– Пусть все идет так, как идет, – отмахнулся Максим. – Если говорить откровенно, устал я…
– От чего это ты устал?
– Да от всего… От бестолковости системы – в первую очередь. Я ведь, по большому счету, никогда не стремился стать ментом. И даже полицейским. Солдат я…
– Ага, – скептически скривился Михайлов. – Солдат… Аника-воин. «Мне хочется кого-нибудь убить…»
– Нет. – Оболенский отвернулся. – Солдат – не убийца. Он в первую очередь защитник…
– А мы тут, по-твоему, чем занимаемся? – Михайлов откровенно злился.
– Мы… – на мгновение задумался Максим. – Мы – псы державные. Служим не людям и даже не стране, а Системе. В которой человек занимает самое последнее место.
– Ну, знаешь, так до чего угодно можно договориться! – насупился Игорь. – Давай короче – с переводом никак?
– Зачем? Искать по деревням украденных свиней, разбирать семейные поножовщины и жрать самогонку? Не хочу!
– А чего же ты хочешь?
– Пока сам не знаю. Но, думаю, у меня будет время над этим поразмыслить. – Максим тяжело вздохнул. – Рапорт сейчас писать?
– Лучше сейчас. – Игорь полез в стол и достал чистый лист бумаги. – Ни к чему затягивать неизбежное…
Когда Оболенский, покинув кабинет, шел по коридору, у него зазвонил телефон.
– Здорово, – мрачным тоном сказал Лазарев.
– Здорово, – ответил Максим. – Что-то случилось?
– Разговор не телефонный, – сказал полковник. – Надо бы пересечься…
– Это можно, – усмехнулся Оболенский. – Как говаривал поросенок Пятачок, до пятницы я совершенно свободен.
– Тогда подъезжай…
…Офицеры встретились неподалеку от здания наркоконтроля, в скверике. Немного в стороне сидела шумная компания молодежи, пила пиво.
– Так что случилось? – повторил Максим свой вопрос, глядя в глаза Славе.
– Как ты вычислил адрес моего человека? – жестко спросил полковник.
– Какого человека?! – удивился Максим. Вообще-то, на языке оперативников «человек» – не обозначение биологического вида. Так на сленге называют агентуру.
– Того, который слил нам младшего Бобошерова, – ответил Лазарев. – Ты в том дворе, где мы его прятали, устроил перестрелку – кстати, тоже с таджиками. Я, знаешь ли, уже давно в случайные совпадения не верю…
– Вот ты о чем… – улыбнулся Максим. Какой-то день у него сегодня странный. Праздник нездорового веселья. – Мне его сдали. Сами таджики.
– Кто?
– Один из старших в их диаспоре. И я не уверен, что этой информацией владеет только он один…
– Жопа, – тоскливо пробормотал Слава. – Полная жопа. Его же грохнут теперь. И если мы его не сбережем, кто с нами потом работать будет?
– Это ты у меня спрашиваешь?
– Это так, – отмахнулся Лазарев, – оценка ситуации.
– Вывозите его за пределы области, меняйте документы… – посоветовал Максим.
– Легче сказать, чем сделать, – тряхнул головой полковник. – Ладно. Ты-то не обижайся. Так уж получилось…
– Кстати, я думаю, теперь тут уже большого секрета нет. Откуда он узнал про Рустама?
– У них какие-то свои разборки. Что-то не поделили. Хотя выросли в одном кишлаке, чуть ли не по соседству жили. А как рамс начался, наш человек Бобошеровым ничего противопоставить не смог – у них этот кишлак как родовая вотчина, они там на всех плевать хотели. Вот он и подслил земелю…
– Понятно… – кивнул Максим. – Хорошо. Если я смогу чем-то помочь, то выйду на связь.
– Да чем ты поможешь! – отмахнулся Лазарев. – Ситуация гнилая. И в покое его не оставят. Жалко парня… – Тяжело вздохнув, он встал со скамейки, протянул Максиму руку: – Бывай, опер!
– Уже – бывший… – на всякий случай сообщил Максим.
– Брось! – скривился Лазарев. – Ты не хуже меня знаешь, что бывших оперативников не бывает. Удачи тебе!
– Спасибо, – поблагодарил Максим.
Они расстались у выхода из сквера. Лазарев отправился на службу, а Оболенский – к припаркованной неподалеку машине. Подходя к джипу, он заметил, что возле него стоит довольно-таки крупный молодой человек в приличном костюме. На угонщика вроде не похож… Ждет кого-то? Так место выбрано не самое лучшее.
– Максим Николаевич! – Молодой человек первым обратился к нему. – С вами хотят встретиться…
– Это кто же?
