В запасе, конечно, есть три варианта: первый – дождаться зимы, когда вода превратится в лед; второй – надеяться, что солнце когда-нибудь иссушит ручеек; третий – построить мост.
Волк выбрал четвертый.
– Я тебе помогу, – громко объявил он и подошел Красной Шапочке.
Картина вышла эпическая. Что-то сродни схватке добра и зла из «Властелина колец». Волк, согнувшись в три погибели, пытаясь сохранить равновесие и не споткнуться о камни, был похож на солдата, которому, чтобы оказаться дома, надо пройти через минное поле.
В обеих руках он тащил чемоданы, через плечо – свою спортивную сумку. Шапочка, сидя на закорках, одной рукой вцепилась в Волка, другой удерживая сумку, продолжала проклинать все вокруг и требовала вызвать вертолет МЧС.
Терпение Волка приближалось к нулю. Раньше он никак не мог понять значение фразы, которую обожала приговаривать его Бабушка каждый раз, когда кто-то пытался занять у нее деньги: «если друг попал в беду, друга мелом обведу». Он уже даже не мог вспомнить ни одного приличного анекдота и пустил в ход тяжелую артиллерию.
– Ну, Ольга, держись. Довела ты меня до сарказма. – Говорил он, но негромко, не перебивая журчания ручья и ворчания Красной Шапочки. – Совсем от жизни нормальной отбилась. Бороздишь просторы гламурного пространства в туфлях на каблуках и думаешь, что нужна кому-то. Да под макияжем ты самая настоящая мумия. А под шляпой ни бум-бум! Все твои желания сводятся к тому, чтобы стать женой Армани, чтобы дети были «от Армани», и чтобы гламуром от тебя воняло на три века. Антропоид! Да на тебе живого места нет – заросла вся понтами. Тьфу на тебя, Ольга. Баба на шее хуже петли. О боги! Ну когда же вы испытаете меня счастьем?!
Волк высказал все то, что накопилось у него на душе, и… споткнулся о камень. С криком утопающего: «О, мои платья!» Красная Шапочка погрузилась на дно ручейка, который с берега казался таким безобидным… кто бы мог подумать, что «по щиколотку» может так резко смениться «по шляпу»? Волк сильно ударился ногой и тоже пошел ко дну.
И вода сомкнулась над ними.
Первым всколыхнул воду Волк, он стал истошно грести лапами, звать Ольгу, но, осознавая, что совсем не умеет плавать, что сумка через плечо тащит его на дно и что смертью своей осчастливит он разве что своего двоюродного брата, которому достанется все наследство, утопающий выбрался на сушу. Солнце уже стало клониться к закату, вокруг стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием Волка.
Течение уносило розовые чемоданы, похожие на гламурные гробики, по воде плыла красная шляпка, в центре которой гордо восседала большая толстая лягушка. Видела бы это Ольга – утонула бы второй раз. От этой мысли, а точнее от осознания утраты, Волк задрожал. А вдруг она действительно не выплыла… Он ее смерти не переживет.
Не прошло и минуты, как Серов-Залесский снова оказался в воде. Бил по ней лапами, то уходил ко дну, то снова появлялся на поверхности, но найти Красную Шапочку так и не получилось. Спасти удалось только шляпу. И теперь, глотая грязную воду ручья, Волк отчаянно бултыхался в полуметре от берега.
Ольга сидела на другом берегу, смотрела на тонущего Волка и чувствовала, что пришло время ее лучшей роли. Она – Кейт Уинслет после краха «Титаника», глядящая на погибающего в ледяной воде прекрасного Леонардо Ди Каприо. За кадром – красивая музыка, включающаяся во всех ключевых сценах…
Шапочка сжала рукой воображаемый медальон «Сердце ручейка», на глазах показались слезы, которые всегда были наготове, сколько бы она ни пересматривала «Титаник». Теперь надо сказать умирающему возлюбленному что-нибудь эдакое, приводящее в работу слезные железы не у одного поколения зрителей.
– Не умирай, любимый! – крикнула Красная Шапочка и замерла, ожидая команды «Снято».
Но вместо этого…
– Какого черта? – взвыл Волк, выползая на берег. – Как ты выбралась?
Обломки «Титаника» и, главное, Ди Каприо потускнели и исчезли.
Внутренняя Богиня вздохнула: «Добро пожаловать в реальный мир!»
– Просто я умею плавать, как все нормальные жители мегаполиса, ходящие на фитнес, – отозвалась Красная Шапочка.
Откашливаясь, Волк подполз к пеньку среди молодой травки, где сидела она – такая беззащитная, такая родная, такая мокрая и беспонтовая. И сразу же смутился от своих мыслей.
