуэн, намеревался вернуть их назад.
Чего не ожидал сенатор, так это что в игру ввяжется Стефани Нелл. Один из его помощников просветил его на предмет ходивших по Вашингтону слухов. Впрочем, ничего определенного – возникает скорее больше вопросов, нежели ответов. Похоже, что Белый дом старался решить проблему, не афишируя своих действий.
Ведь кому нужен скандал, тем более под занавес президентского срока? Но что, если его запросы информации лишь ускорили процесс? Или ответственность лежит целиком и полностью на нем? Трудно сказать. Роуэн знал лишь одно: на сцене появилась Нелл. Она была в курсе, что он занят поиском неких секретных документов, и предложила ему то, что он искал.
И он решил воспользоваться ситуацией.
Роуэн поднялся по гранитной лестнице мимо фонтана Нептуна ко входу в библиотеку Конгресса.
Довериться этой Нелл? Ни за что. Воспользоваться ею? Безусловно.
***Стефани ждала его в вестибюле Большого зала библиотеки Конгресса. Обычно здание на ночь опечатывали и в нем оставались лишь охранники. Но уехав от Роуэна, Стефани сделала звонок в Белый дом. Через пятнадцать минут ей перезвонил директор библиотеки. И еще через полчаса в библиотеке ее уже встречал пожилой джентльмен с теплой улыбкой, редеющими седыми волосами и в очках в стальной оправе. Он представился как Джон Коул. Хотя за окном была глубокая полночь, мужчина был в костюме и при галстуке и выглядел вполне бодро. Стефани извинилась, что оторвала его от сна, однако он лишь махнул рукой и сказал:
– Директор сказал, что я в вашем полном распоряжении.
Как только Стефани объяснила ему, что, собственно, ей нужно, он исчез в чреве огромного здания, оставив ее одну в большом зале.
По обеим сторонам от нее вверх вели мраморные лестницы. Ослепительно-белые стены уходили вверх на семьдесят пять метров к причудливому лепному потолку с огромными витражными окнами. Мраморный пол украшала бронзовая мозаика: солнце в окружении зодиакальных созвездий. Скульптуры, настенные росписи, архитектурные детали – все это вносило свой вклад в общее великолепие зала.
Впрочем, так и задумывалось.
Построенное в 1897 году как образец искусства и культуры растущей республики, а также как хранилище фондов Национальной библиотеки, увенчанное куполом здание, носившее имя Джефферсона, со временем превратилось в крупнейшее учреждение подобного рода во всем мире.
По обеим сторонам лестниц расположились скульптуры херувимов. Стефани не нужно было объяснять, что они означают: привычки и занятия современной жизни. Она заметила врача, электрика, фермера, охотника, механика и астронома, каждый со своим набором инструментов и орудий труда.
Зданию не зря присвоили имя Джефферсона. После войны 1812–1813 годов, когда англичане сожгли Вашингтон, в том числе и тогдашнее здание библиотеки, Джефферсон продал стране 6400 томов своей личной библиотеки, с тем чтобы заложить ядро новой коллекции.
Скромное собрание вскоре разрослось до нескольких сот миллионов единиц хранения. Стефани как-то раз прочла, что каждый день фонды библиотеки увеличиваются на десять тысяч новых изданий. Практически все фонды открыты для публики. Единственное, что требуется, – иметь читательский билет, получить который совсем несложно. У нее есть свой, причем уже много лет. Живя в Вашингтоне, Нелл обожала проводить свободное время в залах библиотеки, посещала презентации и выставки. Здесь каждый день было что-то новое.
Однако к некоторым материалам доступ был ограничен – по причине их плохой сохранности или же уникальности. Для таких изданий было отведено специальное хранилище на верхнем этаже.
То, что требовалось Роуэну, хранилось именно там.
***Роуэн подошел к тройным бронзовым дверям, символизировавшим традицию, письменность и книгопечатание. Подобно храму в Солт-Лейк-Сити, библиотека Конгресса была исполнена символики. В голосовом сообщении от Стефани Нелл говорилось, что он должен пройти мимо входа для посетителей, расположенного этажом ниже, и постучать в эти двери.
