Отец и мать украдкой переглянулись. Значит, верной дорогой пошел их Илья. После смерти Насти Катя стала им родной дочерью.
Не меньше часа он таскал из колодца для Кати воду, при этом сутулился, делал постное лицо. Все это исключительно для пассажиров неказистого микроавтобуса, который стоял через дом, на противоположной стороне дороги. К окну никто не лип, но в машине находились как минимум двое, и были эти ребята явно не местные. Капитан делал вид, что не замечает посторонних, таскал воду с потерянным видом. Скверное состояние, когда знаешь, что тебя исподтишка разглядывают.
Он пытался поставить себя на их место.
«Какой приказ им дан? На ликвидацию всех причастных и подозрительных? Тогда они не стали бы торчать тут, а давно занялись бы работой. Значит, не все так просто.
Я жутко запуган после ночного происшествия. Возможно, данное событие вправило мне мозги, и я решил смириться с существующим порядком вещей. Зачем меня убивать, если я не стану больше совать свой нос в историю с гибелью сестры?
Но им надо убедиться в этом. Пусть я увижу слежку. Это пойдет только на пользу делу. Естественно, они не знают, где я служу и насколько поддаюсь устрашению».
Но дело он сделал полезное, обеспечил Катю водой на две недели. Потом Илья чинил пошатнувшуюся ограду. Мимо проходили сельчане, с интересом смотрели в его сторону, перешептывались. Проехал на велосипеде невезучий ухажер Витька Микульчин, скорчил гримасу.
«Может, ему на кошках сначала попробовать?» — подумал Илья, берясь за топор и проверяя на ощупь лезвие.
Микроавтобус так и стоял у третьего дома, мотал нервы.
Потом они сидели с Катей на веранде, пили чай с прошлогодними сушками. Катя смотрела на Илью, а тот — на надоевший микроавтобус. Пройтись до него и разобраться по душам стало бы непростительной ошибкой.
— Это они? — уныло спросила Катя.
— Они, — сказал Илья, решив, что глупо спорить с этой умной и наблюдательной женщиной. — Все в порядке, эти люди просто смотрят.
— Я понимаю. — Катя поежилась. — Убийцы не сидели бы на виду у всей деревни. Но все равно страшно.
— Все в порядке. — Илья стиснул чашку обеими руками, и она чуть не лопнула.
Он сам едва не разрывался от злости!
— Ничего, настанет время, и не мы, а они начнут бояться.
К трем часам он вернулся домой, пообедал с родителями, помогал им вытаскивать старые матрасы, вешал на веревку, выбивал из них пыль. Илья делал вид, будто ничего не происходит. Мама успокоилась, но отец посматривал на сына странно. Он что-то чувствовал.
Микроавтобус сдал немного вперед и остановился за колодцем в тени акаций. Отсюда ребятам было удобнее наблюдать за клиентом.
«Менты? — ломал он голову. — Какой-нибудь ЧОП? Твердолобые телохранители Матвеева?»
Маячить на виду было перебором. Он ушел в дом, полчаса не появлялся. Потом выбрался за ворота с хозяйственной сумкой на плече, зашагал к Кате.
Из выхлопной трубы микроавтобуса заструился дымок.
Илья обнимал Катю в сенях, пытливо смотрел в глаза. Он ненавидел себя за то, что подвергал ее опасности.
— Хорошо, Илюша, я согласна. Выдержу это, — прошептала Катя.
Они отправились на речку, на ближний деревенский пляж, пятнадцать минут ходьбы. Он находился за восточной околицей, где река входила в крутую излучину. Вода музыкально журчала на перекатах. Берега здесь были высокие, заросли травой. К пляжу вели извилистые тропки.
Купальный сезон еще не начался, но сельчане уже отдыхали у воды. Мальчишки беспризорного вида, хотя у всех были семьи, ныряли с мостков, путались в подводных корягах, орали от страха, когда застревали, находя в этом свой экстремальный кайф. Лысоватый дядька съехал на старинном «газике» в воду и поливал его из лейки. Две пышнотелые молодухи резались в карты. Они уставились на Илью с Катей как на старых знакомых, заулыбались.
Илье пришлось кивнуть и тоже улыбнуться. Вовсе не факт, что с кем-то из этих располневших особ он не учился в одном классе.
Они лежали на тряпке, загорали. Точеная фигурка Кати в оранжевом купальнике идеально дополняла идиллический пейзаж. Их тянуло друг к другу, но он боялся даже прикоснуться к ней. Слухи в тот же миг покатятся лавиной. Мол, бесстыдство, секс на пляже!
Загар уже прилипал к коже. Они переворачивались, подставляли солнцу бока, говорили о своих пустяках. Капитан украдкой смотрел по сторонам. Микроавтобус не появлялся, но неприятные ощущения никуда не делись.
