Вместо этого Витя вытащил хозяйку из агрегата и, пока Арина Леонидовна поправляла на голове новый пышный кокон, крутил внутри чана рукой, собирал сахарные паутинки ваты. Собирал и намазывал на Арину Леонидовну, собирал и намазывал.
Валера на намазывание даже не претендовал. Сделал только глубокий медленный вдох. Ещё более медленный выдох. Закрыл глаза. Но они сами открылись. И смотрели.
– Спасибо.
Арина Леонидовна сказала это легко и нежно. Если бы можно было красть слова, Валера украл бы это «спасибо» и адресовал себе.
– Как чувствуешь?
– Хорошо, Витя. Как устану, скажу. Попить надо. Пойдём, дёрнем по грибу.
– Пойдём.
Арина Леонидовна поцеловала его. Поцеловала Витю. Поцеловала. И опять. И он её тоже. В ватно-сахарные губы с поперечными разорванными линиями гудрона.
От Арины и Вити на Валеру веяло счастьем. Ударная волна просто прошла.
Да.
Всё-таки есть контакт.
Есть.
Это у них только-только или уже давно? Ведь про Арину и Витю Валере было понятно и раньше. Действительно всё просто. Быков в пролёте. И Мартын. Во как.
– Ведь стягивает.
– Нет. Нормально.
– Это точно не вредно?
– Это всего лишь кожа, Витя.
– Ну это да...
Хранитель тела уже тщательно осматривал гудронные стяжки. Сидел на корточках и обследовал. Арина Леонидовна послушно вертелась туда-сюда.
– Под коленкой перетянуло.
– Да не сильно.
– И здесь.
– Всё, пойдём, пожалуйста. Не отковыривай, будет некрасиво. Пусть подольше подержится.
– Арина...
– Витя.
Арина Леонидовна заставила Витю подняться с пола, взяла его за руку.
– Пойдём, – она посмотрела на Рындина так, как на Валеру ни одна женщина не смотрела.
Как всё просто. Будь хозяйкой – и телохранитель тебя полюбит. Фу. Валера понимал, что здесь всё не так. Но эта мысль хоть чуть-чуть примиряла его с действительностью.
Ушли. Валера вылез. Аж шея затекла – тяжело сидеть за коробками, согнувшись в три погибели.
* * *Никаких десятидневных новогодних каникул у работников «Разноцветных педалей», конечно, не было. Уже вечером первого января заработали аппараты симуляторов, вышедший в ночную смену Валера увидел функционирующий бар, где не было ни одного свободного столика, а на сцене отрабатывала программу известная в рамках нашей страны поп-группа с претензиями.
Валера трудился. Но покой потерял. Да его давно уже не было, а теперь и вообще... Дома ждала Валеру безгранично довольная Лиля. Победив в одном из новогодних конкурсов, она отхватила приз – самопальную тряпичную колдунью, весьма качественно сшитую кем-то, получившим за это деньги. С кудлатой куклой Лиля не расставалась. Сейчас она наверняка валялась дома с ней в одной руке и с телефоном в другой, пересказывала подружкам вчерашний vip-праздник. Как там всё было стильненько, гламурно-готичненько, как она теперь тоже этим всем прониклась. И вообще ой-ой-ой.
Да. Валерино раздражение перекинулось на Лилю. Он ходил и раздражался, но вдруг вспомнил про Быкова в образе Зигфрида.
И снова подумал о симуляторе боя. О том, что он туда хочет. Что он вылечил это хотение кальяном и массажем.
Но не до конца.
Остальные аттракционы и изменения, что они претерпевали, Валеру не интересовали никак. Но этим боем он что-то подзагрузился. Прямо «я встретил вас, и всё былое...».
К симулятору боя было сейчас нельзя.
Очень много клиентов. Очень. Всё расписано. Надо дождаться ночи. Часочков эдак четырёх. Правда, тогда утомится Счастье. Но он к Валере неплохо относится, так что...
* * *Не получилось. Сначала дурацкая территория, затем ночной ужин, затем помощь по транспортировке в гостиницу заезжих музыкантов. Главный вход, бар, главный вход.
Девять утра.
Судьба против, что ли?
* * *Использовали. Периодически Валере казалось, что ничего из задуманного ему не удаётся именно потому, что его внаглую использовали. Что его труд должен стоить дороже, что покоя ему нужно больше. А покой он утратил полностью. Мозг занимала недосягаемо-доступная Арина Леонидовна. И всё, что с ней связано. А связано на Валериной работе с ней было всё.
Всё.
И вся.
И все.
Поэтому напрягался Валера беспрерывно, поэтому и покоя ему не было, поэтому и казалось, наверное, что его мучают, используют, доводят до исступления, выжимают, как тряпку... Выжмут без сожаления, а наступит день окончания испытательного срока – его и выкинут вон. Наверное...
