Рене де Берни. Малая Азия. Лето 1097 г.
Сегодня я убил человека. Нет, не так, сегодня я убил врага.
Турки напали первыми. Сначала это было лишь пыльное облачко на горизонте, а потом облачко внезапно превратилось в отряд всадников и обрушилось на нас дождем из стрел. Схватился за пробитое горло и захрипел Шарль де Конотье, еще совсем мальчик, моложе меня года на два. Я хотел его поддержать, но не успел – Шарль упал на растрескавшуюся от жары, твердую как камень землю. Я видел, как тяжелое копыто испуганно ржущей лошади опустилось ему на голову. Кажется, я даже слышал хруст… Все, для Шарля Крестовый поход закончился, а для нас начался ад…
Стрелы сыплются со всех сторон. Кричат раненые. Оставшиеся без седоков лошади нервно гарцуют на месте, а раскаленный воздух дрожит от жуткого, несущего смерть свиста.
– Арбалетчики! К бою! – зычный голос перекрывает этот адский свист. – К бою, я сказал!
Граф Раймунд! Слава Господу, у нас есть мудрый предводитель!
В грудь впивается вражеская стрела – все, мой Крестовый поход тоже подошел к концу. Как обидно… Но почему нет боли? Удар есть, стрела есть, а боли нет…
Кольчуга!
– Для чего тебе щит, сосунок? – Голос Одноглазого Жана совсем близко, но самого его не видно.
Щит тяжелый, отцовский. Стрелы втыкаются в него с недовольным дребезжанием. Руке больно, а сердце вдруг захлестывает ярость. Я не сосунок! Я крестоносец!
Смертельный дождь прекращается так же внезапно, как и начался, и в наступившей тишине мир становится ярким и четким, как гравюры в отцовских книгах. Убитых немного, погибли только те, кто, как юный Шарль, не успел укрыться от первой волны стрел. На земле, между телами павших рыцарей, бьются в судорогах несколько раненых лошадей. А впереди, на расстоянии полета стрелы, – сельджуки, бегущие с поля боя. Еще чуть-чуть – и отряд конников снова превратится в облако степной пыли.
– В погоню! Во имя Господа нашего!
Мой верный конь срывается с места, в ушах теперь свистят не стрелы, а ветер. Справа, припав к жилистой шее рыжего жеребца, скачет Одноглазый Жан. Он что-то кричит. Я тоже кричу. В голове бьется одна-единственная мысль – догнать, отомстить, уничтожить…
Теперь я вижу – врагов гораздо меньше, чем нас. И мы не оставим в живых ни одного.
…Мой враг был совсем юным, моложе бедного Шарля. Я запомнил лицо иноверца до последней черточки. Выдубленная ветром смуглая кожа, черные курчавые волосы, по-девчоночьи длинные и густые ресницы, а в глазах – ненависть пополам с обреченностью. Отцовский меч разрубил его почти до пояса – не мальчишку, а врага, нечестивца. Надо думать о нем именно так. А еще надо думать о Шарле, который никогда не увидит стен Священного города. Это война, на войне убивают…
Вечером я напился. Теплое вино опаляло нутро, разливалось по жилам, делало тело слабым и непослушным, но никак не хотело дарить забвение.
– Первый бой, сосунок, – рядом с кряхтением усаживается Одноглазый Жан, от него пахнет конским потом и кровью. Меня мутит.
– Я не сосунок, – язык делается большим и неповоротливым. Коварное вино.
– Да, ты уже не сосунок, – Жан треплет меня по волосам. – Теперь ты настоящий рыцарь.
Избранница
Дома Свету ждал сюрприз – на стене рядом с дверью в ее квартиру большими корявыми буквами было выведено: «Светка – шалава и проститутка!» Надпись эта свидетельствовала сразу о двух вещах. Во-первых, Аделаиде Карловне, в который уже раз, удалось выжить после сердечного приступа, а во-вторых, соседка приступила к активным боевым действиям. Исписанную стену Света вымыла, но интуиция подсказывала, что Аделаида Карловна на этом не остановится, и, скорее всего, завтра придется лицезреть новую надпись, возможно, еще более радикального содержания.
Вечер, несмотря на данное самой себе обещание, прошел бездарно: расслабиться никак не получалось, в голову постоянно лезли мысли, которые днем Свете удавалось более или менее удачно игнорировать. Да и глупо было отрицать существование очевидной проблемы. И даже не одной, а нескольких. Прокручивая в уме события минувшей ночи, Света находила все больше и больше странностей и удивительных совпадений.