– Виктор Георгиевич Малышев…
Несколько секунд Оболенский размышлял. Он узнал в парне одного из охранников бывшего одноклассника, потом спокойно произнес:
– А почему нет? Указывай путь… Сусанин!
Глава 10
В большом кабинете сидел за письменным столом сам Малышев, а в уголке – его начальник службы безопасности, который изучающе посмотрел на вошедшего гостя.
– Привет, Корнет! – Малышев небрежно помахал рукой старому приятелю.
– Привет, Малыш! – откликнулся Максим, проходя вперед и устраиваясь напротив Виктора.
Тот недовольно поморщился – прозвище, которое он носил с давних времен, никогда ему не нравилось. Он покосился в сторону Старостина, но тот и глазом не повел – так и оставался на своем месте.
– Андрей Михайлович, мне бы со старым другом поговорить… Уверяю вас, никакой опасности для меня нет, – пришлось прямо сказать Виктору.
Старостин молча встал с места, еще раз с головы до ног окинул Максима откровенно неприязненным взглядом и вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
– Ревнует… – кивнул вслед вышедшему Оболенский.
– Иногда он становится крайне надоедливым, – отмахнулся Виктор. – Слишком многое желает знать и контролировать…
Максим промолчал. А что можно на такое сказать? Человек тебе не нравится, но ты продолжаешь с ним работать. Значит, либо он отменный специалист, каких мало, либо… Либо одноклассник на крючке у этого Старостина, и связывает их нечто большее, чем просто отношения работника и работодателя. Впрочем, как раз это – не его дело.
– Спасибо тебе, Виктор, – чуть склонив голову, заговорил наконец Оболенский.
– За что? – искренне удивился Малышев.
– Ну, как… Ты, насколько я понимаю, решил кое-какие мои проблемы…
– Я?!
– А кто?
Некоторое время старые приятели смотрели друг на друга так, будто увиделись впервые. Потом Виктор, отгородившись от Максима поднятыми на уровень плеч открытыми ладонями, сказал:
– Погоди. Я чего-то не понимаю…
– А чего тут понимать? Были проблемы – теперь их нет, – объяснил Максим.
– Стоп! – Малышев помотал головой. – Разумеется, я бы мог решить эти проблемы… Но дело в том, что я этого не делал.
– А кто же тогда?
– Не знаю, – ответил Малышев. – Но тем не менее рад тому, что все хорошо закончилось.
Несколько секунд сидели молча. Максим осваивал только что полученную информацию, Малышев думал о чем-то своем.
– Тогда перейдем к делу, – принял решение Оболенский. – Я ведь думаю, ты не для того меня позвал, чтобы о детстве поностальгировать?
– А почему бы и нет? – скорчил недовольную гримасу Малышев.
– Не то время, не то состояние… – Максим был безжалостен. – Тебе сейчас не до воспоминаний о далеком и мирном детстве. Поэтому давай не будем резинить – зачем я тебе вдруг понадобился?
Виктор встал с места, прошелся по кабинету и, отходя в угол, спросил у Максима:
– Выпить хочешь?
– Нет, я за рулем, – ответил Оболенский.
– А я выпью, если ты не возражаешь. – Малышев полез в скрытый за стенной панелью бар.
– Хозяин – барин, – развел руками Максим.
Налив в пузатый бокал немного коньяка, Виктор вернулся к столу. Только сел он теперь не на «директорское» место, а рядом с Максимом. Пригубил выпивку, покатал во рту…
– Максим, я не хочу, чтобы той твари все сошло с рук, – негромко сказал он.
– Ему и не сойдет… Его роль в преступлении практически доказана. Будет дан запрос на экстрадицию.
– …Потом он лет десять просидит в колонии, его будут поить, кормить и охранять, – подхватил Виктор. – А когда все это немного подзабудется, купит себе досрочное освобождение. Так?
– Не исключен и такой вариант развития событий, – не мог не признать Оболенский.
– А еще вероятнее другой вариант, – продолжал Виктор. – На этот запрос там, в Таджикистане, просто «забьют» и никого вам не выдадут. Он будет спокойно жить у себя дома, вкусно кушать и крепко спать… А мама… – Тут голос Малышева дрогнул. Он сделал еще один большой глоток коньяка, помотал головой.
– Я не понимаю, к чему ты это ведешь? – спросил Максим.
– Не хочу, чтобы так случилось.
– А чего ты хочешь?
Виктор помолчал немного, потом произнес:
– Я знаю, ты ведь в уголовном розыске работал…
– И что?
Ответ друга ошарашил Максима. Оглянувшись на дверь, Виктор шепотом попросил:
– Найди мне киллера.
– Кого?!
– Киллера, – уже уверенней, но все так же тихо повторил Виктор.
– Ты хочешь, чтобы Бобошеров умер? – Глупее вопрос трудно было задать, но Оболенский действительно растерялся.