Валера по сто раз на дню проходил мимо дверей апартаментов Арины Леонидовны, прислушивался, приглядывался, наблюдая за ней издалека, или, если удавалось деловито приблизиться (в смысле, изображая занятость, а не просто глазеющего), наблюдал в непосредственной близости; подолгу стоял у большого монитора электронного календаря. Календарь этот обновлялся ежедневно – помимо анонсов будущих мероприятий и отчётов об уже прошедших, он сообщал о днях рождения сотрудников, активных гостей клуба, известных личностей типа Ману Чао, и вообще был рассчитан на памятные именно здешнему порядку даты (и составлял его с одобрения Арины Балованцевой пиарщик Дибич-Забакланский). Валера азартно листал фотоотчёты, выискивал изображения Арины Леонидовны, рассматривал. Мероприятия были разнообразные. Арина Леонидовна неизменно хороша. Валера восхищался, привычно злился и возвращался к одной мысли: ну надо же, как ей удаётся придумать и провернуть такие разные акции! И никаких проблем и накладок. Прямо как заговорённая. А как она себя, интересно, поведёт, когда какие-нибудь проблемы начнутся? Реальные такие проблемы, серьёзные. Обморок с ней случится? Истерика? Девочка примется перекладывать ответственности на всесильных родственников?
Хотя нет – будет, наверное, битва титана! Или нечто комбинированное. Она смышлёная.
Жизнь-то ведь в ч/б полосочку, и у Арины не может быть всегда только белая взлётная полоса. Полоса удач. Даже в её тепличной обстановке. Эх, вот бы правда посмотреть, как она, вся такая горделивая и уверенная, забегает! Как помощи запросит! Вот бы, думалось не раз Валере, получилось бы так, что именно от него вдруг зависело всё, связанное с разрешением Арининой проблемы!.. О, детский бред! О, мечты пятиклассника! Валера прогонял это наваждение, но так хотелось увидеть Арину в деструкции, так хотелось ей пригодиться – чтобы она поняла, чтобы оценила, чтобы была ему обязана... Нет, чтобы не была обязана, но всё-таки оценила. Оценила что? На этом месте Валера обычно ломался, ход его мыслей сбивался.
Но мысли эти через некоторое время возвращались. И всё начиналось по новой...
По новой.
* * *Дни летели. Собралась уезжать Килана Змеющенко. Валера попросился отвезти её на вокзал.
Отвёз. Хорошая. Какая хорошая. Валера устраивал её в купе – никто почему-то не провожал звезду, – Зоя стеснялась и во всём с ним соглашалась. Устраивал и думал, что с удовольствием жил бы с ней. Наверное, даже бы женился. Лиля заставляла держать марку, с ней Валера никогда не мог расслабиться, шаг не туда вправо, не туда влево – и он дурак. И ему глупо, и ей расстройство. Вот Валера и старался не делать лишнего, не суетиться, не проявлять инициативу. И со слов Лили, и вообще он знал, что если что и делает для дома, для любимой, то из-под палки. А о глупензии Зое хотелось заботиться. Доверчивая наивность давала возможность быть сильным и активным.
А может, думал Валера, глядя, как проплывает мимо него вагон СВ с Киланой на борту, он и ошибается. Ведь не зря Гуманоид быть сильным не торопится. На Редькиной не женится.
Валера много раз наблюдал, как поэт буянил в баре. Буянил, что-то доказывал и гнусил, пил и снова буянил. Великая Килана Змеющенко подбирала его с пола, жалела и плакала. Плакала, как плачут добрые, бессильные перед стихией девчонки.
Так что зачем ему, Валере, плакса? Тоже сопли утирать, как Зоя Гуманоиду? Слёзы Валера не любил.
Вот Лиля была сильной женщиной. Не забалуешься у неё. Поэтому он с ней. Уже третий год.
Так что кому нужны лохушки?..
Поезд с Редькиной умчался. Валера вовремя подумал о лохушках – и мысленно подарил Зою Антону Мыльченко. Они всё-таки одинаковые, богема. Вот пусть и мучаются друг с другом.
И подумал о сильной, сильнейшей Арине Балованцевой.
Которой не было. Не было в «Разноцветных педалях». Витя Рындин был, службу нёс.
Не было Арины Леонидовны весь январь. Начало февраля. Не бегала под ногами её собачонка, сын Серёжа наверняка пошёл по рукам родственников. Или он с Ариной Леонидовной? Но где она?
Однако и Быков в заведении за всё это время тоже ни разу не появился. Конечно, что ему тут делать, если без Арины Леонидовны. Но вдруг они просто куда-то вместе отдыхать уехали? Вот что думал Валера, стыдясь своих обывательских предположений. Думал, стыдясь. Изучал выражение лица Виктора Рындина, пытался подслушать разговоры Стасика и другого брата Арины Леонидовны, Захара, когда они на пару были им замечены за столиком в баре.