Начинать, пожалуй, нужно со звонка Ады в казино. Нет, даже не с этого, а с того, что она совершенно точно помнила, что вода в ванной была закрыта, а слив, наоборот, открыт. Но тогда получалось, что в то время, пока Света была на работе, в ее квартиру проник посторонний и устроил потоп. На вопрос, как проник, ответил Митрич, когда сказал, что ее дверь можно открыть и ногтем. Гораздо актуальнее вопрос – зачем проник? Все вещи на месте, ничего не пропало, взломщик не тронул даже спрятанные в носок доллары. Значит, цель у него была вполне конкретной – он хотел устроить потоп. И эта цель только на первый взгляд кажется абсурдной, а если вдуматься, то все очень даже логично. Злоумышленник устраивает потоп, вода льется прямо на голову Аделаиде Карловне, а зная ее склочный характер, нетрудно предположить, что сидеть сложа руки старушка не станет и примется разыскивать виновницу случившегося. Вот и получается интересная цепочка: неизвестный устраивает потоп, Ада звонит в казино, Света, естественно, сломя голову бросается домой, а на дороге ее поджидают трое…
По позвоночнику пробежал липкий холодок. Света не видела лиц двоих нападавших, но вспомнив рожу третьего, девушка содрогнулась. Этот третий был похож на… вампира! Он выглядел как вампир, говорил как вампир, смотрел как вампир. А еще от него пахло кровью… И письмо это, кровью писанное. Где письмо-то?
Конверт исчез. Света перетряхнула конспекты, для надежности вывернула наизнанку сумку – ничего, словно его и не было. Но ведь было…
Секта! Как пить дать, на нее напали адепты какой-то секты. Или сатанисты. Да, скорее всего, сатанисты. И если бы не «математик» Виталик, она пошла бы за этими уродами, как бычок на веревочке. «Математик» сказал, что когда он ее нашел, она была в трансе. Надо же, оказывается, она так легко внушаема. Пальцы потянулись к шее, коснулись царапины. Скорее всего, ее поцарапал один из нападавших. А если не поцарапал, а укусил?..
Света бросилась к зеркалу, оттянула ворот блузки, внимательно изучила кожу. Царапина как царапина, совсем не похожа на укус. От укуса должны оставаться две ранки, а тут одна. Значит, в ближайшее время превращение в кровососа ей не грозит.
Господи, да о чем она?! Вампиров не существует, это фольклор, бабушкины сказки. Просто есть компания каких-то отморозков, рядящихся в вампиров и пугающих случайных прохожих.
Стоп, снова неувязочка. Получается, она была не случайной жертвой, ее специально выманили из казино, заранее все просчитали и подготовили.
Думать о том, что на нее кто-то целенаправленно охотится, было страшно, не думать – глупо. Если проблему игнорировать, она сама собой не рассосется. Вопрос – что же делать? Сходить в милицию и заявить, что на нее напала стая вампиров? Так ее на смех поднимут. И это в лучшем случае. А может, лучше ничего не говорить о вампирах, а поведать о трех странных типах? Ага, и все сразу же бросятся искать их…
Надо сменить замки – вот это будет самым разумным. А для начала лучше бы закрыть дверь на цепочку, просто так, на всякий пожарный случай. В идеале дверь тоже не мешало бы заменить, а то она и в самом деле уж больно хлипкая.
Света вышла в прихожую, проверила замки, набросила на крючок цепочку и вернулась в комнату. Тишина, обычно привычная и уютная, сегодня давила на психику, не позволяя расслабиться. Чтобы разрядить обстановку, Света включила телевизор и плюхнулась на диван.
Несмотря на то что настала ночь пятницы, самый что ни на есть прайм-тайм, по телику не показывали ничего интересного. Стандартный, набивший оскомину информационно-развлекательный набор: второсортные боевики, парочка шоу для олигофренов, немного музыки, много рекламы, чуток эротики и новости. Света остановилась на новостях. После того как новости государственного масштаба закончились, начались региональные, менее значимые, зато более актуальные для их города. Она прослушала репортаж о неуклонно растущих ценах на недвижимость, о перспективах дальнейшего градостроительства и о похождениях известной столичной тусовщицы, ознакомилась с прогнозом погоды на завтра и астрологическим прогнозом на будущую неделю и решила, что самое время перекусить. Есть на ночь глядя – это неразумно и чревато для фигуры, но такая уж у нее, у Светы, жизнь, вывернутая наизнанку.
К тому времени как Света вернулась к телевизору с бутербродом в руках, региональные новости подошли к концу и начались криминальные. Она уже хотела было переключить канал, когда ведущий, коротко стриженный мужик с лицом уголовного авторитета, сообщил о загадочном ритуальном убийстве, произошедшем в ближнем Подмосковье.
К тому времени как Света вернулась к телевизору с бутербродом в руках, региональные новости подошли к концу и начались криминальные. Она уже хотела было переключить канал, когда ведущий, коротко стриженный мужик с лицом уголовного авторитета, сообщил о загадочном ритуальном убийстве, произошедшем в ближнем Подмосковье.
