Манюня задумался или на минуту забылся, прикрыв глаза. Михаил подлил себе уже остывшего, но сохранившего густой аромат чая. Вскоре Манюня продолжил:
– Иногда у меня складывается впечатление, что Крамара ловко подставляют. В стенограмме все это есть, и все же расскажу сейчас. Обследовав кабинет и квартиру Крамара, мы создали образцы отпечатков всех его пальцев. После этого проверили все неизвестные отпечатки, снятые в квартире Белостенной. Отпечатки Крамара совпали с отпечатками на немытой рюмке со следами вина. Рюмка стояла среди других в посудном шкафу на кухне. И это притом, что было симулировано самоубийство и обнаружены следы уборки. То есть кто-то пытался уничтожить следы на полу, столе, дверных ручках, посуде. Оставить рюмку в шкафу – непонятная небрежность столь предусмотрительного преступника…
– В таком случае рюмка – дополнительный боковой ход в лабиринте для следствия. Не пройдет уловка с самоубийством – получите Крамара с его замаранными потрохами.
– К такому выводу я и пришел.
– И начали изучать окружение Белостенной-старшей, что не понравилось преступнику, и он достал вас на дороге по наводке Письменного.
– Да, да. Общая схема правильная, а детали мы обсудим при следующей встрече.
Михаил вошел в азарт и сделал вид, что не понял вежливый намек на необходимость закончить визит. Он здесь по делу, и если Манюня устал, то пусть скажет об этом прямо.
– Последний вопрос. Тогда получается, что самый прямой путь к преступнику – через водителя машины, который вас сбил.
– Да, это так!
– Не могли бы вы вспомнить что-нибудь, что помогло бы найти этот злосчастный автомобиль?
– Сам понимаешь! Когда долго водишь машину, все делается автоматом, на уровне подсознания. За день разминаешься с сотней машин и ни одной не помнишь. Так и в этом случае. Если бы не было столкновения, то этот эпизод в моих мозгах не отыскал бы даже самый крутой гипнотизер. Тем более, я не хочу, чтобы кто-либо ковырялся в моих мозгах. Мы его найдем и так.
– Ну хотя бы какую-нибудь зацепку.
– Это какой-то короткий и очень грязный аппарат. По отпечаткам протекторов ГАИ предполагает, что был ЗИЛ. Тогда, скорее всего, самосвал. Он короче бортовой. И еще. Мне почему-то до столкновения запомнился запах навоза. Ветер был с востока, мне навстречу, то есть с его стороны? Даже у медсестер, которые меня готовили к операции и срезали одежду, недавно спросил: может, я наделал в штаны от страха. Нет, то был коровий навоз.
– Возможно с поля? Вывезли перегной перед пахотой. Моя теща купила корову, как только родился внук от старшей дочери. Не помню, говорил ли я, что они живут по соседству. Теперь я слышу издалека ее двор.
– Это я тоже просил проверить. Справа, по ходу моего движения, посадка и склон оврага, слева – поля подсолнечника. Его еще не убирали, поэтому до пахоты еще далеко.
– Тогда это колхозный самосвал, который возил с фермы навоз или перегной на поля. Его можно найти за неделю.
– Хорошая версия! Проверишь ее прежде всех.
– Уже поздно и мне пора уходить. А вам тоже нужно отдохнуть…
– Спасибо за все! Я на тебя надеюсь. Это дело здорово задело меня за живое, и в буквальном, и в переносном смысле. Не успокоюсь, пока не распутаем…
– До завтра!
– До завтра!
Досада Михаила по поводу того, что его оторвали от дома, после посещения Манюни сменилась острым возбуждением. В двухместном номере гостиницы он ужинал, не замечая вкуса, домашней снедью. Вторая кровать пустовала. Скорее всего, он будет жить один, что его весьма устраивало. Сегодня он не способен на общение с посторонними случайными людьми и может показаться замкнутым и невежливым. В голове роились версии и планы. Постепенно наиболее вероятные из них он перевел на язык конкретных действий на ближайшие дни и записал в блокнот. Список получился из семи пунктов:
1) Фесенко. Ознакомиться с папкой “М” (так Михаил назвал материалы Манюни). Решить вопрос о транспорте для поездок.
2) Инспектор ГАИ. Получить копии новых материалов и побеседовать для согласования действий.
3) Междугородная телефонная станция. Поискать канал утечки информации о разговорах с Хайфой.
4) Место аварии. Достать карту и побывать там.
5) Агропром. Адреса и телефоны колхозов и совхозов вокруг места аварии.
6) Спортзал и тир. Получить пропуск для тренировок.
