Ошарашенный Джон Брукс поклонился и, пробормотав что-то нечленораздельное, удалился.
– Томми, – сказал Трауб, – пригласи сюда Джона Бакта.
– Джон Бакт болен, сэр.
– Ничего. Скажи, что мы нашли Джоану Бекер и хотим задать ему несколько вопросов. Думаю, он будет здесь, прежде чем ты успеешь надеть свою шляпу.
Так и случилось. Через три минуты Джон Бакт, дворецкий, старший из четверки Джонов, желтый и пахнущий йодоформом, уже входил в курительную комнату.
– Говорят, вы поймали сбежавшую девицу? – начал он от самого порога. – Или ее выгнал любовник, и она сама притащилась обратно? Решать, конечно, будет миссис Баскет, но я против того, чтобы вернуть на службу развратницу.
– Как ваше здоровье, мистер Бакт? – поинтересовался Трауб. – Со стригущим лишаем не шутят. Чрезвычайно удачно, что в вашей аптечке оказался йодоформ.
– Пустяки, не стоит внимания, – отмахнулся дворецкий.
– Почему же? Именно пустякам и следует придавать самое большое значение. Вот пример: в захолустную аптеку заходит покупатель, один из уважаемых в округе граждан, и покупает редкое, в общем-то, лекарство. Ведь вы не хирург, обеззараживать открытые раны вам не надо. Я еще не спрашивал доктора Листера, но не удивлюсь, если окажется, что упаковку с йодоформом пришлось вскрывать ему.
– Какое вам дело до моей аптечки?
– Видите ли, если на следующий день этот уважаемый господин снова появляется в аптеке и на этот раз покупает хлороформ, то из этого факта можно сделать далеко идущие выводы.
– Какой еще хлороформ? Не знаю никакого хлороформа!
– Верю. Именно поэтому вы перепутали и поначалу купили совершенно ненужный вам йодоформ. Но, как видите, пригодился и он. Здорово Дама Роз хлестнула вас по физиономии?
Джон Бакт тяжело опустился в кресло.
– Нам известно даже это, – безжалостно продолжал Трауб. – Впрочем, присяжных будут интересовать только факты, а не ваши отношения с привидением. А факты говорят против вас. Вы подкараулили Джоану Бекер в винном подвале, вы набросились на нее, душили несчастную девушку, вы усыпили ее при помощи хлороформа, уложили в камеру, в которой Джоана Бекер была найдена, и укрыли тюлевой гардиной. Кстати, гардина была взята в бельевой, это могли сделать только вы или ваша супруга.
– Вы бредите! Какая камера, какой хлороформ?
– Повторяетесь, – сухо сказал Трауб. – Хлороформ тот самый, что вы покупали в аптеке. Факт покупки подтвердят не только показания аптекаря, но и фискальный чек в кассе. А склянка из-под хлороформа найдена в ублиете, и доказать, что это та самая склянка, которую купили вы, будет несложно.
– Чушь! Там нет никакой склянки, я сам ее выбросил…
– Значит, выбросили… очень интересно. Тем не менее она там есть, да еще и положена на самом виду. Для строгих английских судей этого достаточно, чтобы повесить вас в назидание всем любителям убивать девушек…
Сэмюэлю Траубу пришлось еще долго практиковаться в прокурорской риторике, прежде чем дворецкий проникся видением намыленной петли и принялся не отрицать все подряд, а оправдываться и взывать к тени Дамы Роз, которая велела ему делать все это, обещая титул и богатое наследство.
– Привидения в Соединенном Королевстве неподсудны коллегии присяжных, к тому же уголовно наказуемые деяния совершали вы, а не Дама Роз. Лично я с большим удовольствием посмотрел бы, какую кадриль вы спляшете под перекладиной, но, к сожалению, вы потащите за собой невинных людей. Поэтому мне придется покрыть ваше преступление, но только потому, что Джоана Бекер осталась жива. Доктор Листер только что сообщил, что ее жизни ничто не угрожает. Но, чтобы вы не вздумали повторить вашу аферу, извольте подписать эту бумагу. Здесь вы сознаетесь во всем совершенном. На этих условиях вы остаетесь дворецким в Баскет-Холле, а ваша супруга будет служить экономкой.