«В лесу сидят, — предположил Илья. — И охота им этим заниматься?»
— Я искупаюсь, — сказал он. — Хватит жариться.
— Да, конечно. Только смотри, чтобы черти в омут не уволокли. Они могут. Многих утаскивали.
Он помнил такие случаи. Бывало, что и трезвые люди пропадали. Шли купаться — и с концами. Водовороты на Томке коварные, омуты глубокие, течения в нижних слоях непредсказуемые. А уж сколько коряг и прочего дерьма осело в зыбкий ил!.. Двое его приятелей вот так утонули. Один в первом классе, другой в последнем, за пару дней до выпускного бала.
Здешние водовороты Илья знал наизусть. Он вразмашку доплыл до дальнего берега и только оттуда разглядел, что в леске над обрывом стоит знакомый микроавтобус, который с пляжа не видно. Возле него прохлаждаются двое крепких парней.
Он вернулся посвежевший, обтекающий, растянулся на покрывале, не удержался и чмокнул Катю в плечо.
— Это была ошибка, — сказала она утробным голосом, копируя интонацию Левитана.
— Да ладно, — отмахнулся он. — В полицию нравов не загремим.
— Как ты думаешь, за нами сейчас следят? — Она приоткрыла один глаз, покосилась на солнце, клонящееся к горизонту.
— Да, они в лесу над нами. Я даже рад этому. Пусть убедятся, что я на месте.
— Будет странно, если я завтра не выйду на работу, — заметила Катя.
— Хорошо, я отменяю свое решение. — Илья поморщился. — Ты пойдешь на работу к десяти утра. Сразу по прибытии позвонишь и сообщишь, что все в порядке. Будут рядом посторонние — проговоришь в иносказательном виде. Ты должна докладывать об этом каждый час. Заметишь что-то ненормальное — опять же сообщай. Можешь не звонить, а отправлять эсэмэс. Не получаю его — бью тревогу и иду на штурм.
«Зря мы афишируем наши отношения, — подумал он. — Хотя шила в мешке не утаишь, как ни старайся».
— Запомни еще вот что, — сказал он. — Ты понятия не имеешь, что со мной происходило, я тебе ни о чем не рассказывал. Ты знакома лишь с официальной версией гибели Насти. В школе нас с тобой связывали отношения, сейчас мы снова начали встречаться. Но человек я замкнутый, себе на уме. О службе не говорю. Ты знаешь только, что я офицер, служу в армии.
«Видимо, поэтому Матвеев и решил повременить с моим устранением. Он не знает, чем может обернуться для него моя ликвидация».
После заката он сходил домой, вскоре опять засобирался к Кате.
— Может, ты вещи с собой возьмешь? — ехидно осведомилась мама.
— Нет у меня вещей-то. — Он развел руками. — Гол как сокол.
Утром Илья проводил Катю до памятной ограды поместья, вернулся домой.
— Все в порядке, — вскоре доложила она. — Тяжелых взглядов пока не заметила.
Несколько раз он выходил во двор, мозолил глаза наблюдателям, которые так и торчали на дороге все в том же микроавтобусе. Илья забрался в сарай, начал чистить погреб от прошлогодних солений и засушенных мышей.
Регулярно поступали рапорты с заветного номера. «В Багдаде все спокойно». «На посту и вблизи ничего не происходит». «Над всей Испанией безоблачное небо».
В районе обеда Катя позвонила и зачастила, проглатывая слова:
— Я в туалете. Боюсь звонить из своей каморки. Вдруг там жучка поставили? Хозяин свалил на работу после моего прибытия. По традиции встал не с той ноги. Уехал на белоснежном «Кадиллаке». Его сопровождает скромный «Лендкрузер» с тремя верными циклопами. Никита носится по своему крылу как загнанная гиена. С каждым днем от него все больше пышет нервозностью. Я слышала, как он звонил своим корешам, одного называл Дэн, другого — Лысый. Жаловался, что никуда не может свалить с этой подводной лодки, костерил отца за то, что тот не дает ему спокойно жить, спрашивал про какую-то Светку. Мол, не спуталась ли с другим в его отсутствие? Илья, ему реально по фигу, что он убил девушку, — прошептала Катя. — Парень считает, что весь мир настроен к нему несправедливо. Он редкая сволочь и законченный эгоист.
Капитан пожелал ей выдержки и терпения, но вскоре сам занервничал. Он вышел с лопатой за ворота, решил — побороться с травой на подъездной дорожке.
Микроавтобус куда-то пропал, но у второго по счету дома на противоположной стороне Трубной улицы стояли неприметные «Жигули» древней модели. Одна передняя дверца водителя была приоткрыта, из нее вытекал сигаретный дымок. В лобовом стекле отражалось солнце, маскируя водителя и того человека, который сидел рядом с ним.