Что сенатор и сделал. Одна из них открылась, и его взгляду предстала Стефани Нелл.
Роуэн шагнул в вестибюль Минервы, названный так в честь восьми статуй, олицетворявших античную богиню мудрости и знания. Здесь повсюду можно было увидеть ее символ – сову.
Вместе они вошли в Большой зал.
– Я подумала, что вам будет лучше войти внутрь именно здесь, чем через главный вход, – пояснила Нелл. – Здесь нет камер наблюдения.
Роуэн по достоинству оценил ее предусмотрительность.
– Всякий раз, когда я бываю здесь, библиотека поражает меня своими масштабами.
– Да, она великолепна. Итак, мы одни, за исключением куратора. Сейчас он принесет вам то, что вы хотели бы видеть. Кстати, у меня к вам вопрос. Мне казалось, вы могли бы получить доступ к коллекции редких документов и без моей помощи, это так?
– Наверное, мог бы. Но значимость книги стала понятна мне лишь в последние два дня, и я не хотел бы афишировать предмет моего интереса. К счастью для нас обоих, мне на помощь пришли вы.
– Я сказала директору, что это вопрос национальной безопасности, которым мы с вами занимаемся вместе. Мои слова были приняты на веру. Никаких расспросов не последовало. Более того, наш с вами сюда визит нигде не зафиксирован. Я попросила, чтобы том принесли в читальный зал Конгресса. Думаю, там вы будете чувствовать себя гораздо уютнее. Пойдемте за мной.
С этими словами Стефани повела его за собой по длинной, богато украшенной галерее. Двойные двери открывались в такой же длинный зал. Дубовые полы, дубовые панели, потолок с яркой росписью – все это создавало впечатление королевских покоев. В обоих концах зала – украшенный мозаикой мраморный камин. Роуэн отлично знал, чем этот зал служил раньше. Когда-то, в дни, когда здесь заседал Конгресс, его двери были открыты и в нем несли круглосуточную вахту библиотекарь и курьеры. В 60-е и 70-е годы XX века многочасовые речи были обычным делом. Несчастные библиотекари были вынуждены спать на раскладушках, а затем сотнями перетаскивать книги на другую сторону, чтобы чем-то занять скучающих конгрессменов. Теперь раскладушек не было, а зал использовался главным образом в церемониальных целях.
– Она вон там, – сказала Стефани.
Роуэн окинул зал и увидел на столе перед одним из каминов свое сокровище. Рядом со столом стояли диван и несколько мягких стульев.
Сенатор подошел и опустился на диван.
Книга была размером примерно четыре на шесть дюймов и чуть больше дюйма в толщину. Ее кожаный переплет сохранился на удивление хорошо.
Роуэн открыл книгу и прочитал титульную страницу.
КНИГА МОРМОНА
Перевод Джозефа Смита-младшего
Третье издание,
тщательно переработанное переводчиком.
Науву, Иллинойс
Отпечатано в типографии Робинсона и Смита,
Цинциннати, Огайо
1840 год
На небольшом ярлыке, приклеенном к обложке, значился идентификационный номер, а также стояла надпись о том, что библиотека Конгресса приобрела эту книгу 12 декабря 1849 года.
Роуэна охватил благоговейный трепет.
В 1838 году штаб-квартира «святых» находилась в Миссури. Однако 30 октября группа бандитов напала на мирную деревушку Хонс-Милл и вырезала почти все ее население. Опасаясь новых вспышек насилия, «святые» бежали в Иллинойс, где возникла потребность в новых экземплярах Книги Мормона, так как оригинальный тираж 1830 года был уже израсходован.
Тысячи долларов, необходимых на допечатку тиража, у них не было, однако божественное откровение подсказало, что им делать. По всем общинам было разослано письмо, в котором говорилось, что за каждые сто долларов, присланные на типографские расходы, каждая из них получит по сто десять экземпляров книги. Пророк Джозеф лично предложил этот план финансирования и взялся за переработку текста, удаляя из него закравшиеся в первое издание ошибки. Вскоре начали поступать деньги, и в конце концов удалось напечатать пять тысяч новых экземпляров. Один из них сейчас лежал перед ним.
