— Всё в порядке? Получилось? — поинтересовался у Северовой оперативный водитель, когда та забралась на переднее сидение «маршрутки». Ольга, которой по статусу новичка сидеть на первой парте пока еще не полагалось, комфортно разместилась в пустом салоне.
— А разве такое было, чтобы у меня, да не получилось? — усмехнулась Наташа, рассматривая себя в зеркало заднего вида. — Прикинь, Сергеич, я там, по ходу, еще и начальника службы безопасности Гидромета на кофе с коньяком и шоколадкой раскрутила.
— Кучеряво живете. А у меня с утра маковой росинки во рту не было. С вами по инстанциям мотаючись.
Северова, порывшись в сумочке, вытащила разрекламированный дарственный шоколад и великодушно протянула Афанасьеву:
— На, держи, не плачь. Делю всё по-честному. Наша Иоланта Николаевна барышня скромная, а потому пила исключительно кофе. Я — коньяк. А тебе, соответственно…
— Премного благодарен! — немедленно зашуршал фольгой водитель — Теперь куда?
— Ты фотографии четыре на шесть сделала? — поворотилась Наташа к Ольге.
— Сделала.
— Тогда, Сергеич, давай в типографию. К эфэсбэшникам.
Афанасьев понимающе кивнул, но для начала разломил плитку на три части:
— Твоя доля, — поделился он с благодетельницей, после чего обернулся к Прилепиной. — Подкрепитесь, Ольга!
— Спасибо, не хочется, — виновато улыбнулась та. — Борис Сергеевич, мы ведь по Невскому поедем?
— Да. А что?
— Около Дома книги не тормознёте? Мне там буквально на пять минут.
— Сделаем, не вопрос.
— Видишь, Сергеич, какие мы с тобой недалекие? — чуть скривилась Наташа. — Мы-то всего-навсего шоколадом питаемся. А иные исключительно духовной пищей живут…
В ответ Афанасьев лишь усмехнулся в усы и, запустив мотор, направил «маршрутку» в сторону моста Александра Невского
В родную контору Ольга и Наташа возвратились лишь в начале седьмого. Северова первой толкнула дверь в оперскую и удивленным взглядом обвела непривычно безлюдное (вечный дежурный по аэродрому Лоскутков — не в счёт), помещение оперской.
— Не поняла юмора? Колька, а где все?
— Где-где? Бухают! — с плохо скрываемой обидой в голосе пояснил молодой.
— Обратно не поняла? А по какому поводу?
Наташа решительным шагом двинулась в сторону курилки из которой отчётливо доносились возбужденно-весёлые голоса. Составлять ей компанию Ольга не стала — постеснялась.
В комнате отдыха дым стоял коромыслом, а общаковый стол был накрыт по местным меркам неестественно и даже неприлично богато: фрукты, красная рыба, бастурма, коньяк. На диванчике, развалившись, восседал Ильдар — в тренировочном костюме и с перебинтованной рукой на лангете. Помимо него, в курилке тусовались Тарас, Гриша Холин, Вучетич и Крутов. Завидев вошедшую Наталью, мужчины, преувеличенно-радостно гомоня, потянулись к ней. Впрочем, уже в следующую секунуду всех растолкал Джамалов, подскочивший с диванчика с громкогласным воплем:
— А ну пропустите меня к нему! Я хочу видеть этого женщину!
— Ильдар! — взвизгнула Северова, бросаясь на шею к раненому бойцу. — Чучмек ты мой ненаглядный!
Джамалов прижал боевую подругу, стиснув её здоровой рукой:
— Спокойно, джан, к чему эти дикие прыжки? Женщину украшает скромность!
— Тебя что, уже выписали?
— Не дождётесь! Ещё целых три дня. Просто уговорил сестричку, и она меня на пару часов попастись отпустила…Вот, пожрать вам привез. Небось, без меня тут с голоду пухнете? — усмехнулся он, выпуская Наташу. Та по-свойски плюхнулась на диванчик и первым делом отщипнула увесистую веточку от кисти винограда.
— Натах, коньячку? — предложил Крутов.
— Я не сказала «да», милорд.
— Но вы и не сказали «нет»! — подхватил фразу Женя, наливая на два пальца.
— Жека, и мне плесни, будь ласка! — подлез со своим стаканичком Шевченко и отоварив пайку, поинтересовался: — А что, Ильдар, хороши в ВМА сестрички?
— Вай ме! Зачем спрашиваешь, дарагой! Персик! Инжир! Рахат-лукум! Баунти!..
— Бли-ин! Везёт же людям! Как говорится: лучше бы на твоем месте был я!
— Лоханешься — будешь, — резко посерьёзнев, буркнул Джамалов.
— Вы бы хоть вытяжку включили, что ли? — это в курилку сунулся явно чем-то недовольный Мешок.