– Нет, – ответил Малышев. – Я не хочу, чтобы он умер. Я хочу, чтобы он сдох! Как собака! Как… – Лицо его исказилось, на последних словах он захлебнулся воздухом и, замотав головой, одним глотком допил коньяк. – Помоги мне…
– Нет, – ответил Малышев. – Я не хочу, чтобы он умер. Я хочу, чтобы он сдох! Как собака! Как… – Лицо его исказилось, на последних словах он захлебнулся воздухом и, замотав головой, одним глотком допил коньяк. – Помоги мне…
– Так попроси этого своего… – кивнул в сторону двери Максим. – Разве он не сможет найти такого человека в Москве?
– Я вообще не хочу, чтобы он об этом знал, – сказал Малышев. И добавил туманно: – Есть причины…
– Да уж… – После короткого замешательства Максиму удалось взять себя в руки. – Ты сам не понимаешь, о чем просишь.
– Тебе трудно, что ли? – скривился Виктор. – Я заплачу… И стрелку, и тебе. Много заплачу!
– А в морду? – с ехидцей проговорил Оболенский. – Заплатит он… Ты пойми, там – не Россия, там стрелку-одиночке просто не выжить. Другой менталитет, другие законы, другие понятия и представления. Это просто отдать человека – пусть и не самого лучшего члена общества – на съедение тамошним басмачам. Ты этого хочешь?
– Помоги, – упрямо стоял на своем Малышев. – Иначе, пойми, мне до конца жизни покоя не будет. Я просто с ума сойду…
– Ты когда уезжаешь? – после долгой паузы спросил Максим.
– Пару дней я еще здесь пробуду. Ну, а потом… Дела, знаешь ли.
– Я подумаю, что могу для тебя сделать, – медленно произнес Оболенский.
И надо было видеть, какой нечеловеческой радостью вспыхнули глаза бывшего школьного приятеля. «Маньяк, – подумал Максим, глядя на него, – настоящий, конченый маньяк…»
– Придумай что-нибудь! – схватил его за руку Малышев. – Все, что будет нужно… Любые деньги… Все отдам!
…Капитан Оболенский, или, как его чаще называли боевые товарищи за некоторые специфические навыки и умения, Шаман, заместитель командира офицерской группы отдельной бригады специального назначения ГРУ, был уволен из армии при обстоятельствах, чем-то очень похожих на обстоятельства его увольнения из полиции.
…Во время командировки «на войну», которая стала для него последней, группа попала под огонь собственной артиллерии. Понесли потери. Радист сорвал голос, пытаясь что-то объяснить артиллеристам, но его то ли не слушали, то ли просто не понимали. Командир группы при этом обстреле получил тяжелое ранение – в дальнейшем стал инвалидом, еще двое также были ранены, один – убит. Таких разгромных потерь группа до этого не знала. И вполне естественно, что Максим пошел разбираться к артиллеристам.
«Разборка» эта закончилась дракой. Капитан Оболенский в кровь избил полковника, командира артполка. Ну, и еще пару старших офицеров… Оказалось, что «полкан» отмечал свой день рождения и, будучи уже в состоянии практически невменяемом, дал приказ на огонь из всех стволов. Этакий праздничный салют… По заранее пристрелянным площадям, где как раз и оказалась выходившая из рейда группа спецназа.
Может, все это и не закончилась бы дракой, но глупый полковник попытался взять спецназовца «на голос». И даже пальчиком в грудь ткнул, объясняя ему, что он – никто, и вообще… Внешне спецназовец выглядел совсем не опасным.
Короче, полковник поплатился за свою ошибку. А заодно с ним – его заместитель, начальник штаба и прикативший в гости какой-то тыловой генерал. Полезли, дурачки, заступаться…
Если первую троицу Максиму простили – понимали неправоту офицеров, то генерала прощать никто не собирался. Да и он сам, ничего не стесняясь, добивался справедливости, в своем, конечно, понимании этого слова. Оскорбленный действием на глазах у подчиненных, он жаждал крови. И почти ее получил – военная прокуратура решала вопрос о возбуждении уголовного дела. Однако вмешался отец Максима…
Николай Петрович Оболенский долгое время служил за границей, то в одной, то в другой резидентуре, воспитанием сына практически не занимался, но это не значило, что он его не любил. Вмешательство генерал-лейтенанта Оболенского спасло его сына от следствия, суда и связанных с этим неприятностей, однако из армии пришлось уйти. Максим уехал к деду, в Красногорск, поболтался немного без дела… А потом пошел на службу в милицию, в уголовный розыск. Послужить в полиции ему довелось лишь чуть-чуть…
Оболенский стоял у окна, глядел на ночной город и думал. Несмотря на позднее время, спать не хотелось совершенно. Прозвучало в сегодняшнем разговоре со старым школьным другом что-то, какие-то нотки, нюансы, полутона, которые не смогли оставить его равнодушным.