Никакой информации. Коля Доляновский сначала был на больничном, а потом тоже ничего не знал. Молчал и Польза, не делилась сплетнями тётя Роза. Да и сплетен про Ариночку Леонидовну у неё не было – Розита её обожала.
Вакуум. Валера изводился в информационном вакууме. Арина Леонидовна Балованцева снилась ему регулярно. В вате, в гудроне, в ацетоне, без гудрона. Начинались сны с того, что Валера качественно её откуда-нибудь спасал – и Арина Леонидовна, правильно понимая это спасение, трепетно и охотно благодарила его. Валера сфотографировал её на Новый год – и теперь Аринина фотография, тщательно спрятанная, была с ним в телефоне всегда.
Валера мотался, Валера слонялся, Валера изгонял из своих мозгов образ хозяйки заведения, цинично используя тело Лили. Помогало плохо. Совсем не помогало. Хуже – Лиля с Ариной Леонидовной не ассоциировалась никак. И теперь многолетне-привычная, ни в чём не повинная женщина вызывала у Валеры стойкое отторжение.
Всё. Валеру окончательно затягивало злобное отчаяние.
На очередном дежурстве он, проходя по аппаратному залу мимо секс-загрузочной машины, неожиданно озарился решительной идеей. И воплотил её – как только выдалась возможность в нерабочее время увидеть Мартына.
– Поговорим? – спросил он у Мартына. Мартын изъяснялся предельно кратко, Валера был смышлёный, антимонию разводить не стал. И потому Мартын воспринял заговорившего с ним на одном языке. А ещё, наверно, Валерин взгляд горел необыкновенной решительностью, так что Мартын без лишних слов провёл Валеру в свой подвальный кабинет.
И Валера спросил. Спросил – кто всё-таки пишет программы? Узнал, что Мартын и Стас. Информация оказалась не новой. Валера не удивился. И принялся спрашивать дальше.
– А вот правда, что Арина Леонидовна в разработке и тестировании участие принимает? Ну, что она на себе сначала ощущения испытывает. Вроде как нравится ей... Да?
– Да. Без неё ничего не решается. А что?
– То есть за основу берутся её ощущения? И для симулятора боя, и для пожара на антарктической станции, и для секса с разведчиком, и для... ну, скажем, похмелья. Её ощущения, да? Вы их как-то считываете, фиксируете и сохраняете, да?
– Ну, примерно так, – неохотно пробормотал Мартын. – Есть некоторые и её.
– А что, если сделать программу «Секс с Ариной» – то есть из ваших старых рабочих материалов собрать! Только так, чтобы она не знала. Я бы очень хотел...
Куда нажал или ткнул ему Мартын, Валера не понял. Сознание вернулось к нему через неопределённый срок. Вернулось на полу.
Прямо перед его взором оказались узкие бешеные глаза. И Валера понял – подобная идея точно приходила в голову Мартыну. И какое-то воплощение этой идеи наверняка есть. Тщательно засекречено и используется крайне ограниченным кругом лиц. Если не единственным лицом. Тунгусской национальности. Хотя, если разобраться, компьютерным способом программы воплощает брат императрицы Стасик – а потому вряд ли он подобное одобрит. Или, если узнает, наверняка Арине Леонидовне настучит. Так что, может, и Мартын лишён виртуального доступа к телу.
Всё это думал Валера, при помощи волшебного пенделя вылетая из кабинета сенсорного гения. А приземляясь, пришёл к выводу – он не ошибся. Мартын сохнет по Арине давно и свирепо.
* * *Легче от этой мысли не стало. Только что весёлой злости прибавилось: фиг тебе, Мартын, фиг, фиг. И немножко приободрило – он, Валера, работает в команде.
Домой идти не хотелось. Хотелось в чувство. Прийти чтобы и там остаться. Спокойно чтобы стало. Валера принялся слоняться по служебным помещениям. Присел за столик возле выхода из аппаратных залов, без всякого смысла принялся листать журнал, в который работники ежедневно записывали или пожелания – свои, клиентов, или мысли по улучшению бизнеса, или просто о недоработках, переработках, наработках и всяком подобном. Официанты просили давно обещанные модифицированные подносы; бармен Мамед-Бабаева – специальную рабочую одежду; водитель Мурлыкин умолял, чтобы его больше не заставляли развозить пьяных музыкантов. Чаще всего попадались записи, посвящённые одной и той же проблеме (или именно они привлекали Валерино внимание):
«2 раза за смену вырубалась секс-машина. Почините – а то клиенты нападают! Наташа Сорокваша».
«Имитатор секса накрылся в разгар смены. Я чудом остался жив. Ваше Счастье...»