7) Валера и соседи. Поговорить еще раз.
Фесенко встретил Михаила приветливой улыбкой и жестким рукопожатием. Сразу выдал папку и ключ от комнаты, где недавно сидели практиканты. Поговорить обещал сразу после утреннего совещания.
Папка оказалась тоненькой: вырезка из газеты, копии двух стенограмм разговора с Крамаром на нескольких страницах, листок бумаги и два незавершенных фоторобота. Один из них, более полный, показался знакомым. На нем было написано карандашом “Зуб”, не то кличка, не то фамилия. На другом стояла надпись “Сова”.
Листок содержал номер телефона, как оказалось, руководителя группы по борьбе с наркотиками. Нужно было расспросить об этих фотороботах Манюню. Михаил оставил стенограммы напоследок и стал читать фельетон, который оказался довольно короткой, но ядовитой, скорее репликой, чем фельетоном. Но, чтобы никто не сомневался, под заголовком жанр был обозначен явно.
В фельетоне вкратце перечислялись известные по старым материалам факты: убийство Ларисы, попытку выкрасть гроб, эксгумацию, беременность, убийство Белостенной-старшей и побег Крамара за границу. Последний факт якобы полностью изобличал Крамара как виновника всех убийств, а хваленый следователь проявляет медлительность и допускает ошибки, граничащие с некомпетентностью. О весьма вероятном знакомстве автора с записью или стенограммой телефонного разговора свидетельствовали две фразы.
Первая: “Разговор иногда напоминал не допрос, а светскую беседу с пассажами на метеорологическую тему”. В этой фразе Манюня подчеркнул слово “иногда”. Позже при чтении стенограмм Михаил обнаружил два места, где упоминалась погода. Они также были подчеркнуты.
Вторая: “Знаменитый следователь опустился до того, что принимал советы беглого преступника поискать в окружении жертвы настоящего виновника”. В этой фразе Манюня подчеркнул слова “настоящего виновника”. Они были во второй стенограмме.
Михаил прочитал стенограмму и понял, что заставить Крамара признаться можно было бы только здесь по горячим следам, пока он не обрел психологическое равновесие. Вероятно, родственники оплатили адвоката, и он с ним хорошо отрепетировал свою “партию”. Крамар сильно выиграл морально в глазах израильской общественности и суда, согласившись на беседу и ответив на все вопросы.
Возможно, есть хоть какие-то бреши в его обороне. Михаил стал читать еще раз.
М (Манюня): Благодарю вас за то, что вы проявили законопослушание и явились по нашему вызову на данную телефонную беседу.
К (Крамар): У меня нет повода прятаться от советского правосудия.
М: Вы остались гражданином СССР?
К: Пока да, но я попросил политического убежища.
М: Мы вам еще не предъявляем обвинение в каких-либо преступлениях. Данная беседа должна рассматриваться как предварительная. Потом, ведь речь идет о событиях, которые квалифицируются как уголовные преступления, а не политические. Своим бегством вы значительно осложнили свое положение.
К: Не думаю. В методах советских правоохранительных органов я усматриваю признаки нарушения прав человека, а это уже политический вопрос. Здесь же я могу рассчитывать на полноценную защиту своих прав. И вам не доказать мою вину за счет косвенных улик. Мне не хочется повторить судьбу Ярмака.
М: Он попал под следствие по вашему звонку, точнее по звонку с вашей подачи.
К: Я обязан был сообщить факт, который узнал. Что вы сделали, я не имею в виду вас лично, с этим фактом, характеризует систему советского правосудия.
М: Мы вернемся позже к данному эпизоду. Теперь я попрошу ответить на ряд конкретных вопросов.
К: Не могли бы вы говорить чуть громче. Вас плохо слышно.
М: У нас очень душно, собирается гроза, и мне пришлось открыть дверь кабинки. Боюсь помешать другим…
К: Мне легче. В кабинке кондиционер.
М: Была ли Лариса Белостенная вашей любовницей.
К: Да, была.
М: Когда вы сблизились? В Японии?
К: Нет раньше.
М: Нельзя ли уточнить.
К: В ноябре.
М: Где вы встречались и встречались ли где-то помимо периодов совместных поездок.
К: Встречались у нее дома.
М: У вас был ключ от ее двери.
К: Нет.
М: Вы знали, что она вам не была верна.
К: Догадывался. Если вы об убийстве из-за ревности, то это исключается. Я о ней знал все еще до нашего сближения. Могу привести факты, но не сейчас, а на суде здесь, если он состоится, в чем я сильно сомневаюсь.
М: Вы дарили ей кольцо с бриллиантом.