Однако он прекрасно понимал – Малыш зря надеется на киллера. Не получится у него сработать в чужой стране, в незнакомом городе, где люди другой национальности традиционно привлекают к себе повышенное и далеко не благосклонное внимание.
А кто сможет? И Максим, так же, как когда-то планировал боевые операции, начал расчет сил и средств, необходимых для уничтожения наркодельца в его же родовом, так сказать, гнезде…
Он не был ни патологическим садистом, ни убийцей. Хотя в то же время его трудно было смутить видом крови. Он всегда совершенно точно знал – его жизнь отдана служению Отечеству. Отражению нападений внешнего врага. Но разве Бобошеров не является тем самым внешним врагом, который незваным пришел в его страну, убил близких ему людей? Значит, его уничтожение будет делом благим и правильным.
Приняв решение, Максим отправился спать. Предстоящий день для него обещал быть не самым простым…
Следующая встреча у бывших одноклассников прошла уже в совсем другом месте. В том, что определил Максим.
Первым в полуподвальчик, где обосновалось небольшое кафе, вошел Старостин. Огляделся с брезгливой миной по сторонам, после чего подошел к столику, за которым сидел Оболенский:
– И что все это значит?
– Вам что-то не нравится? – Максим не собирался с ним церемониться.
– Я не понимаю, что за игры… – начал директор департамента безопасности с важной миной. Но Максим его перебил:
– Вам не надо ничего понимать. Виктор заинтересован во встрече больше меня, поэтому проходить она будет в том месте, какое именно я сочту для этого удобным. Если вам что-то не нравится, можете поспорить со своим боссом.
Оболенский заметил, как слегка дернулось лицо Старостина, когда были четко и вслух определены их с Малышевым взаимоотношения.
– Хорошо… – неохотно сдался начальник «безпеки». – Где я смогу разместить своих людей? Тут же совершенно нет места.
– Это-то и хорошо! – демонстративно обрадовался Максим. – Я, знаете ли, хочу со старым другом посидеть, поговорить за жизнь, пивка выпить… А ваши мордовороты будут мне аппетит портить? Не пойдет.
– Слушай, малый, а тебе не кажется, что ты много себе позволяешь? – Старостин в упор посмотрел на Максима.
– Нет, – спокойно ответил тот, тоже глядя ему прямо в глаза, – не кажется. Мне вообще ничего никогда не кажется.
Несколько секунд играли в «гляделки». Первым не выдержал Старостин – отвел взгляд.
– Так мне ждать? – чуть нажал Максим. – Или вы запретите вашему шефу встречаться со мной?
Слово «шеф» в этой фразе он выделил специально, чтобы еще больше уязвить самолюбие собеседника. И это ему удалось.
– Допрыгаешься ты у меня… – угрожающе пробормотал Старостин. Однако спорить больше не стал – развернулся и направился к выходу, бросив через плечо: – Сейчас…
Малышев появился минуты через три. С любопытством огляделся, подошел к столику Максима, сел напротив.
– Говорить будем очень быстро, – сразу же взял быка за рога Оболенский. – Пока твои «церберы» не изыскали возможность нас подслушать.
– Ты думаешь… – начал было Виктор, но Максим остановил его:
– Я не думаю. Вообще. Я действую. – И тут же перешел к делу: – Насколько серьезно ты вчера говорил?
– Очень серьезно. – Услышав вопрос, Малышев чуть побледнел. Но держался при этом достаточно уверенно.
– Сколько готов вложить в это дело?
– Столько, сколько будет нужно. Если понадобится – вообще все отдам!
– Тогда слушай. – Максим бросил короткий взгляд в сторону входа. – Одному человеку это провернуть не под силу. Но небольшая диверсионная группа с такой задачей вполне сумеет справиться. Состав группы зависит от того, сколько сумеем набрать специалистов. Но не меньше четырех.
– Не вопрос! – взмахнул рукой Малышев. – Работа каждого будет оплачена по высшему разряду!
– Кроме того, понадобится время и база для подготовки бойцов. – Оболенский на секунду умолк, еще раз просчитывая свои выкладки, после чего сказал: – Пользование – до месяца.
– Реально, – деловито ответил Виктор, что больше всего понравилось Максиму в разговоре.
– Необходимы надежные разведданные для окончательного планирования операции. Есть один человек… Таджик. Он попал в беду. Ему нужны новые место жительства и документы. Это в твоих возможностях?
– Не вопрос.
– Еще такой момент. Ему опасно ехать поездом или лететь самолетом. Могут в пути перехватить и убить. Поэтому…