– Это издание пользовалось таким успехом, – пояснил Роуэн, – что его допечатывали бессчетное количество раз.
– Да, я читала архивную запись по этому поводу, – сказала Стефани.
Сенатор улыбнулся.
– Меня это почему-то не удивляет. Согласно журналу учета, Авраам Линкольн запросил эту книгу восемнадцатого ноября шестьдесят первого года и вернул ее двадцать девятого июля шестьдесят второго. Он также взял на абонементе еще три книги по мормонству. Линкольн был первым и, насколько нам известно, единственным президентом, который читал Книгу Мормона. Мы, «святые», глубоко чтим его имя.
Роуэн знал: бессмысленно ограничиваться лишь титульной страницей.
– Если вы не возражаете, – произнес он, – я бы хотел изучить книгу один.
Глава 42
Округ Ориндж, Вирджиния
Люк вылез из отверстия и быстро отвязал веревку от колонны. За деревьями продолжали мигать синие огоньки. Вой сирен сделался громче. Он вернул на место бетонную крышку, вставил в зазор крошки извести, а самые мелкие смел с бетонного пола. Если только не подходить близко, вряд ли кто-то в темноте заметит следы взлома. Схватив веревку и инструменты, агент поспешил в лес, до которого было шагов двадцать.
Вскоре полиция прибыла к особняку, а еще через пару минут темноту прорезали три луча портативных фонариков. Люк затаился в зарослях. Одежда на нем была темной, что делало его в безлунную ночь практически невидимым. До него доносились чьи-то голоса, лучи фонариков прочерчивали дуги света, неуклонно приближаясь к ротонде.
Но на бетонную площадку так никто и не ступил. Лучи фонариков остановились на расстоянии футов пятидесяти.
По всей видимости, полицейские удовлетворились тем, что все тихо и спокойно. Но что привело их сюда? Зачем они явились? Неужели здесь есть скрытые видеокамеры, работающие в режиме ночного видения?
Последнее вряд ли. Из рассказов Кэти за ужином Люк сделал вывод, что музей испытывает острую нехватку средств, едва сводя концы с концами. Да и к чему им здесь такая навороченная система наблюдения? Что здесь красть? Вряд ли местные экспонаты стоят того, чтобы ради них вбухивать тысячи долларов в покупку электронной техники.
Лучи фонариков тем временем не спешили уходить. Люку были слышны голоса, но слов различить он не смог. Лежа на животе, агент наблюдал за ними сквозь корявые ветви деревьев. На его счастье, вечер был довольно прохладным, так что опасность наступить в темноте на змею ему вряд ли грозит. Хотя он не удивился бы, появись рядом с ним парочка енотов.
Наконец лучи фонарей заскользили прочь.
Ему было видно, как три фигуры зашагали от холма к дому, по всей видимости направляясь к площадке перед фасадом. Люк встал с земли и прислушался. Вскоре машины отъехали. Три мигалки растворились в ночи.
Что ж, самое время завершить начатое.
Он вернулся к храму и заново завязал веревку. Затем открыл лаз и сбросил свободный конец вниз. Нет, он, конечно, рисковал, но ведь за риск ему и платят. Еще будучи рейнджером, Люк научился думать и оценивать ситуацию, а затем целенаправленно действовать. Чего бы это ни стоило, с каким бы риском ни было связано. Обязательно довести дело до конца.
Взяв в руки ломик, Люк затянутой в перчатку рукой ухватился за веревку и, на всякий случай обмотав ее вокруг запястья, чтобы она натянулась, соскользнул на десять футов вниз, с тем расчетом, чтобы вновь оказаться на той высоте, где он до этого заметил две римские четверки.