«Сломалась педаль секс-машины. Посетителя ударило током. Я сказала, что так надо, – но лучше почините, чтобы больше не ломалось!!! П. Абумова».
«Отладьте эту заразу. А то уволюсь!!! И не будет у вас Счастья».
Валера даже от своих мыслей отвлёкся и сидел хихикал.
Охранники ничего здесь не писали. Может, не умели (будто желчный старикашка подумал Валера), а может, просто всё в их жизни было хорошо. Только Киборг один раз выступил – под карандашной записью стояла его фамилия. Аппаратчик И. Петров поделился проблемой:
«Клиент просит вырвать ему зубы. Все. Приходит уже не в первый раз. А такой программы нет. Что делать?..»
На что добрый Киборг откликнулся:
«Могу выбить. Жду его за территорией после смены».
Жили же как-то люди. Валериными проблемами не заморачивались. И ему не надо...
Мимо прошёл Витя Рындин. Валера зачем-то подобострастно вскочил, потом вспомнил, что его смена давно закончилась, уселся в кресло, но снова вскочил.
– Вить... – позвал он спину Рындина.
«А где Арина, скажи?» – хотел спросить Валера. Хотел. «А тебе зачем?» – резонно поинтересовался бы Витя. И действительно – зачем она нужна охраннику? Арина Леонидовна ведь даже зарплату сама не выдаёт.
– Чего? – Витя развернулся и был уже возле Валеры.
– Вить, а ты был в симуляторе боя? – спросил вдруг Валера. – Или тебе спортзала хватает – тряхнуть адреналином?
Валера говорил – и смотрел, смотрел, изучал. Вообще всё это время – эти самые январь и начало февраля – Витя был молчалив и спокоен. Как всегда. Ну, может, чуть более молчалив, ещё сильнее спокоен. В общем, держался супер. А Валере очень хотелось знать, как переживают тоску такие великие мужчины. Или нет тоски – и переживать нечего? И ни на каком Арина Леонидовна не на курорте с Быковым...
Но неожиданно всплывший вопрос – очень существенный и важный вопрос – о симуляторе боя зажёг в голове Валеры давний горячий интерес. Арина Леонидовна отвалилась.
– Симулятор? – Рындин улыбнулся, как восьмиклассник. – Хорошая штука. Я наигрался, когда его ещё разрабатывали и испытывали.
– На тебе испытывали?
– Ага. А ещё на Арине. И на Быкове. Ну, есть такой Алексей у нас Быков.
– Да, да... – Валера не стал сообщать Вите о своих исследованиях в области Быкова.
– Отличная штука получилась. А ты так и не...
– Некогда, – выдавил Валера. – И запись, не подступиться...
– Это да...
* * *Арина Леонидовна Балованцева появилась в своём заведении на следующий день после того, как в «Разноцветных педалях» активно проигнорировали праздник 23 февраля. До этого, с приятным удивлением отметил Валера, был проигнорирован День святого Валентина, на который он сам был вынужден создавать так называемую романтику за столиком одного миленького ресторанчика при зажжённых витых свечах и под интимную мелодию общественных музыкальных колонок. Валера мучился и улыбался, Лиля изо всех сил поддерживала ощущение дня влюблённых, наводила на приятные воспоминания о моменте их знакомства, о первом поцелуе, о первом и втором букете, о том, как они договорились жить вместе. Валера с ужасом понимал, что ему глубоко по барабану все эти милые воспоминания – и как жить с этим дальше, не знал. Артистом он был так себе, а потому, когда подходила очередь его реплики, булькал что-то невразумительное, и ему казалось, Лиля переживает, что её мужчина не хочет утруждаться сделать ей праздник. Лиля заказывала этот столик за неделю, лично в ресторан приходила – по телефонному звонку заказы не принимались. Старалась...
Раз сказать ему было нечего, Валера нашёл выход: он вывел свою девушку на медленный танец, принялся кружить её, подхватив высоко на руки – чем сорвал аплодисменты сусально настроенного зала. А по пути домой купил Лиле чёрную, посыпанную серебристыми блёстками розу – Лиля обрадовалась, ощущая необыкновенную готичность акции, а потому изо всех благодарных сил постаралась устроить Валере праздник страстно-мрачной, как ей почему-то казалось, Камасутры. И вот теперь...
А теперь, продолжая ждать и задаваться вопросом: зачем надеяться на несбыточное, зачем страдать от невозможности обладания, Валера за вечерним чаем вдруг заявил Лиле, что не любит её. За это получил по лицу и ночь слёзных страданий. Валера и сам не переставал удивляться, с какой лёгкостью эта священная фраза вырвалась из его рта. Но ведь вырвалась – и Валера наотрез отказывался принимать её обратно, в смысле утверждать противоположное: люблю, пошутил, был не прав.