— Благодарю, князь! — с облегчением в голосе произнес Пентег. — Вовек не забуду твою доброту и благородство. Позволишь ли ты мне взять в жены княжну Ольгу?
— Пусть сама Ольга даст тебе ответ, молодец, — сказал Олег. — Ее воле я перечить не стану, видит бог. Коль согласится Ольга пойти с тобой под венец, так тому и быть.
Бухторма едва не прослезился от радости, узнав, что Олег согласен предоставить ему и его жене надежное убежище в своем княжестве. Несмотря на сильную усталость после долгого и трудного пути и невзирая на близившуюся ночь, Бухторма безропотно согласился немедленно взойти на судно, чтобы отплыть в Вышгород. Дурджахан-хатун от переполняющего ее чувства признательности хотела было упасть перед Олегом на колени и облобызать его сапоги, но князь не позволил ей этого.
Гель-Эндам в присутствии посторонних людей вела себя сдержанно и почтительно с Олегом, едва обменявшись с ним несколькими короткими фразами. Но оказавшись на темной улице, ведущей к речной пристани, Олег и Гель-Эндам намеренно замедлили шаг, отстав от княжеской свиты, которая ушла далеко вперед. Остановившись возле высокого частокола, над которым протянул длинные ветви высокий дуб, князь и персиянка крепко прижались друг к другу. Олег наклонился и заглянул под тонкое шелковое покрывало, окутывавшее голову Гель-Эндам. Ему показалось, что лицо ее полно таинственной прелести, а большие миндалевидные очи взирают на него с непередаваемой нежностью. Глядя в лицо персиянки, такое юное, округлое и прекрасное, Олег подумал: «Она любит меня! И наша долгая разлука не притупила ее чувств!»
Внезапно Гель-Эндам обвила шею Олега своими гибкими руками, и губы их соединились в долгом поцелуе.
После этого поцелуя они в смущенном молчании двинулись дальше по пустынной улице, окутанной ночным сумраком. В темных небесах висела белесая ущербная луна. Сочная молодая листва деревьев слабо шелестела на ветру.
— Ветер поднялся с запада, он быстро домчит ладью до Вышгорода, — тихо проговорил Олег, обнимая персиянку за плечи. Он говорил по-персидски.
— Значит, это недалеко от Рязани, — так же тихо отозвалась Гель-Эндам, переплетя свою руку с рукой Олега. — И ты, князь, сможешь часто навещать меня.
— Так и будет, краса моя, — сказал Олег. — Мы будем часто видеться!
— Неужели я вырвалась из Сарая, — после небольшой паузы обронила Гель-Эндам. — Мне все еще в это не верится! Может, я сплю?
— Нет, милая, это не сон, — промолвил Олег. — Это дивная явь!
Оказавшись за бревенчатой стеной детинца, князь и персиянка прибавили шагу, благо дорога шла под уклон. Пристань находилась за березовой рощей в низине, там на топком месте были вбиты толстые деревянные сваи, на которых был возведен длинный дощатый помост, удобный для причаливания кораблей.
Луна спряталась за сосновым бором, темнеющим на другом берегу. Величественный покой, полный запахов ночи, царил над широкой темной рекой, над привольными лугами и камышовыми зарослями.
Глядя на то, как крутобокая черная ладья с горделиво загнутым носом в виде головы дракона удаляется от пристани под мерные взмахи весел, Олег мысленно твердил себе, как заклинание: «Это не сон, а явь!..» Какое-то время зоркие глаза Олега различали фигурку Гель-Эндам в белом плаще, застывшую на корме. Вскоре удаляющаяся ладья растворилась в ночи, затихли вдали всплески весел и скрип уключин.