А уж как Волк обрадовался, когда осознал, что Шапочка находится на левом берегу, то бишь на стороне дачного поселка, просто не передать словами. Вскочил и стал пританцовывать. И как-то нечаянно оказался рядом с девушкой. Его лапа коснулась щеки и мокрых волос Красной Шапочки. Девушка вздрогнула, но не отшатнулась, а даже подалась к нему.
– Погоди! – вдруг опомнился Волк и убрал лапу. – Ты что-то сказала? Любимый?
Шапочка поморщилась.
– Ничего. Цитировала. Вспомнился «Титаник».
– И все-таки?
– Ничего!
Она никак не могла разобраться в своих чувствах. Вроде бы Волк захотел ей помочь – взгромоздил ее на себя вместе с чемоданами, но он же – обозвал и мумией, и беспросветной дурой, и даже гламурной куклой. Но ведь потом он, не умея плавать, кинулся за ней в мутную воду. Однако же не спас! Не нашел на дне! И тут Шапочка осеклась. Как же он мог ее спасти, если она уже была на суше?
Но самая главная трагедия заключалась, конечно же, в чемоданах с платьями. Волк даже не подумал о них! Но ведь он, стоя перед нею, сжимал в левой лапе спасенную красную шляпу, которая значила для девушки ровно столько же, сколько кинопленка для режиссера.
В кармане сумочки Красной Шапочки затрезвонил смартфон, чудом не утонувшей в ручье.
– Алло! – бодрым голосом ответила Ольга, видя на мониторе буквы: «Матушка». – У меня все хорошо, сейчас подхожу к гостинице.
– Брюковкин проявляет к тебе интерес? – задала Матушка вопрос встревоженным голосом.
– Мам, – Красная Шапочка почувствовала легкое раздражение. – При чем здесь режиссер? Мы с Волком только что пересекли небольшую водную преграду и теперь обсыхаем.
– За экстрим нужно требовать отдельные деньги, – сурово прокомментировала Матушка. – У нас средств почти не осталось, вся надежда на твой гонорар… Ладно, снимайся, звони два раза в день и включай скайп на планшете, я волнуюсь.
И только Шапочка отключилась, как позвонила Плотва.
– Ну ты как там? Соблазнила режиссера, Серова-Залесского или оператора? – В вопросе подружки звенело неподдельное любопытство.
– Элька, я тебе позже перезвоню, завтра, здесь такое твориться – не передать. – Оля искренне обрадовалась звонку подружки, но сил разговаривать не было.
– А что-о-о? – затянула свой вопрос Плотва, но Красная Шапочка отключила телефон.
Колумб быстрее открыл Америку, чем Шапочка с Волком добрались до калитки, на которой крупными буквами значилось: «ПОМЕСТЬЕ ЛАРИСЫ». Калитка оказалась заперта, и вскрывать ее было бесполезно. Она, как и забор в два метра высотой, была сделана из толстых досок.
– Недалеко! – хмыкнула Красная Шапочка, вспоминая слова Сказительницы. – Да у меня такое ощущение, что мы сюда через Гималаи добирались, а нас, оказывается, здесь и не ждут!
На Волка было страшно смотреть. «О, святая мать Тереза!» – повторял он как заведенный.
– О, святой Фрейд! – Взмолилась Внутренняя Богиня, воспарив на калитку и посверкивая оттуда крылышками и перламутровым платьицем. – Лезть через забор – это уже слишком…
– «Ничто не обходится в жизни так дорого, как болезнь и глупость», – всполошился Разумей Занудович, переодевшийся в костюм сантехника. – Как это я не догадался спросить ключ у Сказительницы.
– Предлагаю сделать подкоп, – Девочка-девочка воодушевилась. – Как в книжках.
– Мы тебя не слышали, – отмахнулся Разумей. – Молчи дальше.
Волк нажал на звонок сбоку калитки, надеясь хоть на чье-то присутствие. Тишина.
– Лучше бы я утопилась… – вздохнула Шапочка и устало прислонилась к забору.
– Да подожди ты. Утопиться – не возродиться. Обязательно найдем выход из положения. Вместе уже килограмм соли съели, – при слове «съели» Волк сглотнул – в последний раз он ел тысячу лет тому назад.
– Волк, ты бредишь? – Я не собираюсь проводить лучшие годы в обществе зоочеловека, стоя, не позавтракав, да еще перед ответственными съемками. Пока ты не перепишешь Дональда Трампа[11], не переговоришь Ивана Урганта и не переиграешь в казино Джорджа Клуни, я с тобой даже разговаривать не стану. Понял, чудовище?
– Существуют в мире только четыре обстоятельства непреодолимой силы: наводнение, землетрясение, военные действия и-и-и… – Начал свою философскую речь Волк.
– …женская истерика! – Вспомнил Разумей, и Ольга озвучила это мнение.