Достигнув примерно того места, Люк сунул за голенище ломик, после чего извлек из кармана фонарик и, посветив, нашел помеченный кирпич. Затем снова взял в руки ломик и поковырял острым концом стену. Глина не поддалась. Тогда он попробовал нажать сильнее. Кирпич треснул. Это еще что такое?
Он со всей силы вогнал ломик в трещину. Кирпич разлетелся на крошки, а взгляду предстала темная дыра. Тогда он вновь взял в руки фонарик и посветил внутрь. Там что-то блеснуло. Похоже, что стекло.
Вновь взяв в руки ломик, Люк раскрошил остатки кирпича, помеченного римской четверкой. Правая рука уже начинала ныть, поскольку держала весь его вес, несмотря на то что он обеими ногами сжимал веревку. Вновь засунув ломик за голенище, агент смёл рукой осколки кирпича. Перед тем как запустить ее в дыру, еще раз посветил фонариком, чтобы понять, что там внутри.
Небольшой предмет. Дюймов восемь в ширину, пару дюймов в высоту. Явно стекло.
Зажав зубами фонарик, Люк извлек таинственный предмет из тайника. Затем опустил подбородок и посветил на находку. Луч света отразился от стекла, однако было видно, что внутри что-то запечатано. Затем он на всякий случай еще разок осветил фонариком дыру в стене. Пусто.
Свое задание он выполнил.
Неторопливой походкой Люк прошел через лес, давая затекшей правой руке возможность отдохнуть и восстановить кровообращение. Зря он так напрягал мышцы. Теперь придется снова наведаться в «качалку».
Веревку Люк нес на плече, держа в одной руке ломик, в другой – стеклянный сосуд. В нем точно что-то запечатано, но ему не было поручено узнать, что именно. Стефани велела ему лишь извлечь нечто из тайника и принести ей. Лично его это устраивало. В конце концов, начальник не он, что даже к лучшему.
В ротонде Люк все вернул на место. Нет, конечно, или завтра, или в ближайшие дни кто-нибудь обнаружит, что лаз был взломан. Тогда они поднимут бетонную крышку и увидят дыру в стене. Что это означает, будет для них загадкой. Ни ответов, ни улик. Ничего, что указывало бы на того, кто это совершил. В общем, ночка удачная. И не только в плане кругленькой суммы, причитающейся ему за работу. У него в кармане лежит телефончик Кэти. Почему бы и впрямь не позвонить ей? Не просто так ведь она дала ему номер? А у него как раз свободного времени выше крыши – целая неделя…
Дойдя до машины, Люк бросил веревку и ломик в багажник, после чего скользнул внутрь салона. Лампочку в салоне он на всякий случай включать не стал. Положив стеклянный сосуд на пассажирское сиденье, вставил ключ зажигания.
На заднем сиденье послышался шорох. Люк весь напрягся. Затем появилась голова. Он узнал лицо в зеркале заднего обзора. Кэти. В руках – пистолет, тот самый, который он хранил в бардачке. Дуло смотрело прямо на него.
– Ты хоть знаешь, как им пользоваться? – спросил он, не поворачивая головы.
– Я могу нажать на спуск. Спинка твоего сиденья – отличная мишень.
– Ты собралась сдать меня?
– Я знала, что никакой ты не военный. Ты вор. Я проследила за тобой, когда ты поехал сюда, и дождалась, когда ты выйдешь из машины. После чего позвонила шерифу.
– Вот теперь, киска, ты обидела меня по-настоящему. Я уже было решил, что мы с тобой нашли общий язык…
Внезапно он все понял.
– Тот телефонный номер, что ты мне дала… Он ведь не настоящий, ведь так?
– Я только затем поехала с тобой ужинать, чтобы узнать, что у тебя на уме. Я – не гид. Сегодня я лишь замещала гида. Я – реставратор. У меня степень магистра по американской истории, и я работаю над докторской диссертацией. Мэдисон – моя тема. Этот дом важен. Воры вроде тебя нам только все портят. Кстати, что ты скажешь на то, что телефон, который я тебе дала, на самом деле телефон шерифа?