* * *Вышгород был возведен на правобережье Оки дедом князя Олега Иваном Ярославичем. Изначально этот небольшой городок был основан как крепость на вершине известнякового утеса. От Вышгорода до Рязани было меньше двадцати верст. Опираясь на Вышгород, Иван Ярославич вел трудную борьбу за рязанский стол со своими родными и троюродными братьями. В Вышгороде он отсиживался после понесенных поражений, здесь же копил силы для нового натиска на своих соперников. В конце концов Иван Ярославич утвердился в Рязани, но и Вышгород не был им заброшен. Вышгородская крепость стала местом хранения казны Ивана Ярославича, сюда же свозились большие запасы хлеба и других припасов на случай неурожая или долгой войны.
Пригодился Вышгород и отцу князя Олега Ивану Коротополу, которому тоже пришлось мечом добывать себе рязанский стол. Гонимый братьями и племянниками, Иван Коротопол лишь в Вышгороде имел надежное прибежище. При Иване Коротополе в Вышгороде был выстроен княжеский терем из белого камня.
Олег тоже заботился о Вышгороде, часто наведываясь сюда. Здесь постоянно находилась сильная дружина. После того, как Арапша сжег Рязань, Олег перевез свою казну в Вышгород.
Глава десятая Сеча на Воже-реке
— Ну вот, братья, дождались мы беды-напасти, — в сильнейшем волнении молвил боярин Агап Бровка. — Орда татарская идет на Русь!
Поскольку Олега не было в Рязани, бояре спешно собрались в тереме тысяцкого Громобоя. Здесь же находился и гонец, прискакавший из пограничного городка Лучинска. Гонец сообщил Громобою и прочим боярам, что татары вышли из степей в великом множестве, переправились через реку Проню близ Ижеславля и двигаются по рязанским землям к Оке.
— Поскольку татары не тронули ни Пронск, ни Ижеславль, стало быть, цель у них не Рязанское княжество, а Москва, — сказал Клыч Савельич, желая успокоить Агапа Бровку. — Не зря же прошлой осенью Олег заключил союз с Мамаем.
— И все же надо собирать ратников и свозить в город съестные припасы на случай осады, — промолвил Громобой, хмуря седые брови. — От нехристей всего можно ожидать. К Олегу в Вышгород вестника нужно послать. И побыстрее!
С тех пор, как в Вышгороде поселилась Гель-Эндам, Олег постоянно стремился к ней, даже не пытаясь скрывать от жены свое увлечение прекрасной персиянкой. Всякий раз уезжая из Рязани, Олег говорил Евфросинье, что ему нужно проверить, как продвигается постройка ладей на Болтуховском озере, либо проследить за заготовкой корабельного леса во Льгове, либо посмотреть, как идет возведение каменной церкви в Ярустово… В словах Олега не было лжи, ибо он действительно наведывался во Льгов, в Ярустово и на Болтуховское озеро. Однако дальнейший его путь неизменно пролегал в Вышгород, где князь задерживался, как правило, на несколько дней и лишь после этого возвращался в Рязань.
Недобрые языки уже нашептали Евфросинье о том, что сбежавшая из Орды красавица персиянка обрела пристанище в Вышгороде. Мол, Олег потому и укрыл там персиянку, поскольку встречаться с нею в Рязани ему было бы несподручно.
Евфросинья возненавидела княжну Ольгу, поскольку та сбежала из Сарая не одна, но с персиянкой Гель-Эндам, красота которой вскружила голову Олегу. Ольга вышла замуж за дружинника Пентега. Чувствуя открытую неприязнь со стороны Евфросиньи, Ольга старалась не попадаться той на глаза. Ольга старалась как можно реже появляться в княжеском тереме, благо теперь у нее имелся собственный дом, возведенный рядом с хоромами тысяцкого. Пентег милостью Олега был возведен в боярское сословие, ему была дарована земля недалеко от Рязани и две деревни с крестьянами.
Примчавшемуся в Рязань Олегу на этот раз пришлось выслушать горькие упреки из уст Евфросиньи, которая обвиняла его в греховном сладострастии с басурманкой. При этом Евфросинья дала понять Олегу, что на ее стороне и рязанский епископ Софроний. «То, что нехристи опять пришли на рязанскую землю, есть проявление Божьего гнева за твое грехопадение, муж мой», — заявила Олегу Евфросинья.