– …На сей раз жертвой стала молодая женщина, – ведущий нахмурился, – тело которой обнаружил в лесу местный житель.
На экране появилась картинка. Щуплый мужичок в кирзовых сапогах и телогрейке нервно курит папиросу и отводит глаза от камеры. Наверное, тот самый местный житель. За его спиной суетятся какие-то люди, слышен лай собак.
– У следствия есть все основания полагать, что убийство носит не только ритуальный, но еще и серийный характер, – сообщил голос за кадром. – Как и в трех предыдущих случаях, жертвой неизвестного злоумышленника стала молодая, красивая женщина. А само убийство поражает жестокостью и изощренностью. Тело девушки полностью обескровлено. Принимая во внимание отсутствие следов крови на месте обнаружения жертвы, можно сделать вывод, что, как и в предыдущих случаях, преступление было совершено в другом месте. На шее несчастной, в области левой сонной артерии, обнаружены прижизненные колотые раны, которые порождают предположение, что девушка стала жертвой человека с неустойчивой психикой…
Камера дрогнула и взяла крупным планом сначала тонкое запястье, а потом и все тело… Света выронила бутерброд, чтобы не закричать, зажала рот руками. Рыжие кудри, бирюзовое платье. Все-таки она надела бирюзовое…
– Если вам что-либо известно о личности погибшей, просим позвонить по указанным телефонам…
Известно. Света машинально подняла с пола бутерброд, положила на диван рядом с собой. Ей известно, что это ее лучшая подруга, которая ушла на свидание с необыкновенным мужчиной. Мужчина и в самом деле оказался необыкновенным, обыкновенные своих девушек не убивают…
Новости закончились, на экране замелькала реклама, а Света так и не успела записать номера телефонов, по которым нужно звонить, чтобы сообщить, что ее лучшую подругу убил необыкновенный мужчина.
Света сползла с дивана, бестолково закружила по комнате. Что делать? Может, позвонить по «02»? Она бросилась к телефону, поднесла трубку к уху и… не услышала гудков.
Это что-то значит? Да, это значит, что с телефонной линией что-то случилось, может, обрыв кабеля. Ничего особенного, такое происходит довольно часто. А в милицию можно позвонить и с мобильника.
Она обшаривала свою сумку в поисках сотового, когда в квартире погас свет. Вместе с темнотой пришла паника, липкая, удушающая, превращающая нервы в натянутые струны. Света чувствовала, как эти струны вибрируют, постанывают и грозят вот-вот порваться. Нельзя просто так стоять, надо срочно что-то предпринять. Не выпуская сумку из рук, она осторожно, на ощупь, двинулась в сторону двери, заглянула в глазок. На лестничной площадке тоже царила темнота. Наверное, электричество вырубилось во всем доме. Дом ветхий, еще сталинской постройки, проводка изношенная, короткие замыкания здесь обычное дело. Совпадение. Ну, ведь бывают же в жизни совпадения! Сейчас те, кому положено, во всем разберутся и устранят неполадку. Надо только немного подождать.
В шкафчике на кухне хранилась коробка со свечами, специально для таких вот непредвиденных случаев. У Светы получилось немного: робкий огонек свечи подрагивал и норовил погаснуть, но все же теперь это была уже не та кромешная темнота, от которой хочется забиться в самый дальний угол. Эта темнота была контролируемой, почти ручной. Надо зажечь все свечи, и тогда сразу станет не страшно.
Света не успела – зазвонил мобильный. Номер на определителе высветился знакомый, очень знакомый. Это был номер Ритки… Телефон заскользил в ставшей влажной ладони. Без паники. Сначала глубокий вдох, потом выдох. Вдох – выдох…
Как такое может быть? Ритка мертва, а телефон продолжает звонить. А вдруг это из милиции? Нашли Риткин мобильник, проверили записную книжку и сейчас обзванивают всех по списку. Ну и что, что уже глубокая ночь? А у них работа такая – круглосуточная. Они ж милиция…
– Алло, – Света поднесла трубку к уху. – Алло, кто это?
Сначала в телефоне слышались только помехи – треск и сухое пощелкивание, а потом раздался голос:
– Корнеева?..
Света зажмурилась, мобильник едва не выскользнул из руки.
Это был Риткин голос… Ритка умерла и продолжала ей звонить… с того света.
– Корнеева, ты чего молчишь? Тут темень такая, хоть глаз выколи.
– Где – тут? – спросила она шепотом.
– Перед домом твоим. Где же еще? У вас что, авария какая-то случилась? Или уже все спят?
– Я не знаю, – Света медленно подошла к окну, отодвинула штору.