Никто не входил в курительную и не сообщал Сэмюэлю Траубу о состоянии здоровья горничной, но именно эта несуразность окончательно сокрушила Джона Бакта. Он подписал все, что от него требовали, и удалился, униженно кланяясь.
– Пока все идет как должно, – заметил Трауб. – Томми, сбегай, узнай, Джоана действительно пришла в чувство?
– Я это и так чую. Девушка отошла от смертной черты, умница доктор ни о чем ее не расспрашивает. Миссис Бакт варит бульон, а пока больной дали немного сыворотки. Наружно доктор применяет влажные салфетки. Последнее, как мне кажется, излишне, все-таки на розах было достаточно росы.
– Вот чего я не понимаю, если у тебя такое обоняние, почему ты сразу не учуял, где томится Джоана Бекер?
– Ах, масса Сэм! – воскликнул Томми. – Обоняние здесь ни при чем. Просто, пока вы занимались с дворецким, я сбегал к доктору и все узнал. И никто ни здесь, ни там не обратил на меня внимания.
– Ну ты жук! В таком случае сбегай и приведи сюда миссис Баскет.
– Может быть, будет лучше, если сходит Кузьмич? Леди Баскет очень не нравится цвет моей кожи.
– Пусть привыкает. XX век на носу, а она расовую сегрегацию практикует. Давай ее сюда, займемся воспитанием.
Миссис Баскет вошла в курительную, куда дамы обычно не заходят, и остановилась у порога. Видно было, каких усилий стоит ей сохранять спокойствие.
Сэмюэль Трауб молча ждал.
– Сэр, – ломко произнесла миссис Баскет. – Я должна просить у вас прощения. Вы предупредили страшное преступление, которое едва не произошло в моем доме. Но кто мог подумать, что люди, рядом с которыми я живу столько лет, окажутся способны на столь бесчеловечные поступки. Надеюсь, закон жестоко покарает преступников. Я, со своей стороны, сменю весь штат прислуги; в Баскет-Холле должны служить только безупречно честные люди.
Трауб смотрел с прищуром, затем спросил:
– Скажите, мадам, зачем вы врете? Могли бы уже понять, что ложь я определяю с полуслова.
Английскую леди назвать «мадам»! Большего оскорбления не бывает. Миссис Баскет задохнулась от негодования, а Трауб, не давая ей собраться с мыслями, начал обвинительную речь:
– Четверо мужчин, живущие в замке и замешанные в деле Джоаны Бекер, утверждают, каждый независимо от другого, что исполняли волю Дамы Роз. Но английское судопроизводство не знает ни одного прецедента, когда привидение стояло бы во главе преступного сговора. К тому же ни один из слуг не видел Дамы Роз, слышали только ее голос. А голос легко подделать, для этого не нужен ни граммофон, ни иные изобретения ушлого разума. Предки решили проблему просто, придумав крепостную волынку. Система труб, проложенных в стенах, позволяет прослушивать любое помещение замка. Мы обнаружили ее в самый первый день нашего пребывания здесь, так что вы напрасно пытались прослушать наши разговоры. С помощью этой же волынки можно и говорить, выдавая себя за Даму Роз или вообще за кого угодно. Замечательно, что все трубы сходятся в вашей спальне, так что никто, кроме вас, не мог бы…
– Я не понимаю, – подала голос леди Баскет.