Олег не стал выяснять отношения с супругой, ему просто было не до этого. В Рязань приходили слухи один тревожнее другого. Продвигаясь к Оке, татары обходили стороной укрепленные города и повсеместно разоряли села на своем пути. Смерды толпами бежали в леса и на речные острова. Татары явно спешили, торопясь перейти Оку до того, как московский князь успеет преградить им путь на этом речном рубеже, как уже бывало в прошлом.
Пребывая в тревоге, Олег ожидал, что к нему вот-вот нагрянут Мамаевы послы с требованием выполнения им союзнических обязательств. Олегу волей-неволей придется вести рязанские полки на соединение с татарской ордой.
Вместо татарских послов в Рязани объявились гонцы из городка Глебова, лежавшего близ реки Вожи, впадавшей в Оку. Гонцы поведали Олегу, что татары разбили стан на берегу Вожи, а за этой неширокой речкой стоит заслоном московская рать во главе с князем Дмитрием. Еще гонцы сообщили, что татарским войском верховодит не Мамай, а мурза Бегич.
«Успел-таки Дмитрий собрать полки и выступить навстречу татарам! — подумал Олег, подавляя в себе приступ раздражения. — И не за Окой встретил нехристей Дмитрий, а на реке Воже, на моей земле. Сноровист Дмитрий, ничего не скажешь! И дозоры московлян не дремлют!»
От Рязани до речки Вожи десяток верст, не более. Олег отправил в ту сторону двух гридней на резвых лошадях, повелев им вести скрытное наблюдение за татарами и за воинством московского князя. Олег был уверен, битва между ордынцами и московлянами непременно случится. Хоть Дмитрий и расположил свои полки на выгодной позиции, это вряд ли остановит мурзу Бегича. Обмелевшая за лето Вожа, конечно же, не станет серьезным препятствием для татарской конницы. Вот только кто возьмет верх в этой сече: московляне или татары?
От Рязани до речки Вожи десяток верст, не более. Олег отправил в ту сторону двух гридней на резвых лошадях, повелев им вести скрытное наблюдение за татарами и за воинством московского князя. Олег был уверен, битва между ордынцами и московлянами непременно случится. Хоть Дмитрий и расположил свои полки на выгодной позиции, это вряд ли остановит мурзу Бегича. Обмелевшая за лето Вожа, конечно же, не станет серьезным препятствием для татарской конницы. Вот только кто возьмет верх в этой сече: московляне или татары?
Как ни странно, но для Олега результат этого сражения был не менее важен, чем для московского князя. Если ордынцы одолеют воинство Дмитрия, тогда Бегич дойдет до Москвы, а Олегу достанутся Лопасня и Коломна как союзнику Мамая. Коль потерпит поражение Бегич, значит, и Олег останется ни с чем. Более того, Дмитрий может навести свои полки на Рязань, мстя Олегу за его союз с Мамаем.
На людях Олег делает вид, что всей душой желает победы Дмитрию. Вместе с женой и боярами Олег пришел в Спасо-Преображенский собор, чтобы помолиться о даровании Господом удачи московским полкам в противостоянии с ордой Бегича. Однако истинные мысли Олега были совсем иными. Ему казалось, что судьба вновь предоставляет ему возможность добиться желаемого татарскими саблями, как было в пору его юности, когда с помощью татар он захватил рязанский стол.
«Дмитрий ныне силен ратью, но вряд ли он сможет тягаться на равных с ордой, — размышлял Олег, вполуха внимая епископу Софронию, ведущему богослужение. — Бегич разобьет Дмитрия, должен разбить! И как только татары перейдут Оку, я тоже поведу свои полки на Москву. Надо ловить удачу за хвост!»