— Ну, наконец-то! Гражданин начальник, хоть сейчас уважьте!
— Парни, я ведь уже говорил, что не буду пить. Мне сегодня еще в Главк ехать… О, Наталья, а вы что, вернулись? А Прилепина где?
— А я почём знаю? Где-то здесь. В недрах, — пожала плечами Наташа. После чего насмешливо добавила: — Она у нас барышня интеллектуальная, всё больше книжками интересуется. Ей с нами, с тёмными, говорить не о чем.
Мешок буркнул под нос неопределённое «ну-ну» и, растворившись в дымном тумане, исчез также бесшумно, как и появился. Дабы через пару секунд снова материализоваться, но уже в оперской. Где и обнаружил Прилепину. Та сидела за столом Виталия и внимательно рассматривала свежие, подготовленные буквально час назад документы прикрытия.
— Ну как, Ольга, всё успели? — подсел к ней Андрей.
— Вроде бы да.
— Позвольте? Так: «…Прилепина Иоланта Николаевна. Ассистент кафедры природопользования Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого…» Что, на самом деле имени Мудрого?
— Ага. Мы специально уточняли.
— М-да, рюриковичи мы. «…Командируется для прохождения стажировки на должность преподавателя учебной дисциплины «Экология и природопользование» в рамках профильного межвузовского партнерского сотрудничества. Печать. Подпись»… Ну что ж, ксива вроде грамотная, должна прокатить. Тем более, что с вузовской СБ, как я понял, согласовали и понимание нашли?
— Согласовали и нашли, — подтвердила Прилепина.
— Отлично. Тогда так, Ольга: на сегодня можете быть свободны. Завтра отдыхайте-собирайтесь. А в воскресенье, с утреца пораньше, я за вами заеду и отвезу в Даймище. Студенты возвратятся на базу ближе к вечеру, так что у вас будет время осмотреться: что там и как. Лады?
— Андрей Иванович, — замялась Ольга, — у меня к вам большая просьба. Мне бы по пути буквально на полчасика заскочить в лагерь, к Дениске. А то, мало того, что упаковала сына на две смены подряд, так еще и не навещаю… Это совсем недалеко, километрах в десяти от студенческой базы.
— Вообще не вопрос. Сделаем с удовольствием. Но! За удовольствие — дороже.
Оба дружно расхохотались.
— Не помешал? — просунул голову в дверь оперской Ильдар. — Андрей Иванович, может, ты меня представишь новому сотруднику? А то: слышать слышал, а вот лично увидеться…
— Ольга Николаевна, знакомьтесь. Это еще один представитель нашего гвардейского лепрозория — Ильдар Джамалов. Получивший, как вы уже наверное слышали, боевое ранение в схватке с вооруженным бандитом. За этот свой подвиг командованием части представлен к ордену «Красного раздолбая» второй степени.
— Э-э! А почему второй? — изобразил удивление Джамалов, направляясь к Ольге.
— А потому что первой степени, судя по всему, получим я и Холин.
— А-а! Понятно… Ильдар! — протянул руку Джамалов.
— Ольга.
— Не желаете составить нам компанию? Мы там с народом в кои-то веки собрались: немного выпиваем, немного закусываем. Лето, пятница. И вообще… Как говорят в рекламе: надо чаще встречаться.
— Спасибо, в другой раз. В воскресенье я уезжаю в командировку, а дома ещё куча всяких дел не переделана, — Ольга встала из-за стола, подхватила лежащие рядом сумочку и увесистый пакет с фирменной надписью «Дом книги». — Всего доброго, Ильдар. Рада знакомству. Андрей Иванович, до воскресенья! — с этими словами она вышла из оперской.
— Про «другой раз», это я хорошо запомнил! — крикнул ей вслед Джамалов. — И свидетели есть!
— Не облизывайся, — вполголоса, ибо в кабинете помимо них находился еще и молодой, осадил Ильдара Мешок. — Занято.
— Тарас, что ли, мосты наводит? Ну так он больше трепаться мастак. А как до дела…
— Мною занято.
Джамалов посмотрел на Андрея понимающе-уважительно, одобрительно цокнул языком и клятвенно сложил руки на груди:
— Всё понял, гражданин начальник. Базара нет!..
* * * * *
— …И всё-таки я не понимаю: какие могут быть длительные командировки, если ты работаешь без году неделя?