– Хорошо, поведу рассказ с самого начала. Недели две назад Джоана Бекер, прибираясь в библиотеке, обратила внимание на зеленую папку с документами. Документы оказались столь интересны, что девушка даже не закончила уборку, пыль на верхней полке осталась не вытерта. Не знаю точно, каким образом папка попала в ваши руки. Возможно, Джоана по наивности сама пришла к вам с находкой, но, скорей всего, вы наткнулись на папку, когда по своей привычке обыскивали комнату горничной.
– Ложь! – каркнула миссис Баскет.
– Я думаю, – с бесконечным терпением проговорил Трауб, – а не вызвать ли нам Даму Роз? Уж она-то знает, где ложь, а где правда. Суд ее показания во внимание не примет, но ведь мы еще не в суде. Ну как, проведем очную ставку?
– Нет, – хрипло произнесла леди.
– Тогда я, с вашего позволения, продолжу. Разумеется, вам не понравилось то, что вы нашли. Вы даже пытались сжечь бумаги вашего мужа, но вам это не удалось. Вот обе папки, целые и невредимые, со всеми документами, которым хоть сейчас можно дать ход. Пятеро родственников, каждый из которых имеет право претендовать на пусть маленькую, но ощутимую долю наследства. Претендовать, между прочим, при вашей жизни. Конечно, обе зеленых папки оказались у вас, но, где две папки, там может оказаться и третья. И вы решили избавиться от соперников. Убить Джоану Бекер руками Джона Бакта и Джона Брукса, а потом «раскрыть» ужасное преступление, отправив этих двоих на виселицу, а Джона Стила с его цветами – на каторгу. Вы даже рискнули зайти на место преступления, чтобы подложить в ублиет склянку из-под хлороформа, выкинутую дворецким. Красивый план, ничего не скажешь. А знаете, в чем был ваш просчет? Вы сообщили в полицию об исчезновении мисс Бекер уже на следующее утро, даже не расспросив никого из слуг. Когда я увидел копию вашего заявления, я сразу заподозрил неладное. Хотя и подумать не мог, что преступление окажется столь причудливым. Чтобы додуматься до такого, нужно родиться в Старом Свете.
– Дьявол! – прошипела миссис Баскет. – Дьявол! Как вас только занесло к нам из ваших штатов?
– Положим, дьявол это вы. Я никого не пытался убить, только спасал. А занесло очень просто; всему виной технический прогресс. Полицейский участок в Баскетвиле отправил отчет вместе с вашим заявлением в столицу графства, город Дарем. А ваша хваленая пневмопочта переадресовала его в город Дарем, штат Нью-Гэмпшир, где он попал на глаза скучающему журналисту, то есть мне. Вообще, меня поражает страсть англичан давать своим городам те же названия, что и города в Америке. Столица моего штата – город Манчестер. Так вот, приехав в Англию, я узнал, что у вас тоже есть Манчестер. Зачем вы его так назвали, ведь ясно, что путаницы не оберешься? Однако вернемся к нашим бизонам. Когда я прочел ваше заявление, то сразу понял, что здесь скрыта сенсация. Первым делом я проверил, какая еще информация существует о Баскет-Холле, и наткнулся на ваше объявление полугодичной давности. Найти его было нетрудно: у нас существует картотека, куда заносится вся доступная информация. Записи делаются на перфорированных карточках, которые хранятся в специальных ящиках. Чтобы найти нужную запись, не приходится перебирать тысячи карточек. Берем три спицы, вставляем каждую в свое отверстие. Например: текущий год, Англия, замки и усадьбы. Затем поднимаем спицы вместе с висящими на них карточками. Но те карточки, у которых во всех трех позициях оказались вырезы, падают вниз. То есть из десяти тысяч карточек мы разом отбираем дюжину, повествующую о том, что случилось в текущем году в замках и усадьбах Англии. Все происходит быстро и элегантно, наверняка человечество никогда не придумает более удобного и быстрого способа обработки информации. Так я и нашел ваше обращение, и вот я здесь!
– Негодяй! – с чувством произнесла миссис Баскет.