В томительном ожидании прошло два дня. От Олеговых лазутчиков приходили неутешительные известия: татары не двигаются с места, стоит неподвижно и московская рать. Дымят костры в становищах на обоих берегах Вожи. Олегу было вполне понятно, почему Дмитрий не идет в наступление. Численно московские полки уступают татарской орде, к тому же Дмитрию выгодно ожидать врага на своем более крутом берегу. Но почему Бегич тянет со сражением?
Занятый приготовлениями к возможному походу на Москву, Олег снова наведался в Вышгород, чтобы забрать из здешнего арсенала несколько сотен щитов, шлемов, мечей и копий. Олег решил привлечь под свои стяги смердов и городскую бедноту, сознавая, что вооружать черный люд ему придется за свой счет. Заодно Олег расспросил живущего в Вышгороде Бухторму о мурзе Бегиче. Что он за человек? И каков из него воитель?
Оказалось, что Бухторма прекрасно знает Бегича и может многое рассказать о нем. Бегич является давним и преданным соратником Мамая. Они даже по возрасту одногодки. Многими своими победами Мамай обязан Бегичу, который буквально вырос в седле и с младых лет не расстается с луком и саблей. Бегич весь покрыт шрамами, как старый волк. Он отважен и осмотрителен в опасности, знает немало военных хитростей, умеет поддерживать в войске суровую дисциплину.
После всего услышанного от Бухтормы Олег успокоился. Стало быть, Бегич весьма опытный полководец, можно сказать, правая рука Мамая. Бегич не зря медлит и выжидает, он наверняка затевает какую-нибудь хитрость. Возможно, татары переправятся через Вожу где-нибудь выше или ниже по течению и ударят Дмитрию в спину.
Олег приехал в Рязань поздним вечером, когда за дальним лесом начали гаснуть последние багряные отблески заката. Оружие и доспехи, погруженные в насады, должны были прибыть из Вышгорода на рязанскую пристань речным путем завтра поутру.
Погруженный в свои мысли, Олег шагал по темным теремным переходам с горящим светильником в руке. В рассеянности он пришел не в свои покои, а на женскую половину. Застыв на пороге светлицы, где царил полумрак, поскольку здесь горела всего одна свеча, Олег увидел на кровати две белые обнаженные фигуры, мужскую и женскую. По душной комнате с темными бревенчатыми стенами, с двумя небольшими квадратными окнами растекались блаженные женские стоны, коим вторили шумные мужские вздохи. Кровать сотрясалась от сильных телодвижений мужчины, лежащего сверху на женщине, стройные ноги которой, чуть согнутые в коленях, были раскинуты в стороны.
Олег узнал мужчину по его черным блестящим кудрям, это был Кашафеддин. Узнал Олег и женщину, совокуплявшуюся с хорезмийцем, ею оказалась его жена. Вместо гнева Олега вдруг разобрал неудержимый смех, прорвавшийся из него, как горох из порванного мешка. Давясь хохотом, Олег опустился на скамью возле двери.
Испуганные любовники принялись торопливо одеваться, вскочив с постели. Кашафеддин смог одеться быстрее, несмотря на то, что его руки тряслись. С бледным испуганным лицом хорезмиец упал перед князем на колени, прося прощения на ломаном русском. При этом Кашафеддин добавлял по-персидски, мол, он пришел в эту опочивальню, подчиняясь воле княгини Евфросиньи. Мол, он сам на такую дерзость никогда бы не отважился!
— Ладно, ступай! — Олег небрежно махнул на хорезмийца рукой. — Опосля с тобой потолкую, дружок.
Прижав к груди свои сапоги и длинный пояс, которые он в спешке не успел надеть, Кашафеддин торопливо выскочил за дверь.
Накинув на себя тонкую исподнюю сорочицу, Евфросинья присела с краю на кровать, нервными движениями прибирая свои распущенные волосы. Она не смотрела на мужа, чувствуя, что он глядит на нее. Ее испуг сменился озлоблением, так подействовал на княгиню смех Олега.
— Ну что, краса моя, по сердцу ли тебе пришлись ласки молодого поэта? — с иронией в голосе проговорил Олег. — Затронул ли сей хорезмиец самые потаенные струны в твоей чувствительной душе?