Ирина Владимировна попыталась принять грозную позу «руки-в-боки», но получилось скорее комично, нежели устрашающе. Матери Ольги месяц назад стукнуло пятьдесят семь, но именно эта её постоянная стремительность, вечно чуть приподнятый подбородок и не всегда уловимый насмешливый взгляд удивительным образом нивелировали возраст. К тому же, черты лица — лица не красавицы, но в котором, тем не менее, присутствовало «нечто», цепляющее взгляд, — выдавали в ней женщину, которая в юности если и не ходила по штабелям мужиков, то наверняка имела успех у не самых плохоньких представителей противоположного пола. А если вдобавок случались дни, когда Ирина Владимировна и сама не замечала подлого наступления «осени», то о её подлинном возрасте несведущие окружающие нипочем не догадывались.
Джамалов посмотрел на Андрея понимающе-уважительно, одобрительно цокнул языком и клятвенно сложил руки на груди:
— Всё понял, гражданин начальник. Базара нет!..
* * * * *
— …И всё-таки я не понимаю: какие могут быть длительные командировки, если ты работаешь без году неделя?
Ирина Владимировна попыталась принять грозную позу «руки-в-боки», но получилось скорее комично, нежели устрашающе. Матери Ольги месяц назад стукнуло пятьдесят семь, но именно эта её постоянная стремительность, вечно чуть приподнятый подбородок и не всегда уловимый насмешливый взгляд удивительным образом нивелировали возраст. К тому же, черты лица — лица не красавицы, но в котором, тем не менее, присутствовало «нечто», цепляющее взгляд, — выдавали в ней женщину, которая в юности если и не ходила по штабелям мужиков, то наверняка имела успех у не самых плохоньких представителей противоположного пола. А если вдобавок случались дни, когда Ирина Владимировна и сама не замечала подлого наступления «осени», то о её подлинном возрасте несведущие окружающие нипочем не догадывались.
— Ну, мамочка, я ведь тебе уже говорила! — в очередной раз запустила заезженную пластинку Ольга, отодвигая пустую тарелку. По причине временного отсутствия в доме единственного мужика Дениски, с ужином две холостячки в эти дни особо не заморачивались. — Просто формальная служебная поездка в область. Для галочки. Считай, просто две недели ничегонеделания. Все равно что в дом отдыха съездить. К тому же Денисыч рядом, буду чаще навещать. Солнце, воздух и вода — да я уже забыла, когда так отдыхала!
— Всё равно мне это не нравится, — досадливо отмахнулась от дочери Ирина Владимировна. — Мне кажется, ты явно что-то недоговариваешь. Впрочем, с тех пор как ты ушла работать в эту свою милицию, подобное чувство не покидает меня всегда.
— Ма, перестань! Твоя дочь — сама открытость и искренность. А мать у нее — сама женственность и добросердечие.
— Ну, и лиса! Ох, и лиса! Не подлизывайся, я на такие удочки давно не ловлюсь.
— И все-таки, можно я еще капелечку подлижусь, и попрошу тебя вне очереди помыть посуду? А то у меня уроки не сделаны.
— Ладно, иди уж. А что за уроки?
— Да так, задали немного на дом. В качестве самоподготовки.
Довольная тем, что ей так легко удалось сегодня закосить от кухонных дел, Ольга прошла в прихожую, прихватила стоящий там «дом-книжный» пакет и направилась к себе. Вернее, в комнату, которую они с Дениской делили на двоих с тех самых пор, когда переехали на ПМЖ из квартиры «папы Володи» в родительский дом, к «бабушке Ире».
Здесь Ольга первым делом включила музыкальный центр и, порывшись в стопке дисков, остановила свой выбор на альбоме Vangelis. «Под него усвояемость обязательно должна повыситься», — решила она, выкладывая на стол, одну за одной: «Экологию», «Руководство к лабораторным занятиям по биологии и экологии», «Современные проблемы гидрологии»… Из колонок приглушенно полилась заглавная тема саундтрека к фильму «1492. Завоевание рая», а Ольга, вздохнув, уселась за стол. Открыла первую лежащую сверху методичку и, собравшись с мыслями, начала сеанс теоретического перевоплощения из оперуполномоченного криминальной милиции в ассистента кафедры природопользования Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого»:
«…Рекой называется естественный водный поток, текущий по одному и тому же месту (руслу) постоянно или с перерывами на сухой сезон (пересыхающие реки). Место, с которого появляется постоянное течение воды в русле, — исток, в большинстве случаев можно определить только условно. Истоком реки часто являются родник, болото, озеро или ледник, если река образуется путем слияния двух меньших рек, то место их слияния является началом этой реки, однако за исток следует принимать исток более длинной из слившихся рек… Уф-ф! Тоска зелёная! Вернее, голубая и мокрая».
Ленинградская обл.,
пос. Сиверский
4 июля 2009 года,
суббота, 13:35
Этот выходной для подавляющего большинства населения день глава МО «Сиверское городское поселение» Александр Александрович Чугайнов проводил на своём рабочем месте. Так сказать, бдил не покладая рук. И сей трудовой порыв можно было только приветствовать, если бы в данный момент шаловливые ручонки Сан Саныча не водили компьютерной мышкой по страничкам весьма фривольного сайта для взрослых. Этим занятием он занимался уже третий час и теперь явственно ощущал, что на смену голоду сексуальному постепенно приходит голод классический.