– Прежде всего, я деловой человек. Поэтому предлагаю прекратить ругань и заняться вашей судьбой и судьбой нашего совместного предприятия. Два очерка я уже сдал, скоро следует ожидать наплыва посетителей, а тут черт знает что творится.
Миссис Баскет махнула рукой, показывая полное безразличие к делам денежным.
– Преступление, да еще такое вычурное, это хорошо, на него клюнут. А судебный процесс нам ни к чему. У аборигенов не должно быть судебных процессов. Я предлагаю следующее. – Трауб протянул миссис Баскет бумагу, отпечатанную при помощи телеграфной аппаратуры. – Ознакомьтесь.
Миссис Баскет вяло взяла предложенное, начала читать, потом резко отбросила разлетевшиеся листки:
– Так вот чего вы хотите? Чтобы Баскет-Холл был вашим? Не выйдет! Леди Баскет я родилась, леди Баскет и умру!
– Опомнитесь, сударыня! Когда вы родились, ваша фамилия была не Баскет, а Джерней. Советую внимательней перечитать договор. Для вас это единственная возможность не только избежать петли, но и сохранить нынешнее положение. У вас хорошее воображение, так представьте: леди Баскет с прокушенным языком и сломанной шеей висит под перекладиной. А так вы останетесь жить в замке, и никто не будет знать, что он не принадлежит вам. Я беру вас на работу на должность леди Баскет, владелицы замка. Или вам так дороги права Роберта Джернея, которого вы не видели уже сорок лет? Так я встретился с ним, когда ездил в Йорк. Роберт Джерней оказался здравомыслящим человеком и за небольшую сумму отказался в мою пользу от вашего сомнительного наследства. Выбирайте, леди, выбирайте. Эта бумага всего лишь гарантирует, что больше вы не наделаете никаких самоубийственных гадостей. А то мало ли, вдруг выплывут еще какие-нибудь любовные похождения покойного лорда.
– Не удивлюсь, – проскрипела миссис Баскет. – Он всегда был страшным бабником.
– Но теперь плоды его многочисленных любовей не смогут претендовать на наследство.
– Ненавижу!.. – выдохнула миссис Баскет.
– Придется перетерпеть. Ведь вы и прежде догадывались, кто эти люди, но терпели. Так что подписывайте и идите отдыхать. Как-нибудь на досуге мы съездим к нотариусу и оформим все более корректно. А пока сойдет и так.
Трауб взял вставочку со стальным пером, обмакнул в чернильницу-непроливайку и протянул миссис Баскет. Разбрызгивая кляксы, леди расписалась на каждом листе и, беззвучно прошептав: «Будьте вы прокляты!» – вышла из комнаты.
– Кажется, все получилось, – весело сказал Трауб. – Правда, в фирме будет работать многовато потенциальных убийц, но зато мы знаем, кто из них на что способен. И еще, Томми, завтра надо будет сбегать к поверенному миссис Баскет, сказать, чтобы он снял с продажи гостиницу и пустоши, для которых нет арендаторов.
– Масса Сэм, – произнес Томми, потупив глаза. – Я уже был у поверенного, так что новых продаж ожидать не следует.
– Новых? – спросил Трауб. – Значит, что-то уже продано?
– Не совсем продано – взято в аренду на девяносто девять лет с правом продления аренды по окончании срока.
– Что именно продано?
– Гэльская пустошь и гостиница «Том и Дженни».
– И кому же могла понадобиться пустошь? – испытующе глядя на негра, вопросил Трауб. – Насколько мне известно, там находится единственный в округе охотничий домик.
– Домик в плачевном состоянии, это жилье не для белых людей. Все равно придется строить новый. Но зато на пустоши такие захоронения! Утопленники, самоубийцы, безвестные трупы – всех закапывали там. Ну кому, кроме старого Томми, может понадобиться такое сокровище?
– А гостиницу, если я хоть что-то понимаю, купил некто Куз Митч?