Насмешливый тон Олега еще сильнее рассердил Евфросинью.
— О, я весьма довольна, сокол мой! — ухмыльнулась она, бросив на мужа неприязненный взгляд. — Ты ведь тоже наслаждаешься прелестями молодой персиянки, чем же я хуже тебя?
Олег сдержал презрительную усмешку. Супруга желает отплатить ему той же монетой! Как это похоже на Евфросинью! Глядя на жену, такую красивую и надменно-холодную, заплетающую волосы в косу, Олег пытался разобраться в себе самом. Вот он застал Евфросинью с любовником, но это не вызвало в нем ни ревности, ни приступа ярости, ни желания поднять руку на того, кто осмелился посягнуть на лоно княгини. Олег был даже рад в душе тому, что стал невольным свидетелем грехопадения Евфросиньи.
После пятнадцати лет супружества, в которые Олег имел возможность постичь мельчайшие особенности натуры своей жены, Евфросинья по-прежнему была далека от него. Порой Олегу казалось, что он делит ложе с женщиной, которая страдает от близости с ним, ведь изначально их брак свершился по воле властного Ольгерда. Евфросинья вышла замуж за Олега, не питая никаких чувств к нему. Она просто покорилась воле отца, которому был нужен рязанский князь как союзник против Москвы.
«У меня нет права осуждать Евфросинью за прелюбодеяние, ведь между нами никогда не было тепла и ласки, — промелькнуло в голове у Олега. — Это должно было случиться рано или поздно. Чувственное томление не может не жить в очаровательной молодой женщине, толкая ее на безрассудство. Ведь и во мне горит такое же пламя, вынуждая меня стремиться в объятия Гель-Эндам. Воистину, зов плоти сильнее христианских заповедей!»
Не прибавив больше ни слова, Олег удалился из опочивальни, чем очень удивил и озадачил Евфросинью, которая уже приготовилась к долгой и неприятной полемике с мужем.
* * *Ночью Олегу приснился Ольгерд, который недовольно выговаривает ему то, что Евфросинья несчастлива в браке с ним, а посему он забирает свою дочь в Литву. Олег не противится этому, чем еще сильнее выводит Ольгерда из себя. Между Олегом и его тестем вспыхивает перепалка, которую прекращает Евфросинья, прибежавшая на шум совершенно голая и простоволосая. Опешивший Ольгерд начинает что-то говорить Евфросинье по-литовски, вызвав с ее стороны гневную реакцию. Сердито тараторя на литовском языке, нагая Евфросинья, размахивая руками, вступает в спор с отцом…
Чем все это закончилось, Олег так и не узнал, поскольку пробудился от пения петухов. На него вдруг навалились недобрые предчувствия. До сего случая Олег не мог припомнить, чтобы его суровый тесть хотя бы раз явился ему во сне.
С мрачным, сосредоточенным видом Олег сел за стол в трапезной, собираясь позавтракать в полном одиночестве. Челядинки, приносившие яства, украдкой бросали на князя любопытные взгляды. Им уже было ведомо о вчерашней размолвке между Олегом и Евфросиньей, как и о причине этой размолвки. Княгиня слишком явно оказывала знаки внимания черноглазому симпатичному хорезмийцу, уединяясь с ним в отсутствие мужа. Евфросинья делала вид, что помогает Кашафеддину изучать русский язык, но остроглазые служанки подмечали, как ярко алеют уста их госпожи после занятий с хорезмийцем, каким радостным блеском сияют ее прекрасные очи. Бывало, что при случайной встрече с Евфросиньей где-нибудь в теремном переходе Кашафеддин позволял себе игриво коснуться рукой гибкой талии княгини или тех округлостей, что расположены ниже талии и так притягательны для мужского глаза. Иногда хорезмиец, утрачивая осторожность, делал это и в присутствии челяди. И вот тайное стало явным! Причем греховная связь княгини открылась Олегу во всей своей очевидности!