Родители посматривали на сына с подозрением, но предпочитали не будить лихо.
Потом он закрылся в комнате, отыскал в телефоне запись Носова, загнанную на дополнительную карту памяти, и стал в десятый раз ее просматривать. Илья, наполняясь злостью, глядел на безжизненное тело сестры, распростертое на дороге. Он слышал, как визжит отпрыск олигарха, которому патрульный, не разобравшись в ситуации, заламывает руку.
Эти стражи порядка недолго выполняли свои служебные обязанности. Так всегда было и есть на Руси. Существует быдло, жизнь которого гроша ломаного не стоит. Им правят избранные, которые выше Бога, и законы писаны не для них.
Ближе к вечеру он буркнул родителям, что хочет прогуляться, вышел из дома и побрел на сквозную дорогу. Оглядываться смысла не было. Те самые «Жигули» ползли за ним.
Сельчане посматривали на него с сочувствием, здоровались. Он отделывался вежливыми словами. Вчерашняя молодуха с пляжа томно улыбнулась из палисадника, выразительно поправила кудри. У Ильи усилилось опасение, что с этой особой он мог обучаться в одном классе.
Мороз шел через деревню, опустив голову. Забрался на пригорок, отправился через поле, к кладбищу. Нашел могилку Насти, опустился на пригорок под березу и битый час сидел в тени листвы, тупо глядя на свежий холмик, вокруг которого грудились увядшие цветы.
Илья собрал их и выбросил в ближайшую яму. Цветы должны быть свежими — или их вообще не надо.
Неподалеку возилась на могилке незнакомая старушка. Она была как зомби, вяло что-то чистила садовыми граблями, подвязывала покосившуюся секцию ограды. На не самом дорогом памятнике размещался портрет сравнительно молодой женщины, видимо, дочери. Могилка тоже была свежая. В этой части они стали появляться лишь недавно.
Сквозь листву просматривалось поле, слышался перестук товарняка. Виднелись «Жигули», стоящие у противоположного края поля.
Когда Илья вышел с кладбища, солнце клонилось к закату. Пассажиры «Жигулей» стоически несли службу, прокуривали салон старенького авто.
Капитан подавил желание изувечить их вместе с машиной, выбрался на дорогу и стал спускаться к деревне. «Жигули» постояли немного и тронулись за ним. У поворота на Трубную он зашел в сельмаг. На фасаде этого торгового заведения еще красовалась выцветшая реклама «ковбоя Мальборо», пережившая лихие девяностые и пятнадцать лет так называемого культурного капитализма.
Долго Илья там не задержался. Вышел, весь согнувшийся, с траурным лицом — притворяться ему не пришлось — и побрел домой. Из пакета торчали горлышки двух бутылок водки.
Он хорошо представлял себе, как разозлились наймиты, пасущие его. Они гробили здоровье на жаре весь день, а этот парень никуда не собирается, будет водку жрать!
Подходя к дому, Илья боковым зрением заметил, что «Жигули» свернули за ним на Трубную и встали в начале улицы. Пакет со спиртным он повесил на штакетник, посмотрел по сторонам — нет ли охотников похитить сокровище? — и отправился в дом.
Разговор с родителями был короток. Через пять минут Илья спрыгнул с крыльца и зашагал обратно. На его лице цвели пунцовые пятна. Он не стал дожидаться, пока отец и мать выйдут на крыльцо — уж явно не за тем, чтобы помахать ему платочком — забрал водку, вывалился наружу и чуть не бегом припустил к Кате.
Ключи у него имелись. Илья заперся в чужом доме, перевел дыхание, сунул водку в холодильник и стал подглядывать в окно. «Жигули» проехали мимо и встали у соседнего двора.
Снова стало тихо. День клонился к вечеру.
С очередным докладом позвонила Катя.
— Матвеев еще не прибыл. Маргарита Львовна, пьяная в дрова, спит в шезлонге у бассейна. В апартаментах Никиты подозрительная тишина. Я только что покушала с поварихой, есть не хочу. Что-нибудь придумай себе.
— Ты скоро закончишь? Все спокойно?
— Все тихо, Илюша. — Женщина понизила голос. — У меня еще нет паранойи, но как-то подозрительно спокойно. Через час начну собираться.
— Огромная просьба, Катюша. — Илья снова начал смущаться. — Я тут затеял небольшую постановку. Сможешь сама дойти?
— Хорошо. — Она помедлила. — Мы с Ульяной вместе пойдем. Она на кухне работает, живет в Быстровке, сегодня наши смены кончаются одновременно. Что случилось, Илюша?
— Ничего. Будь осторожна. Придешь домой, устроишь мне сцену. Дескать, напился в стельку, лыка не вяжу, и все такое.