– Сэр, я должен где-то жить, причем постоянно в одном и том же доме. Разъезжать по белу свету – не по мне. Я, с тех пор как меня с моего прежнего домика сбили, таскаюсь сам не свой. А гостиничка мне понравилась, уютная. Прежде хозяев в ней не было, одни арендаторы, а дух арендаторский быстро выветривается. Опять же, усадьба рядом, понадобится что, зовите – пособлю.
– Мог бы и здесь остаться, приглядывал бы за Джонами и их мачехой.
– Нельзя. Если я хоть на неделю под этой крышей останусь, розовой дамочке вовсе житья не будет. А в гостинице хорошо, там не камин дурацкий, а дровяная плита с духовкой. С русской печью не сравнится, но пироги печь можно, со свининой и луком, с тресковой печенью и молоками… не чета английским пудингам. Я этих англичан и прочих туристов научу калачи есть.
– Пускай будет по-твоему, – согласился Трауб. – Но «перловка, сэр» должна быть эксклюзивным блюдом Баскет-Холла.
– О чем разговор? – добродушно прогудел Куз Митч.
– И, наконец, если уж речь зашла о Даме Роз, может быть, позовете ее сюда? Я понимаю, на улице день, но окна мы занавесим и закроем ставнями. Ничего с ней за один раз не случится.
Дама Роз вошла неслышно и остановилась в той же позе, что и миссис Баскет десять минут назад.
– Слышали, о чем здесь говорилось? – спросил Трауб и, не дождавшись ответа, продолжил: – А теперь расскажите, зачем вам понадобилось все это? Вы лучше нас знаете, что дура хозяйка была лишь игрушкой в ваших руках, равно как и все остальные. Без вашей подсказки Джоана Бекер никогда бы не полезла читать бумаги из злосчастной зеленой папки, миссис Баскет не обнаружила бы в бумагах покойного мужа требование выдать вторую папку предъявителю. А уж найти и запустить крепостную волынку ей и вовсе не по разуму. Еще заметьте, нынешняя владелица замка мечтала уничтожить всех бастардов своего супруга, но не сообразила, что на суде Джон Хок наверняка будет оправдан, ведь он не делал ничего предосудительного. Не отправлять же человека на каторгу за то, что он назначил девушке свидание и не пришел. То есть, с точки зрения мадам, план оказывается никуда не годным, а вот для вас очень важно, чтобы хоть один Баскет остался цел и мог вступить во владение замком. Не знаю, почему вы выбрали вислоусого увальня Хока, пусть это останется вашей тайной, должна же в деле быть хоть одна нераскрытая страница. А зачем вы уготовили Джоане Бекер столь причудливую смерть, вы нам расскажете. Просто для того, чтобы в будущем ничего подобного не повторилось.
Дама Роз презрительно усмехнулась, но ответила голосом едва слышным и уж никак не способным пробудить от честного сна умаявшегося за день истопника или садовника.
– Мне нужна горничная. Пятьсот лет я обхожусь без прислуги.
– Ну не дура ли? – громко вопросил Куз Митч. – С чего ты взяла, что Джоана, случись ей стать призраком, будет тебе прислуживать? Среди привидений такого не водится. И вообще, в одной берлоге два медведя не живут. Сама посуди, я в доме третий день хозяйничаю, и как, сладко тебе от моего соседства? Я-то что, завтра уйду, а Джоана осталась бы на века.
– Я не знала, – прошептала Дама.
– Теперь будешь знать! – припечатал Сэмюэль Трауб. – И вообще, хватит самодеятельности. С этой минуты вводится дисциплина и распорядок дня, вернее, ночи. Четыре раза в неделю, в понедельник, среду, пятницу и субботу между часом и двумя ночи вы будете проходить через парадные залы и гостиные Баскет-Холла, чтобы экскурсанты, заплатившие за право поглядеть на настоящее английское привидение, могли это привидение увидеть.