К: Да, подарил, когда в январе узнал, что она беременна.
М: Она сама вам сказала о беременности или были объективные данные?
К: Что вы имеете в виду?
М: Она была у врача?
К: Я водил ее к врачу, которому доверяю.
М: Вам придется назвать его фамилию и адрес.
К: Какое это имеет значение. Она ведь действительно была беременна.
М: Мы обязаны проверить ваши показания.
К: Если врач не будет возражать выступить свидетелем…
М: Он обязан. Где вы взяли кольцо?
К: Это кольцо моей жены.
М: Вы его украли?
К: Мы совместно владеем всем нашим имуществом, этот вопрос касается только меня и моей жены.
М: Вы склоняли Ларису к аборту?
К: Рекомендовал. Ребенок помешал бы ее учебе и карьере. На кого бы она его оставила? На бабушку-алкоголичку? Но окончательное решение оставалось за ней.
М: Вы были бы скомпрометированы, то есть у вас были серьезные причины не допустить рождение ребенка.
К: Это не так. Вы прекрасно знаете, что у меня уже был внебрачный ребенок. Иметь ребенка или нет – вопрос решала Лариса и только она.
М: Но она вас шантажировала.
К: Пыталась. Возможно, со стороны это выглядело как шантаж. Деньги я давал ей, а потом ее матери исключительно из сострадания. С ее матерью нас сблизила общая потеря. Признаюсь, в то время я был сильно увлечен Ларисой.
М: Видели ли вы ее в день убийства?
К: Во время зачетного концерта. Ведь есть мои показания в первом деле. Если память мне не изменяет, я давал их вам.
М: Не изменяет. Вы показали, что остались на концерте, так как не все ваши студенты выступили. Но ведь были перерывы. Каким образом вы узнали об этих парнях? Я имею в виду Ярмака и других.
К: Мне рассказала мать Ларисы, а она узнала от какой-то соседки и попросила сообщить в милицию.
М: Теперь это невозможно, ни доказать, ни опровергнуть. Алло, алло… Я вас не слышу.
На этом месте разговор был прерван по техническим причинам. Следующий протокол датирован неделей позже:
М: Наш предыдущий разговор прервался, вероятно, из-за грозы. Сегодня погода позволяет закончить беседу без помех, если не возражаете.
К: Не возражаю. Слушаю ваш следующий вопрос…
М: Когда вы узнали о смерти Белостенной-старшей.
К: Из телепередачи. Дату не помню
М: Что вы делали в день, когда она была убита.
К: Не помню. Нужно посмотреть ежедневник, расписание занятий.
М: Вот видите! Если бы вы были здесь, на этот вопрос легче было бы ответить. И на другие тоже.
К: Отвечу сразу на все ваши вопросы: я ее не убивал.
М: У нас есть свидетельские показания, что в те дни вы побывали у нее дома, по крайней мере, дважды.
К: Она звонила и просила прийти. Я уже говорил, что время от времени помогал ей деньгами.
М: Чем мотивирована такая щедрость? Она вас шантажировала?
К: А вы слышали такие слова “благотворительность”, “сострадание”? Правда, в том обществе, которое вы построили и ревностно охраняете, им нет места.
М: Давайте без моральных категорий. Вы сами были неплохо устроены в обществе, которое критикуете сейчас.
К: Я хорошо устроюсь в любом обществе, это вопрос моих возможностей, а не моего отношения к нему.
М: Вернемся к основной теме. На деньги, полученные у вас, она наняла гробокопателей.
К: Я не имел понятия, на что она собирается их использовать. У вас есть доказательства, что это не так?
М: Вы были у нее в доме в день убийства.
К: Она опять позвонила и мне пришлось уйти с занятий. Меня заменила Александра Давыдовна только на один час. Разве она показала что-то другое?
М: В тот же день вы приглашали Александру Давыдовну в загородный ресторан. Зачем?
К: Я могу не отвечать на такой вопрос, но все же отвечу. Одно время мы были с ней близки. Мне захотелось с ней поделиться своими проблемами и посоветоваться. Слишком много фактов, хоть и косвенно, против меня. Признаюсь, сначала я несколько растерялся, но потом принял единственно правильное решение и уехал.
М: Что касается ваших проблем, то вы создали их себе сами неразборчивыми связями.
К: Моя неразборчивость не является основанием для уголовного преследования. Лучше поищите настоящего виновника убийств в окружении этой семейки.
М: Обязательно воспользуюсь вашим советом. А вы все же ответьте, что вы делали в тот день между 15:00 и 19:00
К: Добывал деньги для выезда… Валюту. Когда понадобится, укажу конкретно, у кого и где побывал.