«А что если при таких раскладах взять, да и завалиться к Анжелке? — посетила Чугайнова не лишенная оригинальности мысль. — Который день названивает, зазывает. Конечно, с утра опять вся спина будет исцарапана… И что за манеры такие — всякий раз во время оргазма вонзать свой маникюр в мужское мясо?… Но зато холодильник у нее всегда под завязку. Администратор ресторана «Карэ», расположенного не где-нибудь, а в здании Гатчинского дворца-музея — это вам не кот начихал!.. Блин, и чего это я сегодня такой сексуально-озабоченный? Работать надо, а тут одни бабы на ум лезут… Еще и Гронского черти где-то носят. Предупреждал ведь, чтобы без опозданий! Вот вышибу под зад коленом из газеты! Ей-богу, вышибу!»
В дверь деликатно поскреблись, и Чугайнов заученным движением свернул окошко на мониторе — теперь экран радостно светился обоями рабочего стола, на которым желтели березы. Условно символизирующие родную муниципальную сторонку.
— Кто? — пробасил Глава, и в кабинет просунулся тот самый, носимый чертями редактор газеты «Оредежские зори» Константин Павлович Гронский.
— Сан Саныч, можно?
— Нужно! Я тебе на сколько назначал?
— Извините, у меня машина сломалась.
— А мне насрать, что там у тебя сломалось. Ясно?
— Ясно, — покорно согласился редактор.
— Присаживайся. Читал? — Чугайнов ткнул пальцем в лежащую на столе газету. Гронский вгляделся и профессиональным взглядом распознал вёрстку «Тайного советника».
— Нет. Я бульварную прессу не читаю.
— Между прочим, зря. Иногда занимательные сюжетцы попадаются. Но хотя бы про то, что в наших краях маньяк завёлся, слыхал?
— Какой еще маньяк? — чуть напрягся газетчик.
Пухлые губы Александра Александровича скривились в досадливой ухмылке:
— Акула, блин, пера. Теперь я понимаю, чего тебя из Питера к нам занесло. В столицах такие тормоза исторически не приживаются… На, прочти. На третьей полосе.
Гронский послушно взял газету и принялся по диагонали изучать разрекламированный главой текст. Пока газетчик вникал, Чугайнов исподволь наблюдал за тем, как тот сосредоточенно шевелит своими тонкими, почти девичьими губами, и в какой-то момент поймал себя на мысли, что в облике журналиста есть нечто неприятно-педерастическое. При том что именно такие вот красавчики отчего-то пользуются неизменным успехом у дамочек бальзаковского возраста. К числу последних принадлежала и его Анжела. Из ресторана «Карэ».
— Любопытно, — прокомментировал Гронский, откладывая газету. — Надо будет подумать: как это можно использовать?
— А хрена ли тут думать? Тут трясти надо!
— В каком смысле?
— Ну не в кривом же! Ты сам жаловался, что фактуры по студентам маловато. Так вот тебе фактура! Чуть ли не на территории базы местную девку — «спортсменку, комсомолку, просто красавицу» — изнасиловали и убили!
— Вообще-то от места, где ее нашли, до их базы километра полтора, если не больше, — скептически заметил газетчик.
— Блин, Гронский, я тебя сейчас сам лично изнасилую! — свирепея от журналистской непонятливости Глава выбрался из-за стола и принялся нервно вышагивать по кабинету. — Какая на хрен разница?! «Полтора километра от базы!» А тебе, Гронский, такой термин литературный как «гипербола» известен? Если нет, возьми в библиотеке словарь циклопедический, почитай на досуге! Тебе, как редактору муниципальной газеты, пользительно будет!
Выслушивая сию тираду, Константин Павлович сидел нахохлившись, в позе загнанного в угол. И такая поза вполне себе Чугайнова удовлетворила. Потому он немного успокоился, вернулся за свой стол и, вырвав из блокнота листок, чирканул на нем размашистым начальственным почерком несколько цифр:
— Вот, это телефон свояка моего, — Сан Саныч протянул бумажку Гронскому. — Корякина Игоря Степановича. Знаешь такого?
— Из милиции, кажется?
— Когда кажется — креститься надо! «Из милиции»! Он, между прочим, замначальника нашего райотдела!.. Короче, позвонишь ему, скажешь: от меня. Он даст кое-какие подробности по этому делу. Ну и вообще, поговори с ним о росте преступности в летний период, профилактике правонарушений со стороны городской молодежи, и так далее. Уразумел?