На площадке перед подъездом в блеклом свете луны стояла девушка. Она приветственно вскинула вверх руку, точно фонариком, помахала мобильным телефоном, а потом поднесла телефон к уху.
– Ну, убедилась? Все, Корнеева, я к тебе поднимаюсь. Только ты дверь заранее открой, а то жутковато как-то без света.
– Рита, с тобой все в порядке? – Света потрясла головой, прогоняя стоящую перед глазами картину: тонкое запястье, рыжие кудри, бирюзовое платье… – Я тебе звонила.
– Я тебе, кстати, тоже звонила, но ты трубку не брала. Почему ты не брала трубку, Корнеева?
– Я телефон дома забыла.
– А мой разрядился. Светка, я тебе сейчас такое расскажу, закачаешься! Все, жди! – В трубке послышались гудки отбоя, а меньше чем через минуту по спящему подъезду разнеслось эхо торопливых шагов и нетерпеливый стук в дверь.
– Корнеева, я уже здесь. Открывай!
Света прильнула к глазку – ничего, кромешная тьма.
– Рит, я тебя не вижу, – сказала она жалобно.
– Конечно, ты меня не видишь! Здесь же темно, как в заднице у негра!
Голос Риткин, и манера говорить тоже Риткина. Почему же на сердце так неспокойно? Потому что всего несколько минут назад Света видела свою лучшую подружку в криминальной хронике, и она, Рита, была совершенно, ну просто абсолютно мертва…
– Свет, ну что с тобой такое? Впусти меня.
…А на шее у нее были ранки, точно от укуса вампира. И тело обескровлено. А еще вампир не может войти в дом без приглашения…
– Рита, подожди минутку. Ключи где-то затерялись, а в этой темноте ничего отыскать невозможно, – Света снова заглянула в глазок и сказала почти нормальным голосом: – А ты пока в мобильнике подсветку включи.
– Зачем?
Вообще-то, затем, чтобы убедиться, что там, за дверью, именно Ритка.
– Чтобы не было так страшно, пока я буду ключи искать.
– Не могу, – снаружи послышался странный звук, точно кто-то царапнул металлом по металлу.
– Почему? – в висках зашумело.
– Аккумулятор, кажется, сдох. Надо новый покупать.
Аккумулятор сдох?.. Надо новый покупать?.. Так Ритка уже меняла батарею в мобильнике на прошлой неделе…
– Корнеева, ну что ты там возишься?!
– Сейчас, сейчас… Рит, а ты отцу звонила? А то я у него сегодня была, он волнуется. Просил, чтобы ты ему на мобильный хотя бы эсэмэску скинула.
– Звонила я, не переживай. Лучше ключ побыстрее ищи.
Света прижалась влажным лбом к двери, сделала судорожный вдох. У Риткиного отца-алкоголика отродясь не водилось мобильных телефонов. Да и Ритка не испытывала к родителю особо нежных чувств и никогда не отчитывалась в том, где и с кем проводит свободное время. Значит, та женщина за дверью – не Рита…
– Нашла? – Дверная ручка нетерпеливо задергалась.
– Нет, они, наверное, в сумке, а сумка где-то в комнате.
Господи, что же делать?! Вызывать милицию? И что она им скажет? «Дяденьки-милиционеры, ко мне на чашечку кофе просится моя мертвая подружка. Ну, та самая, которую сегодня показывали в криминальных новостях».
– Корнеева, – дверь вздрогнула от удара. – Открывай! Сколько можно?
– Уходи!
– Что значит – уходи, подруга? – В голосе обида и раздражение.
– Ты не Рита.
– Я не Рита?! – От смеха, визгливого и скрипучего, заломило в висках.
– Рита погибла, ее тело сегодня показали по телевизору. Она недавно сменила аккумулятор в телефоне, а у ее отца нет мобильника! Кто ты, черт возьми?! – Света сорвалась на крик.
Смех оборвался на самой высокой ноте, и за дверью воцарилась пронзительная тишина.
Господи, пусть она уйдет! Сделай так, чтобы эта женщина… это существо оставило ее в покое…
– Ты не права, – голос изменился, стал вкрадчивым, успокаивающим. – Ты боишься, потому что многого не понимаешь.
– Уходи!
– Ты избранная, Клер. Он выбрал тебя.
– Я вызову милицию!
– Он тебя выбрал, и ты пойдешь со мной, – звук, похожий на скрежет металла по металлу, повторился, стал громче. – Будь умницей, Клер, не противься неизбежному.
Замок! Эта, которая за дверью, пытается вскрыть замок. Вот откуда этот звук.
Света отшатнулась от двери, в темноте больно ударилась боком о комод. Боль вернула ей способность соображать. Надо забаррикадировать дверь. Вот хотя бы этим комодом.