— Ты хочешь напиться? — не поняла она.
— Очень, — признался Илья. — Но не буду. Завтра мне нужно полдня. Пусть эти черти думают, что я отхожу с похмелья.
— Господи, опять ты что-то задумал.
— Все в порядке, жду тебя.
Замысел Ильи основывался на вполне реальном допущении. Парни, сидящие в «Жигулях» — не семи пядей во лбу. Обладателей впечатляющих IQ не отправили бы на такую работу.
Катя прибежала домой около девяти вечера. «Жигули» стояли на том же месте как привязанные. Женщине эти авантюры были совершенно не нужны, но любимый человек просил помочь ему.
— Ты сошел с ума! — полетел из открытой двери надсадный женский крик. — Илюша, я тебя очень прошу, не пей! Ты этим ничего не исправишь, тебе не станет легче! Умоляю, не надо!
Он огрызался так, чтобы его слышали люди, проходящие по улице, но старался не переигрывать.
Потом дверь закрылась, в доме загремела музыка. Несколько раз Катя ее выключала, но непобедимый русский шансон опять взрывался так, что тряслись стены. Со временем благоразумие все же победило, музыка оборвалась.
— Какого черта ты сюда явилась? Отстань от меня! — раздавался пьяный голос. — Иди работай, дай мне умереть спокойно! Я хочу выпить, имею право!
В одиннадцатом часу вечера Катя завопила:
— Не кури дома, ступай во двор!
Илья вывалился на крыльцо, швырнул со всей дури пустую бутылку из-под водки. Она красиво перелетела через двор, ограду и плюхнулась в грязь на проезжей части. Наблюдатели вполне могли заметить этот номер.
Илья загоготал, начал курить, яростно выпуская дым. Потом он вернулся в дом и хлопнул дверью.
Гульба продолжалась. Двор периодически сотрясали крики. Плакала женщина. Потом на пару часов стало тихо.
После перерыва банкет продолжился. Илья распевал песни, бродил по двору, делал вид, что ломает ограду.
Для русской деревни в подобном поведении не было ничего необычного. Это вам не тихая Швейцария.
Женщина крикнула, что идет спать на чердак, и больше не подавала признаков жизни.
Снова наступила тишина. К четырем часам утра она лопнула. Илья орал, что его в этом доме никто не уважает, как, впрочем, и в других. Он увольняется из армии, пошли все к черту! Вторая бутылка прочертила дугу, шмякнулась в грязь рядом с первой и тоже не разбилась.
Концерт был недолгим. После двух бутылок водки стоять на ногах проблематично. Офицер растянулся на крыльце, с трудом поднялся и убрался в дом. Уже светало, когда настала окончательная тишина.
— Ох, Мороз, Мороз… — с расстройством прошептала Катя, прижимаясь к нему. — Скоро петухи запоют, вставать тебе надо. Ты уверен, что должен идти?
— Конечно, милая. — Он поправил подушку, обнял женщину, прильнувшую к нему. — Зачем тогда это бурное представление? Мне нужно время до обеда, может, подольше. Они не должны знать, что я покинул деревню. Тебе ведь не надо завтра на работу, да? Вот и отлично. Выйди во двор часиков в одиннадцать, пообщайся с соседями на тему о том, что твой жених нажрался как свинья, теперь до вечера не проснется.
— Хорошо. — Она томно вздохнула. — А ты точно мой жених? Я могу всем об этом рассказать? Не повернешь оглобли?
— Обещаю, — проговорил он. — Когда у нас первая электричка в город?
В шесть утра он выбрался в огород через окно, прокрался по грядкам, перелез за сараями на чужой участок. Собаки там уже не было. Илья выяснил, что некие доброжелатели от души накормили брехливую псину куриными костями, и она благополучно сдохла. Новую хозяева пока не завели.
Капитан крался вдоль ограды, перелез через другую и оказался в переулке, выходящем на соседнюю улицу. Обход затянулся. Деревня уже просыпалась, горланили петухи, мычала рогатая скотина. Он обогнул кладбище с обратной стороны и вышел на железнодорожное полотно в трехстах метрах от платформы, где уже скопились люди, желающие уехать в город.
Илья запрыгнул в первый вагон, отыскал свободное место у окна, надвинул на глаза какую-то пошлую панаму и продремал все сорок минут до вокзала. Там он приобрел бургер в закусочной, на ходу съел его. Нужды в общественном транспорте не было, все находилось в зоне пешей доступности.
Город уже проснулся. По нему сновали машины, чадили тяжелые фуры, идущие транзитом через Новославль.
В десятом часу утра капитан прохаживался вдоль жилого дома переменной этажности, построенного по особому проекту. Три подъезда, клумбы пестрили разноцветными тюльпанами.