– …женская истерика! – Вспомнил Разумей, и Ольга озвучила это мнение.
– Да-да, именно это я и хотел сказать. Шапочка, а ты Бредбери читала? – Волк, вообразивший, что даму надо занимать светской беседой, поправил воображаемую бабочку.
– Хватит надо мной издеваться! – Закапризничала Красная Шапочка. – По твоим словам, я и так живу в бреду, так зачем мне бред читать? Там же сплошная фантастика, а я ее не люблю, я люблю фэнтези, и только про сексуальных вампиров или оборо… – она покосилась на Волка и замолчала.
К счастью, Серов-Залесский не заметил оговорки.
– Не только фантастика, – уверенно продолжил Волк. – «Убить полюбовно» или «Диковинное диво» – отличные рассказы. Один смешной про двойное убийство, а второй о мечте.
– Ты сам себя слышишь? Убийство с мечтой. Обхохочешься! – поспешно поддержала Красная Шапочка литературную тему.
Продолжать разговор было бессмысленно. Чтобы скоротать время, Волк решил рассказать Шапочке веселую историю про то, как сдавал в институте экзамен по философии и, не зная ни одного билета, получил высший балл. Весь секрет – в ста граммах водки. Выпил залпом, воздержался от закуски и стал та-акие гениальные мысли выдавать, та-а-ак складывать фразы, что сам Аристотель с портрета подмигнул.
Оленька устало подпирала забор и интереса к рассказу не проявляла.
– Шапочка, а ты когда-нибудь любила? Вот так, по-настоящему, чтобы душу сводило от чувств? – спросил вдруг Волк с интересом.
– Не твое волчье дело! – возмутилась девушка.
Да, у нее была влюбленность, не отслеженная Матушкой и Бабушкой. Ей понравился парень с пятого курса, как она думала, из ее института. И Плотва рекомендовала парня после совместного распития пива в баре общежития журфака. Славик казался светским, модным и уверенным в себе. Среднего роста, высветленный до блондина, в джинсовом костюме от Левайса и борсеткой от «Армани».
Идя на свидание, такое редкое в ее жизни, Красная Шапочка представляла себе романтический ужин, роскошный букет цветов и предложение быть вместе навеки.
Получилось не совсем так… то есть совсем не так.
Во-первых, Славик не был студентом, а занимался ремонтом системы электропроводки в общежитии. Во-вторых, он слишком любил столичную жизнь во всех ее проявлениях – бары, ночные тусовки с хорошей кухней в ресторанах и воскурение запрещенных составов, на которые ему всегда требовались деньги. В-третьих, таких, как Красная Шапочка, он просчитывал «на ап». Модная самоуверенная девочка, но не из обеспеченной семьи, желающая заполучить стильного и богатого мужа.
Не добившись через неделю телесной близости, что для Славика стало необычным и обидным, он пригласил Оленьку в весьма дорогой ресторан, а потом ушел не расплатившись. Красной Шапочке пришлось целый час реветь в телефонную трубку, объясняя Матушке ситуацию.
Утешавшая на следующий день подругу, Плотва пыталась через знакомых найти «кидальщика», но тот оказался натуральным электроугрем, получил в институте деньги за работу и, внедрившись в электропроводку, исчез, оставив в общежитии девять безутешных девушек, которым был должен крупные суммы. Последнее обстоятельство значительно увеличивало и так безмерную грусть покинутых.
Но не рассказывать же об этом Волку. Стыдоба.
– Эх ты, бездушная кукла, – Серый Волк вздохнул и отвернулся.
Над дачным поселком шло к закату теплое солнце, было так хорошо, что в душе у Волка что-то шевельнулось. Захотелось чего-то эдакого… прекрасного… То ли съесть Шапочку, то ли поцеловать.
Но тут напротив них с визгом затормозил темно-зеленый «уазик», из которого вылезла радостная Сказительница.
– Ай вы мои милые и заждались-то меня, хозяюшку, а я сейчас вот напою вас чайком, да и сядем ладком, – затянула свою песню Лариса Степановна.
– Сейчас я упаду в обморок, – решила для себя Красная Шапочка.
– Ты похудела не меньше, чем на полтора килограмма, тебе полезно, – шепнула Внутренняя Богиня, стараясь не показываться из-под лопуха у забора.
– И препятствия закаляют! – изрек Разумей Занудович.
– И кто это сказал? – поинтересовалась Внутренняя Богиня, ожидая продолжения цитаты.
– Я сказал, а что? Разве плохо? – Разумей Занудович слегка покраснел.