М: Кстати, Александра Давыдовна показала, что благодаря своему отказу поехать с вами в ресторан она осталась жива. Эта фраза записана в протокол допроса.
К: Это ее домыслы. Она женщина и музыкант – ей простительно. Вам же беспочвенные фантазии не положены по должности.
М: Фантазии редко бывают безосновательными даже у творческих людей. Мы будем готовить материалы для передачи в суд, сколько бы не потребовалось времени и усилий.
К: Могу только повторить, вы не там ищете и напрасно теряете время. Лучше бы разобрались с Альтманом и другими.
М: Кто такой Альтман?
К: Больше ничего сказать не могу… Абсолютно!
М: Это фамилия или кличка? Как вы ее узнали?
К: При нашей последней встрече Белостенная рассказала о неудачной попытке выкрасть гроб. Собственно из-за этого она меня и вызвала столь срочно. Я набросился на нее с упреками: зачем она меня впутывает в свои дела. У нее вырвалось: “Альтман заставил”. После, сколько не добивался, она ничего не сказала. Более того, сделала вид, что не произносила даже этой фразы.
М: Кто ей посоветовал после убийства Ларисы склонить Маркову на фальсификацию экспертизы.
К: Не знаю. Я в этом не участвовал.
М: Но вы от этого сильно выиграли и она отдала кольцо, которое вы дарили Ларисе. Два эти факта не в вашу пользу.
К: Она могла распоряжаться кольцом как прямая наследница и она больше, чем я о своей, заботилась о репутации дочери. Сами знаете, у нее для этого были серьезные основания. Гораздо более серьезные, чем у меня.
М: На этом я хочу закончить, но предупреждаю, что этот разговор не последний.
Михаил задумался. Как все зыбко! Хотя соответственно настроенный суд присяжных, да и советский, отправили бы Крамара на тот свет, даже если в действительности все его преступления сводятся к изменам жене и умыкании у нее фамильной драгоценности.
Заглянул Фесенко:
– Поговорим здесь, если не возражаешь.
Михаил пожал плечами, и Фесенко протиснул свое крупное тело между двумя столами, усаживаясь на стул напротив.
– Прочитал?
– Прочитал. Все пока очень зыбко.
– Прочнее не будет. Я предлагал Николаю Петровичу все оформить и передать в суд. Пусть решают сами. Но он все твердит о других версиях. Все это очень сложно и годится для американского детективного романа. Ну, прямо Беверли Хиллз! В нашей жизни все проще. Нагулял ребенка и решил спрятать концы в воду…
– Манюня уверен, что речь идет о цепи взаимосвязанных преступлений: трех убийствах и покушении. Из такой схемы Крамар выпадает.
– Его авария – чистая случайность. Подобных аварий на наших дорогах случается по тыще в год. Деревенский придурок выезжает на трассу с подсознательным желанием слегка придавить городского “частника”. Не рассчитал. Или Манюня, при всем моем к нему уважении, с утра еще не собрался и прозевал маневр. Может, задержался, а потом торопился наверстать время.
– У Белостенной-старшей сложная биография, поэтому и случай может быть очень сложным, – пытался найти аргументы Михаил.
– Ладно. Пробуйте… Со своей стороны сделаю все возможное. Оружие тебе оформлю, раз Николай Петрович просил. Хотя… Если потеряешь, расхлебывать будешь долго. Держи ты его лучше в сейфе. Теперь о транспорте. Давай заявку накануне и больше, чем на три-четыре часа в сутки, не рассчитывай.
– Мне больше и не нужно. Завтра хочу съездить на место аварии. Если можно, то прямо с утра…
– Договорились! На совещания можешь не ходить. Я так понимаю, у вас будет свое в поликлинике. Но Тамаре сообщай, по возможности, где тебя искать и чем занят.
– Как всегда. Отделовские принципы работы еще не забыл. Сегодня собираюсь посетить телефонный узел и встретиться с инспектором ГАИ. Вечером буду у Манюни.
– Если ситуация позволит, тоже зайду. Не заглядывал к нему больше недели. Дел по горло. Хоть бы он скорее выходил. Мне тянуть этот воз непривычно. Обычно его замещает Зотов, но он в отпуске. Только-только вырвался… Ну, все! Разбежались…
Инспектора ГАИ на месте не оказалось. Михаил попросил дежурного разыскать инспектора по оперативной связи и передать, чтобы тот прибыл завтра утром в Управление.
Ничего другого не оставалось, как предупредить Тамару Борисовну и ехать на главпочтамт, где размещался узел для международных переговоров.