Тем временем Лариса Степановна отперла калитку и легким шагом направилась к дому. Шапочка с Волком переглянулись, после чего вошли в просторный двор со множеством клумб и построек. Захлопнув за собой скрипучую калитку, ковыляя, потянулись за Сказительницей в дом…
Конечно, за сегодняшний день уже можно было и привыкнуть к любым неожиданностям, но, то, что они увидели в доме, ввело бы в шок даже самого изобретателя комнаты страха. Лучшей декорации для съемок фильма ужасов не сыскать было на всем белом свете.
Шапочка, конечно же, все возвела в формат 5D и чуть не упала в обморок от зловонного запаха. Волк оказался более сдержан, но то же потерял дар речи и зажал нос лапой, чтобы не задохнуться.
Вся комната после веранды была заставлена пустыми бутылками и консервными банками. На окне, вместо занавески, висела огромная паутина, а старинная мебель была погребена под слоем пыли. Волк дотронулся рукой до комода и тут же оказался в серой «перчатке». Да здесь сам черт ногу сломит!
– Это не командировка, это ссылка! – кажется, оптимизм, присущий Волку, забарахлил.
«А может, это розыгрыш? – понадеялась Оленька. – Сейчас откроется дверь шкафа, и из него выйдет Валдис Пельш с букетом в руках и бутылкой шампанского…» – Шапочка огляделась, пытаясь понять, где прячется съемочная группа.
Но все было тихо.
– Не стойте на пороге. Чувствуйте себя как дома. Располагайтесь. Ах, – махнула рукой Лариса Степановна, видя полные ужаса взгляды гостей, – это так, творческий беспорядок, не обращайте внимания. Да что же вы такие стеснительные? Милости прошу! Проходите в дом…
– Может мы это… на улице? – шепнул Волк Шапочке на ухо.
– На сеновале? – ужаснулась Оленька.
– Точно, – в его голосе Красная Шапочка почти услышала мечтательность.
– Я боюсь, – прошептала Оленька. – Там иногда водятся змеи.
– А здесь, как я вижу, одни бабочки порхают… – Сменил свое настроение с романтического на скептическое Волк.
– Лариса Степановна, – Ольга семенила за пожилой актрисой. – А ты же говорила, что дачный поселок у тебя городского типа…
– Ну так, все верно! За свои слова отвечаю. – Лариса Степановна, не обращая внимание на пыль, отпирала следующую комнату. – Городской тип. Борисыч, ты его видела у клуба, всем здесь заправляет. Протянул к нам газ, организовал две артезианские скважины в поселке. И вот! Вчера у Нинки говорящий попугай как начал материться, а во дворе-то дети играют! Борисычу потребовалось ровно две минуты, чтобы усмирить бескультурную птицу.
Затормозив у двери, актриса рассказывала, а Красная Шапочка и Волк, еле держась на ногах от усталости, не решаясь присесть на пыльные табуретки, и стойко держались у дверного косяка, крепко прислонившись к нему плечами.
– Уж не знаю, какими такими способами он воздействовал – то ли рассказал попугаю анекдот, то ли запугал, то ли переговорил в мате. Но факт остается фактом. Попугай целый день ни слова не проронил! Ох уж этот Борисыч, ох шутник. Я же ему…. Эх, да ладно… – И Сказительница заливисто расхохоталась. – А вы, наверное, устали да проголодались с дороги? Сейчас я стол накрою да накормлю вас свежими щами.
После поворота ключа открылась следующую дверь, и Красная Шапочка с Волком в очередной раз обомлели.
Какого же было их удивление, когда они осознали, что оказались в светлой просторной и нарядной кухне! Белоснежная кружевная скатерть на столе, опрятные занавесочки на трех окнах, васильки в хрустальной вазе, фарфоровые чашки утащенного с последних съемок сервиза… Загляденье просто!
– То ли у меня начались галлюцинации, то ли мы в гостях у тетушки по имени Метелица, то ли путешествуем на машине времени… – пробормотал Волк себе под нос, пытаясь найти в происходящем разумное зерно.
– Присаживайтесь, – гостеприимно пригласила Сказительница. – Сейчас я вам налью свежих щец на курочке, с утра варила. Руки, как я вижу, вы уже где-то помыли.
Сдерживаясь от комментариев, присев к столу, Шапочка отмела все сегодняшние эмоции и со зверским аппетитом стала поглощать вкуснейшие щи, закусывая ломтями ржаного хлеба.
Несмотря на критическую отметку – стрелки показывали восемь часов вечера, что на два часа перекрывало допустимое диетой время, Красная Шапочка попросила добавку. Доедая свою порцию, Волк тоже хмыкнул: «Еще!»
Странно, но Оленьке понравилось, как аккуратно ел Серый Волк. Он не хлюпал, не чавкал, не выплевывал сквозь огромные зубы пищу и даже промокал почти человеческое лицо салфетками, предоставленными Ларисой Степановной в отдельной, весьма старинной чашке, «заимствованной» ею, видимо, на других съемках.